Дом Соли [машинный перевод]

Ма. Тогирек Девы

Мая бежала, не разбирая дороги. Этот Талавир точно другой. Из-за глупого Геру она может потерять все, что так долго пыталась сберечь.

Версия о буре не произвела на Нового Полномочного особого впечатления.

Он будет искать истинную причину смерти Рябова. И наконец узнает, что Ма соврала.

Талавир и Рябов, несмотря на внешнее сходство, сильно отличались. это не сказал. И Ма поверила, что смогла избавиться от следов прошлого. Так что никто в Деште больше не догадается, что она когда-то служила Старшим Братьям.

«Самоуверенная дура, — сердилась Ма. — Еще эти прикосновения, взгляды. Он — твой враг. У него в лбу паразит для связи с Белокуном. Ему нельзя доверять».

Где-то глубоко внутри, там, где еще стоял образ Талавира, низверглась надежда: а может, он другой? А Белокун давно о ней забыл? Все-таки прошло тринадцать лет? Ма удалось выбросить из памяти почти все, но эти карты из кармана Талавира словно проговорили к давно похороненному. Она уже видела эти рисунки, хотя и не могла вспомнить, когда и при каких обстоятельствах. Она не лгала: Дешт украл большинство ее воспоминаний. Оставил самое важное — годы материнства, долг перед сыном. Эта мысль потянула за собой другую: Талавир ей нужен, она не может просто так от него укрыться.

«Нужен, потому что ты хочешь помочь Бекиру или потому, что тебе понравился новый Полномочный?» — ужалила мысль. Она заставила себя выкинуть ее из головы. Сейчас это не важно. Сначала нужно убедиться, что ее сын цел. Саша Бедный сказал, что Бекир у Тети Вальки. Оставалось надеяться, что он не соврал.

Ма отодвинула занавес к юрте официальной ведьмы Ак-Шеих и принялась трясти одежду так, словно пришла из глубокого Дешту. Первое, чему ее научили в Ак-Шеих, — чистить одежду на пороге юрты. Это был бесполезный ритуал, суер проникал повсюду, но она привыкла.

В юрте пахло сухими травами. Зелье свисало с каждой балки и положило пол.

Вперемешку с травами висели засоленные остатки почвара из Дешту: ноги кесераток, глаза артроплевр, крылья кхарталов и даже жила ракоскорпа. Из мутных банок на Ма смотрели скользкие серые препараты.

Больше, чем ведьмских ингредиентов, в юрте Тети Вальки было разве что кухонной утвари. Разнообразная посуда, ложки на длинных ручках, погнутые сковороды и проржавевшие кастрюли свисали в местах, свободных от трав. До Вспышек Тетя Валька работала в школьной столовой. Все в поселке знали, что ведьма имеет слабость к оплате поварской утварью.

На почетном месте в юрте стояла статуя богини Девы. Тетя Валька, как и большинство женщин в Ак-Шеих, верила в богиню-прародительницу Киммерику. Но потом богиня покинула эту землю. Ее отсутствием воспользовался Поединок и привел своих поспешников — Старших Братьев. Женщины надеялись, что когда-нибудь Дева вернется и спасет своего любимого ребенка. Главное — найти Золотую Колыбель, в которую богиня впервые положила новорожденную землю.

Ма подождала, пока глаза привыкнут к полумраку, и перевела взгляд на стул в центре юрты.

Тетя Валька была огромной и напоминала тесто, рисковавшее вот-вот убежать из кадки. Она носила широкую разноцветную хламиду, и Ма каждый раз, как ее видела, удивлялась, сколько ткани пошло на этот наряд. Волосы ведьмы были кудрявыми и жесткими, как морская губка. Она стягивала его в косы и короной заплетала вокруг головы. Но самым ярким признаком тети Вальки был второй рот, выросший на шее. Говорила она преимущественно изо рта на лице.

Нижний раскрывался во время магических ритуалов и особых возможностей. Именно сейчас темно-красный язык показался между тонких губ рта, едва просматривавшегося в складках заплывшей жиром шеи. Мать чуть не скривилась от отвращения: сколько бы перемен она не увидела за эти годы в Деште, это движение языка Вальки всегда сбивало с толку. Словно ведьме разрезали горло и из него уже начали вываливаться внутренности.

— Якши, на нем все заживает, как на копню. — Тетя Валька кивнула Ма и протянула Бекиру пиалу с отваром травянистого солонца. Он лучше восстанавливал жидкость в организме. — Но поблагодари ее. Приложила жвачку из уха.

Жаль, что жертва. Была бы хорошая ведьма. — Тетя Валька улыбнулась девочке, которая сидела в глубине юрты и играла со странной ящерицей.

Мать едва на нее посмотрела. Ее распирало от возмущения.

— Это царапина, Ма. Ничего ужасного. — Бекир старался не смотреть в глаза матери.

— Ничего страшного? А если бы тебя встретил не Бедный, а кто-нибудь чужой и забрал, как ценное мясо? Ты должен понимать — каждый поступок влечет за собой последствия.

