Глава 1

"Какой отличный день, чтобы обосрать себя до смерти, тебе не кажется?" Мой второй по старшинству брат шепчет рядом со мной.

Я закатываю глаза и поворачиваюсь к нему лицом: "Осторожнее, Иллиас, из-за твоего сарказма тебя могут убить, а потом ты будешь обсирать себя посмертно".

Его густые темные брови сходятся в кучу, и он бросает взгляд на лес перед нами. Сломанное дерево преградило нам путь. Через него просто невозможно перепрыгнуть, но оно отлично подходит для того, чтобы спрятаться от любых существ, которые ждут нас впереди.

"Почему ты тащишь меня на каждую свою охотничью вылазку?" Он тихо стонет, когда весенний утренний солнечный свет пробивается сквозь ветви и высокие деревья: "Почему ты не можешь попросить Икера сделать это вместо меня?"

"Икер…" Он на два года старше меня и большую часть времени не может определить, ночь сейчас или день: "Икер ужасен, когда дело доходит до моральной поддержки, в отличие от тебя. Кроме того, ты мой любимый из троих". Я улыбаюсь. Иллиас известен как самый снисходительный из нас четверых. Он никогда не отказывается от моих предложений купить ему банки с краской для его холстов, если он идет с нами.

Он насмехается, карие глаза лани находят мои светло-голубые: "Теперь ты откровенно лжешь…"

Я поднимаю руку, чтобы заставить его замолчать, и внимательно слушаю, как кусты справа от меня шелестят вдалеке.

"Что? Что это? Мне начинать бежать?" спрашивает Иллиас. Подкладка его запыленной туники потрескалась по краям.

Мои глаза обыскивают все окружающие нас заросли: "Где ты устроил ловушку?"

"Ловушку? Я должен был поставить ловушку?"

Я медленно поворачиваю голову и стискиваю зубы: "Я спрашивала тебя вчера!"

Он вздыхает, короткие каштановые локоны падают ему на лоб, едва не касаясь бровей: "О, мы действительно собираемся умереть, не так ли?"

Это возможно, да, но говорю ли я ему об этом? Нет, не говорю: "Мне просто придется ловить ее другим способом", — говорю я и поднимаюсь на ноги. Птицы улетают в небо, а ветер развевает клочья моих волос в темной и жуткой атмосфере.

Я стягиваю с головы плащ и достаю два кинжала из кожаных ножен, пристегнутых к корсету. Я жду пять коротких секунд, прежде чем с моей стороны раздается треск ветки, и я шепчу: "Теперь… ты можешь бежать".

Как по команде, Иллиас взлетает в противоположном направлении, а из кустов вылетает рюмен, направляясь к лесу. Я не теряю времени и перепрыгиваю через дерево. Одно из лезвий согревается о мою руку без перчатки, когда мои сапоги опускаются в примятую траву. Я прохожу мимо темных ветвей, лишайников и кустарников, когда вдалеке раздается визг рюмена.

Рюмены во всем полагаются на нюх и слух. Там, где должны быть глаза, по обе стороны головы видны прорези, делающие их слепыми. С грязным тонким телом длинной змеи и крыльями летучей мыши они выглядят достаточно устрашающе, но их крик? Это смертельный звук, с которым никто не должен сталкиваться вблизи.

Я не собираюсь убивать ни одного. Моя главная цель — ловушка, хотя рюмены — один из самых трудноуловимых видов из-за их скорости и ловкости. Однако простой прокол чешуи на их спине делает их вялыми.

Остановившись посреди поляны, когда его уже не видно, я, не ослабляя хватки, подношу кинжал к голове.

Все больше птиц вылетают из своих гнезд, а я жду… Я жду любого движения, любого шума, чтобы показать, что рюмен все еще скрывается в глубине леса.

Поворачиваясь по медленному кругу, я замираю на месте. И как раз в тот момент, когда я замечаю отблеск солнца, отражающийся от чешуи рюмена, спрятавшегося между кустами, щелчок ветки позади провоцирует тварь, заставляя ее вылететь наружу, клыки наготове, и она валит меня плашмя на землю. Оба ножа выпадают из моих рук, и я подношу предплечье к его шее, не давая ужасному созданию укусить меня.

Все знают, что укус одного из них смертелен — смерть невообразимая.

Я вздрагиваю, пытаясь достать клинок, который упал слева от меня, в то время как голова рюмена опускается вниз, щелкая зубами и издавая крики, которые напоминают мне о чем-то, чего очень боятся в наших краях.

Драконы.

Внезапно в моей памяти всплывают воспоминания о том дне, когда мне было двенадцать лет. Как крики моей матери раздавались в нашем коттедже, когда я стояла там, парализованная страхом, беспомощно наблюдая, как дракон убивает моего отца средь бела дня.

Я вскрикнула, когда когти рюмена вонзились в мою ногу, точно так же, как дракон вонзил свои в мою плоть, рассекая ее от ладони до предплечья. Я подняла его как щит в тот самый момент, когда мой старший брат Идрис пустил стрелу ему в спину, отбросив дракона вперед.

