Дом Соли [машинный перевод]

Интерлюдия

Сфена отпустила руку Руфи. В голове до сих пор доносились голоса. Она проглотила горькую, насыщенную ухом слюну. Наркотик морочил боль, которая надежно гнездилась под ребрами, но замедляла мысли.

— Ненавижу этот ритуал, — сказала Сфена.

— Но благодаря тому, что вы его изобрели, мы слышим всех женщин в Деште.

— Руфь подала стакан с водой. Сфена проглотила и подумала о том, что сказала бы Руфь, если бы узнала правду: ритуал придумал другой человек, а вместо «всех женщин в Деште» она слышит лишь одну из Ак-Шеих, и до сих пор не уверена, что это не случайность.

В Академии Старших Братьев Сфена написала работу о способности частиц суету передавать информацию на расстоянии. Идею подбросил отец, хотя и подал это как один из «мифов Территории К» — ритуал «тогирек Девы» — мистический транс, помогающий женщинам в Деште общаться друг с другом мысленно. Сфенина работа получила самый низкий балл. Отец разочарованно покачал головой. С самого начала он считал ее вступление в Академию Старших Братьев бессмыслицей. Лучшей карьерой для женщины было бы удачное замужество.

Лишь гораздо позже, когда отца обвинили в измене, а она разбирала бумаги после обыска, ей на глаза попала давно забытая рукопись — «Сказание Ифигении Киммерицкой».

Сфена позеленела от злости, когда впервые прочла рукопись. О тогирек Девы отец узнал именно оттуда. Кто бы ни была эта Ифигения Киммерицкая, ей удалось с научной точностью обосновать то, о чем Сфена лишь робко намекала в своей научной работе: частицы свира связаны. Открытие Ифигении Киммерицкой имело огромный потенциал. Но отец, вместо того чтобы поделиться им с другими, оставил «Сказание» гнить среди настоящего бреда.

Ибо Ифигения, как и Сфена, была только женщиной.

Для Сфены обретение «Сказание Ифигении Киммерицкой» стало знаком Поединка. Не дожидаясь, пока ее признают дочерью врага народов, она попросилась в Территорию К. К тому времени поток рекрутов в зону поражения почти прекратился.

Старшие Братья не видели пользы от суура, действовавшего только в Деште, как и от мертвой, обитаемой чудовищами земли. О Матери Ветров и Белокуна предпочитали забыть.

Но просьбу Сфены удовлетворили.

На Матери Ветров она не раз перечитывала записи Ифигении. Ей удалось воспроизвести ритуал «тогирек Девы» и установить контакт со шпионом в Ак-Шеих.

Очень дорогой контакт. Помимо того, что каждый раз ей приходилось употреблять уха для того, чтобы входить в транс, ритуал, как и бакаса, тянул с нее суер. Позже Сфена открыла, что этот эффект можно минимизировать, привлекая других женщин-резонаторок.

— Я нашла нового резонатора, как вы и просили. — Руфь коснулась руки Первой Зрачка и осторожно добавила: — Она еще диковата и воняет, как животное, но толковое. Я уже несколько месяцев наблюдаю за ней. Подъем на Матерь Ветров ей не повредил. Как была покрыта мехом и с рогами, так и осталась. Суйер ее не любит.

Местной «суер не любит» означало, что перемены законсервировались. Об этом варианте мечтали все новоприбывшие. Сфена посмотрела на голубые перья, заменявшие Руфи волосы, и сжала губы. За последний месяц перья покрыли голову и коснулись шеи. Руфь суер «любил», а значит, ей нужно перестать мечтать о возвращении домой.

— Хорошо, пусть будет та вонючая дикарка. Необходимо улучшить сигнал с Ак-Шеих. — Она особо отметила последнее.

— Что-нибудь с Талавиром?

— Переживаешь? Вы не успели попрощаться? — Сфена насмешливо улыбнулась.

— Не очень-то и хотелось, — фыркнула Руфь.

Сфена кивнула.

Еще не хватало, чтобы Зиница прикипела к экспериментальному кролику Белокуну.

— Талавир уже в Ак-Шеих. Попал в какую-то неприятность, но как целый. На всякий случай прикажи Мато Дуковачу быть поблизости. А мне нужно в Белокун.

Сфена поправила форму и кисло улыбнулась перьев головы.

