ФИЛИСТЕР (Один на троих)

Глава 32

Намерение купить домик я не поменял, но от процедур в санатории отказываться не стал. Приятно полечиться в новой жизни. Особенно, при наличие солидных денег и такого прекрасного сада, который окружает наш санаторий. Да и четырехразовое питание чего-то стоит… Меня поставили на усиленный стол, так как терапевт, рассмотрев мою тушку, посетовала:

— Худенький ты что-то, мальчик. Поставлю-ка я тебя на усиленный стол с белками побольше. И еще красное вино припишу. Перед обедом.

Сама терапевт-диетолог была в разы меня основательней и, как видно, не ограничивала себя в питании. Диета — наше все!

Я упросил врачей перенести все процедуры с утра на вечер, а сам направился в администрацию. Надо было прозондировать вопрос покупки жилья и в потенции — работы. А то так легко попасть в тунеядцы, что в Советах преследуется по уголовной статье[1].

На какие работы я мог рассчитывать, исходя из своих документов. Кстати, о документах…

Подготавливая их для визита в администрацию города я обратил внимание на то, чего не заметил, опьяненный (и смущенный) переменами — мой носитель, Боксер, служил не три года, а больше четырех. Как во флоте в те времена. Понимаю, зарубежные командировки имели свою особенность, но тогда он должен бы быть сверхсрочником, а не обычным солдатом.

Решив разобраться попозже я упаковал документы в куртку и, накинув дубленку, отправился в город. От санатория ходил троллейбус. Как я заметил в СССР активно пользовались троллейбусами и трамваями. А чё — электричество везде почти дармовое!

Вот на этом «усатом» троллейбусе я и добрался до города. И сперва заглянул на рынок, чтоб побаловать себя фруктами.

Вот там и произошла непонятная стычка с одним из местных «мафиози», хотя этот термин еще не возник в России. Какой-то южный юноша захотел купить мою дубленку, а когда я отказался — ругнулся: «Ас хьа нанн дина!» (Уверение в том, что автор высказывания вступал в интимную связь с матерью оппонента). К его несчатью и я, и Боксер (как выяснилось) знали это чеченское ругательство. А по все законам улицы и зоны за него надо бить сразу. Иначе зачморят!

Я и не знал, что Боксер владеет такими приемами! Он ударил молодого открытой ладонью по горлу и тот сразу и беззвучно упал, как мертвый.

Сразу собралась толпа смуглых людей, обступившая нас (для них — меня одного).

Ну а потом подошел старшина милиции. Тоже смуглый на рожу.

К этому времени парня подняли и попытались привести в чувство. Говорить он не мог, но был жив.

А я по дороге в отделение (в сопровождении группы поддержки чеченских товарищей) подумал строками Геннадия Шпаликова:

По несчастью или к счастью,

Истина проста:

Никогда не возвращайся

В прежние места.

Спустя пару часов к милиции подъехали две «волги», одна черная, а вторая белого цвета. Из первой вылез сам Фархад Рашидов — фактический владелец колхозного рынка, его бессменный директор и член совета горторга (отдел торговли горисполкома). Из второй вылезли стали около машины его соратники — шестерки, кормящиеся с поборов от торговых точек рынка. В эти времена рэкета, как целевой установки бандитов, еще не возникло, но отголоски его присутствовали в южных регионах СССР. Особенно в республиках, недалеко ушедших в развитие от феодального строя. Просто роль баев или эмиров нынче исполняли начальники и секретари парторганизаций. В будущем подобное повториться с Чечней, где вместо достойных дали власть главному бандиту и поддержали его оружием и живой силой. в 2020 году Чечня была типичной феодальной и диктаторской республикой.

Пузатый Фархад, чьего сына недавно с трудом откачали, прошел к начальнику горотдела милиции и открыл дверь в его кабинет, если и не с ноги, то достаточно бесцеремонно.

— Где этот поганый гяур, что сына обидел? — вопросил он с порога. Он считал, что начальник милиции ему обязан, ибо ему доставляют на дом с рынка и свежую вырезку, и бурдючное домашнее вино, и прочие яства южного изобилия. — Отдай его мине, начальника, Ас хьа нанн дина!