За все приходится платить. — перед глазами Ма промелькнула неприятная встреча с акинджием. И это он еще не пришел за настоящей благодарностью. — Если не тебе, то другим! Руки Ма дрожали. Она не хотела этого говорить, но едва могла себя контролировать.

— Так, может, лучше меня встретил бы кто-нибудь чужой, чтобы тебе не пришлось платить!

— Ты ведешь себя, как ребенок.

— А ты… — Бекир вскочил со стула. — Если бы был жив отец, ты бы не позволяла Саше Бедному… — В глазах парня блеснули слезы, и он выскочил из юрты. Девочка поднялась и пошла за ним. налила отвара Ма и приказала сесть.

— Сын твой, а ум у него свой, — причмокнула верхним ртом ведьма.

— Он действительно смог отойти от Ак-Шеих так далеко?

— Лекарство или упрямство, иногда я его не понимаю. — Ма глотнула из чаши и упала на стул.

— Может, он у отца? — Ведьма достала ступку и потянулась к остальным составляющим. Привычные движения Тети Вальки успокаивали.

— Да, — неуверенно сказала Ма.

— Совсем его не помнишь?

— Почти. Остался образ, имя. Иногда придумываю что-то о нем Бекиру.

Он хочет иметь отца, хотя бы в рассказах. Но кто вообще после вспышек может отвечать за собственную память? — Ма хотела завершить разговор. Она не любила говорить о потерянном мужчине.

Тетя Валька бросила в ступку сушеный цветок колхикума, листья клищинца и потянулась к толченому перекатиполю. Из-за ширмы рядом со статуей Девы послышались стоны. У Тети Вальки тоже было свое прошлое, о котором она редко вспоминала.

Ведьма подняла с пола миску со свежим мясом и унесла за ширму. Ма услышала мяуканье и поморщилась. Дочери Тети Вальки родились еще до Вспышек.

Им не удалось выйти на улицу на шестой день тишины, когда Ак-Шеих накрыло молозиво из суура. Им показалось, что они услышали голос кота: пока они прятались в подвале, он был на улице. Девушки попали под первый суйер и вернулись навсегда соединенные. Их глаза и рты были зашиты, из животов торчали кишки, которые сходились в общем желудке. Пульсирующий мешок имел рожу их любимца.

И только через него дочери ели. Тите Вальке удавалось поддерживать в них жизнь.

Мама несколько раз пыталась выяснить, что она для этого делает. В спасении нуждались десятки жизней в Ак-Шеих, но ведьма упорно не признавалась. Говорила, что сила молитвы к Деве — и все.

— Новый Полномочный приехал выяснить, что произошло с Рябовым? — Тетя Валька вытерла руки от мяса и вернулась к приготовлению смазки.

— Да. И неожиданно быстро.

— Акинджии передали на Матерь Ветров? — сказала Тетя Валька.

— Это заняло бы месяцы. — Ма наклонилась к ступке ведьмы и сморщилась от вони. — Старшие Братья либо знали, что так случится, либо их предупредил кто-нибудь из наших.

— Ты так боишься, что тебя скажут, что тебе повсюду видится измена, — засмеялась ведьма. — Кроме того, Гера как официальный бей должен их сообщить.

— А теперь лжет, что Рябова разорвала буря.

— Он испуган. И что он должен сказать новому Полномочному? Ты прожила в Ак-шеих столько лет и все равно не веришь в джадала. Даже у богов.

— тетя Валька поклонилась статуэтке Девы.

— Ты сама говорила, что она спит, — улыбнулась Ма.

— Спит — не значит не существует. Но, кроме Девы, есть и другие.

— Например, Поединок?

Тетя Валька промолчала, а Ма оседлала любимого конька. Тревога за Бекира отступила.

— Я верю в науку, в суйер и в способность людей ожесточать. Я ни разу не видела этого вашего демона из дома Геры, этого жадала.

Но каждый день хожу мимо Дерева Боли и вижу глуповатое жертвоприношение. И я уже отправила несколько взрослых в котел, а на этот раз мы готовимся сварить девочку.

Тебя это не пугает, Валько? И не ты ли говорила, что джадал не нападает на своих?

— Не нападал — не значит, что не нападет. — Ведьма продолжала вымешивать смесь в ступке. Он почувствовал давно забытый вкус крови.

— А почему ты не думаешь, что это Гера? Он так фанатично верит в джадала, в то, что тот охраняет его дом от бурь, что мог принести ему жертву — убить Рябова? Или убить его, чтобы убедить других в существовании демона? Власть лучше поддерживает страх.

Тетя Валька сделала охранный жест, подошла к статуэтке Девы и подсыпала в жертвенную чашу иушан, перемешанный с суетой, обмакнула пальца в красное масло и поставила пятнышко там, где в слоях сала утонула ключичная впадина.

— В тебе говорят боль и чувство вины. За то, что ты сделала на Матери Ветров. Если бы ты присоединилась к тогиреку Девы и поговорила с другими женщинами Дешту, тебе стало бы легче.

