Город Пламени

Глава 48

Я ударяюсь спиной о деревянные стены, сутулясь и задыхаясь. Я прижимаю клинок к груди, прислушиваясь к крикам боли других учеников, возможно, раненых… и находящихся на грани смерти после того, как они ринулись в яму после начала испытаний.

"Конечно, это должен был быть Рюменс", — бормочет Фрея рядом со мной, сжимая тетиву, словно это единственное, что привязывает ее к жизни. Мы смотрим друг на друга, когда она с напористым кивком говорит: "Скорее всего, это была идея моего отца".

Скорее всего, нет, наверняка — да.

Райдан и Линк сходятся у противоположной от нас стены. В то время как Райдан выглядит относительно спокойным, Линк прижимает руку к сердцу, считая про себя. Его беспокойство удвоилось, как и мое.

"Все ли испытания были такими?" спрашивает Линк и вздрагивает, когда снова раздается вопль.

Фрейя кивает: "Смерть была несомненной, это я знаю".

И генерал надеется на мою гибель, я полагаю.

"Смерть или нет, но я, по крайней мере, смогу стоять на той же земле, на которой стоял Золотой Вор", — вдруг говорит Райдан с далекой улыбкой. Мои брови сходятся вместе, я уже должна была привыкнуть к этому, но прежде чем я успеваю добавить, он продолжает: "Этот перевертыш получил возможность исполнить мою мечту — быть задушенным им".

Я даже не моргаю.

"Серьезно?" Фрея начинает шипеть, но слишком быстро умолкает, когда из-за угла стены выскакивает рюмен, застигая нас врасплох, и направляется к Линку, повалив его на землю.

Паника охватывает меня, когда я выкрикиваю его имя, а он использует свой меч, чтобы защититься от свирепых укусов рюмена. Я поднимаюсь на ноги, замахиваюсь клинком в сторону рюмена, но не успеваю нанести удар. Это делает Райдан.

Отрубленная змеиная голова рюмена валится на пол, а из под меча Райдана хлещет кровь. Я смотрю расширенными глазами на троих: Линк судорожно отпихивает от себя безголовое тело рюмена и встает, похлопывая по окровавленным пятнам на доспехах: "Кажется, меня сейчас стошнит". Он сглатывает, когда Фрея пытается его успокоить, а Райдан в качестве предосторожности выставляет ладонь под рот Линка.

Мой взгляд не может не броситься на покойного рюмена. Я не видела его с того самого дня у Кричащих лесов. Я убила его, но не раньше, чем он посмотрел на меня, как смотрят все существа на свете. Осознание того, что отчасти из-за этого погиб мой отец, еще больше ранит мое сердце.

Я оглядываюсь назад и начинаю идти к краю стены, заглядывая со стороны, откуда доносится каждый крик, каждый плач и каждый болезненный хруст костей.

Мой взгляд устремляется вверх, и я вижу, как королева с досадой сжимает брови, наблюдая за ямой. Генерал, однако, злорадно улыбается, глядя на творящийся хаос.

Больной извращенец.

Если кто-то выживет, отделавшись лишь легкой царапиной, он просто использует его в своей предполагаемой армии.

Даже после всего, что было, ты просто очаровываешь всех существ.

Я думаю о том, что он сказал той ночью в подземельях.

Нравится мне это или нет, но он прав.

Я действительно их очаровываю.

Взглянув на левую руку, я провожу глазами по шраму и на полминуты почти ищу Лоркана в толпе, но останавливаю себя. Я делаю неглубокий вдох, понимая, что именно из-за него я хотела получить это звание венатора. Вскоре после смерти родителей я стала траппером, чтобы учиться… чтобы когда-нибудь убивать. Но, по правде говоря, никогда не ради Иваррона и не для того, чтобы насытить злобу, которую я испытывала к драконам, а потому, что только так я могла быть… ближе к существам, и я ненавидела это. Я ненавидела это так сильно, потому что не могла заботиться о них.

А потом появился дракон Арденти, и мне стало не все равно.

Слишком сильно.

Я сжимаю руку в кулак и смотрю на лезвие в другой ладони. Идея — безумная идея — расцветает.

