До встречи в Бомбее

Глава 1

Бомбей, 31 декабря 1913 года

Мэдди всегда удивлялась тому, как за короткое время жизнь может полностью измениться безо всякого намека или предупреждения. Особенно часто она думала об этом после того Нового года. Мэдди часто застывала в задумчивости, поражаясь, какой беспечной была в последние часы 1913 года среди неистовства новогодней вечеринки в Королевском яхт-клубе и даже не подозревала, что ждет ее за поворотом. Но в ту ночь, по мере того как стрелки часов все ближе подкрадывались к началу 1914 года, все ее мысли занимали только жара и музыка: регтайм-бэнд заиграл новую композицию, заполнив душный, залитый свечным светом зал клуба мелодиями Скотта Джоплина. Содрогающийся танцпол наводнили парочки, и множество блестящих вечерних платьев и фраков понеслись над дощатым полом в скором шаге.

Она и не догадывалась, что уготовано ей судьбой.

Мэдди стояла у края площадки. После последних пяти танцев она радовалась возможности побыть лишь зрителем, восстановить дыхание и, прижав к щеке бокал с джин-тоником, ощутить его успокаивающую прохладу. Катая бокал по пылающей коже, она внимательно изучала это новое для себя окружение, такое необыкновенное и причудливое. Мэдди, только что выпорхнувшая из мягкого, уютного мирка тети и дяди в Оксфордшире, то и дело возвращалась к мысли, что хоть она и не собирается с ходу привлекать к себе всеобщее внимание и свет софитов, но, пожалуй, уже может считаться частью этой знойной, чужой страны. Даже по бомбейским меркам это была шикарная вечеринка. Танцпол окружали покрытые белыми скатертями столы, ломившиеся от блюд со слойками карри, пшеничными лепешками наан и экзотическими фруктами. На длинной деревянной барной стойке сгрудились супницы с пуншем и ведерки с шампанским. Повсюду, на столах и на стенах, горели фонарики, окрасившие в яркие цвета деревянные панели на стенах. Их восковой запах смешивался с ароматом духов, помады для волос и влажным теплом, веявшим через открытые двери веранды. Елки не было. Вероятно, в Индии найти ее невозможно. Вместо нее возле парадного входа в зал для танцев стояло шаткое сооружение из банановых и манговых веток, украшенных игрушками. Эта странного вида конструкция меньше всего напоминала елку и скорее мешала почувствовать Рождество. То же можно было сказать и о размякших от высокой влажности бумажных шапочках, которые Ричард, отец Мэдди, заставил всех надеть в честь праздника. Как же странно есть на обед рождественскую индейку, сидя на иссушенной солнцем веранде, и при этом смотреть на разгуливающих вокруг павлинов.

Ричард только что сменил очередную шапочку. Невозможно было удержаться от смеха, глядя на него с противоположного конца зала: глава гражданской службы в Бомбее, до мозга костей государственный служащий в безупречном фраке и лихо восседавшей на седеющих волосах короне в горошек. Он уговаривал Элис — мать Мэдди — пойти потанцевать с ним. А она, в отличие от многочисленных гостей, казалась свежей и прохладной, как огуречный коктейль Пиммс. Красивые кудри уложены волосок к волоску, на фарфоровой коже нет и намека на влажный блеск. Элис подняла руки, упрятанные в перчатки, однозначно давая мужу понять, что танцевать не пойдет. Мэдди стало любопытно, не теплилось ли у матери где-то в глубине души хоть малейшее желание поступить иначе и сказать: «Да. Конечно. Да, черт возьми!» Ей так хотелось, чтобы она согласилась. Было бы здорово увидеть, как мама наконец даст волю чувствам, возьмет Ричарда под руку и сорвется с места в карьер в радостном азарте, как и все вокруг.

