Измена. Счастье вопреки (СИ)

Глава 53

Виктор

— Где ты? Выходи, надо поговорить, — с первого этажа раздается злой, и дико раздраженный голос сына.

Откладываю валик в сторону и выхожу из будущей детской. Максим и Аня не живут со мной уже пять месяцев, и это самые тяжелые месяцы в моей жизни. Не знаю, как мне хватило силы их отпустить, но после смерти отца во мне действительно что-то перещелкнуло.

Я понял, что не просто совершил ошибку, за которую следовало повиниться, но еще и перестарался с тем, что было после. Мне надо было просить прощения, показать и доказать, что этого больше не повторится, объясниться с ней, а я играл в свои игры.

Я повел себя как эгоист, не как защитник семьи, не как тот, кто защитит их, а как самый настоящий монстр.

Отпустить их было тяжело, и мне даже пришлось подталкивать их к отъезду. И вот сейчас, живя в этом одиночестве, приходя в пустой дом, я готов сойти с ума. Но когда узнал, что у нас родится дочка, стало немного легче, и я ушел в подготовку детской. Все же я надеюсь, что у нас получится остаться хотя бы друзьями, а может быть, даже со временем я ее верну, и комната очень даже пригодится.

Но даже если и нет, пусть будет, она никому не мешает, а мне легче жить.

— Что случилось? По поводу чего такой дикий ор? — спускаясь по лестнице, вижу уже возведенного до предела сына, стоящего посреди гостиной. Увидев меня, его глаза еще сильнее наливаются кровью.

— Ты так и будешь сидеть здесь и ничего не делать? Тебе совсем на нее плевать, да? Или думаешь, этих дежурных приездов и звонков ей хватает? — бросается на меня сын и толкает в грудь.

— Максим, я просто даю ей возможность жить без своего давления. Все этого хотели. Я это дал. Что за истерика? Не ты ли первый кричал, что без меня маме будет лучше?

Он молчит, хочет сказать и молчит. Я понимаю, что сейчас прозвучит, но он должен сказать это сам. Должен признаться сама себе, что ошибся, и никому легче не стало.

— Я ошибся, и что теперь, будешь меня слушать? — с диким отчаянием выдает это сын, а я смотрю на него и вижу, как он на меня похож, как вырос за эти месяцы. Он повзрослел на несколько лет, и в этом тоже есть моя вина.

— Максим, — зову его, хочу сказать, что всему свое время, и его мама тоже должна понять и принять некоторые вещи, но он не дает мне договорить.

— Что, Максим? Что, Максим? Вы же любите друг друга. Как бы мне не хотелось это признавать, но любите. Ты думаешь я не знаю, что ты по другим бабам не ходишь?

Вот это новости. Он что за мной следил? Я от удивления даже бровь выгибаю.

— Да, я об этом знаю. Я знаю, где ты проводишь время вне работы. Ты здесь замкнулся, сидишь, покупаешь стройматериалы и делаешь сам ремонт. Не понимаю, зачем. Ты даже сейчас, — взмахивает руками на меня, — весь в краске. Я ведь понимаю, для чего ты это делаешь. Так почему ты ничего не делаешь с мамой?

— Все? Прокричался? — прохожу мимо него и сажусь на диван. — А теперь успокойся и сядь. Поговорим. Я бы вас не отпускал еще тогда, но так нужно было, Максим. И не надо спрашивать кому, ответ очевиден всем. Я твою мать, как любил, так и люблю, и буду любить всегда.

Слова идут от самого сердца, и сын верит им, вижу это по его взгляду.

— И да, я делаю здесь ремонт не просто чтобы заполнить эти одинокие вечера, а потому что никто другой мне не нужен, и я жду вас. Но я понимаю, какую ошибку совершил. Я очень надеюсь, что в твоей жизни никогда не будет такой ситуации.

Он пожимает плечами, не понимая, что я имею ввиду, и тогда я продолжаю.

— Запомни одну вещь: всегда, чтобы не происходило, надо максимально разговаривать, не надеяться на чудо, не ждать чего-то, а вот если что-то конкретно сейчас беспокоит, садиться и разговаривать, иначе может случиться катастрофа. А последствия этой катастрофы устранять не очень легко и приятно. Я сейчас как раз-таки эти последствия пытаюсь устранить.

Снова ничего не говорит. Сын думает и молчит, но я его не тороплю. Понимаю, как ему сейчас нелегко. Одно только то, что он пришел сюда, уже о многом говорит. Я понимаю, что он все-таки меня простил. Если бы не простил, не сидел бы сейчас здесь, не разговаривал, не просил бы своеобразным способом что-то сделать, чтобы вернуть Аню.

Всем нужно время, абсолютно всем, и вот ради того, чтобы все пришли к тому, чтобы семья восстановилась, пришлось сделать больно в первую очередь самому себе, и отпустить. Да, им тоже, но порой мы все можем осознать лишь тогда, когда потеряем.

Во всяком случае, сейчас я точно уверен, когда мы будем вместе, это будет настоящее воссоединение, и никто ни о чем сожалеть не будет, никто не будет ни в чем сомневаться.

— Помощь нужна? — резко выдает это и кивает головой на второй этаж.

Я довольно усмехаюсь и, встав, подхожу к нему, хлопаю по плечу. Вот и помирились, называется, вот и приняли друг друга.

— Буду очень даже рад.