"Нара?" раздается голос Фрейи, и я поворачиваю к ней голову: "Ты в порядке?" Ее рот шевелится, но звуки не выходят. Я просто смотрю на нее. Мое дыхание громко отдается в ушах, а сердце замирает в горле, когда я оглядываюсь на яму.

Это мгновение инстинкта, мои ноги движутся прежде, чем я успеваю подумать об этом, я иду между стенами лабиринта к центру арены и поворачиваю за углы, пока не оказываюсь там. Рев толпы — лишь отражение моего существования, когда я беру в руку клинок, позволяя солнечным лучам отражаться от его металлической кромки.

Я знаю, что Сарилин смотрит на меня, она видит, где я нахожусь, ей, всем.

Не обращая на это внимания, я прижимаю лезвие к ладони и вдыхаю, проводя по ней лезвием. Я сдерживаю вздрог, когда люди из толпы начинают спрашивать друг друга, что я делаю.

Моя кровь капает.

Капает.

Капает.

На землю, и я закрываю глаза, поднимая руку в воздух.

Я задерживаю дыхание и жду.

По стенам арены разносится визг, потом еще один, еще и еще, и вот уже хор их приближается ко мне.

Моя кровь бурлит от страха, как крылья хлопают меня по волосам, а потом… тишина.

С каждым ударом сердца я заставляю себя открыть глаза, и когда я это делаю, передо мной открывается зрелище, не похожее ни на что, что я когда-либо видела.

Десятки рюменов лежат у моих ног, и я издаю короткий смешок удивления, когда каждый из них наклоняет голову, некоторые шипят от любопытства, другие смотрят так, словно пытаются разглядеть меня сквозь прорези глаз. Впервые они кажутся нормальными — простыми существами, нуждающимися в руководстве.

"Она приручила их?" говорит кто-то с трибуны, и еще кто-то, вызывая любопытные разговоры, пока я не поднимаю голову на Сарилин.

Ее подбородок приподнимается, и она смотрит на меня без малейшего шока. На ее губах появляется слабая улыбка, а улыбка генерала исчезает. Он садится на свой трон из камня, и если раньше я никогда не видела его в гневе, то теперь вижу.

Он подзывает к себе венатора и что-то шепчет ему на ухо. Что бы он ни сказал, я знаю, что это не к добру, так как венаторы спешат сообщить об этом остальным. Я держу кулак в воздухе, пытаясь придумать какой-нибудь план, что угодно, когда раздается скрип ворот и густой, чудовищный крик заставляет меня повернуть голову вправо.

Рюмены поворачиваются к нему, и, вздымая в воздух пыль, выходит крупный, размером с двух человек, вожак.

У каждого рюмена есть вожак, к которому он должен вернуться…

Мой кулак медленно опускается, когда ноздри вожака раздуваются, учуяв мою кровь, и доносят до остальных рюменов низкое урчание. Я отползаю назад, тяжело дыша, потому что, как бы мне ни удалось их приручить, с вожаком я вряд ли справлюсь.

Все головы с маслянистой кожей поворачиваются в мою сторону. Их рты расширяются, чтобы показать зубы, достаточно острые, чтобы разорвать тебя на части.

Через секунду вожак бросается на меня, изогнув крылья и ударяясь о стены. Я бросаюсь в атаку, бегу так быстро, как только могу. Люди кричат, не за меня, а за себя, и у меня есть только минута, чтобы посмотреть вверх, чтобы увидеть драконов, пробивающихся сквозь толпу, и венаторов, бросающихся в яму.

перевертыши.

Ближе к тупику мои сапоги скользят, когда я поворачиваю за угол и теряю рюмена, хотя знаю, что прошло всего несколько секунд, прежде чем он снова почуял мою кровь.

Я задыхаюсь, сердце колотится с полной скоростью, когда вдалеке раздаются удары, рев и столкновения.

Фрея. Вернись к Фрее.

Я наклоняюсь, срезая кожу доспехов венатора вокруг лодыжки. Упираясь в среднее основание лезвия, я наматываю кусок одежды на ладонь, затягиваю его в узел, чтобы остановить кровотечение, и бегу в другую сторону, пока не приземляюсь прямо в чьи-то руки.