— Покажите ему, кто самый умный на Станции, — сказала Руфь.

Сфене сказали искать Белокуна в Медицинском участке. Глава Матери Ветров покинул командный пост, чтобы понаблюдать за новой пациенткой. И в этом был весь Белокун. Вместо укрепления власти, торгов с материком и личных клятв Языку он занимался непонятными исследованиями.

Сфена посмотрела на портрет доктора Зорга, украшавшего вход в Медицинское отделение. В отличие от Белокуна, Зорг был политиком.

Посредством генетической коррекции и биоинженерии Зорг обещал создать идеального солдата, идеального Брата. А пока продолжались эти исследования, Зорг сосредоточился на поиске талантливых детей.

Поговаривали, что все младшие коллеги Зорга попали в него именно так.

Этот путь прошел и Белокун. Но настоящей звездой команды доктора Зорга и его любимым учеником был Мамай. В бумагах отца Сфена нашла его медицинскую карточку. Мамай родился с церебральным параличом, страдал аутизмом, синдромом саванта и боковым атрофическим склерозом. Такой ребенок не мог выжить. Но у мальчика были чрезвычайные способности и он попал в школу доктора Зорга. Там ему совершили кучу операций на мозге, это только усилило его таланты. Отец называл Мамая «монстром Зорга» и вместе с тем его ахиллесовой пяткой. Тогда Сфена не понимала почему. Позже узнала, что Мамай и Белокун были единственными выжившими после взрыва, в котором погиб Зорг. Инцидент был назван терактом. Белокуна и Мамая перевели в Киммерик. Тогда там уже шла война. Если Язык и подозревал Мамая и Белокуна в причастности к смерти Зорга, то об этом молчали. В конце концов, Язык лишился политического оппонента.

Мамай проработал вблизи Шейх-Эли меньше года. Произошли вспышки, война закончилась, а Киммерик превратился в Дешт. Белокун стал управлять Станцией. Он не только снова выжил, но и не испытал влияния суура. Язык это поразил.

Белокуну удалось убедить Языка, что Вспышки повлекло за собой таинственное оружие, которое разрабатывал Мамай. В записях, которые он оставил, она называлась «Золотая Колыбель». Более того, Белокун уверовал, что Мамай не погиб, а до сих пор где-то в Деште. Он совершенно серьезно говорил, что всюду видит знаки от доктора Мамая. Таким знаком он назвал пробуждение последних из попавшего под первый суер отряда. «Это не Рябов хочет в Деште — это Мамай представляет свою волю. Мы отпустим Рябова и посмотрим, куда тот выйдет», — решил Белокун, словно Мамай был не пропавшим ученым, а божеством уровня Поединка. С таким же мотивом после того, как пришло известие о смерти Рябова, он отправил в Дешт Талавира.

«Талавир — очередной знак Мамая. Он найдет то, что не нашел Рябов».

То есть Талавир должен был найти Мамая, но Белокун запретил объяснять ему задачу. Талавир должен был «вывести на Мамая». Именно «вывести», как собака-искатель. И это было верхом помешательства — так разбрасываться выжившими после суура, что выпали первые дни после Вспышек. Эксперименты над Рябовым и Талавиром могли приблизить к пониманию природы «Золотой Колыбели». Белокун же отправил их в Дешт. И что в итоге? Рябов погиб. Сфена сомневалась, что Талавир был способен обнаружить Мамая. Более того, она не верила, что лучший ученик Зорга до сих пор жив. Оставалась надежда, что Талавир встретит какие-то следы «Золотой Колыбели». Все-таки Мамай был из Ак-Шеих. Возможно, поддерживал связи с кем-то из поселка. Хотя после того, как Талавир отверг ее предложение о сотрудничестве, это уже не имело значения. В этой ситуации у Сфены был только один вариант — воспользоваться опрометчивостью Белокуна. Может, он и считал себя абсолютной властью на Матери Ветров, но для материка, откуда прибыла Сфена, Белокун был нарушителем Догмата. Сфена рискнула и отправила рапорт Языку.

Догмат запрещал нарушать субординацию. Вес слова Белокуна был больше.

Если бы он публично отрицал обвинения Сфены, наказали бы ее, а не доктора.

