Истина в деталях

Двадцать девятая глава

Оливия

Увидимся завтра после последнего занятия. Сядь перед входом в Miami Smoothie Company за столик № 2. Сядь на стул лицом на восток.

В этом сценарии я буквально подсадная утка. Нико мне не доверяет, и я понятия не имею, кто, черт возьми, прислал это сообщение на флешке.

Оставшись в неведении и не имея никаких ресурсов для защиты, я чувствую себя так, словно барахтаюсь в кишащем акулами море после того, как меня выбрасывает за борт.

Единственным моим утешением сегодня было то, что Нико связался с моим факультетом и сообщил, что меня не будет по «личным обстоятельствам». К счастью, по вторникам у нас самая низкая нагрузка, и мое последнее занятие заканчивается без десяти два.

Мы с Нико подходим к магазину смузи после того, как Голиаф уходит, бормоча что-то о «бдительности».

С каждым шагом меня все сильнее охватывает жуткое чувство уязвимости, вызванное тем, что кто-то там, снаружи, наблюдает за нами. Хуже того, я не знаю, кто может быть моим злейшим врагом.

Она или он.

Нико подводит меня к выделенному столику в патио, который сейчас освобождает студент. Не говоря ни слова, Нико выдвигает стул, указывая мне, чтобы я присела.

Я колеблюсь, мой взгляд мечется к нему, но, видя, что он злобно сжимает челюсти, я молчу и принимаю предложенное им место. Опустившись на него, я кладу сумочку на стол и настороженно наблюдаю за тем, как Нико занимает стул, обращенный на восток. Он поворачивает его так, чтобы нам обоим открывался вид на оживленный тротуар и улицу.

Погода пасмурная и влажная. Я оглядываюсь вокруг, пытаясь понять, кто прислал мне это сообщение. Среди привычной болтовни и шума до моего слуха доносится знакомый звук.

Я бросаю взгляд на Нико, но выражение его лица остается спокойным, взгляд скрыт темными солнцезащитными очками. Наклонившись ближе, он опирается локтем на спинку моего кресла, его пальцы перебирают кончики моих волос. Я подавляю дрожь от его слабого прикосновения.

— Ответь на звонок.

С трудом сглатывая, я нащупываю его в сумочке. На экране мигает надпись «Неизвестный абонент», и я отвечаю. Как только подношу трубку к уху, раздается женский голос.

— Я ожидала, что ты придешь одна. — У нее явно кубинский акцент.

Я смотрю на Нико, который не меняет своего положения. Он все еще рассеянно гладит мои волосы и смотрит на улицу, но я уверена, что его внимание приковано к телефонному разговору.

— Мне не дали инструкций, уточняющих этот момент. — Я незаметно осматриваю окружающее пространство, но ничего необычного не нахожу.

В ее тоне сквозит гордость.

— О, да. Я знала, что ты вырастешь мудрой. — О, Боже. От этих самодовольных слов у меня душа уходит в пятки. Затем ее голос становится жестким, лишенным всякой теплоты. — Если бы я могла снова наказать твоего отца за то, что он сделал… — после миллисекундной паузы ее тон становится еще более мрачным, и зловещий ужас проносится по моему телу. — А теперь пришло время показать тебе, что означает наследие твоей семьи.

В ее словах звучит такое зловещее обещание, что я изо всех сил стараюсь не дать своему голосу дрогнуть.

— Я не уверена, что понимаю.

Она смеется.

— О, mi hija. — Мой желудок сжимается от ее слов. Mi hija. Моя дочь. — Скоро ты все поймешь. — Ровный ледяной голос заставляет каждую клетку моего тела находиться в состоянии повышенной готовности. Я поворачиваюсь к Нико, когда она говорит мне на ухо. — Ты уже помогаешь мне тем, что привела меня…

Я бросаю трубку, как только замечаю красную точку, перемещающуюся к центру груди Нико, и в моих венах поднимается паника. Бросившись на него, я опрокидываю нас навзничь. Тепло обжигает мне руку, прежде чем кресло ударяется об асфальт, а я оказываюсь на Нико.

Не раздумывая, он перекатывает меня под себя, накрывая мое тело своим, когда вокруг нас раздаются выстрелы. Люди кричат, а пули осыпают лепнину здания, вызывая мгновенное столпотворение.

Это сценарий, на который многие не могут отреагировать так, чтобы остаться в живых. Умные увернутся, найдут укромное место или даже прикинутся мертвыми. Другие будут бегать и кричать, привлекая внимание стрелка и делая себя его мишенью.

В данном случае беспорядок нам на руку. Тот, кто произвел первый выстрел, не заинтересован в массовой гибели ни в чем не повинных граждан. Об этом свидетельствуют пулевые отверстия, оставленные на крыше магазина, которые не попали ни в одного человека. Ответный выстрел раздается с другой стороны, и я задаюсь вопросом, не Голиаф ли это, и кто еще за нами следит?