Рука человека, сжимающая мой локоть, пошатывается на месте, и я перевожу взгляд с кожаной куртки на игривые янтарно-карие глаза, сверкающие на меня сквозь маску: "Дариус?" Я хмурюсь, когда он начинает рассматривать клинок в моей руке: "Что…"

"Я уже должен был привыкнуть к твоим реакциям, Голди", — пробормотал он глубоко и насмешливо. Кончик моего клинка едва не касается его шеи: "Но должен сказать, что этот случай меня оскорбил".

Точно… ясно, что его это ничуть не оскорбило.

Я отдергиваю руки и отхожу на достаточное расстояние, чтобы увидеть Фрею, Линка и Райдана через плечо Дариуса. Из центра ямы доносятся крики, а Тибит с земли издает писк "привет, мисс Нара!".

Я бросаю на него взгляд и улыбаюсь, хотя осознание происходящего щекочет мою кожу. Когда я смотрю на Дария, то не могу разобрать ни одного связного предложения и не понимаю, как он вернулся сюда после того, как я заставила его покинуть меня: "Я…" Покачивание головой: "Я думала, ты не любишь нападения?"

"Ну, это было до тех пор, пока ваш друг…" Он оглядывается через плечо на озорную Фрею: "Он сказал мне, что ты попала в подземелья, и я, как джентльмен, должен был прийти и оказать тебе услугу, вытащив тебя оттуда". Его внимание переключается на меня, губы изгибаются в одну из его манящих улыбок — все еще раздражающую, самодовольную, идиотскую.

Однако, зная, что Фрея рассказала ему о случившемся, я понимаю, что именно это она и пыталась мне сказать. Она уже знала, что перевертыши придут.

Облегчение наполняет мою грудь, прежде чем я осуждающе поднимаю бровь в сторону Дария: "В маске?"

Его улыбка становится только ярче, словно он ждал, что я прокомментирую это. Он пожимает плечами и говорит: "Она подчеркивает мои глаза".

Я не могу ответить, не в таких обстоятельствах и не тогда, когда, как ни странно, Райдан прерывает меня с тоскливым вздохом: "И правда…"

Дарий оглядывается на него, и, судя по раздавшемуся из уст Райдана "о боже", я представляю, что Дарий улыбнулся ему: "Мне нужно, чтобы вы все вернулись в логово", — говорит он, поворачиваясь ко мне, как только Фрея ткнула Райдана в живот: " Твои братья ждут тебя там".

"Мне пойти с ними, Дарри?"

Дарий улыбается Тибиту: "Ты здесь, чтобы защитить их, не так ли?"

Тибит кивает, когда над ареной раздается очередной рев, и, поскольку время для нас ограничено, я быстро говорю: "Подождите".

Я смотрю между Дариусом и остальными, понимая, что у меня уже был план, и я хочу убедиться, что он все же осуществится. Проходя мимо него, я дохожу до Фрейи, и она моргает мне вслед: "У тебя все еще есть ключи?" Я шепчу, и она кивает.

"Я позаботилась о том, чтобы они были в безопасности".

"Тогда сначала достань их", — говорю я без всяких объяснений. Глаза Фрейи становятся маской решимости, а в памяти всплывает наш ночной разговор о том, как я хочу освободить Адриэля: "Я скоро увижу вас троих, обещаю". Мои глаза перескакивают на Райдана и Линка, оба смотрят на меня так, будто не уверены, верить этому или нет.

Ради Соляриса, ради моих братьев, ради них, я верю.

Фрея заключает меня в самые крепкие объятия, какие только можно себе представить, а затем смотрит на меня опечаленным взглядом и отступает назад, а Тибит бежит за ними по пятам.

Я смотрю, как они исчезают в разных секторах арены, а затем поворачиваюсь вполоборота к Дарию. Его глаза смотрят на меня, но в них есть странный блеск. Я говорю ему: "Ты же не думал, что я оставлю тебя здесь, чтобы присвоить себе всю славу моего спасения?".

Его смех звучит высокомерно, но улыбка, полная мягкого веселья, остается на его губах: "Конечно, нет, Голди. Я ожидал, что ты возьмешь на себя ответственность".

Я ухмыляюсь ему, а затем устремляюсь в сторону криков и грохота.