Но Ричард уже отходил от Элис со смиренным выражением на обветренном лице. Мэдди почувствовала жалость к отцу, когда он, вскинув подбородок, направился к бару. Чего стоило Элис потанцевать с ним? Мэдди оттянула влажную горловину платья и даже не стала пытаться искать ответ на этот вопрос. К тому моменту она жила в Индии уже два месяца, с тех пор как вернулась к родителям после целого десятилетия, проведенного в Англии. Ее, как почти всех детей из Раджа — Британской Индии, отправили на родину учиться в школе, а заодно чтобы уберечь от тропических лихорадок, которыми она так часто болела в детстве «У нас не получалось обеспечить твое благополучие здесь, — не раз грустно объяснял ей отец. — Мы с ума сходили от страха за твое здоровье…» Мэдди чувствовала, что за эти два месяца не стала понимать свою резкую, сдержанную мать хоть чуточку лучше, чем в тот знойный октябрьский день, когда сошла с корабля в Бомбее, воссоединившись с ней после долгой разлуки.

— Вовсе ни к чему быть такой серьезной, — раздался голос слева от Мэдди, заставив ее вздрогнуть от неожиданности. — Ведь сегодня же Новый год.

Она обернулась и встретила насмешливый взгляд подруги, Деллы Уилсон. Они вместе ехали из Тилбери. Их каюты находились в одном ряду, так же как каюты других незамужних женщин, державших путь в Индию к родственникам. Делла направлялась к своему старшему брату Питеру. Девушек сблизила любовь к ранним ужинам на корабле, а также ощущение неловкости от того, что другие пассажиры, несомненно, причислили их к «рыболовной флотилии» — девицам, которые отправлялись в Индию исключительно в поисках мужа. «Моя матушка надеется, что именно этим я и буду здесь заниматься, — вещала тогда Делла, набив рот шоколадным эклером. — Собственно, поэтому она меня и отпустила. А я не то чтобы против, — она проглотила пирожное, — но охота на тигров все-таки мне больше по душе».

— Откуда ты появилась? — удивилась Мэдди. — За вечер я тебя ни разу не видела.

— А я только приехала, — ответила Делла. — Вину за это можешь смело возложить на Питера, если он соизволит появиться.

— А где он?

— Да бог его знает. Встречался с каким-то другом в отеле «Тадж-Махал», а потом собирался вернуться домой и забрать меня. Предполагаю, что причиной их внезапного исчезновения стал бар в «Тадже», — Делла обмахивала веером раскрасневшееся лицо. — Я так боялась пропустить полночь, что в конце концов не выдержала и поймала рикшу. Только не рассказывай об этом Питеру. Он постоянно твердит мне, что нельзя ездить на них одной.

Мэдди, частенько слышавшая жалобы Питера о том, насколько проще была его жизнь до того, как в ней появилась неугомонная сестрица, засмеялась.

— Бедный Питер.

— Ничего он не бедный, — возразила Делла. — Господи, да тут как в печке. Пойдем на улицу? Можем успеть перекурить по-быстрому, пока он не появился и не отчитал меня еще и за это.

Мэдди кивнула, решив, что маленькая прогулка куда лучше очередного осуждающего материнского взгляда.

— Так, и с кем ты танцевала? — поинтересовалась Делла, пока они пробирались к выходу сквозь колышущуюся толпу на танцполе.

— Всё те же подозреваемые, — засмеялась Мэдди и перечислила пару военных в капитанском ранге, вечно загорелого морского офицера и нескольких гражданских служащих, которые так же, как и Питер, работали в подчинении у ее отца в бомбейском офисе.

— А с Гаем Боуэном разве нет? — с нарочитой невинностью поинтересовалась Делла, кивнув в сторону мужчины, полностью поглощенного беседой с другими хирургами из военного госпиталя.

Мэдди закатила глаза.

— Когда ты уже прекратишь эти нелепые намеки? Он же друг моих родителей.

— Но и твой друг тоже. Он достаточно часто тебя навещает.

Мэдди распахнула двери на террасу.

— Он мне в отцы годится.

— Да ладно тебе, — возразила Делла. — Ему не сильно за сорок. А тебе почти двадцать три.

— С большой долей вероятности, — парировала Мэдди, — он качал меня на коленке, когда я была еще маленькой.

— Только качал? — произнесла Делла таким тоном, что они обе прыснули со смеху.