— Всегда добродушный полковник неожиданно взбеленился.

— Кто тебе разрешал ко мне без доклада заходить! — заорал он, вытаскивая толстое пузо из-за стола и вскакивая на короткие ножки. Несмотря на комичное телосложение и отвисший за время спокойной жизни живот полковник в прошлом был лихим оперативником и награды на его кителе были боевые. — Когда ты харил мою маму? Как смеешь ругаться в моем кабинете, думая что тебя никто не понимает! Твой сын по заслугам получил. Он Героя посмел оскорбить, Героя! Да я его посажу за хулиганство, совсем вы на своем рынке распоясались, уж мы дадим вам укорот!

Рашидов выпал из кабинета начальника с выпученными глазами. Он впервые почувствовал, что рынок — не его вотчина, а государственное предприятие и если кто-то из этих русских захочет, то его власть растает, как волна у пирса, осыпавшись бессильными брызгами.

Но обида требовала мести и он дал команду одному из своих низших родичей разузнать детали. А сам отбыл скорей на рынок, чтоб подчиненные собрали богатые дары начальнику милиции.

Он еще не знал, что полковник позвонил жене и запретил принимать рыночные дары.

А спустя пару часов полковнику доложили, что около санатория «Горный» в Ливадии найдены тела трех подручных директора рынка Рашидова. Чеченцы были живы, но сильно (до беспамятства) избиты. Поверх тел лежали запрещенные предметы: три ножа с запрещенной длиной лезвия, нагайка с вшитым в плети свинцом и револьвер образца 1905 года, которые до сих пор на вооружении и ВОХР.

А я тем временем был уже в исполкоме, где интересовался — у кого можно снять на несколько месяцев в аренду дом? Дело в том, что рассмотрев мои документы, включая наградную книжечку и справку о ранении, дежурный сотрудник передал меня вместе с ними начальнику милиции Михаилу Евграфьевичу Бурый. И я ему объяснил, что означает такое нерусское бурчание, как «Ас хьа нанн дина» и сколь оно оскорбительно для русского человека.

Потом разговор перешел на мое желание осесть в Ялте. И неожиданно полковник предложил мне возглавить службу питомника караульно-розыскных собак при городском отделе.

— У нас хорошее оборудование и четыре собаки есть, но специалистов по натаске нету. А так там двое сержантов хозяйничают, кормя, убирают, гуляют с собаками…

И сразу во мне шевельнулись предвкушающее оба сознания — Боксера и Ветеринара. Оба любили собак, хотя Ветеринар отдавал предпочтение кошкам.

— Сразу младшего лейтенанта дадим, как служившему в горячих точках, а как раненного, нагружать шибко не будем по первости. Но вы правду умеете их дрессировать, на след ставить?

— Да умею, с детства в клубе имени пограничника Карацупы состоял.

— Ну тогда вы пока отдыхайте в санатории, подлечитесь, а я документы пошлю на оформление. Чтоб вас без курсов молодого бойца оформили на офицерскую должность. А дом покупать не советую. Лучше в ареду взять на несколько месяцев, а потом и наш дом для сотрудников сдадут строители. Получите хорошую квартиру. С удобствами.

До санатория меня подбросили на милицейском газике. Но не успел я толком пообедать, как вызвали на улицу трое горячих кавказских парней. Неожиданно Боксер озверел, подтверждая мое предположение, чтоь он служил в мусульманской стране. А когда парни вытащили ножи (а один — древний револьвер) вообще потерял берега. Я с трудом оттащил его от изуродованных беспамятных тел.

[1] Компетентные органы могли привлечь гражданина к ответственности по статье 209 Уголовного кодекса «Тунеядство», если тот не трудился «во благо социалистической Родины» в течение четырех месяцев. Исключение составляли женщины, на воспитании которых находились маленькие дети.

Гяур — презрительное название немусульман у турок, искажённое арабское «кафир» (араб. كافر‎‎) — отрицающий Бога, язычник, в исламе — неверный.