Воспоминание всплыло в памяти так ярко, что почти слилось с настоящим, размытые образы затуманили реальность момента. Тогда я подняла руку как щит, но из-за тупой силы стрелы коготь дракона вонзился в мою ладонь.

Когда мой разум наконец позволяет мне сосредоточиться на настоящем, румен останавливается и смотрит мне в глаза, как будто видит меня — как будто анализирует меня, точно так же, как это сделал дракон перед тем, как принять стрелу Идриса. Я использую этот шанс, и как только моя рука цепляется за рукоятку клинка, я, собрав все силы, вонзаю его в шею твари, углубляя ее, пока кровь, теплая и густая, как лава, не хлынет по моей руке.

Рюмен в последний раз кричит в агонии, прежде чем упасть. Мембранные крылья опадают, и я отталкиваю его тело от себя, вскарабкиваясь на ноги и переводя дыхание.

Вот тебе и нежелание убивать.

Подхватив второй клинок, я наполовину поворачиваюсь, чтобы попытаться найти Иллиаса, когда мое внимание привлекает ощущение темноты впереди. Я смотрю на колючки, устилающие тропу, ведущую к территории, известной как Кричащие леса. Это участок, отделяющий земли Эмбервелла от Терраноса, и место, где обитают правители земных бессмертных. Ни один человек с нашей стороны никогда не осмелится пройти его. Не после того, как триста лет назад было создано поселение для всего Зератиона и его четырех земель. Каждый на своей земле, кроме правителей".

"Что ты наделала?" Иллиас подходит, задыхаясь, и вырывает меня из моих мыслей: "Иваррон все время требует их живыми!"

Я отрываю взгляд от колючек, почти перекрывающих лес, и инстинктивно обхватываю мозолистыми руками второе запястье. Опустив взгляд на кожаную перчатку без пальцев, заканчивающуюся чуть ниже локтя, на шрам, скрывающийся под ней, я говорю: "Он взял верх… У меня не было выбора". И смотрю на Иллиаса.

Он смотрит, и его брови нахмурены, словно он знает, что это не так. Может, я и хороша в охоте и ловле существ, но Иллиас, как и Идрис, обладает талантом определять, когда меня что-то беспокоит, и этим чем-то обычно оказывается то, что произошло все эти годы назад.

"Пойдем." Я мотнула головой, прежде чем он успел что-то сказать, и начала выходить из леса по направлению к главной деревне.

Свежий аромат выпечки наполняет липкий воздух рыночной площади, когда мы пробираемся мимо лошадей и телег. Люди улыбаются Иллиасу, и я наблюдаю, как он делает то же самое, но как только они видят меня рядом с ним, они пригибают головы и разбегаются. К этому я уже привыкла, ведь это началось с того момента, как все узнали, что я работаю на Иваррона траппером. Это небезопасная работа, а Иваррон известен как коварная свинья.

"Черт, убей меня прямо сейчас", — бормочет Иллиас. Я настороженно смотрю на него, наступая на куски сена на мощеной земле.

Я спотыкаюсь и замираю от боли, которую причинили когти рюмена, когда он порезал мне бедро: "Что?"

"Кайе вон там". Он выпячивает вперед подбородок. Я смотрю в указанном им направлении и вижу, что его бывший любовник Кай — тот, кто работает дровосеком вместе с Идрисом — случайно прислонился к мрачной каменной стене и разговаривает со своим другом. На моих чертах тут же появляется оскал, когда я вспоминаю, как Иллиас был сломлен неверностью Кая.

"Он распускает слухи о моей руке", — продолжает Иллиас тихим шепотом. Мой взгляд становится глубже, когда я опускаю глаза на левую руку Иллиаса — врожденный дефект, из-за которого у него есть только указательный и большой пальцы. Тем не менее, это никогда не мешало ему создавать произведения искусства, превосходящие воображение: "Что я родился зверем хуже руменов и что никто не должен приближаться ко мне, иначе яд, который я извергну, убьет их в одно мгновение".

"Почему я не слышала об этом слухе?" гневно спрашиваю я. Если кто-то в деревне осмелился поверить в такой абсурдный слух, когда столько людей знают и обожают Иллиаса, то они, должно быть, самые глупые люди на земле.

"Потому что половина деревни боится тебя", — отвечает он, приводя веские доводы. Люди не только боятся меня как ловца Иваррона, но и ожидают, что я буду действовать радикально, когда дело дойдет до защиты Иллиаса. Одна из причин, почему никто никогда не дружит со мной и не проявляет ко мне интереса, не в том, что я кого-то хочу. Либо я прогоняю их, либо Идрис делает это за меня.

Сфокусировав свой смертоносный взгляд на Кайе, я вижу, что его длинные светлые волосы выглядят сухими и ломкими даже издалека: "Оставайся здесь", — говорю я и, не обращая внимания на просьбы Иллиаса не вмешиваться, начинаю идти в сторону Кая, слегка прихрамывая.