Девушки вышли в душную, насыщенную ароматами ночь. Лишь только они ступили на террасу, глядевшую в море, заиграл оркестр и часы в зале, оставшемся у них за спиной, наполненном музыкой, пробили одиннадцать. Начался последний час 1913 года.

Снаружи было тише. Душный воздух приглушал звуки музыки и голоса тех, кто толпился вокруг и отдыхал в полутьме за столиками. Потрескивали факелы, освещая Мэдди и Делле дорогу к волноотбойной стене у моря, хотя они и без того всё хорошо видели. Подруги уже не в первый раз ускользали туда на перекур. Едва только ознакомившись с Королевским яхт-клубом, они обнаружили укромное место на лестнице, ведущей к морю, и частенько пользовались им, чтобы укрыться от бдительного ока родственников и развлекавших себя сплетнями мемсаиб[1]. Точно так же они пользовались палубой в той части корабля, где размещались спасательные шлюпки, на рейсе британской круизной компании «Пи энд Оу».

Пока они шли в темноте, Мэдди открыла сумочку-клатч в поисках сигарет. Ее снабжал ими родительский посыльный. «Я же занимаюсь этим за небольшое вознаграждение, да?» — спросил он с надеждой, когда она впервые попросила его об этой услуге. «Да, — согласилась Мэдди, протягивая рупии, — возьмите. Так будет лучше и для моего душевного спокойствия». Она продолжала рыться в сумочке и перекладывала расческу, спички и пудру, когда Делла вдруг схватила ее за руку и взвизгнула:

— Скорее! Питер идет.

Мэдди непроизвольно повернулась в сторону отеля «Тадж-Махал» и случайно выронила спички. Она нагнулась, чтобы поднять их, притом не сводя взгляда с приближающегося приятеля. Заметить его оказалось несложно даже на темной дорожке. Его выдавали изящное телосложение и особая, только ему присущая походка. Девушек он не видел и шел, продолжая беседовать с другим мужчиной. Мэдди предположила, что это и есть тот самый друг, с которым Питер встречался в «Тадже». Она смотрела на незнакомца во все глаза, пытаясь разглядеть его под пальмами. Мужчина был выше Питера и шире в плечах. На миг ей стало любопытно, кто же он такой, недолго вдаваться в размышления не пришлось: Делла потащила ее прочь.

Оставив спички, Мэдди поспешила вслед за подругой, подобрав шелковые юбки, чтобы побыстрее преодолеть волноотбойную стенку, спуститься по влажным ступеням к морю и подстроиться под неровный шаг запыхавшейся подруги.

Внизу у террасы все дышало тишиной и спокойствием. Возле каменной стены рябила вода, а местные дети, несмотря на поздний час, играли и плескались в Аравийском море. Они лазали по пришвартованным у берега рыбацким шлюпкам. Легкий бриз доносил из города запах пота тысяч людей вместе с тяжелым ароматом пыльцы, сточных канав и пыли. Мэдди почувствовала, как ветер овевает липкую от влаги открытую кожу спины и рук. Плечи ее расслабились, она ощутила блаженное спокойствие, которого не испытывала наверху, в сияющем напряжении роскоши. Зажав губами сигарету, она наклонилась к подруге, чтобы прикурить, вдохнула и закрыла глаза от резко наступившего головокружения.

— Интересно, что сейчас поделывают там, в старой доброй Англии, — произнесла Делла тоном, который ясно давал понять, что ей приятна мысль о том, что хоть в Англии могут делать все, что угодно, но это не идет ни в какое сравнение с тем, что происходит здесь, в Британской Индии.

— Неужели ты совсем не скучаешь? — удивилась Мэдди. — Ни чуточки?

— Ни капли, — подтвердила Делла. Она искоса посмотрела на подругу, и в ее круглых глазах заплясали озорные огоньки. — Ты должна попробовать, по-настоящему поселиться тут. Это изумительное место, полное чудес и загадок.

— Тебе легко говорить, — возразила Мэдди, потому что знала, что у Деллы есть обратный билет с открытой датой. Она могла в любой момент вернуться к семье и друзьям в Англии, не сомневаясь в том, что снова их увидит.

