Истина в деталях

Семьдесят девятая глава

Оливия

Шесть месяцев после переезда в Англию…

— Итак, мы все знаем, что привело меня сюда. — Натали усмехается, делая глоток пива. — Я умирала от желания, чтобы ты наконец поделилась своей историей.

Натали, преподаватель среднего звена образования, со временем становится моей хорошей подругой. Мы познакомились во время профориентации в Манчестерском университете и стараемся встречаться в счастливые часы здесь, в пабе King’s House.

Иногда к нам присоединяется ее жених Джонатан. Он, как правило, тихий, но очень милый и безгранично преданный Натали.

Они познакомились во время семестра обучения за границей, когда она училась в аспирантуре Бостонского колледжа. После времени общения на расстоянии она решилась и оставила свою работу в США, чтобы преподавать здесь и быть ближе к нему.

Я делаю глоток пива, прежде чем ответить.

— Мне нужно было начать все с чистого листа.

Может быть, это звучит как заготовленный ответ, но в любом случае он честный. Мне нужно было понять, кто я такая, и посмотреть в лицо болезненной правде о том, как я появилась.

Я никогда не чувствовала, что вписываюсь в свою семью, и со временем мне стало казаться, что и мои сверстники думают также. Возможно, все вокруг остро чувствовали, что я не такая, как все.

Теперь я знаю, что это правда. Я другая.

Но я принимаю эти отличия — то, что мои биологические родители оба преступники, и двигаюсь вперед. Мне нужно было доказать, что, хотя их кровь течет в моих венах, она не определяет меня. Что я не унаследовала злую натуру Джоанны.

Все это время я думала, что мой мир построен на прочном фундаменте — ярком, цветном и полном жизни, но я ошибалась. Это мозаика с беспорядочными и неровными кусочками, которые не желали складываться даже в слабое подобие упорядоченности.

В ней не было красок и жизни, потому что от нее несло предательством и кровопролитием. Плохо собранная ложь создала мой мир, и я должна была перестроить его так, как мне было нужно. Построить его из тех кусочков, которые выбрала сама.

Я должна была это сделать так же, как мне нужно было создать дистанцию между мной и Лукой, чтобы у него имелась такая же возможность обрести перспективу. Если бы я осталась, это было бы лишь вопросом времени, когда все вышло бы наружу. Особенно с учетом моих постоянных визитов к Мэнни.

Я действительно верю, что мне всегда было суждено пойти по этому пути. Спотыкаться, иногда падать, но в конце концов узнать правду, пусть и по крупицам. Я верю, что мне суждено найти человека, который постарается понять меня. Поможет мне исцелиться.

Отпустит меня, чтобы я могла исцелиться так, как мне нужно.

Я начинаю все с чистого листа, и, хотя это полезно и захватывающе, но также… одиноко. Конечно, мне звонят и пишут Камила и Лука, и я с нетерпением жду разговоров с Мэнни.

Но это позволяет мне понять, насколько сильно я нуждаюсь в этих переменах.

Приходит понимание, что я чертовски хороший профессор и друг. Хорошая сестра и дочь. И если все пойдет по плану, когда семестр закончится через две недели, я планирую доказать, что могу быть и отличной девушкой.

— Дорогая. — Голос Натали отвлекает меня от моих мыслей. Она вскидывает бровь, черты лица настороженные. — По моему опыту, когда женщина говорит, что ей нужно начать все сначала, это обычно означает, что она связалась с женатым мужчиной.

Ее ответ вызывает у меня удивленный смех.

— Вовсе нет.

На гладкой поверхности стола загорается ее мобильный телефон. Она читает сообщение с бормотанием.

— Ну, черт.

Ее пальцы быстро двигаются по экрану, пока она набирает текст, и я переключаю внимание на открывающуюся дверь, и порыв ледяного ветра сопровождает посетителей паба.

Я одергиваю край своего синего свитера с воротником-хомутом и перекрещиваю ноги, радуясь тому, что на мне под юбкой теплые колготки, которые защищают от непрекращающегося холода. Майами избаловал меня своим солнцем и теплым климатом, это несомненно.

