Истина в деталях

Шестьдесят седьмая глава

Лука

Что-то не так. Я понимаю это сразу, как только Оливия входит в конференц-зал со своим коллегой Тимом, который находится рядом с ней и на следующий день. Он скользит по ней обеспокоенным взглядом, когда она не смотрит.

Ее лицо напряжено, в глазах затравленное выражение, как будто на нее свалилась вся тяжесть мировых проблем. Мне до смерти хочется, чтобы объявили перерыв. Нужно выяснить, что ее беспокоит.

Кай, сидящий на соседнем стуле, наклоняется и бормочет под нос.

— Много пялишься?

Я бросаю на него острый взгляд, но он только ухмыляется.

— Давай сделаем десятиминутный перерыв…

Черт, да. Я едва не падаю со стула, желая побыть с ней вне этого конференц-зала. Мне требуется все оставшееся терпение, чтобы спокойно проследовать за выходящими. Я следую за Оливией, когда она направляется к дамской комнате.

Чертовски уставший, я едва держусь на месте, пока жду, когда она выйдет из туалета. Когда это происходит, усталость и боль в ее глазах становятся для меня ударом ниже пояса. Я двигаюсь к ней, но она поднимает руку, и у меня скручивает живот от тошноты.

— Я не могу сейчас об этом говорить.

— Хорошо. — Это ложь. Это не хорошо. Я хочу выбить всю дурь из того, кто ее обидел. Но я достаточно уважаю ее, чтобы отступить.

Пока что.

— Я хотел узнать, может быть, ты… — черт. Почему я так чертовски нервничаю? Достаю из кармана телефон, не отрывая от нее глаз. — Поскольку у нас нет настоящих номеров друг друга, я подумал, что мы могли бы обменяться ими.

Она изучает меня, кажется, целую вечность — так долго, что мне кажется, она вот-вот откажется. Мысль о том, что она не хочет разговаривать со мной, кроме всего прочего, вызывает приступ боли.

— Хорошо.

Сердце замирает, и мне наплевать на то, насколько жалким может показаться мой громкий вздох облегчения.

— Черт, — выдыхаю я с небольшой улыбкой. — Я боялся, что ты откажешься.

Она достает из кармана свой телефон и набирает пароль, после чего поднимает глаза на меня. Набираю свой номер, и она нажимает кнопку «Вызов». Я сохраняю ее контакт и убираю телефон в карман.

Бросаю взгляд в коридор и понимаю, что почти все возвращаются в зал, и делаю шаг ближе, засовывая руки в карманы, чтобы не протягивать к ней руки. Потому что знаю, что если я это сделаю, то это перейдет все границы и поставит под угрозу нашу репутацию. У меня зудят пальцы, чтобы пригладить ее волосы. Поцеловать. Просто… обнять ее.

Но между нами еще так много недосказанного.

— Поговорим сегодня вечером? — я не пытаюсь скрыть свое нетерпение.

Она, должно быть, замечает это, потому что выражение ее лица смягчается.

— Хорошо.

Я не буду ждать, чтобы написать Оливии. Чертовски сильно скучаю по этой женщине. Несмотря на то, что она сидит за большим столом в конференц-зале, мне кажется, что между нами километры. Уже почти шесть часов, и у всех видны признаки усталости от долгой работы. Я опускаю телефон на колени и незаметно набираю сообщение.

Кай поворачивается, бросает взгляд на мой телефон, а затем вскидывает бровь. Он переключает внимание на экран, но я улавливаю его ухмылку.

Я: Я скучаю по тебе.

Я жду, пытаясь понять поставила ли она телефон на вибро или беззвучный режим. Но когда смотрю, она не двигается с места, не отрывая глаз от информации на экране.

Проходит почти час, прежде чем мой телефон загорается. И да, я оставляю его на коленях, пряча под столом. Видимо, я теперь действую как пятнадцатилетний подросток.

Профессор: Ты должен быть внимательным. Если бы ты был на одном из моих занятий, то знал бы, что переписка во время урока наказывается снижением твоей оценки.

Слава богу, Пенман закругляется, потому что мое внимание сейчас на нуле. Все мои мысли возвращаются к тому времени в моей спальне, когда она впервые дала мне попробовать свою киску на вкус.

Я: Я сделаю для тебя дополнительное задание, профессор.

Перевожу взгляд на нее, сидящую на другом конце стола. Когда розовый румянец окрашивает ее щеки, а губы приоткрываются, это вызывает во мне прилив чистого удовлетворения.

Я: Можно сказать, что я готов на все ради тебя.

На этот раз, когда ее глаза поднимаются к моим, в них появляется нежность.

И я чертовски надеюсь, что значу для нее хотя бы половину того, что она значит для меня.