ФИЛИСТЕР (Один на троих)

Глава 5

На горе в центре Иркутска непревзойденным шедевром уникального стиля «сибирское барокко» высится Крестовоздвиженская церковь.

Известно, что у подножия Крестовой горы вскоре после основания Иркутска был установлен крест, отметивший место будущего храма. В 1717–1719 на горе построили деревянный двухэтажный Троицко — Сергиевский храм, который освятил тобольский митрополит Филофей Лещинский. Деревянный храм который простоял 30 лет, сгорел в 1747 г.

На средства иркутского посадского И. Ф. Амосова в 1747 году на том самом месте, где сгорел храм, заложили новую каменную церковь. Строительство храма длилось 11 лет и закончилось в 1757 г. 11 сентября 1757 г. церковь была освящена.

Спустя 100 лет, в 1860 году, к храму пристроили паперть, несколько исказившую его первоначальный вид. Прежде на этом месте стояло высокое каменное крыльцо. До 1950 года в церкви сохранялись уникальные слюдяные оконницы, но их заменили на обычное стекло. Церковь окружает изящная ограда, оформленная в стиле барокко.

В интерьере храма находятся три иконостаса, главный и два придельных. Главный иконостас, сооруженный в 18-м столетии, является единственным в своем роде. Его покрывает мелкая орнаментальная резьба, создающая эффект, известный под названием «золотая кожа». Из 650 икон, находящихся в церкви, 400 признано художественно ценными. Большинство их относится к XVIII веку, хотя есть и несколько старинных икон 17-го столетия.

И вот я, впитав всю эту информацию, стою перед величественным сооружением. Решил заглянуть, полюбопытствовать. А че еще делать — 31 декабря день формально рабочий, но никто не работает. В местной газете я прочитал объявление о том, что в местную церковь требуются дьяк (с окладом в 450 рублей) и сторож (с окладом в 180 рублей, работа посменная) и решил заглянуть. А че — работа как раз по мне, чтоб оглянуться и определиться.

В первые годы Советской власти признавалась уникальная ценность Крестовоздвиженской церкви. Она была поставлена на учет как памятник архитектуры высшей категории (постановление Иркутского губисполкома от 1925 года). Но уже в 1933 году постановлением ВСКИК от 26 февраля было решено закрыть Крестовоздвиженскую церковь, а в здании устроить антирелигиозный музей. Тогда же с колокольни сняли колокола, самый старый из которых был отлит в 1753 году.

В 1943 году церковное здание вернули верующим. С 1948 году, согласно постановлению СМ РСФСР, церковь охраняется государством, а в 1960 году она с окружающими строениями (ограда с воротами, богадельня, два жилых дома) объявлена памятником федерального значения. Так что все у них, у попов, там официально, все законно.

Ну а что? У меня за плечами семь классов, наверное, может — ПТУ, кому такой «умник» нужен.

Я вчера в доме прибирался, устраивался, еду на ледник отнес, щепы настрогал для печки, да и протопил как следует, а то выстудило нежилое помещение. Стало уютно. Еще электроплитку купил, а на базаре у какого-то «электрика» самодельный козел с нихромовой нитью.

С ночным беспокойством пока справился нехитро — купил в аптеке пипольфен[1] и димедрол. В этом времени их продают без рецепта. В результате все время хожу вялый, полусонный, но и второе сознание по ночам тело в блудняк не заводит.

Встретил меня сперва сторож — старичок в армяке (или как еще назвать хламиду на его теле), который разубеждал устраиваться в храм сторожить.

— Намаешься, сынок, не спавшись. А они лезють да лезють.

— Кто лезет-то, дедушка?

— Да беси. Лезють и лезють, поганцы.

Этот забавный диалог прервал священник. Моложавый, несмотря на бороду.

— Ну сами видите, на пенсию Михалычу пора. Все «бесий» ловит.

— Надо думать, злоупотребляет?

— Да уж лет пятьдесят, как злоупотребляет. Пойдемте, с коллегами познакомлю.

Коллегами оказались две здоровенные овчарки. Кавказские.

— На ночь сторож их отпускает по двору, так что с этой стороны защита хорошая. Ну и телефон в ризнеце[2] есть, если что. Ну а вам в притворе находится положено, там и кресло для сторожа предусмотрено…

— Ризнеца — это вроде кладовки для риз. Понимаю. А что за зверь притвор?

— При входе в храм есть эдакий небольшой «предбанник», где можно найти информацию о храме, расписание богослужений, а также здесь висят платки и юбки, которыми могут воспользоваться дамы. В православный храм женщинам нужно заходить в юбках и с покрытой головой, а мужчинам, наоборот, снимать головные уборы.

Кстати, у притвора есть и историческое значение — раньше в православных церквях именно здесь стояли кающиеся грешники, которым был запрещен вход в храм.

— Ну в целом понятно. Я после праздника сообщу, что решил.

— Вкратце скажите о себе, чтоб мы вам место придержали. Где раньше работали, пьете ли?

— Моя биография в двух словах: детдомовский, семь классов, отслужил, вчера приехал и снял квартиру. Да, собак люблю. Пью как все нормальные люди — по праздникам. Атеист.

