Истина в деталях

Шестьдесят девятая глава

Оливия

Месяцы спустя

ВЫНЕСЕНИЕ ПРИГОВОРА ПОСЛЕ СУДА

Пресса сконцентрировалась на совместных усилиях ФБР и УБН по ликвидации наркокартелей Вега-Альканзар и Сантилья.

В недавних новостях появились хвалебные статьи в адрес наших агентств:

Смертельно опасная операция по задержанию лидера наркокартеля Альканзар и знаменитой роковой женщины из картеля Сантилья, известной своими безжалостными убийствами La Madre de la Muerta, произошла на территории университета…

Обвинения в рэкете, торговле наркотиками и сговоре с целью совершения убийств, связанных с войной между картелями Альканзар и Сантилья, предъявлены мэру и начальнику полиции Майами, а также сотрудникам Университета Южного Майами…

В отношении членов конкурирующих картелей Майами было вынесено более 100 обвинительных приговоров и 202 обвинительных заключения…

В связи с характером судебного процесса и необходимостью принятия повышенных мер безопасности зал суда был закрыт на время дачи показаний каждым агентом под прикрытием. К счастью, судья также разрешил нам носить маскировочные костюмы из-за угрозы быть узнанными.

— Планируешь отпраздновать хорошо выполненную работу? — спрашивает Тим, пока мы идем к лифту.

Хотя я очень рада, что суд наконец-то закончился, и довольна приговорами, которые все получают, я страдаю от глубокого истощения, умственного, эмоционального и физического. Между дачей показаний и принятием жестких мер, чтобы избежать прессы, что означает необходимость ждать более часа после того, как суд начнет свою работу в пять часов, я выбилась из сил.

— Нет. Я планирую отправиться домой.

Озабоченность окрашивает его черты.

— Ты в порядке?

— Честно говоря, я измотана. Все, чего я хочу — это пойти домой, принять душ и уснуть.

— Ты молодец. Не многие могут сделать то, что сделала ты.

Я нажимаю кнопку вызова лифта с чуть большим усилием, чем нужно.

— Ты имеешь в виду, что не каждый смог бы дать показания против своей биологической матери, которая, как оказалось, является наследницей наркокартеля и к тому же убийцей? — спрашиваю я с язвительной ухмылкой, пытаясь отнестись к этому легкомысленно.

— Ты понимаешь, о чем я. Это дерьмо было жестким для свидетелей, и я знаю, что для тебя это было чертовски тяжело.

— Да. — Это все, что я могу честно сказать.

— Значит, ты не планируешь говорить об отставке?

Я вскидываю голову.

— Что?

— Я видел бумажную копию на твоем столе, когда пришел взять у тебя степлер. — Его улыбка, слабая и терпеливая, полна грусти. — Я надеялся, что ты скажешь мне заранее, а не просто исчезнешь.

Его слова пронзают мое сердце.

— Я бы так не поступила. — Мой тон мягкий, когда я признаюсь. — Я планировала сказать тебе.

Как только двери лифта открываются, и мы заходим внутрь, он нажимает кнопку парковки. Я вздыхаю и прислоняюсь к стене.

— Я просто хочу незаметно ускользнуть. Без всякой шумихи. — Мои губы кривятся. — Чтобы остальные не радовались, что я ушла.

Тим поджимает губы.

— Они мудаки. Мы с тобой оба это знаем. Наступает короткая пауза, прежде чем он шепчет. — Я чертовски горжусь тобой.

— Спасибо.

Я опускаю подбородок, чувствуя себя неловко от похвалы, особенно после того, как мои коллеги избегали меня как чумы на протяжении всего процесса и вынесения приговора. И неважно, что улики доказывали, что я не имела никакого отношения к Сантилья и не знала о своей связи с ней до тех пор, пока наша операция под прикрытием не пересеклась с операцией Луки.

Мы выходим из лифта, и я направляюсь к своей машине с ключами в руке, но останавливаюсь от удивления.

— Что… — Тим остановился на полуслове, видя блондинку, ожидающую у моей машины. Он бормочет что-то невнятное и спрашивает. — Ты ее знаешь?

— Да. — Улыбка, появившаяся на моем лице, становится гораздо менее хрупкой. — Знаю. — Повернувшись к нему, я говорю. — Увидимся завтра.

Он переводит взгляд на нее, затем кивает.

— Хорошо. — Отходя назад, он усмехается. — И завтра я приглашаю тебя на обед, так что не строй планы.

Я добродушно закатываю глаза. Как будто у меня были какие-то планы.

— Поняла.

Он разворачивается и идет к своей машине, стоящей в другом конце прохода, а я направляюсь к своей.

И к сестре.

Подойдя к своей машине, я нажимаю на брелок, чтобы отпереть ее, и приподнимаю бровь.

— Я вообще хочу знать, как ты попала на охраняемую парковку?

Когда она ухмыляется, у меня перехватывает дыхание от того, насколько мы похожи.

— Наверное, нет. — Она пожимает плечами. — Я бы все равно тебе не сказала.

Как только мы забираемся на свои места, я кладу свою сумочку и портфель на заднее сиденье, за среднюю консоль, и пристегиваюсь.

Я трогаюсь и направляюсь к выезду с парковки.

— Так что тебя привело?

— Просто проверяю тебя. Хотела узнать, как ты держишься. Особенно после прочтения дневника и в связи с завершением дела.

Я настолько ошеломлена ее ответом, что сбрасываю ногу с педали газа.

— Ого, — говорит она со смехом. — Не ожидала такой реакции.

У меня вырывается сдавленный смех, и я заставляю себя вернуть самообладание.

— Извини.

