Истина в деталях

Вторая глава

Оливия

Я в замешательстве. Я долго смотрю на него, прежде чем найти слова.

— Мои родители погибли в авиакатастрофе много лет назад.

— Точнее, на первом курсе колледжа. — Его черты ожесточаются. — Но они не были твоими настоящими родителями.

Ужас прорывается сквозь мою защиту.

— Что?

Глубокие карие глаза с легким оттенком золота оценивают меня.

— На сегодня хватит разговоров. Не стоит терять время. Нужно вытащить тебя отсюда.

— Как я уже сказала, нет, спасибо.

Его взгляд становится ледяным.

— Ты не понимаешь…

— Я прекрасно понимаю! Ты, очевидно, преступник. — Я делаю жест между ним и тем местом, где остался стоять Голиаф. — И я не хочу иметь с этим ничего общего. Я плачу налоги. Я возвращаю свою чертову тележку в магазине, в то время как другие придурки оставляют ее на парковке. Я не тот человек, который связывается с такими, как ты!

Он молча выслушивает мой выпад. Его губы сжались в тонкую раздраженную линию, прежде чем он заговорил низким, обманчиво тихим голосом.

— Не говори мне, что твой модный профессорский мозг не умирает от любопытства по поводу твоих предков. Что ты не жаждешь узнать, был ли убит твой настоящий отец.

Я перевела взгляд на пистолет в кобуре у него на боку.

— Откуда мне знать, что ты не врешь?

— Я всегда довожу дело до конца.

— Точно, — говорю я насмешливо.

Выражение его лица становится свирепым.

— Ты сомневаешься в моих словах?

Я смело поднимаю подбородок, сохраняя зрительный контакт.

— Я была бы глупа, если бы не сомневалась.

Он долго смотрит на меня. Без слов он достает из кармана мобильный телефон и что-то ищет в нем. Когда он останавливается, его глаза переходят на мои, жутко настороженные, прежде чем он поворачивает экран телефона в мою сторону.

При виде женщины, изображенной на экране, я резко вдыхаю, и внутри меня вспыхивает шок.

— Это Джоанна Сантилья. Твоя мать.

Боже мой. Боже мой. Я слышала это имя. Черт, да любой, кто не живет под камнем, слышал о наркокартеле Сантилья. Они зародились на Кубе и стали называть Майами своим домом более шестидесяти лет назад.

Фотографий Джоанны Сантилья не существует — по крайней мере, ни одной, которая попала бы в Интернет. Фотографии ее отца, Карлоса Сантилья, появились после его смерти, но они часто были зернистыми и слегка размытыми, как в Dateline NBC и других телепередачах о настоящих преступлениях.

Что касается Джоанны, то после того, как много лет назад она возглавила картель вместо своего отца, все фотографические следы ее деятельности были как будто стерты. По слухам, она решила не высовываться, когда стало известно о том, что ФБР интересуется ее делами.

Поскольку криминология — моя специальность, подобные истории будоражат мой мозг, заставляя анализировать психологические причины, которыми руководствуются те или иные люди. Я вспомнила, что, как только Нико Альканзар пришел к власти, сменив Сальваторе Вегу, Сантилья якобы стала более скрытной. Власти не смогли собрать достаточно весомых доказательств, чтобы повесить на нее какие-либо убийства, и с тех пор она остается неуловимой для них.

Мой взгляд останавливается на фотографии Джоанны Сантилья, стоящей рядом со своим отцом Карлосом. Но не это заставляет меня с трудом втягивать кислород в легкие.

— Она выглядит… — Я не могу закончить, настолько я ошеломлена.

Я как будто заглядываю в свое будущее. Не вызывает сомнений, что у нас одинаковые темные волосы и черты лица.

— Благодаря тому вирусному видео ты попала в поле зрения всех. Один взгляд на тебя, и никто не мог отрицать, что ты являешься ее чертовым подобием. — Его глаза переходят на телефон за секунду до того, как экран отключается и становится темным. — К счастью, я первый, кто тебя нашел.

Несмотря на то, что экран больше не показывает изображение, оно как будто впечаталось в мой мозг. Говорит ли Нико правду? И если да, то каким образом?