— Пока мы плыли на корабле, ты же так ждала прибытия в Индию, — напомнила Делла.

— Знаю, — грустно согласилась Мэдди.

Но по пути сюда поездка казалась ей развлечением. Ее переполняли ожидания. Учеба в колледже осталась позади, все воспринималось как увлекательное приключение, которым можно наслаждаться перед тем, как приступить к размеренной работе учителем. К тому же ей нестерпимо хотелось снова увидеться с отцом. В отличие от матери, он навещал ее раз в два года в Оксфорде, где она жила у тетушки Эди — сестры отца. Когда Мэдди была помладше, она вычеркивала у себя в дневнике дни, оставшиеся до его следующего приезда, старательно продумывала вылазки на пикник, походы в театр и прочие подобные развлечения. Она блаженствовала, когда отец приезжал и оставался с ней подольше. В такие моменты она даже позволяла себе мечтать, что и мама однажды тоже приедет. Возможно, в глубине души она надеялась на более глубокие и близкие отношения с матерью, чем длинные чинные письма с иностранными марками. Однако за время между выходом лайнера компании «Пи энд Оу» из Порт-Саида и прибытием в суетный порт Бомбея у тети Эди и дяди Фитца в Оксфорде все разладилось, и Мэдди лишилась дома в Англии, куда можно было бы вернуться. Из-за дяди Фитца у нее там не осталось ни работы, ни средств, чтобы самостоятельно устроить свою жизнь. А мать еще больше замыкалась в молчании, как только Мэдди касалась вопроса о том, могут ли они с Ричардом помочь ей начать жить самостоятельно.

— Все наладится, — пообещала Делла.

Мэдди выдохнула дым и посмотрела сквозь него на звезды.

— Да, — сказала она. — Хорошо бы, чтобы так и было.

Да, в новогоднюю ночь, когда воспоминания о молчаливой Элис отодвинулись на задворки сознания, наверху играла музыка, а внизу смеялись дети, так несложно поверить, что впереди ожидают лишь лучшие времена.

— Как бы то ни было, — добавила Мэдди, — из одного надежного источника мне известно, что для того, чтобы привыкнуть к новому месту, нужен примерно год.

— Из какого же это источника?

— От отца.

— Вот и замечательно, — одобрила Делла. — Питер бы тоже с этим согласился.

Мэдди улыбнулась и спросила, чтобы продолжить беседу:

— Как ты провела Рождество?

— Великолепно! — воодушевилась Делла и принялась описывать поездку, о которой она умоляла Питера не рассказывать родителям. Она путешествовала по Керале[2]: катания на лодках, божественные закаты, посещение прибрежных деревушек и ужины из свежепойманной рыбы, приготовленной на углях. Все это звучало действительно замечательно.

— Везет тебе, — позавидовала Мэдди. — А нашему Рождеству великолепия придавали лишь коктейли в клубе «Джимхана». Хотя наш повар готовил на обед индейку карри.

— Весьма в духе местных традиций.

— Если честно, — призналась Мэдди, постукивая по сигарете, — мне кажется, что карри туда насыпали больше ради маскировки, чтобы не чувствовался вкус несвежего мяса.

Никто понятия не имел, сколько времени несчастная птица прождала своего часа на рынке в ощипанном виде, поэтому неудивительно, что после ужина всем было нехорошо. «Тоже ничего, — сказал Ричард, обедая сухарями с водой на следующий день. — Немного подпорченное карри — хороший способ достичь идеального веса». — «И то верно», — согласилась Элис.

— С Гаем виделась? — полюбопытствовала Делла.

Мэдди застонала.

— Нет, опять ты за свое.

— Ладно уж, давай, расскажи, — подстегивала подруга.

— Делла, он же мне как дядя.

— Как очень внимательный дядя.

Мэдди не ответила и надеялась, что взгляд, который она метнула на подругу, поможет ей отвязаться от расспросов. Это, конечно же, оказалось тщетным.

— А знаешь, мне нравятся мужчины постарше, — сообщила Делла. — И Гай отлично вписывается в это мое представление. Просто на удивление, если хочешь знать.