По правде говоря, она застает меня врасплох. Камила снова появляется из ниоткуда, но на этот раз, чтобы проверить меня — просто так. Не потому, что ей что-то от меня нужно, а потому, что ей… не все равно.

Это откровение наносит эмоциональный удар прямо в сердце, потому что я впервые чувствую, что не совсем одинока в этом — в том, чтобы справляться с последствиями.

— Я в порядке. — Я не смотрю на нее, пока выезжаю на дорогу. — Тебя куда-нибудь подбросить?

— Нет. Я подумала, может быть, мы проведем вечер у тебя дома.

Мои брови взлетают вверх.

— О. Хорошо. Это…

— Это не то, что ты ожидала от меня услышать? — весело заканчивает она.

Я вздрагиваю.

— У меня от тебя взрывается мозг.

— Ты устала, и все, что ты хочешь сделать, это отдохнуть. Я понимаю.

— Что ж, — отвечаю я. — Ты не совсем неправа. — А потом поспешно добавляю, глядя на нее, — Но я хочу пообщаться с тобой.

Она улыбается, и следующие несколько минут до того, как я подъезжаю к своему дому, проходят в легком, комфортном молчании. Поездка домой позволяет мне сбросить с себя часть стресса, который меня мучает.

— Ты уже начала собираться? — спрашивает она, когда я нажимаю кнопку открывания гаража и загоняю машину внутрь. Выключаю зажигание и бросаю на нее взгляд, пока закрываются ворота.

— Как ты…?

Она бросает на меня грозный взгляд Пожалуйста, перестань задавать очевидные вопросы.

— Давай просто разберемся с этим. Вероятность того, что я все знаю, составляет девяносто девять процентов. — Она поднимает указательный палец. — Я знаю, что тебе пришлось сменить фамилию на Джонс, что, хочу добавить, скучно и в то же время великолепно, потому что мы все знаем, что это распространенная фамилия.

Поднимая другой палец, она продолжает.

— Я знаю, что ты увольняешься со своей работы и подала заявление о приеме на другую работу в Манчестере, Англия. — Она поднимает третий палец. — И я знаю, что ты еще не разговаривала с Мэнни.

Когда я смотрю на нее, она просто пожимает плечами.

— Я училась у лучших, кого мог предложить дядя Сэм, прежде чем решила стать самостоятельной.

Решительное выражение ее лица говорит мне о том, что пока я не выужу из нее больше информации. С легким вздохом я забираю свои вещи из машины и, не говоря ни слова, закрываю дверь. Как только отпираю дверь таунхауса и вхожу внутрь, она следует за мной.

— Ты должна рассказать Луке о Мэнни.

— Как, черт возьми, я могу ему это сказать? — я выдыхаю с раздражением, ставя сумки на стул. Мой тон насмешливый и язвительный. — Кстати, мой отец — тот самый информатор, с которым вы работали. У меня не только мать — гребаная убийца, но и настоящий отец занимался контрабандой наркотиков?

Она опирается бедром о спинку дивана.

— Все вышеперечисленное.

Я спешу на кухню, чтобы налить себе бокал вина. Потянувшись за бокалом из шкафа, я замираю.

— Два бокала?

— Нет, спасибо.

Я поворачиваюсь и с любопытством смотрю на нее.

— Потому что ты не пьешь или…

Она улыбается.

— Потому что я думаю, что тебе это нужно больше, чем мне.

Я вздыхаю и беру бутылку с вином, которую открыла прошлой ночью, и наливаю себе внушительный бокал. Подойдя и устало опустившись в кресло, я делаю большой глоток, а затем признаюсь.

— Я планирую увидеться с Мэнни.

На ее лице не отразилось ни малейшего удивления. Вместо этого она говорит.

— Нас не определяет кровь, которая течет в наших венах, Ливви.

Когда я отвожу глаза, она устало вздыхает.

— Итак, эта работа в Англии — то, чего ты хочешь?

Я киваю.

— Да. Мне нравилось преподавать, и я думаю, что буду счастлива — счастливее — с такой карьерой. Мне просто, — я машу рукой, — нужно оставить все позади, раз и навсегда.

— Ты действительно думаешь, что будешь счастлива, когда оставишь его?

Слова застревают у меня в горле, не давая возможности ответить. Я чувствую себя одиноким выжившим после кораблекрушения, цепляющимся за обломки, окруженным бесконечным океаном без какой-либо земли.

Как только суд завершается, Лука бросает осторожность и перестает скрывать свой интерес ко мне. Он утверждает, что нам больше не нужно держать дистанцию, но я все равно сдерживаюсь. И отказываюсь от встреч с ним в офисе за обедом во время наших рабочих будней, стараясь сохранять максимальный профессионализм по отношению к нему.

Даже думать о том, чтобы подвергать Луку профессиональному риску, немыслимо, особенно с учетом того, как ко мне относятся коллеги. Ведь все признаки налицо — явные намеки тех, кто считает меня запятнанной. Коррумпированной. Лживой.

Шепот, оспаривающий мою благонадежность, и подозрительные взгляды других сотрудников моего агентства, просто потому, что я биологическая дочь Сантилья, — заражают моих коллег по работе. Неразумно и наивно думать, что эти разговоры не распространяются на коллег Луки.

Я оставлю свое сердце с ним, но должна сделать это ради себя. И не только ради себя, но и потому, что он заслуживает спасения от слухов, которые кружат вокруг меня и нас.

«Ты действительно думаешь, что будешь счастлива, когда оставишь его?»

Вопрос сестры крутится у меня в голове. Возможно, это конец моей карьеры в ФБР, но я слышала, что в конце чего-либо часто скрывается новое начало.

Лука кладет начало многим моим начинаниям.

Я надеюсь, что, возможно, он станет частью моего финала.