Я в самом деле в прошлой жизни любил собак, ставя их по морали куда выше людей. И не только постоянно держа, но и пару книг написал по собаководству. Папа — генерал не одобрил бы ни мое увлечение животными, ни написание таких книг. Он видел в сыне продолжение защитников родины. Только СССР, как и папа, долго не прожили. И никто уже не мешал мне жить фрилансером и немного окунаться в криминал, которым легко заниматься под соусом журналиста…

— То, что собак любите, хорошо. А то, что атеист — значит верующий. Верите в то, что Всевышнего нет. Взамен выдвигаете веру в материю, в философию Декарта, в логику. Но как в вашу логику укладывается то, что иконы, порой, плачут. Чем и как может плакать доска, высохшая за две сотни лет? Или бумажная литография?

Я поискал в памяти объяснения этому факту. Вроде, читал что-то в инете… Вспомнил только случай, когда Петр I лично взялся за разоблачение мироточивой иконы. Ее привезли к царю во дворец. Там при тщательном осмотре были найдены небольшие углубления под глазами иконы. В них было обнаружено «несколько густого деревянного масла», которое, видимо, от тепла свечей размягчалось и стекало.

— Это — тема долгого диспута, — сказал я, — как-нибудь вернемся к ней. А вот можно ли у вас кушать вместе с работниками церкви?

— Во время дежурства — конечно. Но если денежные проблемы, то приходите на обед хоть каждый день. У нас пища простая, полезная. Каши, борщи, салаты. Можно испить чарку церковного вина.

Я поблагодарил и пошел себе. Спустился с горы на улицу Ленина, прошел мимо 15-ой школы, дошел до перекрестка со старейшей улицей Карла Маркса (в прошлом — Больша́я Першпекти́ва) и решил еще раз заглянуть в Центральный гастроном. Я понимал, что 31 декабря увижу там лишь пустые прилавки с трехлитровыми банками березового сока и консервами красной икры, но вдруг… Похоже в меня вселился совдеповский дух трепета перед дефицитом, азарт поиска: «А вдруг выбросят»!

И впрямь, выбросили. Сосиски телячьи. По полкило в руки. И я успел третьим. Взвесил, пошел в очередь кассы. пробил чек, вернулся, протянул его через головы очередных, получил пакет в плотной бумаге… ах ты, моя прелесть.

В Израиле, где я доживал (как многие раковые больные) после семидесяти, был русский магазин (для привыкших к российской еде), так там не менее 25 сортов этих сосисок было каждый день. И если покупал, то грамм двести, на один раз.

Я вышел из магазина и увидел неприятную сцену — по тротуару бежал мальчишка в дранном тулупчике, а за ним пару местных хулиганов. С улюлюканьем и кидая ему в спину снежки.

Естественно, преградил шпане дорогу. Но те лишь обрадовались новому развлечению.

— Чё, солдатик, надоела спокойная житуха!..

Я, понадеявшись на память тела, попытался врезать ближнему справа, крюком.

Поскользнулся на почти не отчищенном от снега тротуаре, шлепнулся. Шинель задалась на спину.

Быть бы мне битым, но послышалась трель милиционера. Конечно, центральная улица. Предпраздничные наряды усилены.

Встал, подобрал пакет с сосисками. Подумал о том, что срочно надо купит авоську. Великолепнее изобретение — сетка-авоська, которая покоится в кармане или портфеле, совсем не занимая место. А вмешает много всего. До семидесяти килограмм вмещает классическая авоська[3].

И побрел в свой новый дом. По дороге встретил жертву, кою безуспешно пытался защитить. Ей оказался маленький и тощий мужичок лет тридцати — псих по имени Вова Хрущев. Он поблагодарил меня за защиту «от чертей адовых, гнусных» и обнажил зад, сказав, «что разрешает утолить страсть мужицкую»

Как объяснила мне соседка, успевшая отловить нового жильца и обо всем поведать еще вчера, психов в нашем районе жило два и оба были безобидными. Первый — Вовка Хрущев, был маленький и все время пьяный. Днем он просил милостыню на паперти в центральной церкви, а вечерами бродил где попало и всем читал наизусть отрывки библии. Он почему-то считал себя половым гигантом, и все угрожал, будто изнасилует кого-нибудь из мальчишек.

С похмелья он, наоборот, просил изнасиловать его, спускал холщовые штаны и демонстрировал прыщавую, тощую задницу. Но в целом, Хрущев был вполне безобидным психом, так как дальше разговоров никогда не заходил и был импотентом.

Второй, которого я еще не встречал, был (по словам соседки) чистенький, весь какой-то выглаженный, старичок с аккуратно расчесанной бородкой, воображал себя регулировщиком. Он целыми днями стоял на перекрестках и указывал машинам, куда ехать. У него был самодельный жезл, покрашенный, как у милиционеров, вот только речь его никто не понимал, так как его слова состояли всего из нескольких, одинаковых звуков. Так обычно пытаются «говорить» глухонемые.

С трудом отвязавшись от Хрущева я дотопал до дома и вспомнил, что забыл купить елочку.

[1]В хирургии — накануне операций на ночь однократно назначают внутрь в качестве успокаивающего средства 25–50 мг Пипольфена

[2] Ризница — это место в алтаре или отдельное помещение при христианском храме для хранения богослужебного облачения священников, прежде всего риз и церковной утвари (священных сосудов).

[3] Во времена дефицита в СССР люди нередко носили авоську с собой на случай — авось удастся что-то купить (обычно в обеденный перерыв или по дороге с работы домой). Кроме того, в советских магазинах не было полиэтиленовых пакетов для покупок, и сумку нужно было приносить с собой.