Ее грешные избранники

8

ЛУКАС

Черт меня побери. Я сорвал с себя одежду под покровом темноты. Мне нужно было бежать, очистить разум и взять себя в руки. Брачные узы, хоть и были редкостью, но были возможны только между оборотнями и перевертышами. Не между волком и ведьмой. И это не должно было быть возможным для меня. Моя темная душа была слишком повреждена, чтобы быть благословленной чистотой супружеских уз — во второй раз. Среди волков это считалось величайшим даром. Только однажды можно было найти свою вторую половинку. Никогда дважды. После самого отвратительного преступления, которое я совершил, я был совершенно недостоин.

Это был еще один трюк чародейки. Так и должно было быть.

С привычной легкостью мое тело превратилось в огромного белого волка. Приземлившись на все четыре лапы, я рванулся вперед. Мои подушечки оставляли огромные отпечатки на снегу, пока я пробирался в густой лес. Какое-то время я бежал, не зная, куда идти. Ветер трепал мою шерсть и щипал глаза. Я огибал деревья, перепрыгивал через валуны и уловил в легком ветерке запах испуганной дикой природы.

Никаких признаков тех злобных существ, которые населяли эту заколдованную землю, не доходило до моего сознания. Я был свободен бродить. По крайней мере, какое-то время.

Бег разогрел мою кровь и прояснил голову. Тяжело дыша, с вывалившимся языком, я остановился. Я разбил тонкий слой льда в ручье, чтобы сделать глоток. От ледяной воды у меня онемел рот, когда я лакал ее. К сожалению, пауза была достаточно долгой, чтобы мой разум вернулся к моим тревожным мыслям.

Я был в бегах много лет после предательства моего брата. С той ночи я совершил немыслимое — непростительное. Я отогнал от себя залитые кровью воспоминания.

Я так долго мечтал, наконец, встретиться со своей кончиной. Окончание этой проклятой жизни было бы еще одним благословением, которого я, возможно, не заслуживал. Так вот почему чародейка послала ко мне Эмму? Были ли супружеские узы с ней своего рода извращенной местью за все мои плохие поступки? Или, как надеялась частичка моего разума, шанс на искупление?

Я вздрогнул, мой густой мех встал дыбом. Я был за гранью искупления, хотя надежда на это никогда не покидала меня.

Глядя на лес, хотя и не видя его, мой желудок сжался, а сердце бешено заколотилось. Эмма была моей парой. Зейн, казалось, тоже был связан с ней — или, возможно, он хотел только ее крови. Кейд утверждал, что не хотел ничего от нее, но фейри часто отказывал себе в своих желаниях. Могла ли она быть единственной… для всех нас? Чувство собственности пронзило меня. Я подавил его.

Идея об одной женщине для всех нас распространилась по мне, как лесной пожар. Она поглотила все мои чувства и вспыхнула в моей душе. Эмма. Моя-которую нужно защищать. Наша, чтобы разрушить проклятие.

Я развернулся и на полной скорости направился обратно к особняку. Снег облепил мои лапы, разлетаясь во все стороны, когда я пробирался через лес и вошел в сад за домом. Там я перевоплотился и быстро подошел к двери. Охранник приветствовал меня кивком, когда я вошел.

В раздевалке на втором этаже, где у всех нас хранилась запасная одежда и оружие, я схватил пару черных брюк и футболку, затем взбежал по лестнице, чтобы найти Зейна. Нам нужно было прийти к взаимопониманию.

Я вошел в его личную гостиную, предварительно не постучав в дверь. Он сидел, сгорбившись над шахматной доской у окна. В камине пылал огонь, отбрасывая мерцающие тени на обшитые деревянными панелями стены и тяжелые портьеры.

— Почему ты врываешься через задний ход сегодня вечером? — спросил он, не отрываясь от продолжающейся одиночной игры.

— Я никуда не врывался.

— Я слышал тебя на первом этаже. — Зейн продвинул пешку на одну клетку вперед. — Ты растерял свои навыки скрытности?

Я проигнорировала его вопрос. — Нам нужно поговорить.

Он взглянул на меня, разворачивая доску, чтобы сыграть другой стороной. — Говори.

— Ты не можешь использовать Эмму в качестве своего домашнего питомца. — Мои пальцы непроизвольно сжались в кулаки.

— О, опять это. — Голос Зейна звучал скучающе.

Я издаю предупреждающий рык. — Нет, только не это снова. Все усложнилось. Я наклонился над столом. — Мой волк объявил ее своей парой.

