Город Пламени

Глава 35

Я открываю глаза, и солнечный свет проникает в окна, согревая меня. Голова болит, я поднимаю руку, чтобы заслонить свет, и хмуро смотрю на незнакомый потолок, обшитый деревянными панелями. Решаю наклонить голову в сторону, но тут же расширяю глаза, встретившись взглядом с двумя большими обсидиановыми глазами, которые мигают мне: "И снова здравствуйте, госпожа Нара!"

Тибит.

Я стою лицом к Тибиту, что означает…

"Дэрри сказал мне, что тебя зовут не мисс Мисти". Он разочарованно хлопает ушами, а его шерсть блестит от каждого солнечного луча: "Мне очень нравилось это имя. Оно звучало волшебно…"

"Почему я здесь?" требую я, но мой голос звучит хрипло, когда я приподнимаюсь с кучи одеял. Вдруг я вздрагиваю от тупой боли в нижней части живота, и, когда я смотрю на него, мои пальцы перебирают только что наложенные бинты.

"Потому что я спас тебе жизнь", — резкий и смертоносный ответ Дария. Я поднимаю голову и смотрю на дальний конец, похоже, коттеджа, где Дарий, опираясь одной ногой на деревянный стол, откинулся на спинку стула. Его золотистая грудь проглядывает сквозь черную льняную рубашку, и, не зная, что делать, я первым делом ищу оружие.

"Если ты ищешь, чем бы меня проткнуть…" Он не смотрит в мою сторону, подбрасывая монету: "- Я бы не советовал. Я не хочу выигрывать еще одну схватку с тобой".

Это был он, дракон, который сражался с тварью. Он отвел меня обратно в свой дом: "Почему ты спас меня?" Какой-то шепот.

"Я чувствовал себя героем". Глаза переходят на меня, и он усмехается: "Если бы я хотел, чтобы ты умерла, я бы уже давно сделал это сам".

Я сужаю глаза, переключаясь между ним и ножнами, лежащими посреди стола: "Сначала ты сказал мне, что тебе больше нравится идея выследить меня, и вот, спустя несколько месяцев, ты меня спас. Ты даже заключил со мной сделку, хотя и солгал мне прямо в лицо, а потом… потом ты подарил моему брату кристалл, который я помогла тебе украсть из Таррона, чтобы отдать мой долг".

Он усмехается, глядя в сторону: "Видно, мои силы были слишком слабы, чтобы подействовать на твоего брата".

В углу Тибит уминает хлеб на своей маленькой кровати, полностью погрузившись в свой собственный мир. Я делаю сильный глубокий вдох и смотрю на Дария: "Я бы все равно узнала".

Он пожимает плечами: "В конце концов".

Не говоря уже о том, как ты использовал свои способности Мерати на мне после бала, когда я мечтала…" Я останавливаюсь, когда его хмурый взгляд встречается с моим взглядом.

"Силы Мерати?" Он говорит, стараясь не рассмеяться. По моим щекам пробегает смущение, когда он добавляет: "Голди, может быть, я и использовал на тебе свой гламор однажды, но с тех пор я им не пользовался".

Итак, я по собственной воле увидела нас в тронном зале…

Ради Соляриса.

"Ну что ж…" Мой голос дрогнул, что еще больше усугубило мое унижение: "Ты должен знать, что ты меня невероятно раздражаешь, как постоянный кашель, который никак не проходит".

"А ты всегда такая грубая, Голди. С тобой никогда не скажешь "спасибо, Дариус, за все те разы, когда ты спасал меня от верной смерти"".

"Дважды." Мне нужно напомнить ему об этом, не тратя время на то, чтобы ругать его за его имитацию высокого тона: "Ты спас меня только дважды".

"Приятно знать, что ты умеешь считать". Он ловит монету в руку, отчего она звякает: "Я уже начал думать, что твой мозг способен понять только самые простые вещи".

Смешно, очень смешно.

Я сжимаю лицо в принудительной улыбке. Он вор, дерзкий, и, возможно, он убивал, делал все, чтобы выжить в течение двадцати пяти лет. Но достаточно опасен, чтобы прятаться от него и выставлять его худшим, похоже, это то, во что он хочет, чтобы поверили другие.

По крайней мере, из того, что я видела до сих пор.

"Как ты узнал, где я?" спрашиваю я со вздохом, предлагая сменить тему.

Его ботинок соскальзывает со стола, и на этот раз я замечаю черное ореховое дерево, дорогое, но красивое для резьбы: "Я был неподалеку и уловил твой запах, пока ты не покрылась грязью", — говорит он: "Хотя, похоже, это существо может скрывать свои запахи, как и мы, перевертыши".