Проклятье. Мои родители — я не могу назвать их иначе — были хорошими людьми. Я также уверена, что если бы они были живы и находились на моем месте, то без колебаний сделали бы все возможное, чтобы помочь мне узнать правду.

Сомнение поселилось глубоко внутри меня и оставило горький привкус на языке. Я никогда ничего не делаю, не представляя, во что ввязываюсь. Но в случае с этим парнем я даже отдаленно не представляю, во что ввязываюсь.

Выразив скептицизм, я бросила на него острый взгляд.

— Почему именно я должна идти с тобой?

— Потому что ты будешь в опасности, если останешься здесь. Я введу тебя в курс дела, когда мы выберемся отсюда. — Он наклонил голову и жестом указал на коридор, ведущий к спальням. — Ты уже собралась. Пойдем.

— Подожди, что? — Раздражение по поводу его неопределенных ответов меня просто раззадоривает. — Что значит, ты уже…

В этот момент я поворачиваюсь и вижу, что из коридора, ведущего к спальням, появляется еще один мужчина. С моим большим чемоданом в руках, грозящим разорвать молнии, он окидывает меня взглядом. Его взгляд задерживается на моей груди, вызывая ощущение, что по коже ползают муравьи. Он кивает Нико и останавливается рядом с нами.

Мужчина поднимает с пола портфель с ноутбуком и сумочку, но его взгляд возвращается ко мне за секунду до того, как он поворачивается и выходит из дома.

— Мы уходим.

Мое внимание снова переключается на Нико, но, когда я не подаю никаких признаков того, что собираюсь двигаться, он прищуривает глаза.

— Поступите проще, профессор. — Его голос понижается, и от зловещего тона у меня по рукам бегут мурашки. — Потому что трудный путь вам не понравится.

Я могу предположить, что трудный путь, скорее всего, подразумевает то, что Голиаф вынесет меня отсюда с заклеенным скотчем ртом.

Я бросаю на него суровый взгляд, и в моем тоне звучит вызов.

— Мне нужны некоторые пояснения, черт возьми. Кто представляет для меня опасность, если я останусь здесь? Ведь ты преступник, а это не дает мне никаких оснований полагать, что с тобой я буду в безопасности.

Мышцы на его челюсти сжимаются.

— Послушай, профессор. Если я нашел тебя, значит, и любой другой может найти. И вероятно, что они уже поблизости. — Он подходит ближе, и я стараюсь стоять не дрогнув, пока он возвышается надо мной. — И эти другие не будут такими милыми, как я.

Я не могу подавить насмешливый звук, сорвавшийся с моих губ, и его взгляд заостряется в ответ.

— Ради твоей же безопасности мы должны идти сейчас.

Позволить отвезти себя в другое место — не очень разумно, но у меня достаточно знаний, чтобы понять, когда преступник имеет ко мне недобрые намерения… а он их не имеет. Да, он чертовски высокомерен и втянул меня в эту ситуацию, но я не могу смириться с мыслью, что мне придется отказаться от возможности узнать правду о его заявлениях.

— Послушай, ты многого не знаешь о своей семье. И ты захочешь узнать это, профессор. — Его взгляд устремлен на меня. — Эта информация повлияет на всю твою оставшуюся жизнь.

Я опускаю глаза на его пистолет в кобуре, затем поднимаю и встречаю его взгляд. Но, когда я раздвигаю губы, чтобы потребовать от него рассказать мне больше, вместо этого вылетают другие слова.

— Ты сказал ранее, что клянешься могилой своей матери, что не причинишь мне вреда. — Эти золотисто-карие глаза смотрят внимательно. Оценивающие. — Как ее звали?

Мне все равно, если он поймет, что это тактика. Устанавливаю связь с прошлым преступника или упоминаю его близких, чтобы лучше ориентироваться. В зависимости от его ответа и моей оценки его правдивости, это может существенно изменить дальнейшее развитие событий.

Уголок его рта почти незаметно дергается вверх.

— Мария.

Наклонив голову, он приближает свое лицо к моему, и я напрягаюсь от нахлынувшего осознания того, что это во мне вызывает. Его голос опускается ниже, становится приглушенным и едва громче шепота, но в нем ясно слышна угроза.