Рапорт Сфены приняли — и это было хорошей новостью. Сфена получила ответ с печатью самого Языка.

«Экспериментом!» — Сфена чуть не задохнулась от возмущения. Белокун теряет контроль над разумом, а он должен просто смотреть, как он уничтожает в Деште Старших Братьев? Следующая мысль вызвала осторожную радость. Язык отдал приказ ей смотреть. Она получила его персональный приказ. Следовательно, и у Языка есть сомнения в отношении Белокуна, а у нее шанс на реабилитацию и карьеру. Сфена вообразила себя главой Матери Ветров. Если ей удастся усовершенствовать тогирек Девы, привлечь в сеть больше женщин, она получит и настоящую власть над Дештом. Сладкие мечты затуманили разум, и она с размаху врезалась в Толика.

Голомозый череп сверкал от пота. Он молча кивнул на соседнюю дверь. Из них доносился звук борьбы. Очевидно, именно там был Гавен Белокун.

— Что там? — Сфена заглянула в окошко.

В углу белой безликой комнаты билась в истерике девочка лет шести.

— Гумконвой привез. Копец, ужасная почварь. — Толик облизал темные губы. — Едва отбили в Армии чудовищ. Гнались до мукоэде ляин эр.

Сфена недоверчиво посмотрела на ребенка. Она имела бледную, даже синеватую кожу, светящуюся изнутри. Но кроме этого никаких изменений.

Над девочкой застыли медицинские сестры Ханум и покрытая змеиной кожей Лиза. Обе прошли испытание ритуалом в качестве резонаторов. Ханум не обнаружила никаких способностей. А вот насчет Лизы Сфена еще надеялась. Вплотную к двери стоял Белокун. Он что-то спросил, Лиза пожала плечами и показала на пустой шприц и свою руку. На скользкой зеленоватой коже виднелся укус.

Белокун поднял брови — и этого было достаточно, и Лиза выбежала в коридор. и вес ребенка. Но то, что произошло за несколько минут, стало неожиданностью не только для Сфены, а и для всего персонала Медицинского. Первый прикол Толика затрясся. И вдруг ребенок изогнулся и пронзительно завизжал. Отдышалась от окошка. За мгновение оно посмотрело, и на полу лежали Лиза и Толик. Он тоже не двигался, но его грудь поднималась. девочки покрывали большие кристаллы ядовитой соли.

В дверях появилось бледное лицо Белокуна. Он приказал вызвать охрану. Ханум остался стоять над ребенком. Она что-то шептала. К своему удивлению, Сфена узнала литанию по обряду Девы, которую записала Ифигения Киммерицкая.

В коридорах появились другие люди, Белокун элегантным жестом откинул волосы и приветливо кивнул Сфени, словно обрадовался ее появлению.

— Очень интересный экземпляр.

— Вы кололи ей суер?

— У нее интересная способность к усвоению. Может накапливать суйер, а затем отдавать другим. Действует как стопроцентная бурная буря. Ее прикосновение приводит к мгновенным мутациям. Пойдем, пока здесь все уберут, — сказал Белокун, как Лиза всегда была только фарфоровым мусором. «Со своими глупыми экспериментами он останется без персонала», — подумала Сфена. Вместо того чтобы идти в свой кабинет или на мостик, Белокун завел ее в афизу, в которой она несколько дней назад разоблачила Талавира.

— Что там в Ак-Шеих? Вы получили разведданные?

— Мне не хватает Зиниц. Только что разбилась одна из них. Без Зениц я не могу обеспечить нормальную связь. наверняка отнимет джадал.

Агента было чуть слышно.

Белокун слушал в полуха. Сфена это не удивило: она знала о связи между главой Матери Ветров и Талавиром. Белокун в любой момент мог коснуться бакасы и заглянуть в мысли отосланного Старшего Брата, лучше любого узнать, что с ним там происходит.

Гавен Белокун наконец-то нашел, что искал. Он аккуратно снял с полки и передал Сфене тяжелую коробку. В той что-то зашевелилось, и Сфена чуть ее не выпустила.

— Осторожно! — Белокун выдернул у нее сверток и открыл крышку. На его лице заиграла странная улыбка. — Верю в твой талант устанавливать связь.

Сфена проглотила горькую слюну. Неужели он намекает на отчет Языку?