Я медленно киваю, глядя на засохшую грязь, все еще покрывающую меня. Остатки того момента, когда я снова почувствовала себя двенадцатилетней: "Это… это существо…"

"Мертво?" Он заканчивает и качает головой: "Нет… Оно отступило туда, откуда пришло". Тик в его челюсти заставляет меня поверить, что он разочарован тем, что не смог его убить.

Мы молчим несколько ударов сердца, пока я не замечаю порез на его запястье, свежий, но быстро заживающий. Я смотрю на бинты на животе и спрашиваю: "Это ты сделал?"

"Тебя лихорадило, и твоя рана не собиралась заживать сама по себе, поэтому… Я дал тебе немного своей крови".

Мои брови взлетают вверх, и я бормочу: "Иронично". И смотрю, как подрагивают его губы, прежде чем я раздвигаю ноги. Затем я встаю на ноги и поджимаю губы, пряча вздрагивание, хотя при этом вырывается что-то вроде хрюканья.

К тому времени, как я полностью встала, Дариус уже поднялся со стула и направился ко мне. Я наклоняю голову, чтобы встретиться с его тяжелым взглядом, и в животе у меня внезапно замирает, когда его ладонь касается моей спины.

В считанные секунды я отстраняюсь, обхватывая руками рану: "Я… я могу стоять сама".

Он потирает затылок, и я удивляюсь, что в его словах нет ни намека на игривость или насмешку. Он оглядывается на стол и говорит: " Тебе следует смыть с себя эту грязь". Отводя глаза, он жестом показывает мне за спину: "Там есть запасная одежда, если хочешь переодеться во что-нибудь другое".

Я оглядываюсь через плечо на кучу золотых монет, кристаллов и книг, разложенных на полу. Справа на шкафу висит накидка из тила с кружевами спереди: "Я хочу знать, откуда ты это взял или украл?" — сухо спрашиваю я, переводя взгляд на его золотистые глаза, горящие неуемным озорством — как обычно.

"Не совсем, нет".

Я насмехаюсь и хватаю платье с мебели. Дариус усмехается, глядя на мое раздраженное поведение, и показывает налево: "Дальше по коридору, единственная другая комната во всем коттедже".

Он смотрит мне вслед, пока я убегаю, почти не чувствуя боли в ране. Я прохожу по коридору и думаю: если в коттедже только одна комната — это банные покои, а в остальных хранятся в основном краденые вещи, то где же спит Дарий? У Тибита есть свое место, и если он регулярно приводит сюда кого-нибудь…

Я качаю головой от глупости этих мыслей и вхожу в купальню, закрывая за собой дверь. В центре стоит ванна, наполненная водой, как будто он сделал это еще до моего пробуждения. Сбоку от нее стоят ведра, от мыла в них исходит аромат палисандра.

Сбросив юбку, я начинаю раздеваться, но кожа прилипает к труднодоступным участкам тела, и я чувствую облегчение, когда полностью обнажаюсь. Руки хватаются за концы бинтов, сдирают их, и когда я смотрю на то место, где меня пронзила ветка, у меня перехватывает дыхание от удивления. Ничего, кроме линии шрама, который уже начинает исчезать.

Брови сужаются, я смотрю на дверь, затем на свою руку, где находится второй шрам. Большую часть его покрывает грязь, но на полсекунды я подумал, что кровь Дария могла бы залечить и его.

Как же я заблуждалась и была эгоисткой, желая этого.

Я вздохнула и подошла к ванне. Я окунаю пальцы в воду, думая, что она будет ледяной, но вместо этого она горячая. Почти кипяток. Должно быть, он использовал свои силы Арденти, чтобы поддерживать ее в нагретом состоянии.

Я забираюсь внутрь, опускаюсь. По бокам мерцают свечи, и я выбираю один из брусков мыла, натираясь, чтобы избавиться от грязи на теле. И тут, когда я закрываю глаза, чтобы погрузиться под воду, на меня обрушиваются воспоминания, словно гром.

Все звучит громче, движение воды рябит, пар шипит, когда я думаю об этом существе. Девять лет я верила, что дракон убил моего отца, девять лет я ненавидела их, девять лет надеялась, что когда-нибудь сама убью одного из них.

И я убила.

Но не по своей воле.

И я ненавидела каждую секунду.

В горле заклокотало желание повернуть время вспять и спасти дракона, пока ее не схватили. Я не знаю, куда идти дальше; я никогда не думала, что окажусь в домике перевертыша после того, как чуть не умерла.

Понимая, что пробыла под водой слишком долго, я всплываю на поверхность, задыхаясь. Я провожу руками по волосам, и пятна расплываются в глазах, пока я не замечаю что-то оранжевое в уголке глаза.