Однако факты неоспоримы. Кто бы ни стоял за этой винтовкой с лазерным прицелом, он хотел смерти одного человека — Нико.

Он смотрит на меня.

— Ты в порядке? — его голос суров, но в карих глазах горит беспокойство.

Я киваю.

Рот приоткрывается, он осматривает мое лицо.

— Мне нужно услышать, как ты это скажешь.

— Я в порядке. — Я морщусь, чувствуя, как усиливается жжение в левой руке. — Возможно, я поцарапала руку, когда… — я опускаю взгляд на нее и поспешно поднимаю глаза обратно, надеясь, что он этого не заметит, — толкнула тебя.

Голиаф появляется из толпы людей, одни из которых судорожно всхлипывают, а другие суетятся. Он выхватывает у меня телефон и засовывает его в сумочку, которую сжимает в своей огромной руке. Нико смотрит на него, прежде чем подняться, и они обмениваются тяжелыми взглядами. Он поворачивается ко мне.

— Мы должны идти. Сейчас же.

Я хватаюсь за его протянутую руку и позволяю ему подтянуть меня к себе. Жжение в руке усиливается, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не вздрогнуть.

Он бросает взгляд на меня, точнее, на мою руку. Когда я опускаю взгляд, по всей длине руки тянутся следы крови, а рукав моей кремовой блузки окрашен в красный цвет.

— Ты ранена.

Голиаф ворчит.

— Пора убираться отсюда, босс.

Выражение лица Нико становится напряженным, но он быстро стягивает с себя пиджак и накидывает его мне на плечи.

— Надо идти к машине.

Мои органы чувств находятся в состоянии повышенной готовности, как никогда раньше. Как будто громкость отключена для окружающих шумов, но голоса рядом звучат четко.

— Ты что-нибудь видел?

— Я услышал выстрелы и подумал, что все кончено.

— Кто-нибудь ранен?

Мы втроем быстрым шагом идем к месту, где нас ждут люди Нико с машинами. Все это время в моей голове прокручивается все, что только что произошло. Телефонный звонок. Женский голос. То, как она говорила со мной, с каким знанием дела. Лазерный прицел, перемещающийся по телу Нико.

Все, что я ранее считала фактами, неумолимо движется к тому, чтобы быть развенчанным.

В памяти всплывает гала-вечер, когда ко мне подошли, а затем женщина в кафе, которая просветила меня насчет моей биологической матери. Это, на мой взгляд, разительно отличается от того способа, который использовал другой человек, чтобы убедиться, что я получу флешку с посланием Сантилья.

Это означает, что со мной связались две разные стороны. Одна из них — Джоанна Сантилья, женщина, к которой Нико питает сильную неприязнь.

Нико торопливо усаживает нас в машину с Голиафом за рулем. Я поворачиваюсь и смотрю в заднее стекло, наблюдая, как один из его людей забирается в машину позади нас. Полагаю, водитель остается здесь, чтобы убедиться, что больше ничего не происходит.

— Что это, блядь, было? — Нико каким-то образом удается произнести эти слова смертельно опасным голосом. Его глаза впиваются в мои, хмурясь, и я оскаливаюсь в ответ. Какое у него право злиться на меня? Я спасла жизнь этому чертову мудаку.

— Не знаю, босс. — Голиаф направляет машину к выезду из кампуса. — Наши ребята не засекли никого поблизости, пока профессор не начала двигаться.

С гораздо большей нежностью, чем я ожидала от человека, способного потягаться со львом-альфой в борьбе за звание короля прайда, Нико снимает с моих плеч пиджак. Его глаза прищуриваются, ноздри раздуваются при виде моей руки.

Я пытаюсь придать своему тону спокойную непринужденность.

— Немного перекиси и повязка, и я буду как новенькая. Ничего страшного. — Но это не так. Пуля задела меня, и да, жжет ужасно, но я цела и невредима. — Я просто…

— Что просто? — судя по тому, как задан вопрос, он уже знает ответ.

— Я увидела красную точку, движущуюся по твоей груди. — Я тяжело сглатываю и пытаюсь пожать плечами, игнорируя боль в руке. — Я видела достаточно боевиков, чтобы знать, что это не заканчивается ничем хорошим.

Выражение его лица смягчается, и он достает из кармана пиджака носовой платок. Поднимает рукав чуть выше, чтобы открыть рану, и осторожно протирает ее шелковистой тканью.

Черты его лица становятся напряженными, между бровями образуется глубокая складка, линия рта напряжена.

— О чем ты только думала? — бормочет он себе под нос, не сводя глаз с места, где пытается очистить мою рану.

Мне кажется, что его вопрос не предназначен для того, чтобы я на него отвечала, но я все равно это делаю. В моем голосе больше вызова, чем я чувствую, потому что гребаная благодарность была бы очень кстати.