— Не хочу.

— К тому же хирург. Ты только представь, что он умеет делать своим…

Мэдди ткнула подругу.

— Оу! — Делла расхохоталась и схватилась за подбородок. — Ладно, не буду.

— Слава богу, — Мэдди стряхнула пепел в море и глянула наверх, в сторону клуба, откуда доносились звуки регтайма. — Ну что, идем?

— Да, наверное, пора, — ответила Делла. — А то я начинаю волноваться, что Питер, не подозревая, что я уже тут, отправится домой, чтобы все ж таки привезти меня на вечеринку.

Питер не уехал. «Вот подлец», — выдохнула Делла. Он так и оставался на улице, выпивал за одним из круглых столиков со своей обычной компанией. Мэдди знала почти всех его приятелей по вечеринкам в разных клубах города. Общественная жизнь в Бомбее была весьма насыщенна, но проходила в довольно тесном кругу. В ту ночь она успела перетанцевать с каждым из знакомых молодых людей. Только один был ей незнаком — тот самый друг Питера. Он сидел, немного отодвинувшись от стола, и до его лица не доставали отблески мерцающих фонарей. В отличие от всех остальных мужчин, он надел не вечерний костюм, а простые брюки, рубашку и пиджак. Поэтому Мэдди глянула на него дважды, и ей снова стало любопытно, кто он.

Будто почувствовав интерес девушки, незнакомец повернулся. Она вспыхнула от смущения из-за того, что ее застали врасплох, и переключила внимание на Питера, который поднялся из-за стола, завидев приближающихся подруг.

— Делла Уилсон, — произнес Питер, — даже знать не желаю, что ты сейчас курила там внизу.

— Я… — начала Делла.

— Нет, настоятельно прошу ничего мне не рассказывать. Так мне хотя бы не придется врать матушке, когда она снова позвонит нам и справится о твоем поведении, — он бросил на Мэдди взгляд, полный отчаяния. — Никогда в жизни мне не приходилось столько врать.

Мэдди немного смущенно засмеялась. Ее не покидало стойкое ощущение, что мужчина в льняном пиджаке по-прежнему смотрит на нее и, возможно, гадает, почему она на него так глазела.

— Ты знаешь, — перешла в наступление Делла, — у меня просто в голове не укладывается, как ты мог забыть заехать за мной и оставить меня одну дома в Рождество.

— Ничуть не сомневался, что ты не растеряешься.

— Но я ведь могла бы до сих пор там сидеть. И пропустила бы всю вечеринку.

— И тем не менее, — парировал Питер, — каким-то образом ты все-таки добралась самостоятельно. Мэдди, иди сюда.

Он наклонился и чмокнул ее в пылавшую румянцем щеку.

— Ты такая горячая. Не заболела?

— Со мной все хорошо.

— Тогда тебе надо налить шампанского, — предложил Питер и повернулся к столу, ища глазами бутылку. — Что ты обещала себе под Новый год?

— Я как-то не задумывалась об этом, — замялась Мэдди.

— А вот и неправда, — вмешалась Делла. — Ты обещала себя, что постараешься не скучать по дому.

— Вот это бесполезно, — отрезал Питер, протягивая девушкам полные бокалы.

Мэдди задала неизбежный вопрос:

— Почему же?

— Потому что обещания на Новый год никогда не выполняют, — ответил он.

— Весьма печально, — сказала Мэдди, заметив боковым зрением, что незнакомец повернул голову. Он был слишком далеко от стола, чтобы она могла разглядеть его как следует, и она скорее почувствовала, чем увидела его улыбку.

— Зато честно, — добавил Питер. — Никто на самом деле их не сдерживает.

— Ну что ж, — произнесла Мэдди, одним глазом следя, не улыбнулся ли друг Питера снова, — поскольку это все равно не мое обещание, то, возможно, так оно и будет.

— Это напрочь лишено всякого смысла, — сказала Делла.