— Мне очень жаль. — Я поворачиваюсь, чтобы увидеть сожаление на лице Натали. — Я совсем забыла, что мама Джонатана заедет к нам сегодня вечером. — Она морщится. — Она уже считает меня идиоткой, потому что я забыла добавить сыр в пастуший пирог, который готовила на ужин. Извини, но мне придется уйти пораньше.

Я смеюсь и машу ей рукой.

— Иди. Не волнуйся об этом.

Выражение лица у нее растерянное, но она достает немного денег, чтобы оплатить свой счет.

— Мне очень жаль, Лив. Я все исправлю, обещаю. — Она надевает пальто и перекидывает сумочку через плечо. — В следующий раз мы поужинаем. Я угощаю. — Она громко целует меня в щеку, прежде чем поспешно уйти.

Я рассеянно провожу кончиком пальца по ободку своего бокала с пивом и обвожу взглядом толпу людей, празднующих окончание рабочей недели. Помимо атмосферы и недорогой выпивки, есть еще одна причина, по которой я предпочитаю приходить сюда.

Музыкальный автомат.

Расположенный у дальней стены, он предлагает большое разнообразие песен. Конечно, есть одна особенная, которую я никак не могу заставить себя поставить. Несколько раз я подходила к нему и готовилась нажать на кнопку, но трусила.

Теперь эта песня не только способна вызвать воспоминания о моем детстве, но и заставляет меня думать об одном человеке. О человеке с блестящими золотисто-карими глазами. Губах, которые прочертили дорожку поцелуев по всему моему телу. Руках, которые обнимали меня сквозь слезы и заставляли чувствовать себя в безопасности.

Сегодня вечером этот музыкальный автомат просто нарасхват. Улыбка растягивает мои губы, когда я смотрю на него. Делаю еще один глоток пива, как вдруг на моем телефоне загорается сообщение.

Камила: Поздравляю с шестью месяцами жизни в Англии! У меня есть одна просьба: пожалуйста, никогда не говори мне, что ты идешь в туалет. Я буду вынуждена дать тебе пощечину.

Я ухмыляюсь и пишу в ответ: Спасибо, и я никогда тебе этого не скажу.

Камила: Ты счастлива?

Я хмурюсь от резкой смены темы: Да.

Камила: Уверена в этом?

Я хмурю брови: Ты ужасно загадочна.

Она не сразу отвечает, но приходит еще одно сообщение.

Лука: Как поживает мой любимый профессор?

В груди разливается тепло, и я улыбаюсь, глядя на телефон, как влюбленная дурочка.

Я: Хорошо, раз уж сегодня пятница. Хотела выпить пива с подругой, но ей пришлось уйти. Я скоро ухожу.

Я нажимаю «отправить» и интересуюсь, чем он занимается. В Майами сейчас чуть больше часа дня.

Лука: Надеюсь, ты уйдешь не слишком быстро. Надо насладиться пивом, по крайней мере.

Я: Обязательно. Неделя была утомительной, и это пиво мне очень нужно.

Я делаю глоток и оглядываю паб. Музыкальный автомат меняет мелодию, звучат первые ноты следующей песни, и моя рука дрожит, когда я ставлю бокал на картонную подставку.

«What A Wonderful World» Луи Армстронга.

Улыбка появляется на моих губах, а в голове сразу же возникает образ Луки.

Лука: Такая красивая женщина, как ты, не должна сидеть одна в пабе в пятницу вечером.

Я: Могут случиться и худшие вещи. Ко мне может пристать какой-нибудь случайный парень.

Лука: Да, мы этого не хотим.

Лука: Он, наверное, скажет, какие у тебя красивые глаза или еще что-нибудь.

Лука: Особенно в этом синем свитере.

Каждый мускул в моем теле замирает, глаза прикованы к экрану. Я дважды моргаю, уверенная, что неправильно поняла его текст.

Особенно в этом синем свитере. Черт возьми. Он мог узнать это только одним способом.

Я поднимаю голову, чтобы услышать знакомый голос.

— Это место занято?

