Измена. Счастье вопреки (СИ)

Глава 43

Аня

— А знаешь, что самое смешное? Ты поверила ей, вот только один маленький нюанс. Оповещение, которое твоя подруга сегодня получила, липовое.

— Что? В смысле не настоящее? — вопрос сам срывается с губ, а муж на него лишь усмехается.

Он смотрит на меня, как на маленькую неразумную девочку, и такое чувство, будто сейчас подойдет, похлопает по голове, потреплет волосы, а может быть, даже еще и за щеку помотает. А потом таким нравоучительно-поучительным тоном скажет какую-нибудь колкость.

Но я, правда, не понимаю, как липовая. Этого ведь не может быть, это не его личная прихоть, это решение специализированных органов. Глупость какая-то, он, наверное, просто издевается сейчас надо мной, подшучивает, хочет потрепать мне нервы на прощание, хотя до прощания нам, конечно, еще далеко. Процессы с детьми никогда не проходят быстро, особенно если кто-то из родителей против, а Витя будет против.

— А ты думала, я дам тебе все это сделать? Я обо всем узнала еще когда ты начинала заполнять документы с телефона подруги. Очень, очень было глупо надеяться, что я не просчитал все ходы, Аня. Я слишком тебя люблю и не готов позволить тебе совершать глупости.

Глупости? Он называет это глупостями? Стараться избавить нас от мук — это глупость? Я так не считаю, ни на минуту не считаю. Он может сколько угодно пытаться внушить мне это, отговаривать, ставить палки в колеса, но у него ничего не выйдет.

Я не буду плясать под его дудку. Он молчит, упрямится, отпирается. Его мать мне угрожает. Любовница тоже, отец… Ну, даже если он и приструнит Маргариту Рудольфовну, все уже случилось. Я не могу просто взять ластик в руки и стереть это из своих воспоминаний. Не могу.

— Все твои неудачные попытки — это были мои блоки, и то, что твоя подруга чудом смогла потом сама из дома сделать, тоже фикция. Документы даже не уходили. Она просто получила то, что я позволил ей получить, вот и все.

Голос мужа спокойный, ровный и в то же время раздраженный. Казалось бы, в сложившейся ситуации ему надо радоваться, ведь у него все получилось, а мне плакать и биться в истерике, потому что меня обманули даже в этом, даже в таком положение дел, а почему-то реагируем мы как-то странно.

И нет, во мне нет облегчения, что все это сорвалось, ведь чувствовала себя из-за этого гадко. Я расстроена. Мне хочется выть волком. Но я понимаю, что теперь пойду непосредственно в загс или куда там ходят, напишу заявление. Пусть они разбираются.

И буду делать так до тех пор, пока ему не надоест аннулировать все. Да, у него есть деньги, власть, возможности. Но в какой-то момент он же должен понять, что все это бессмысленно и меня не остановить. В какой-то момент он должен меня отпустить. В какой-то момент у меня должно все получиться.

— Ты сошел с ума, Витя, ты понимаешь, что не удержишь меня? У тебя ничего не получится. Ты мне изменил и мое решение, оно… — обреченно хватаюсь за голову. — Оно окончательно. Я его не поменяю. Ты можешь сколько угодно вставлять мне палки в колеса, но я все равно добьюсь того, чего хочу. В один прекрасный день тебе надоест. Я ведь сделаю все для этого, абсолютно все.

— А я сделаю все, чтобы лишить тебя всего, чтобы у тебя не было возможности геройствовать. Да и к тому же суд явно будет на моей стороне. Из института тебя попросят, у тебя не останется никакого заработка, ничего. Что ты сможешь дать детям?

— Ты псих, ты сошел с ума, — бросаю ему эти слова, подхожу и толкаю в грудь, толкаю несколько раз, но он стоит, как истукан, он прирос и даже не шелохнулся.

Откуда в нем столько силы, как он может сохранять вот такое хладнокровие?

— Я просто тебя люблю и не позволю совершать глупости. Мы любим друг друга, а сейчас ты просто обижена, обижена на меня, на всех. Да, я совершил ошибку, я ее не отрицаю. Но, во-первых, Мирослава беременна не от меня, во-вторых.

И на этих словах он замолкает. Его «во-вторых» так и виснет между нами недосказанностью. Я все жду, когда же он заговорит, но этого не происходит, и это молчание бьет по нервам, очень сильно.

— Что, во-вторых? Услышать это я недостойна, да? Или ты еще не придумал? Какая разница, от тебя она беременна или нет, ты уже мне изменил. Ты виноват. К чему все эти пустые разговоры?

— А во-вторых, успокойся, Аня, и хватит заниматься глупостями. Хочешь преподавать? Хочешь сохранить детей? Хочешь видеться с ними? Тогда успокаивайся, еще раз повторяю, — грубо чеканит каждое слово муж.

Он не готов идти на компромисс, уперся рогом. Я пока не представляю, как мне выйти победителем из этой ситуации. Вообще в голове пусто, хотя, наверное, это просто страх.

— В противном случае, даже если ты найдешь какого-то крутого адвоката, который согласится тебе помочь совершенно бесплатно, у тебя ничего не получится. Дело закончится на первом слушании, если вообще дойдет до суда. Хватит, Аня, прекращай все это.

Он пытается утихомирить меня, пользуясь силой, но при этом старается действовать мягко, это чувствуется.

— Тебе самой не надоело бороться с самой собой, со мной, с обстоятельствами, над которыми ты не властна? Прекрати, мы не дети, мы взрослые люди. Ты это прекрасно должна понимать. Мы семья, и ею останемся. Так было, есть и будет.

Мотаю головой, не согласна, я не согласна с ним. Мы уже не семья, мы перестали быть семьей в тот момент, когда он мне изменил. Да, я хочу, чтобы мы сохранили семью, но он продолжает быть вот таким, а с таким Витей я не хочу быть.

— Мы не семья, Вить, и между нами не любовь, между нами агония.