Измена. Счастье вопреки (СИ)

Глава 32

Аня

— Слава Богу, Виктор Сергеевич, вы приехали. Мы сделали все, что могли, — первой отмирает заведующая и бросается к мужу. Она практически виснет на его руке, и клянусь, если бы не ее возраст, я бы даже приревновала. — Мы не знаем, что нам делать. Ситуация из ряда вон выходящая.

— Да, Виктор Сергеевич, нам однозначно нужна ваша помощь. Боюсь, без вас нам не справиться, — к заведующей подключается еще и врач, а я нервно усмехаюсь.

Пусть что хотят сейчас делают, пусть что хотят говорят. Я все равно уйду, и даже то, что они вызвали Витю, ничего не изменит.

— Объясните, что происходит. Я не умею читать мысли. Почему у дверей охрана? Почему здесь столько медсестер, заведующая, лечащий врач. Аня, что случилось? — он не обращает на них никакого внимания.

Ему важно услышать ответ от меня, а я не собираюсь позориться перед всеми, поэтому нервно не то скрещиваю руки на груди, не то обнимаю себя за плечи. Наверное, делаю и то, и то одновременно, и отворачиваю голову в сторону.

— Анна Андреевна хочет покинуть клинику прямо сейчас, и она не объясняет причин, — начинает говорить лечащий врач, видя, что я игнорирую вопрос мужа, а мне хоть и есть, что ему сказать, но не хочется позориться. — Мы не можем повлиять на ее решение. Она готова подписать отказ, ей важно отсюда уйти.

Муж ничего не говорит, в палате повисла мертвая тишина, все ждут, что он сейчас скажет свое веское «остается» и у всех все будет замечательно, у всех, кроме меня. Но мне все равно, что он скажет, все равно уйду отсюда.

— Оставьте нас, мы поговорим без вас, — Витя четко произносит каждое слово, и врачи немного недовольно вздыхают, но вынуждены подчиниться.

Еще бы, у Вити довольно тяжелый голос, особенно когда отдает такие приказы. В такие минуты всегда передергивает.

Палату снова заполняет шум, все начинают недовольно цокать, надеяться, что у мужа получится меня переубедить. Эти шепотки такие громкие, такие многозначительные, что мне хочется на них нервно усмехнуться.

Когда дверь в палату закрывается и снова наступает тишина, мы стоим друг напротив друга и смотрим друг другу в глаза, муж делает несколько шагов ко мне, и застывает буквально в метре от меня. Он не спешит преодолевать это расстояние.

Витя всматривается в мое лицо, ищет какие-то свои, понятные ему одному ответы, а я сейчас ни о чем не думаю.

— Что случилось? Почему ты хочешь уйти? С чего вдруг такая безответственность, Ань? Это ведь не про тебя, — спокойно, без доли раздражения спрашивает у меня, и мне даже упрекнуть его не в чем.

Он не повышает голос, не подавляет, не принуждает ни к чему, а просто спрашивает. Я даже не знаю, как мне правильно здесь отреагировать, чтобы не выглядеть в его глазах истеричкой. Да это как бы и не должно меня волновать, но все же волнует.

Нервно всхлипываю, потираю плечи руками, и не выдерживаю этого пронзительного взгляда, отхожу в сторону. Вид из окна здесь красивый, и я смотрю на здешний парк, пытаюсь успокоиться, взять себя в руки, чтобы говорить так же, как и он.

Муж меня очень хорошо знает и поэтому не спешит, дает мне время. Он прекрасно знает, что если сейчас начать на меня давить, то я могу закрыться, уйти в глухую оборону и тогда будет катастрофа. Я ведь еще и разобижусь на весь свет.

Да, со мной случалось такое всего пару раз за эти восемнадцать лет, но случалось, и, видимо, он хорошо их запомнил.

— Так больше не может продолжаться, Вить. Я уже устала бояться за свою жизнь, я устала бороться за нее. Почему вы все делаете мне больно? Почему вы все угрожаете мне? Почему я должна защищаться от каждого из вас? Почему, скажи мне.

Не оборачиваясь, спрашиваю у него. Муж прочищает горло, и явно в кулак, узнаю этот звук, а потом идет ко мне, останавливается за спиной. Я чувствую запах его древесного парфюма, который ему ужасно идет, и даже кажется, что тепло его тела передается мне, потому что вдруг резко перестает быть холодно, дрожь уходит.

— Все закончилось. Все закончилось, Анют. Тебе больше не о чем волноваться, а мы, у нас все получится, я в это не верю, я это знаю.

— Закончилось? Ты издеваешься? Закончилось? — терпение заканчивается мгновенно, я психую, кричу и нервно оборачиваюсь к нему.

Гляжу прямо в глаза и кричу на него. Самой от себя противно, но что поделать, меня снова захлестывают эмоции, и дело не только в бушующих гормонах.

— Да, закончилось. Обратные билеты у них через два дня. Они уедут, и тогда мы вздохнем спокойно, и начнем отстраивать нашу жизнь заново. У нас получилось это однажды, получится и теперь. Ничего не бойся. Да, я знаю, сделал тебе больно, и мне стыдно перед тобой, но я обещаю, заглажу эту вину. Только успокойся сейчас. Тебе нельзя волноваться.

Его голос такой тихий, спокойный, убаюкивающий, он не отвечает мне криком на крик, и это раздражает еще больше. Такой идеальный, такой правильный, и я такая невростеничка. Представляю, как мы выглядим со стороны: он заботливый, любящий и я непонятно какая.

— Да? Два дня? Только за эти два дня, если вы все не дадите мне отсюда уйти, меня уже не будет. Отстаньте вы от меня. Отстаньте. Слышишь?

— Аня, что происходит? Чего ты боишься?

— Чего? Ахаха, — начинаю нервно смеяться. — Скорее кого, — и подношу ладони к лицу, соединяю их, зажимая рот и нос, пытаясь сдержать истерику.

— Хорошо, кого ты боишься?

— Мирославу твою, которая угрожала мне, если я тебя не отпущу.