— Но не думай, что, спросив о моей маме, ты все обо мне поймешь.

Я непоколебимо удерживаю его взгляд.

— Ты любил ее?

Мышцы на его челюсти напрягаются, и я знаю ответ еще до того, как он его произнесет. Его голос хриплый, с едва скрываемыми эмоциями.

— Да.

Он отводит раздраженный взгляд.

— Это не будет долгосрочным соглашением, но ты нужна мне, чтобы выкурить Сантилья.

Делая шаг назад, он не разрывает зрительного контакта, и я думаю, не пытается ли он молча подтолкнуть меня к побегу.

— Я уже говорил тебе… со мной ты будешь в безопасности. — В его глазах ни разу не мелькнуло ничего, подтверждающего что он лжет. — Но сейчас ты должна пойти со мной. Мы теряем драгоценное время.

С моим академическим складом ума любопытство меня просто убивает. Когда я сталкиваюсь с головоломкой, меня подталкивает необходимость ее решить. Но в данном случае для этого мне нужны все части.

А это значит, что я должна узнать больше о Сантилья и о том, являюсь ли я ее биологической дочерью. И, черт побери, ответы на эти вопросы, похоже, есть у Нико Альканзара. Как бы мне хотелось, чтобы он не одержал верх. Хотелось бы, чтобы он не посеял в моем сознании семя сомнения, потенциально способное перекроить мое семейное древо.

Я бросаю на него самый злобный взгляд, не желая соглашаться. Постарайся удержать преимущество, Оливия.

— Ладно.

По крайней мере, мне позволено всунуть ноги в туфли на каблуках, прежде чем Нико направляет меня к входной двери. Когда мы проходим мимо, я смотрю на свое отражение в зеркале, украшающем стену прихожей, и меня посещает тревожная мысль, что я уже слишком глубоко.

Как только мы выходим из дома и направляемся к машине, он кладет ладонь мне на спину. Я отшатываюсь от него.

— Я прекрасно умею ходить сама, большое спасибо.

Мне необходимо восстановить хоть какое-то подобие контроля над ситуацией, доказать этому человеку, что не он держит бразды правления этой операцией.

Даже если на данный момент это так.

Через несколько секунд я нахожусь на заднем сидении черной Ауди. За рулем — Голиаф, рядом с ним на пассажирском сиденье сидит тот, кто выносил мои вещи, а Нико — рядом со мной.

Можно с уверенностью сказать, что, проснувшись утром, я не была готова к тому, что мой день сложится именно так.

Внезапно меня осеняет мысль; в моем мозгу все перепуталось с тех пор, как этот человек появился в моем доме.

— А как же моя работа? Сколько времени это займет? — спрашиваю я.

Нико не удосуживается взглянуть на меня, он слишком занят, набирая текст на своем мобильном телефоне.

— Все уже улажено. Твоя почта будет пересылаться ко мне. Каждый день тебя будут отвозить на работу и обратно.

Я размышляю над этим, изучая его профиль. Его несовершенный язык сильно контрастирует с внешностью. Как будто Вселенная решила, что мощная мужественность и привлекательность этого мужчины настолько убедительны, что ему нужен недостаток.

Жаль, что это не сработало, потому что создало еще более загадочную ауру вокруг человека, обладающего поразительно красивыми чертами лица, безупречным гардеробом и зубами, настолько идеальными, что они — мечта ортодонта.

Словно почувствовав тяжесть моего взгляда, он переводит взгляд на меня.

Я потянулась за сумочкой, которая лежала у его ног.

— Мне нужно хотя бы сказать своей лучшей подруге…

Сильные пальцы перехватывают мое запястье, останавливая меня.

— Нет.

Я говорю медленно, как будто он не понимает.

— Ты, по сути, похитил меня. Она будет волноваться, если я не буду писать ей, как обычно.

Его пристальное изучение меня нервирует, как будто он знает гораздо больше, чем должен. Он доказывает это своими следующими словами.

— Ни одна лучшая подруга не побеспокоится о тебе. — Его глаза блестят от удовлетворения, что я блефую. — Ты одиночка. У тебя есть одна знакомая, с которой ты иногда общаешься. Но лучшая подруга? — Он укоризненно качает головой. — У тебя таких нет.