Ониксовые глаза Зейна поднялись, чтобы встретиться с моими, его рука зависла над ладьей. — Вот это интересно. Я думал, животные создают пары только с животными.

— Так и есть. — Я глубоко вздохнул. — Я могу только предположить, что это возможно из-за нее.

— Чародейка. — Зейн подвинул ладью ближе к королю.

Я поморщился. — Да.

Он продолжил: — Итак, ты забираешь нашу восхитительную гостью себе. Мы и раньше делились. Не понимаю, как твоя животная связь с ней может изменить ситуацию для нас.

Я наклонился, вцепившись в стол так сильно, что дерево заскрипело. — Ты не возьмешь у нее ни капли крови, а я не буду ставить на нее метки или прикасаться к ней каким-либо образом, пока она не полюбит нас. Я думаю, она — единственная для всех нас.

Зейн смотрел на меня несколько долгих мгновений, затем разразился смехом. Я нахмурился. Он продолжал смеяться со слезящимися глазами и отодвинул шахматную доску.

— Я чертовски серьезно! — Я выпрямился во весь свой внушительный рост и зарычал.

— О, Лукас, — сказал он, шмыгая носом. — Ты, блядь, бредишь. — Он вытер глаза и пригвоздил меня своими чернильными лужицами. — Чтобы она полюбила нас и сняла проклятие, она должна знать нас. Все наши недостатки, плохие поступки и глубочайшие секреты должны открыться ей. Ты не сможешь удержаться от того, чтобы заявить на нее права, такова твоя природа.

Я напрягся. Я не мог заставить себя возразить ему, чтобы это не прозвучало как ложь.

Зейн поднялся на ноги. — Ты заявишь на нее права и оставишь метку. Я буду наслаждаться тем, что пью из нее и ложусь с ней в постель. А Кейд будет делать… все, что он делает, ради удовольствия. От этого никуда не деться. Будущее, касающееся Эммы, уже предначертано. Все, что нам нужно сделать, это действовать.

Я взревел, опрокидывая стол одним взмахом руки. — Она не полюбит нас, если мы будем принуждать ее!

— Ты и так едва можешь контролировать своего зверя. Посмотри на себя. — Он усмехнулся. — Ты и недели не протянешь, не поддавшись своим порывам. — А теперь подними эти шахматные фигуры.

— Ты, блядь, сам их подберешь. — я сердито посмотрел в ответ. — Только тронь ее, и я…

— Ты что? Причинишь мне боль? — Не успел я моргнуть, как он оказался у моего лица, стоя так близко, что наши носы почти соприкоснулись. — Не угрожай мне, щенок.

Я зарычал. — Пошел ты, мудак. Я серьезно. Не. Трогай. Ее.

Его ухмылка обнажила клыки. — Я ничего не обещаю. А теперь убирайся.

Зверь внутри меня царапался и рычал, желая освободиться. Если бы кто-то другой стоял передо мной и смотрел на меня сверху вниз, я бы уже разорвал его на куски. Но Зейн и я… Что ж, мы прошли через изрядную долю схваток — друг с другом. Никто из нас никогда не побеждал, но мы наносили поразительное количество урона.

Большую часть времени я был рад, что Зейн был главным, потому что у меня не было достаточно холодной головы для таких обязанностей. В другое время его авторитет раздражал меня до чертиков.

Я отступил. Я не смог бы защищать Эмму, если бы был ранен в течение длительного времени. Щелкнув зубами ему в лицо, я развернулся и неуклюже вышел из комнаты. Кейд прошел мимо меня в коридоре. Он бросил на меня любопытный взгляд, прежде чем войти в гостиную Зейна. Пошли они оба.

Я разделся и бросил одежду на пол, прежде чем перекинуться. В волчьей форме я подбежал к двери Эммы. Снизу просачивался ее восхитительный аромат, и я глубоко вдохнул. Со стоном, который я не мог сдержать внутри, я свернулся калачиком у ее порога.

Никто не пройдет по этой части коридора без моего ведома. Мое наблюдение за ней начнется сегодня вечером и продолжится до тех пор, пока она сама не сделает выбор.

Она появилась на нашем пороге не просто так, но полюбить нас будет нелегко. Это определенно не для слабонервных.

В моем животе образовался узел. Что, если она отвергнет меня? Я был бы опустошен, не отрицаю этого, но это был единственный способ и мой последний шанс сделать что-то правильно. Небольшое искупление моих многочисленных грехов.