"Тибит!" кричу я, видя, что он стоит так неподвижно. Я закрываю грудь руками и скрещиваю ноги: "Тебя здесь быть не должно". Я перевожу взгляд на дверь, досадуя, что не заперла ее.

Над глазами Тибита образуется морщинка, когда он опускается на пол. Для существа, лишенного некоторых черт и покрытого ярким мехом, удивительно, насколько выразительным он может быть: "Но-но, вчера Дэрри назначил меня твоим вторым защитником".

" Правда?" Мои глаза насмешливо блеснули, желая услышать этот разговор: "И наблюдение за мной, пока я принимаю ванну, защищает меня?"

Глаза Тибита блестят, как у ребенка, когда он наклоняет голову и шепчет: "Вы можете утонуть, госпожа Нара".

Несколько минут назад я могла бы. Я не говорю этого, но улыбаюсь и шепчу в ответ: "Думаю, пока что я буду в безопасности в этой ванне".

Он наклоняет голову и на мгновение замолкает: "Могу я открыть вам секрет, мисс Нара?"

Я смотрю на свои руки и поднимаю на него глаза: "Сейчас?"

Он кивает, встает и шаркает ко мне. Открыв рот, он обнажает клыки и быстро закрывает его, оглядываясь на дверь, затем снова на меня: "Я больше не думаю, что ты убийца существ".

Его невинность заставляет меня хихикать. Это глоток свежего воздуха по сравнению с тем, что я о себе думаю: "Дариус все еще так думает?" Вопрос вырвался сам собой, и мои брови сошлись вместе. Это не должно иметь значения, думает он или нет.

"Дари никогда бы так не подумал, мисс Нара", — говорит Тибит, поворачиваясь, чтобы уйти, отчего мои брови еще больше сжимаются, а мысли завязываются в узлы.

"Тибит?" Я окликаю его в последнюю секунду, и он оборачивается: "Нет необходимости называть меня мисс. Можно просто Нара". Моя улыбка искренняя, и его уши подергиваются.

"Хорошо, мисс Нара!" Он улыбается, и я издаю небольшой смешок, когда он закрывает дверь.

Я не знаю, сколько времени я провела в ванной, но как только я вышла, я насухо вытерлась. Я наклоняюсь, чтобы взять кирту, и останавливаюсь на полпути, когда вижу темно-коричневую рубашку и бриджи, висящие на крючке.

Я тут же отпускаю платье и тянусь за другим комплектом одежды. Складываю их в кучу, и уголок губ приподнимается в коварной улыбке. Ну что ж, вряд ли кирдык мне подойдет.

Я делаю шаг в гостиную, закатываю манжеты просторной рубашки и прочищаю горло. Дариус выглядывает из кухни, помешивая на сковородке, и окидывает взглядом мой наряд.

"Что?" спокойно спрашиваю я, вальсируя к столу, когда Тибит подмигивает мне сбоку: "Расстроился, что я вместо тебя надела твою одежду?"

"О, я не расстроен". Дариус складывает руки на широкой груди. Его нижняя губа морщится, когда он задерживает взгляд на одежде, а затем одаривает меня плутовской улыбкой: "Я так и не успел постирать ее".

Я с отвращением смотрю на него, садясь: "Конечно, я должна была знать. Это же ты, в конце концов", — ворчу я, хватая ножны и проверяя, не осталась ли моя резьба в одном из карманов. К счастью, так и есть.

Он наливает суп в миску и ставит ее передо мной, а также кусок хлеба для Тибита. Он садится напротив меня и смешно сужает глаза, в то время как детский вздох Тибита становится приглушенным, когда он заглатывает весь хлеб. Дариус ухмыляется, а я, нахмурившись, смотрю на миску с супом.

"Успокойся, это не яд", — говорит он, но я не сразу об этом подумала. Я скорее испугалась.

Я подняла на него бровь: "И я должна в это поверить?"

Он бросает на меня яростный взгляд: "Зачем мне спасать тебя и тратить силы на лечение твоих ран, чтобы потом прикончить тебя каким-то отравленным бульоном?"

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, чтобы не рассмеяться от того, как обиженно он говорит.

"Слушай, если ты не хочешь этого, то чего бы ты еще хотела…" Он наклонился вперед, сцепив руки на столе. Сардоническая улыбка украшает его губы: "- Ваше величество?"

Мой хмурый взгляд на этот титул растворяется в чем-то превосходном: "Мой любимый… клубничный пирог".

Он слегка наклоняет голову, так что солнце отражается от его волос и переливается вороновыми прядями. Похоже, мои слова привели его в восторг: "К сожалению, у нас здесь такого нет, Голди".

Я пожимаю плечами, беру ложку и погружаю ее в суп: "А я думала, что нет".