Я отшатываюсь от его руки, мои глаза опаляют его огнем.

Он выхватывает у меня сумочку и кладет ее между ног.

— Ты получишь новый телефон и ноутбук, чтобы пользоваться ими, пока ты со мной.

— А если я не вспомню номер своей подруги?

— Тебе не повезет.

Я чуть ли не скрежещу зубами от досады. Усилием пытаясь вернуть себе терпение, я переключаюсь на другую тему.

— Ты сказал, что введешь меня в курс дела. Можем мы сейчас это обсудить?

Бросив последний взгляд на телефон, он убирает его в карман брюк.

— Ты собираешься сопровождать меня на некоторые мероприятия и жить со мной, чтобы все думали, что мы вместе.

Я поднимаю брови.

— Ты хочешь, чтобы я была твоим эскортом?

Эти карие глаза смотрят на меня, прищуриваясь от моего циничного вопроса.

— У тебя будет все, что тебе нужно. Просто веди себя соответственно.

— Все, что мне нужно, за исключением того, чтобы приходить и уходить, когда и куда хочу, ты имеешь в виду. И заниматься спортом, как я обычно делаю. — С укором я добавляю, — Ну, знаешь… жизнь, в которой мне не указывают, что делать, и не заставляют жить с совершенно незнакомым человеком.

Он изучает меня, словно я любопытный объект под микроскопом.

— Если тебе что-то нужно, это может быть предоставлено.

Как будто мне что-то нужно от этого человека.

— Итак, скажи мне… — начала я, не в силах подавить недоверие к его утверждению. — Какую именно роль во всем этом играет моя — я показала пальцами кавычки — «настоящая мать»?

— Твоя мамаша влезла в мои дела.

Когда мы пересекаем бульвар Бискейн, направляясь к разводному мосту Broad Causeway, мой желудок начинает болезненно сжиматься.

В этом районе вдоль островов Бэй-Харбор стоят дома за миллионы долларов. Это дома у воды, с огромным количеством стеклянных окон, позволяющих любоваться прекрасным видом, и не менее чем с шестью спальнями.

Мы сворачиваем на Западную Броадвью-драйв, и я оцепенело смотрю на то, что действительно является воплощением потрясающей архитектуры. Занимая не менее трех участков, дом с воротами напоминает крепость.

Очевидно, преступления хорошо оплачиваются.

Голиаф останавливает машину, затем опускает стекло и прижимает большой палец к маленькому сканеру. Через мгновение раздается звуковой сигнал, и ворота открываются, давая нам возможность проехать. Как только мы останавливаемся перед домом, звероподобный мужчина выходит из машины и открывает мою дверь, протягивая мне свою огромную лапу. Я с опаской кладу свою ладонь на его и выхожу.

— Спасибо.

Он кивает и берет мой портфель с ноутбуком и сумочку, которую ему передает Нико. Когда я пытаюсь забрать у Голиафа свои вещи, он качает головой.

— Ты получишь свои новые вещи позже. — Подняв подбородок, он жестом показывает мне через плечо. — Сначала ты нужна Боссу.

Раздраженно вздохнув, я отхожу в сторону. Нико выскользнул из машины, за ним последовал человек-чемодан.

Я поворачиваюсь и вижу Нико, теперь уже в солнцезащитных очках. Несмотря на это, тяжесть его взгляда все равно ощущается.

— Пойдем со мной.

Когда он поворачивается и направляется вверх по ступенькам, ведущим к входной двери, я кладу руку на бедро.

— Неплохо было бы время от времени просить.

Он останавливается на верхней ступеньке.

— Сейчас, профессор.

Я бросаю на него взгляд, но это бесполезно, так как он продолжает свой путь.

— Пойдемте, — Голиаф подталкивает меня вперед, постукивая пальцами по моей руке. Я отстраняюсь от его прикосновения и шагаю вперед, следуя за Нико, а гигантский человек идет за мной.

Каждый мой шаг усиливает пугающее предчувствие, закравшееся в душу.

Как только я переступлю порог этого дома, все, что я думала, что знала о своей жизни, изменится навсегда.