Я смотрю в золотисто-карие глаза, о которых мечтаю уже несколько месяцев, и наслаждаюсь его видом, отмечая густую тень темной щетины, покрывающей его челюсть. Вид стоящего передо мной Луки действует как мощный прилив жизненных сил, оживляя ту мертвую часть моего сердца, которая без него не функционировала как нужно.

Я шевелю губами, чтобы ответить, но шок лишает меня дара речи, и я просто качаю головой. Сердце бьется в груди, и меня захлестывает поток эмоций — счастье, тоска, любовь, надежда.

Он опускается в кресло, которое ранее занимала Натали, и слегка улыбается.

— Я Лука. Надеюсь, вы не против, что я включил эту песню в музыкальном автомате, но женщина, которую я люблю, неравнодушна к ней.

Подыгрывая, я прочищаю горло и спрашиваю.

— И что с ней случилось?

Его брови сдвигаются, черты лица становятся напряженными.

— Я был идиотом и позволил ей уйти. Позволил ей думать, что работа важнее для меня, чем она.

— Ей просто… нужно было уйти от всего. Прийти в себя.

— Если ей удастся это сделать, как ты думаешь, она все еще захочет быть со мной? — выражение его лица приобретает оттенок смущения. — Потому что я переехал сюда и устроился на работу аналитиком в Интерпол. Больше не буду заниматься полевой работой. Теперь у меня безопасная работа.

У меня рот открывается от удивления.

— Лука, это фантастика! Поздравляю!

Я соскальзываю со стула и обхожу маленький столик, чтобы поздравить его. Он поднимается и заключает меня в свои объятия так естественно, что у меня замирает сердце.

Ни один из нас не делает ни малейшего движения, чтобы разорвать объятия, и я крепче прижимаюсь к нему, осознавая умиротворение, которое проникает в меня от его прикосновения.

Он говорит мне на ухо, голос наполнен эмоциями.

— Я скучал по тебе, Оливия.

— Я тоже по тебе скучала. — Мой голос дрожит. — Очень сильно.

Он отстраняется, его глаза встречаются с моими.

— Черт возьми, это заняло больше времени, чем я планировал, пришлось привести все дела в порядок, но я не хочу больше жить без тебя. Я твой, профессор.

Глаза блестят уязвимостью и желанием, он тяжело сглатывает.

— Я всегда буду твоим. Ничто не изменит этого. Я буду любить тебя до последнего вздоха. А потом буду любить тебя еще больше.

Его глаза ищут мои.

— Я готов подождать, пока ты все решишь, но хочу быть рядом с тобой. В любом качестве, в котором ты позволишь…

Я прерываю его слова, прижимаясь к его рту и изливая свои эмоции в поцелуе. Благодарность. Любовь. Счастье. Удовлетворение.

Вокруг нас раздаются возгласы, я нехотя разрываю поцелуй и едва слышно говорю ему в губы.

— Я любила тебя, когда считала преступником. — От нахлынувших эмоций голос грозит пропасть. — И никогда не переставала.

На его губах появляется слабая улыбка надежды.

— Правда?

Я осторожно прикасаюсь губами к его губам.

— Да. Так ты хочешь уехать отсюда? — еще один нежный поцелуй, и я добавляю. — Поедем ко мне?

— На ночь?

Я осознаю всю важность его вопроса и тянусь вверх, чтобы обвести контур его нижней губы.

Этот человек уважал мою потребность в пространстве и в то же время не отпускал меня. Я знаю с присущей мне уверенностью, что, если бы я сказала ему, что мне все еще нужно время, он бы ждал еще.

Я признаюсь.

— Я планировала приехать к тебе через две недели, как только закончится семестр.

В его глазах блестит радость.

— Планировала?

Я киваю.

— Почему бы тебе не задать мне свой вопрос еще раз?

Его горло перехватывает, голос хриплый и переполненный эмоциями.

— На ночь?

— Навсегда.

Эти глаза, сверкающие любовью, поблескивают в уголках. Он притягивает меня к себе, и дрожь пробегает по его телу, когда он опускает губы к моему лбу.

— Я думал, ты никогда этого не скажешь.