Измена. Счастье вопреки (СИ)

Глава 27

Аня

— Отлично, ненавидь, ненавидь сколько хочешь. Один шаг, и ты снова меня полюбишь, — заявляет со всей горячностью муж. — Ты поймешь, что мы семья, что мы одно целое и порознь нам куда хуже, чем вместе. Ненавидь, но будь рядом.

Его глаза горят огнем. Он не может сдерживать свои эмоции. Каждое его слово пропитано болью и отчаянием, которые он хочет выразить словами, но не может. Он ведь мужчина, это ведь слабость. Он и так слишком во многом мне признался.

Уже не знаю насколько его слова искренни, но они уже прозвучали. Если они правдивы, то очень о многом говорят.

— Кричи, устраивай истерики, закатывай скандалы, делай, что хочешь, но будь рядом, ты моя жизнь. Только для тебя все.

— Ты сошел с ума, Вить, ты обезумел, ты просто не хочешь, не хочешь сам себе признаться, что ошибся и сейчас просто бежишь от проблемы, — пытаюсь противиться его словам не хочу их ни слушать, ни слышать, ни понимать, но они глубоко проникают в мысли и с каждой секундой мне все сложнее.

Я хочу верить, я отчаянно хочу верить и любить, но в то же время я знаю, как это больно, страшно и опасно.

Мы смотрим друг на друга. Сражаемся взглядами, тяжело дышим, хотим отвести взгляды, но не можем. Мы говорим без слов. Он не отпускает, я убегаю. Он догоняет, я доказываю, что меня стоит отпустить. Мы не приходим к общему знаменателю, мы просто бежим по кругу, по замкнутому кругу, который еще и горит, и мы горим в нем от переизбытка чувств.

— Отпусти меня, я тебя умоляю. Она подарит тебе другого ребенка. Вы начнете жизнь с чистого листа и твоя жизнь будет другой, вот увидишь. Ты не пожалеешь об этом, потому что в твоей жизни появится полноценная, настоящая семья.

Муж упрямо мотает головой, пока я захлебываюсь слезами. Понимаю, ему тяжело все это слышать, но мне также тяжело это говорить. Как бы больно мне не было от его поступка, но я люблю его, люблю, несмотря ни на что, потому что в нашей жизни было слишком много хорошего.

— И бизнес, тебе станет проще в бизнесе. Твой отец перестанет вставлять палки в колеса, тебе не придется сражаться с ним, тебе не придется каждый день засыпать и просыпаться с одной мыслью: будет ли этот день последним, не сгорит ли все на пепелище?

— Остановись, Ань, ты не понимаешь, что ты говоришь, то, что произошло, — и запинается, а я смотрю на него с надеждой, потому что хочу узнать, хочу узнать, что же произошло и как так вышло.

Вот только он снова закрывается от меня, отгораживается. Я вижу, как в его глазах вырастает стена. Вижу, как кирпичик за кирпичиком она вырастает и отделяет нас друг от друга. Хочу разбить ее, уничтожить, потому что из-за нее все беды, из-за нее.

— Пойми, ты это все неважно. Неважно! Верь мне, как раньше верила. Будь со мной, я решу все проблемы, решу их. Слышишь? Мне плевать, что там у отца в голове, мне плевать, какие препятствия он мне ставит. Если бы я хотел уйти, если бы мне тебя бросить, я бы сделал это давно.

И это правда. Но факт остается фактом, он не ушел, он предал.

— Но мы выдержали все, тогда и выдержим сейчас. Просто верь мне, будь рядом, иди со мной рука об руку.

Его голос хоть и твердый, но слышно в нем что-то такое, что-то, что задевает те самые струны души. Он говорит те слова, которые, может быть, и неосознанно, но я хотела услышать. Но все равно мне их мало. Мне их очень мало, потому что причина подлости неизвестна. Мне очень нужна причина, я без нее не смогу дальше жить. Да ничего не смогу.

— У тебя все неважно, у тебя все сейчас не важно, Вить, но так не бывает. Не бывает. Хватит, прекрати ты уже быть эгоистом. Прекрати думать только о себе и своих желаниях. Ты не один. Есть еще я!

— Аня, — рявкает со всей силы муж, и я вздрагиваю.

Живот пронзает новой вспышкой боли, такой сильной и острой, что не выдерживаю, вырываюсь его из его рук и скрючиваюсь, присаживаюсь на корточки, и начинаю скулить.

Мне больно, мне очень больно, и я дико боюсь. Надо было еще тогда идти в больницу, а я глупая, понадеялась, что раз боль утихла, то не нужно, а надо было, надо.

— Аня, что с тобой? Что случилось? — муж подлетает ко мне, присаживается рядом, начинает обнимать, гладить по спине. Его голос дрожит.

— Больно, живот. Мне больно, мне надо в больницу. Отвези меня в больницу, пожалуйста, — сквозь рыдания говорю ему, захлебываясь словами, и не уверена, что он хоть слово понимает.

Но я не могу, у меня не хватает сил собрать себя в руки и сказать четким, ровным голосом. Малыш, мой, малыш, пожалуйста, останься со мной, не уходи, не лишай меня последней надежды на счастье. Маленький мой, я тебя прошу.

— Что, что с тобой, Ань? Какая больница? Зачем? Куда? Объясни хоть что-нибудь, скажи, — подхватив меня на руки, Витя спешит выйти из комнаты, а я плачу, прижимаюсь к нему и плачу.

Понимаю, что он в любом случае все узнает. Часом раньше, часом позже, неважно. Надо сказать, надо сказать прямо сейчас, потому что в любом случае он будет задавать вопросы. Он так от меня не отстанет. Господи, никогда не думала, что расскажу ему об этом вот так, в такой ситуации.

— Аня, не молчи, говори, что с тобой, — схватив ключи с комода, муж ловко открывает дверь и несет меня к гаражу. — Аня, девочка моя, успокойся, не плачь, я отвезу тебя в больницу. Все будет хорошо. Только скажи, что с тобой происходит? Что случилось? Чем я тебе сейчас могу помочь?

— Ничем, просто отвези меня, отвези как можно скорее. Я… — слова комом в горле в горле застревают, но пересиливаю себя. — Я беременна, Вить.

Мы так и застываем рядом с машиной, и только звук сигнализации разрезает эту тишину. Смотрю в его глаза и вижу радость и страх потери, но муж быстро приходит в себя, открывает дверь и сажает меня на сиденье.

— Все будет хорошо. Просто верь в это и держи нашего малыша. Я рядом.