"Кайе." Я приветствую его с насмешливой улыбкой на губах, когда подхожу к нему. Его золотистый цвет лица становится белым, когда он замечает меня и застывает. Его друг подражает его движениям, и, клянусь, я вижу, как он слегка дрожит: "Ты помнишь меня, да?"

Он кивает, сглатывая и не в силах отвести взгляд, словно боится, что я сорвусь в любой момент. То есть я могу, конечно, но это требует усилий, а утро и так было ужасно долгим.

"Ну, я не могла не подслушать один слух…" Я прижимаю сухой, окровавленный палец к подбородку "- Это как-то связано с Иллиасом…"

Он открывает рот, но я не даю ему даже вымолвить первое слово: "Это странно, потому что я не знаю, как ты об этом узнал". Я резко вздыхаю: "Но даже если ты был прав, мы не можем допустить, чтобы ты сейчас рассказывал всем вокруг, не так ли? Так что…" Я сдвигаю плащ и показываю ножи, пристегнутые ко мне "- Возможно, я должна убить тебя, прежде чем ты сообщишь кому-нибудь еще."

Его лицо краснеет: "Я ничего не хотел сказать, клянусь. Это была просто глупая шутка…"

"Послушай, Кай", — говорю я и наклоняюсь, чтобы убедиться, что он и его друг слышат меня, поскольку слова прозвучали с такой угрозой, — "Если ты еще хоть раз пустишь слух или разобьешь сердце моих братьев, уверяю тебя, никакое исцеление не сможет исправить тебя, когда я покончу с тобой".

Я отступаю назад, удовлетворенная, и улыбка играет на моих губах, когда я наблюдаю, как у Кая перехватывает горло. Его широкие зеленые глаза переходят с меня на его друга, прежде чем оба судорожно кивают и бросаются прочь.

Я с гордостью вдыхаю и, встав на ноги, направляюсь обратно к Иллиасу, доставая из кармана деревянную фигурку полумесяца и продевая ее через каждый палец. Резьба на удачу, я называю ее. То, что я ношу с собой с десятилетнего возраста.

Иллиас гримасничает, потирая лицо: "Хочу ли я знать, что ты сказала?"

"Нет", — говорю я: "Нет, не хочешь". Когда я собираюсь схватить его за руку, он останавливает меня и смотрит поверх моей головы.

"Черт, венаторы".

Услышав это слово, моя голова закружилась, сканируя проходящих мимо жителей деревни в их рваных платьях и туниках, пока мой взгляд не наткнулся на то, что они ищут… венаторов. Благородные воины королевы, живущие в печально известном Городе Пламени, чья работа заключается в защите населения от таких угроз, как драконы, румены и им подобные. Они являются официальными охотниками на драконов в королевстве. То, кем когда-то служил мой отец, и профессия моей мечты — то, кем я всегда мечтала стать.

Я тихонько вдыхаю, глядя на темные кожаные доспехи, украшающие каждого крепкого венатора. Мой взгляд переходит с нескольких из них, стоящих на страже в каждом углу деревни, на одну из женщин-венаторов, в частности. Она держит твердую осанку, когда солнце освещает огненные узоры на кожаных манжетах, обхватывающих ее предплечья.

Оглядывая их всех, мой взгляд вскоре улавливает красный цвет на руке другого охотника. Отсюда обычный человек не смог бы разобрать гравировку, но я могу. Ревущий дракон с золотой чешуей, окруженный огненным вихрем… Такие повязки есть только у лидеров венаторов. Я знаю, потому что у моего отца был такой.

Поднимаю взгляд, желая увидеть лицо человека, который взял на себя обязанности моего отца, и застываю в шоке. Он молод. Едва ли на несколько лет старше меня.

У него короткие волосы, собранные у шеи. Медный цвет напоминает цвет пламени на его кожаных манжетах. Его мускулистые руки, когда он скрещивает их на груди, привлекают мое внимание. А по тому, как резко очерчено его лицо, даже отсюда видно, что он, без сомнения, красивый мужчина — элегантный воин.

Его глаза, какого бы цвета они ни были, устремлены на меня, и на минуту ни один из нас не делает попытки отвести взгляд.

"Что они здесь делают?" спрашиваю я Иллиаса, убирая резьбу обратно в карман, пока мы с венатором продолжаем наш поединок взглядов.

"Похоже, они патрулируют", — говорит он очевидное. Я бросаю на него суровый взгляд, и он вздыхает: "Может быть, поблизости заметили дракона. Это было бы логично, поскольку во многих домах окна заколочены".

Дракон… мы не видели его в нашей деревне с того самого дня, девять лет назад.

Я поворачиваю голову назад, чтобы снова посмотреть на венаторов, но тот, с красной повязкой, не сводит с меня пристального взгляда. Я бросаю взгляд в его сторону, надеясь, что он первым отведет глаза, и, к моему удовлетворению, он отводит, но уголок его губ дергается, и я задаюсь вопросом, что его так забавляет.

Я уже готова подойти и спросить, когда Иллиас соединяет свою руку с моей и утаскивает меня с пути телеги: "Давай отправимся к Иваррону и покончим с этим дерьмом".

Точно… Иваррон.

Загрузка...