— Верно, — поддержал сестру Питер. — Но, — он поднял бокал, — поскольку сейчас Новый год, предлагаю забыть, что Мэдди это сказала, и выпить. О, взгляните-ка, — его внимание отвлекли двое индийских официантов на террасе, разносивших подносы с кебабами, — там еда! Я сейчас вернусь. Ведите себя прилично…

С этими словами он улетучился из-за стола.

Как только Питер ушел, Делла заявила, что тоже хочет пойти и посмотреть, что делается внутри клуба. Двое из компании за столом запротестовали: «Останься, выпей еще шампанского. Не оставляй нас здесь одних». Но Делла была непреклонна, а Мэдди, не найдя ничего дурного в том, чтобы пойти на террасу, поспешила за ней.

— Почему бы вам не разбить нам сердца? — крикнул им вслед один из офицеров.

Мэдди была уверена, что ничьему сердцу настоящая опасность не грозит, и потому не испытала ни малейшего чувства вины. К тому же это сказал не тот человек, на которого она оглянулась, уходя по направлению к душной и темной террасе. Она поймала себя на том, что снова смотрит на этого незнакомца в льняном пиджаке. Мэдди и сама не знала, зачем это делает. Более того, она тут же пожалела об этом, потому что он, как и в первый раз, стал смотреть куда-то в сторону. Его лицо, скрытое в тени, контрастировало с белизной одежды. Поэтому Мэдди поспешно отвернулась и снова почувствовала себя глупо.

— Кто это? — спросила она Деллу, справившись со смущением.

— О ком ты?

— О том мужчине, — пояснила Мэдди, — с которым Питер приехал из «Таджа».

— Не знаю, — сказала Делла, оборачиваясь. — А что, он там был?

— Да, но это не имеет значения, — поскорее добавила Мэдди, чтобы незнакомец не успел заметить, как Делла пытается его разглядеть.

Конечно, это было неважно.

— Питер всегда так. Никогда никого не представляет, — возмутилась Делла.

— Я уже поняла, — равнодушно произнесла Мэдди. Позже свет, музыка и смех гудящего зала вытеснили незнакомца из ее памяти.

На танцевальной площадке стало еще теснее, а в зале еще жарче, хотя казалось, что такое вовсе невозможно. Зал сию же секунду поглотил Деллу, которую уже ухватил под руку какой-то старшина, а Мэдди перевела взгляд на отца, так и стоявшего возле бара в своей шапочке в горошек. Она вспомнила разочарование, пережитое им немногим ранее, и направилась прямиком к нему. Мэдди потащила его на жаркую танцплощадку так же, как он пытался вытащить ее мать. Отец уверял на ходу, что, конечно же, не будет брать пример с Элис. «Ладно, может быть, тогда обойдемся без шапочки…»

Отец не был искусным танцором, по крайней мере его танец нельзя было назвать плавным. Но он восполнял недостаток навыка невероятным энтузиазмом и быстро закружил Мэдди по танцполу. В те моменты, когда они врезались в другие пары или чудом избегали столкновения с рождественской елкой из банановых и манговых веток, Ричард произносил: «В следующий раз будем стараться лучше», а Мэдди радовалась, глядя на его улыбающееся лицо, и у нее практически получалось не замечать мать, сидевшую на краю площадки. Элис наблюдала за ними с непроницаемым выражением лица. Несмотря на то что Мэдди порядком запыхалась и вспотела, она без колебаний приняла приглашение Ричарда и станцевала с ним во второй раз.

С того момента она не покидала танцпол. Мужчин стало вдвое больше, чем женщин, что было вполне обычным явлением для Индии. И еще не успевала стихнуть предыдущая композиция, как к Мэдди уже кто-то подходил и просил оказать ему честь. Она танцевала с секретарем Ричарда («Отважишься, Мэдди?»), потом с кем-то еще из числа отцовских служащих, и опять с загорелым морским капитаном. Делла тоже не отставала, и Мэдди перестала вести счет всем ее кавалерам. Регтайм-бэнд не умолкал, и все больше народу устремлялось с террасы в зал, пока жаркое помещение не заполнилось настолько, что там стало невозможно развернуться и никому уже не хватало воздуха. Кожа Мэдди блестела, заколки едва удерживали прическу, и влажные локоны падали на шею. Она не сомневалась, что каштановые кудри Деллы оказались примерно в таком же беспорядке.