Белокун вытащил из коробки банку с бекасой. Сфена отшатнулась. Вот что он задумал. Белокун хочет, чтобы она коснулась бакасы и связалась с манкуром Талавира, чтобы бакаса вынула суер из нее, а не из него.

— Засовывай руку.

Сфена подумала о ритуале. Сегодня она уже пробовала суер. Теперь лягушка заберет свою порцию. Может это уравновесит суер в теле, и она избежит дополнительных изменений, а может, и наоборот. Сфена засучила рукав и коснулась скользкой кожи. — Ай! — вскрикнула она и попыталась вытащить руку. Что-то было не так. К тому она уже раз прикасалась к бакасам. Эффект был молниеносным, как будто переносишься в другое тело, видишь чужими глазами, испытываешь чужие эмоции. На этот раз ее руку пронзила боль. Белокун крепко нажал на ее предплечье. Лягушка в банке проснулась и челюстями вцепилась в запястье женщины. Сначала Сфенни показалось, что лягушка высасывает ее кровь, но потом она увидела, как под кожей что-то двигается.

— Стой спокойно и слушай, ты же за этим сюда пришла?

Глаза Сфены расширились от удивления и боли.

— Неужели ты думала, что я не узнаю о твоей маленькой двойной игре?

Белокун ослабил хватку.

— Вы запустили мне манкур! — Она не могла в это поверить.

— Да. — Белокун улыбнулся и осторожно потер спинку лягушки, нащупал точку и сильно нажал пальцем. — Ты думала: Белокун сошел с ума?

Даст какой-то выскочке из материка, дочери врага народа, себя обыграть? Теряет контроль над Станцией? На самом деле, я его только устанавливаю. — ноготь погрузился в скользкую плоть. Сфена почувствовала, как электрический сигнал пронзил ее руку. Манкур начал прогрызать ходы под кожей, а Белокун через прикосновение к лягушке получил контроль над ее телом. Боль добралась до горла, женщина с удивлением и ужасом осознала, что не может кричать. Она несколько раз, как рыба, открыла и сомкнула рот, но звука не было.

Не вынимая пальца, Белокун закрыл глаза и напряг лоб. Своей волей он парализовал ее тело и словно насиловал сознание. Белокун залез в ее мысли и узнал об измене. Но она успела выхватить и странное — край мыслей самого доктора. Сфена узнала дом с карты Мамая, отвратительное дерево, покрытое колючками, испытала безумное желание зайти внутрь. Нет, она ошиблась, это были мысли Талавира.

— Это бакаса-матка, из которой взяли манкур для Талавира? — удивленно простонала Сфена.

Те, кто носил манкур из одной кассы, могли чувствовать мысли друг друга.

Но зачем Белокуну связывать Сфену и Талавиру? Зачем делиться с Первой Зрачком информацией о том, что видит отправленный в Ак-Шеих Брат?

— Нет, — Белокун быстро вытянул руку. — Это бакаса только для нас с тобой, чтобы ты всегда была под моим наблюдением.

Он не сдержался и бросил настороженный взгляд вглубь полок. Она была где-то там — лягушка, позволявшая ему контролировать Талавира. И тогда Сфена поняла.

До того, как заразить ее, Белокун лазил в мысли Талавира. И теперь при контакте с бакасой каким-то образом передал ее манкуру свои мысли. Сфена сделала неожиданное открытие, что бакасы работали в обе стороны: не только давали возможность заглянуть в мысли носителя манкура, но и открывали мозг того, кто касался лягушки. Судя по реакции Белокуна, он об этом не знал.

— Вам это так не пройдет, — прошептала она, растирая руку. — Нельзя просто так заражать экспериментальными средствами контроля.

— И что, расскажешь Языку? — Белокун вытащил влажную салфетку и тщательно вытер руки. — Не забудь сообщить, что между нами сейчас нет секретов.

Личинка бакасы позволит мне заглядывать в твои самые грязные сны. — Белокун схватил ее за укушенный запястье. — Я пережевывал мозги, гораздо умнее твоих. Но если ты будешь послушной, мы подружимся. Для следующей задачи мне нужна твоя безоговорочная преданность. И мы оба знаем, что без манкур мне ее от тебя не добиться. Найди Мато Дуковача. Нужно добраться до Ак-Шеих до того, как Талавир зайдет в дом.