Измена. Счастье вопреки (СИ)

Глава 48

Аня

— Успокойся, ты не в себе. Что ты несешь? — перехватив ее руки, и немного встряхивая, начинает Витя, а я понимаю, что что-то здесь все равно не так.

Слишком ее слова жестокие и вполне себе неадекватные, ненормальные. В них скрыт ужасный смысл, и я очень надеюсь, что ошибаюсь в нем.

— Не смей мне указывать, выродок. Я тебя с самого первого дня ненавидела. Ты был тем, кто испортил всем жизнь, но этот старый кобель любил тебя, и все только для тебя. Он и мать твою ненормальную до сих пор любит, раз тебе все оставил, а не мне. Ну ладно, родила я не от него, заставил он меня отказаться от нее, — и машет рукой за свою спину. — Но я всю жизнь это терпела. Я всю жизнь мучилась, а в итоге что?

— Да что ты несешь, успокойся. Аня, позови врача, она, кажется, не в себе, — чуть повернув голову, говорит уже мне последние слова, и в этот момент мы все слышим, как начинает закашливаться Сергей Павлович, просыпаясь от дикого крика своей жены.

— Что у вас происходит? — сонным и немного охрипшим голосом говорит он, а мы все стоим, никто не знает, что делать, потому что Маргарита Рудольфовна действительно сошла с ума.

— Все хорошо. Ты об этом со мной хотел поговорить? — отпуская руки матери, говорит муж и начинает идти к своему отцу, показывая на пространство палаты, явно намекая на болезнь.

— Об этом, об этом он тебе хотел рассказать, покаяться. И только сейчас я поняла, почему так торопил встречу. Я еще и думала, что это он за гоношился с тобой помириться, а вот в чем дело. Вообще, знаешь, Сережа, ты просто сволочь.

— Марго, прекрати. Я тебе уже все сказал и скажи спасибо, что оставляю хотя бы это, — пытается приструнить ее свекр, но только ничего у него не выходит. — Я тебе уже все сказал, документы ты все получила, подписи поставила, а теперь уходите, уходите обе. Я вообще не понимаю, зачем вы здесь остались.

Вот он, вполне себе такой знакомый тон. И еще эти мужчины будут говорить, что они не родственники, отрекутся друг от друга? Да как же, даже сейчас весь такой слабый на больничной койке, Сергей Павлович остается таким же жестким и непреклонным, таким же, как Витя.

— Вы еще об этом пожалеете: и ты, и твой сын, я тебе обещаю. Мирослава, вставай, мы уходим, — бросает все это свекровь, а я не понимаю, все же, что происходит.

Догадываюсь, но не понимаю. Не хочу понимать. Не могу поверить в это.

— А ты, Витя, тоже не расслабляйся, ты столько крови из меня выпил, и что теперь?

— Марго, если ты не сделаешь все то, что я тебе сказал, поверь, я тебя и с того света достану. Не вынуждай меня.

Но эта женщина лишь фыркает и, схватив недолюбовницу мужа за руку, вылетает с ней из палаты и даже плечом меня из принципа задевает, но, к счастью, я стою рядом со стеной и успеваю опереться на нее, чтобы не упасть. Витя увидев это, хотел подхватить, но я остановила его жестом, потому что все в порядке.

— Простите, что вы все это увидели. Она должна была уже давно уйти. Не знаю, зачем осталась и чего ждала, — извиняется Громов старший, и, если я ему сочувствующе улыбаюсь, то вот что делает Витя, я не вижу. Он стоит ко мне спиной.

— Шансов никаких ни здесь, ни за границей? — вместо ответа, спрашивает муж, и я понимаю, что да, не ошиблась, он действительно переживает.

— Нет, сын, это вопрос времени. И раз уж вы оба здесь, я бы хотела рассказать тебе кое-что. И ты, Ань, прости, но я думаю, тебе тоже стоит это услышать, правда, не знаю зачем, — виновато улыбнувшись, продолжает свекр.

— Если ты о матери, то не обращай внимания. Она просто в шоке, и я уверен, у нее сознание помутилось. Какая дочь, какой отказ? Все это глупости.

— Нет, Витя, не глупости, — сокрушаясь, отвечает Сергей Павлович.

— Что? — одновременно с мужем спрашиваем, и кажется, в отличие от меня, муж действительно отверг в первую же секунду мысль о том, что она не его мать.

— Да, Марго не твоя мать. Когда мы с ней познакомились, у меня был ты на руках. Твоя настоящая мать умерла во время родов. Я остался один с младенцем на руках, а Марго тогда была медсестричкой в роддоме, нашла к тебе подход, и я как-то не заметил, как она вошла в мою жизнь со своей помощью, и я решил, раз уж ты ее принял, почему бы и нет?

Иду, придерживаясь стены и сажусь на стул у стены, чтобы не упасть от шока. Одно дело предполагать, другое — знать.

— Она долгие годы хорошо ухаживала за тобой. Меня все это устраивало. Мы с ней даже сблизились, но я никогда ее не любил. Я не смог ее полюбить. Да, я ее всем обеспечивал. Да, я проявлял участие в ее жизни и никогда не отказывался помогать ей ни в чем.

Слова даются мужчине с трудом, но он все же продолжает, а я замечаю, как его глаза начинают блестеть от непролитых слез.

— Вот только, когда не получив от меня той самой любви, она загуляла и забеременела, я заставил ее пойти на аборт. Вот только она сказала мне, что сделала, а потом я увидел, как у нее растет живот, и после этого, я заставил ее написать отказ от ребенка.

Это было очень жестоко, очень. Неудивительно, что Маргарита Рудольфовна так обозлена на жизнь, но все же это ее не оправдывает.

— Я не хотел, чтобы моей наследницей стал человек, который не имеет ко мне никакого отношения. Марго тогда злилась на меня, но потерять деньги боялась намного больше, чем ребенка. Я понимал, что вина моя, но не мог я ее полюбить, не мог, а она изначально приняла мои условия.

Какие бы условия он не выдвигал, было глупо рассчитывать на ее покорность до конца жизни

— В тумбочке, в верхнем ящике, ты найдешь все документы, которые я хотела передать тебе и среди них кладбище, где похоронена твоя мать. Я уже вряд ли там появлюсь живым, но очень хочу, чтобы меня похоронили рядом с ней.

Грудь спирает, тянусь к воротнику и расстегиваю верхние пуговицы. Мужчина ничего не сказал о матери Вити, но по одному этому желанию понятно, насколько он любил ее.

— Я понимаю, мы с тобой не ладили, и я во многом перед тобой виноват, но, надеюсь, ты исполнишь мою последнюю просьбу и сможешь когда-нибудь простить за то, что скрывал от тебя правду. Ты действительно был привязан к Марго, и я не хотела разрушать твой мир.

Не возьмусь судить. Как бы он не поступил, итоги были бы равнозначно ужасными.

— Тем более до последних нескольких месяцев она не показывала свою неприязнь к тебе. Я искренне думал, что она не затаила злобу, а оказалось жестоко ошибся, и мне жаль, что все так вышло. Прости меня.