ФИЛИСТЕР (Один на троих)

Глава 38

Но при въезде в город нас остановили при пункте ГАИ. Видимо тот мент связался по рации с дорожной службой. Никаких колючих лент, перекрывающих дорогу, в этом времени не было. Просто из высокой будки вышел лейтенант ГАИшник и махнул палочкой. А потом попросил припарковать машину и подняться с ним в прозрачную будку.

Поднялись.

Не мудрствуя лукаво Боксер предъявил документы, не забыв приложить наградные документы. И сказал:

— Надо бы как-то наказать сержанта, что меня останавливал.

Офицер, листая документы, приподнял брови, но дошел до наградных и сразу изменился в лице.

— Послушай, как ты… такой молодой? Впрочем, о чем это я! Да, спасибо, накажем сержанта, дабы не борзел. — Посерьезнел и кинул руку к шапке в воинском приветствии: — Можете следовать.

Да, время такое. А в наше, якобы цивилизованное, награды дедов продавали потомки в Интернете. И дорого продавали! Как меняются нравственные ценности!

В Ростове-на-Дону мы сразу подъехали к ГОВД (Городскому Отделу Внутренних Дел) и Боксер мигом договорился с дежурным насчет поставить машину на их стоянке под охраной. (Ну какой охраной в это время — кто решится угонять авто от ментовки!). А потом он пошел искать жилье. И этим жильем оказался многоместный номер в Доме колхозника. И лишь разместившись и получив талончик проживающего он соизволил задуматься о собственном теле — пошел жрать. А как иначе назвать обед в этой столовке, где он составил на поднос салат из покрошенной капусты, жиденький супчик, разваренные куски мяса с картофельным пюре и компот из сухофруктов. Пройдя по длинной и огороженной дюралевым барьером кишке отоваривания он заплатил на кассе 73 копейки, положив сдачу от рубля в отдельный кармашек кошелька и прошел к пластиковому столу, на которых была соль в розетках и бесплатный хлеб на тарелках. (Ну как бесплатный, его стоимость была заведомо включена в стоимость блюд). И начал жрать, явно получая удовольствие от нехитрой пищи. Мы это явственно ощущали, ибо нашу связь с телом Боксер не мог отключить — все силы уходили над поддерживание контроля над этим телом.

Такой, знаете, контраст между вкусовыми рецепторами и зрением: видишь гадость — ешь сладость…

Затруднюсь описывать скучный день скучного, приземленного человека. Много деталей, но ничего интересного. Тушенки купил, бородинского хлеба, примус на спирту да и спирту бутыль. Суконное одеяло, новые канистры три штуки, прибор для вулканизации камер… Он что, собрался на старенькой «Победе» пилить в свою Сибирь!

Оказалось — таки да. И еще наш Боксер забежал в КГБ и взял заказ на очередную ликвидацию. Ну просто киллер-фрилансер в активной фазе. И он не плохо на этом зарабатывает. Как же интересно открывается советское время с этой точки зрения. Мы всегда думали, что платный убийца — прерогатива капиталистического строя. «Как молоды мы были» и как наивны. Все как у всех, только в красивой обертки социализма! Конечно, социум тут защищен получше, чем в США, к примеру. Но как же этот социум на самом деле беззащитен!

А пока я размышлял о полезности социума, приходя к выводу о том, что в будущем он (социум) массово заляжет в ванны (капсулы) виртуальное реальности или будет полностью истреблен каким-либо искусственным вирусом, Боксер взял в оружейке комитета снайперскую винтовку и отправился исполнять заказ. Кстати, новейшую снайперскую винтовки M40. Верный спутник американского снайпера со времен Вьетнама[1]. Как пояснил специалист, выдавший это сокровище, морские пехотинцы выдвинули ряд пожеланий, суть которых сводилась к необходимости поражения цели одним выстрелом на большом расстоянии. Оказалось, что в продаже имеется гражданская охотничья винтовка «Ремингтон-700» (обр. 1962 г.), которая соответствует практически всем требованиям морских пехотинцев. После того как «Ремингтон» прошел тестовые испытания, Корпус Морской Пехоты заказал фирме 700 винтовок. 7 апреля 1966 года 7,62-мм снайперская винтовка под армейским обозначением М40 была официально принята на вооружение морской пехоты США. Как она очутилась в подвалах Московского УКГБ в январе 1966 года — тайна великая есть.

А потом вместе с этой винтовкой отправился наш ликвидатор к знаменитому Дом Нирнзее[2] и под видом туриста и пятихатки (пятирублевки вахтеру) проник на крышу[3].

Ну а мне, беспомощному наблюдатьелю оставалось лиш вспоминать о том, что отсюда Булгаков обозревал Москву в очерке «Сорок сороков». «Это была высшая точка — верхняя платформа на плоской крыше дома бывшего Нирензее, а ныне Дома Советов в Гнездниковском переулке. Москва лежала, до самых краев видная, внизу. Не то дым, не то туман стлался над ней, но сквозь дымку глядели бесчисленные кровли, фабричные трубы и маковки сорока сороков. Апрельский ветер дул на платформы крыши, на ней было пусто, как пусто на душе. Но все же это был уже теплый ветер. И казалось, что он задувает снизу, что тепло подымается от чрева Москвы. Оно еще не ворчало, как ворчит грозно и радостно чрево больших, живых городов, но снизу сквозь тонкую завесу тумана подымался все же какой-то звук. Он был неясен, слаб, но всеобъемлющ. От центра до бульварных колец, от бульварных колец далеко до самых краев, до сизой дымки, скрывающей подмосковные пространства.»

За этими воспоминаниями я толком и не услышал хлопка выстрела. Только обратил внимания, что Боксер уже разбирает винтовку и укладывает детали в чехол от контрабаса.

Не буду описывать визит в оружейку и в бухгалтерию. Все это было обыденно, будто не человека убили, а траву скосили. А вот семьсот рублей, полученных Владимиром разглядел. Еще подумал, что 700 — нехилая сумма для СССР этих лет, но как-то обидно маленькая по сравнением со ставкой киллеров в мое время, в будущем.

Боксер отправился в номер гостиницы. Отдыхать перед поездкой задумал, наверное. И с телефона дежурной заказал такси на шесть утра. Но дойти до номера он не успел…

[1] Один из крупнейших локальных вооружённых конфликтов второй половины XX века. Это была вторая из Индокитайских войн, которая официально велась между Северным и Южным Вьетнамом. Северный Вьетнам поддерживали Советский Союз, Китай и другие коммунистические союзники; Южный Вьетнам поддерживали Соединённые Штаты и другие антикоммунистические союзники

[2] Дом Нирнзе́е (Тучере́з, Дом холостяко́в, Четвёртый дом Моссове́та) — многоквартирный жилой дом в Большом Гнездниковском переулке в Москве. Построен в 1912—1913 годах по проекту архитектора Эрнста-Рихарда Нирнзее. Автор венчающего дом керамического панно с лебедями — художник Александр Головин. Здание является объектом культурного наследия регионального значения.

[3] Выход на крышу еще до 1970-х был открыт для всех, но крыша постепенно начала ветшать и ее закрыли. Сейчас даже жители не могут на нее попасть.