Тетя Валька ударила по самому болезненному. Ма тяжело отходила от родов и в лихорадке рассказала ведьме, что работала на Матери Ветров. ятала, как и событий на Матери Ветров. забрала эти воспоминания, Ма была ему за это благодарна. С годами осталась сама горечь Ма., что не помнит мужчину? Ма провела ладонью по коротким волосам. Тетя Валька прав. Может, ей стоит присоединиться к тогиреку Девы — наркотического транса?

Тетя Валька говорила, что таким образом женщины со всего Дешту могут чувствовать друг друга, как видят один сон, находятся в бреду богини Девы.

Вторая версия смешила Ма больше всего: какая польза у богини, если она забыла о своих верующих.

— Тогирек Девы — подарок богине женщинам, чтобы мы не чувствовали одиночества, пока ее нет.

— Некогда было. — Ма застонала от боли. — Работала над лекарством для Бекира.

— Далось тебе это лекарство, разве тебе здесь плохо? Ну сможет мальчик выходить из Ак-Шеих — и куда вы подадитесь? Сколько ни убегай, дом всегда тебя догонит.

Потому что он здесь, — Валька похлопала Ма по сердцу и продолжила втирать смазку в раны на лопатках.

— Не начинай. Мне нужна твоя помощь.

— Моя? — удивилась ведьма. — Ты веришь только в науку?

— Я не о заказах. Надо, чтобы ты взяла кровь у нового Полномочного.

— Ты хочешь, чтобы я его убила? — Тетя даже взвизгнула.

— Нет, ты что? Ты официальная ведьма, можешь осмотреть его, взять кровь.

— А почему именно его кровь?

Ма закусила губу. Сколько правды она может сказать Тите Вальке.

В конце концов, решила, что половины вполне достаточно.

— У них с Рябовым похожее лицо. А кровь Рябова показала удивительные эффекты. Только сейчас он мертв. А с мертвой кровью я ничего не сделаю.

— Да, — протянула ведьма. — А я и не заметила, как они похожи. Может, родные братья?

— Тем более, стоит попробовать. Так ты мне поможешь? — нетерпеливо переспросила Ма.

Занавес отклонился, к юрте начали заходить женщины. Тетя Валька не просто так говорила о тогиреке Девы. Он вот-вот должен был начаться.

Ведьма отрицательно покачала головой. Она завершила бинтовать спину Ма и вытерла загрязненные в зловонные лекарства руки о тряпку.

— Я не хочу неприятностей. Это же Старшие Братья. Они и меньше уничтожают.

Ма наградила ведьму длинным красноречивым взглядом.

— Я знаю, что ты испортила лицо Рябова. Представления не имею зачем и не хочу разбираться. Может, ты хотела прикрыть Геру или себя? Но я знаю, что кожу с лица Рябова сняли с помощью арума, смешанного с ядом ана-арахны.

Большая рука ведьмы ловко закрыла ей рот. Тетя Валька испуганно посмотрела на женщин, которые уже устроились на пол рядом с Девой.

— Я забрала лицо для зелья. Не говори никому. Это хорошее средство для женских дел. Мне нужно кормить девочек.

Мне стало жаль тетки Вальки. Ей точно некуда бежать. Ее дочери привязаны своей немощью к Ак-Шеих еще крепче, чем Бекир.

— Но сама подумай, зачем новый Полномочный ко мне придет? Если у него что-нибудь заболит, то пойдет к тебе — к врачу.

— Ему померещился дух на Кара-Меркит. И Гера сказал, что с этим можно идти только к тебе.

Ведьма нахмурилась и сделала охранный жест.

— Лежащая там женщина злая. В Ак-шеих она нам точно не нужна.

Хорошо. — Тетя Валька на мгновение задумалась. — Если придет, попробую тебе помочь. Но пусть придет.

Она оттолкнула Ма и протянула руки женщинам. Ма узнала закутанных в хиджабы невесток Азиза-бабы: Фат, у которой под одеждой висели две дополнительные мертвые руки, любимая тетя Ниязи — четырехглазая кругленькая Ленура.

Высокая плаксивая зарема. Ее голову и лицо покрывала бурка. Мама только раз видела ее глаза. Из круглых пустых отверстий постоянно сочился навоз. Последней зашла старшая жена Селима Черного — Живая Вера. Это была маленькая женщина с скрюченными хилыми ногами. Ни у кого не было детей, все очень этого хотели.

Несколько лет назад Живой Вере с Селимом повезло: у них родилась девочка с серебряной кожей. Ею заинтересовались акинджии из Курасубазара, и Селим воспользовался случаем — продал дочь, забрал младшую и тогда беременную вторую жену и оставил Ак-Шеих.

И сегодня, как всегда, Живая Вера будет просить Деву не за себя. Женщины будут молиться за жизнь детей, за возможность при всем их рожать. Тетя Валька пустила кругом пиала с разведенным ухом. Женщины зашептали молитву.

Ма почувствовала холодок на затылке, посмотрела на Деву и почти выбежала из юрты. и убежать из Ак-Шеих, пока еще не поздно. Старшие Братья, а может, и сам Гавен Белокун.