Он хихикает, откидываясь назад, как раз в тот момент, когда я замираю, глотая насыщенный вкус трав и специй. По рукам и шее пробегает дрожь, но не та, которую я испытывала раньше, когда сталкивалась с королевой в подземельях или с тварью прошлой ночью; нет, это отличная дрожь — дрожь веселых воспоминаний.

Я смотрю на бульон и вздыхаю, потому что на вкус он точно такой же, как готовила моя мама.

"Думаешь, как сказать, что это отвратительно?" поддразнивает он, и я бросаю на него взгляд, беру еще одну ложку, стараясь не показать, как сильно я хочу выпить ее всю.

"Полагаю, это не самое худшее, что я пробовала".

Он хмыкает, как будто знает, что я лгу, и я продолжаю есть, смакуя каждый кусочек, прежде чем отбросить ложку и посмотреть на него.

"Королева знает, что я помогла тебе", — говорю я, но он не выглядит удивленным, он просто не сводит с меня глаз.

" Понятно." Он достает еще одну монету и вертит ее на кончике пальца: "Воровать никогда не было так легко, как тогда. По крайней мере, она тебя все-таки не повесила".

Нет, она поступила еще хуже.

Должно быть, напоминание о том, что произошло на следующий день после Ноктюрна, очевидно, потому что бровь Дария выгибается в подозрении.

Я поворачиваю голову, отводя взгляд от его глаз. Боюсь, если я буду смотреть слишком долго, он выведет меня на чистую воду: мошенник и все такое: " Тебе следует быть осторожным", — говорю я: "Похоже, она знает, что делает…"

"Значит, ты все-таки решила, что королеве не стоит доверять".

Мой взгляд переходит на него, и я киваю: "Я знаю больше из ее истории. Просто есть недостающие части, которые мне нужно раскрыть".

Он вздыхает, чувствуя усталость и сосредоточившись на столе: "Если ты думаешь, что у меня есть ответы на все вопросы, то это не так. Сарилин известна своим коварством среди нас, перевертышей. Мы слышали о том, что говорили другие… чему были свидетелями за это время. Но никто, кроме королевы и Ривернортов, если бы они остались в живых, не узнает истинных масштабов этого".

"Или эльфийский король", — добавляю я без колебаний, он поднимает голову и хмурится. Должно быть, он не знал этой детали. Окинув взглядом дом, я натыкаюсь глазами на очаг, рядом с которым стоит деревянный сундучок с кристаллом, который я когда-то использовала, чтобы заманить его. А рядом — кулон Ривернорта.

"Полагаю, она взяла его у ривернорца, когда убила его, а не получила в подарок", — говорю я скорее для себя, глядя на золотой блеск кулона и вспоминая ее слова после трапезы.

Молчание Дариуса побуждает меня посмотреть на него, но его взгляд устремлен на кулон, и выражение лица настолько мрачное, что я задаюсь вопросом, какие мысли, должно быть, приходят ему в голову.

"Дарри." Тибит дергает его за рубашку, привлекая все его внимание и отводя взгляд: "В логово".

"Логово?" с любопытством спрашиваю я, ставя локти на стол и складывая руки под подбородком: "Это еще одно место, где ты хранишь свои украденные сокровища?"

Дарий тихонько смеется и смотрит на меня, словно решая, стоит ли говорить то, о чем он думает: "Ну… не хочешь ли ты посмотреть на предполагаемые украденные сокровища?"

"Это вопрос с подвохом?"

Закатив глаза, он откинул голову назад: "Знаешь, мне кажется, тебе пора перестать думать о том, не собираюсь ли я напасть на тебя в середине разговора…"

"Как будто у нас когда-нибудь был нормальный разговор…"

Стул заскрипел по дереву, когда он встал: "У меня нет целого дня, Голди, и, скорее всего, твоя маленькая армия против перевертышей уже ищет тебя. Так ты присоединишься ко мне или хочешь вернуться и продолжать притворяться, что ты такая же, как они?"

Я отступаю назад, убирая руки со стола и моргая от его слов. Он вскидывает бровь, и я думаю о Фрее, Линке, Райдане. Если бы он вернулся в казарму и предупредил их всех. Потом… я думаю о Лоркане. Он, должно быть, ужасно волнуется, пока я здесь с тем, кого они считают своим врагом.

И все же какая-то маленькая любопытная часть меня чешется, чтобы пойти с Дариусом.

Глубоко вдохнув, я убираю ножны со стола и поднимаюсь, указывая на него пальцем: "Это все еще не делает нас друзьями".

Он усмехается, когда я начинаю идти к выходу, и говорит: "Я бы не хотел ничего больше, чем быть твоим другом, Голди".