— О спасении твоей жизни, вот о чем. Но, возможно, если бы я действительно думала, то не сделала бы это. — Я бросаю на него косой взгляд. — Особенно после того, как ты обошелся со мной сегодня утром.

Его глаза встречаются с моими, и он поджимает губы. Голиаф передает небольшую аптечку через сиденье, и Нико кладет ее себе на колени. Открывает крышку и достает антисептическую салфетку, широкий марлевый тампон, немного пластыря и тюбик с антибиотиком.

— Хочу прикрыть это, пока мы не доберемся до дома. Потом я попрошу доктора посмотреть.

— В этом нет необходимости.

Он нахмуривает брови, быстро перевязывая мою рану.

— Что я сказал?

Я прищуриваюсь на него.

— Ты мне не хозяин. — О, Боже. Этот человек все время вытаскивает из меня мою строптивость.

Уголки его глаз морщатся, как будто я его позабавила. Разглаживая последний кусок пластыря на повязке, он наклоняется ближе.

— Может быть, я хочу им быть. — Его близость заставляет мое сердце работать в ускоренном темпе, и его взгляд опускается к моей шее, к моему бешено бьющемуся пульсу.

Я без слов опускаюсь на кожаное сиденье, решительно игнорируя Нико, и смотрю в окно на проплывающий мимо пейзаж. Когда машина подъезжает к мосту Бэй-Харбор, у меня перехватывает дыхание, потому что его мозолистые пальцы сжимают руку, лежащую у меня на коленях. Я поворачиваю голову, чтобы бросить взгляд на Нико, пока он переплетает свои пальцы с моими.

От тепла его ладони и от того, как большой палец ласкает кожу, которую я никогда раньше не считала чувствительной, моя защита ослабевает. Я закрываю глаза и делаю медленный вдох, борясь с противоречивыми эмоциями.

Я нужна Нико — то, что я могу для него сделать. Сегодня он частично получает то, что хочет. Мое присутствие и слухи о наших с ним отношениях позволяют привлечь внимание Джоанны.

Но этого недостаточно. Ему нужно, чтобы она полностью вышла из тени, чтобы устранить ее. Я просто его троянский конь.

— Не стоило этого делать. — Его голос приглушен, но звучит грубо, как будто он пытается подавить свои эмоции.

Я медленно выдыхаю, но не хочу отнимать свою руку. Совершенно безумно, что прикосновение этого человека успокаивает меня.

С моих губ срывается насмешливый смешок, и я встречаю его взгляд.

— Ты говоришь это, но до сих пор не поблагодарил меня за то, что я спасла тебе жизнь.

Выражение его лица омрачается, и он кладет мою ладонь на центр своей груди, на что-то жесткое. Его большая рука накрывает мою, и он впивается в нее с непередаваемым выражением.

— Чувствуешь это, профессор?

Я не отвечаю, но его взгляд держит меня в плену.

— И ты все равно спасала меня. — Его глаза блестят тем, что, как я осмеливаюсь думать, может быть намеком на привязанность. — Ты не знала, что на мне жилет.

Слова повисают между нами, и я наблюдаю как выражение его лица становится задумчивым. Немного нервно я отвечаю.

— Возможно, я хотела, чтобы ты так подумал. — Я поворачиваю голову, но его вторая рука хватает меня за подбородок, заставляя повернуться к нему лицом.

Наши глаза встречаются, и подушечка его большого пальца проводит по моей челюсти. Его слова, произнесенные шепотом, звучат хрипло, как будто их проталкивают через сжатое горло, и переполнены ненужными эмоциями.

— В конце концов, ты сама могла поймать пулю.

— Ну, — мой голос наполнен бравадой, — я этого не сделала.

Мы долго смотрим друг на друга, пока он не вздыхает и не отпускает мой подбородок. Кажется, он хочет еще что-то сказать, но выражение его лица граничит с мукой, как будто он борется с самим собой, подбирая нужные слова.

— Ты действительно не знала, что это за флешка? — Нико смотрит на меня, и у меня создается впечатление, что он пытается оценить мою реакцию. Любой ее проблеск может заставить его поверить в обратное.

К счастью, я могу ответить честно, потому что сообщение пришло из — на тот момент — неизвестного источника.

— Я понятия не имела.

Но теперь от осознания того, что на кону стоит нечто большее, чем я или кто-либо другой мог предположить, у меня в животе все сжимается от ужаса. Я с самого начала знала, что буду действовать в одиночку, но это было до того, как я узнала правду о Джоанне Сантилья.

До того, как Нико снял с себя несколько слоев.

Поговорка о том, что нельзя игнорировать людей, когда они показывают тебе свою настоящую версию, всплывает в голове из-за тех неожиданных моментов, которые я разделила с Нико. Является ли все это надуманным? Или под криминальной внешностью скрывается настоящий человек?

Впервые в жизни мое сердце и интуиция воюют с моей головой. С тем, что я знаю как правду.

И с тем, что, как я надеюсь… неправда.