Только около полуночи она наконец сошла с танцпола, в боку ощутимо покалывало. Мэдди казалось, что она скончается прямо в зале, если не охладится, прежде чем отважится на следующий танец. Поскольку Делла все еще задорно стучала каблучками, Мэдди решила не сообщать подруге, что куда-то идет, и, не теряя времени, направилась к выходу.

На террасе стояла божественная тишина. Все столики, которые прежде были полностью заняты, теперь стояли пустыми. Некоторые фонари догорели, и вокруг стало еще темнее. Оставив музыку за спиной, Мэдди пошла к морю. Она оперлась о волноотбойную стену, ощутив сквозь юбки твердость камня, и улыбнулась, заметив, что дети так и не ушли и продолжают играть внизу. Дальше в море на спокойной воде качалось больше сотни лодок. От них доносились голоса людей и запах жарившейся на углях рыбы. Мэдди глубоко вдохнула, стараясь вместе с воздухом впитать в себя все, что ее окружало. Прикинув, успеет ли выкурить сигарету, она решила, что времени у нее достаточно, но потом чертыхнулась, вспомнив, что потеряла спички.

Подойдя к месту, где они выпали, Мэдди присела на камни и начала шарить под ними. Ничего не найдя, она опустилась на колени и нагнулась ниже, стараясь хоть что-нибудь разглядеть. Но коробок бесследно исчез.

— Как странно, — произнесла она вслух. В тишине голос прозвучал слишком громко, и в этот момент Мэдди поняла, что музыка в зале стихла.

Девушка обернулась на двери клуба. Из них бил свет, а внутри виднелась толпа гостей. Кажется, все смотрели на часы. Мэдди словно почувствовала, как тесно прижались друг к другу люди, их томительное ожидание в духоте, и, уловив соблазн остаться снаружи, она все же сказала себе, что было бы грустно встретить Новый год в одиночестве и лучше поторопиться, чтобы не опоздать к моменту, когда часы пробьют полночь. В последний раз без особой надежды окинув взглядом пол террасы, Мэдди раздраженно вздохнула, поднялась с колен и зашагала в обратном направлении.

Она ни за что не смогла бы ответить, зачем сбавила шаг, отклонилась от прямой дороги и подошла к столику Питера. Мэдди не знала, что заставило ее дотронуться до спинки стула, на котором сидел его друг, тот незнакомец, и снова подумать о нем.

Но как только ее пальцы сомкнулись на деревянной перекладине, она подскочила от неожиданности, перепуганная раскатами, грянувшими в море, вдоль пляжа и внизу со стороны города. Девушка посмотрела вверх, огляделась вокруг: повсюду вспыхивали огни салюта, наполняя небо дымом, треском и вспышками красок.

«Господи, — успела подумать Мэдди, — полночь». И засмеялась. На террасе она не чувствовала себя одинокой. Совсем нет. Для этого здесь было слишком красиво.

Из клуба понеслись радостные возгласы, и вскоре зазвучали первые аккорды «Старой дружбы». Но Мэдди не присоединилась к шумной компании. Она словно застыла на месте. А салют всё продолжался — грандиозное зрелище исключительно для нее.

Заметила ли она его? Может, поэтому и осталась?

Она часто размышляла об этом много недель спустя.

Мэдди не знала. Она не могла сказать наверняка, когда различила его силуэт в сотне ярдов от себя, на дорожке. Он стоял и смотрел в ее сторону. Руки в карманах. Льняной пиджак колышется на ветру.

И хотя в небе продолжал взрываться салют, ее внимание было приковано к незнакомцу. Она медленно опустила взгляд и повернула голову. Подбородок над обнаженным плечом.

Мэдди встретилась с ним взглядом, и, несмотря на темноту, на этот раз она была уверена, что он улыбается.

Мужчина помахал ей.

Не в силах унять круговорот противоречивых мыслей и неясных пока предчувствий, Мэдди тоже подняла руку.

Промелькнуло всего лишь несколько мгновений.

Но всё совершенно изменилось.