Картинки нижегородского быта XIX века

Глава двадцать первая

Государственная перепись 1897 года в Нижнем. — Цифры, итоги, выводы.

Слухи о предстоявшей в конце января 1897 года всеобщей переписи начали распространяться среди нижегородцев еще с первых чисел месяца.

В середине января в Нижний прибыл «особо уполномоченный» правительственный чиновник Исаков, который совместно с представителями города выработал план переписи. От 18 до 23 января счетчики обходят свои участки и предварительно раздают населению переписные бланки. Начальники общественных или казенных заведений вносят подведомственных им лиц в особые перечневые или военные ведомости. В ночь на 28 января производится перепись лиц, не имеющих постоянного жительства, а днем 28 и 29 переписчики отбирают заполненные самим населением листки у всех, имеющих оседлость. К 1 февраля эта работа должна быть закончена и сдана заведующим переписными районами. Труд последних заключался в переписке вторых экземпляров и в подчете итоговых цифр населения своих районов. После этого весь материал должен быть отослан в Центральное Статистическое управление страны.

В городе насчитывалось 16 тысяч квартир, для которых было завербовано 150 счетчиков. Часть из них согласилась работать бесплатно, другие оплачивались Городской думой. Социальный состав переписчиков был крайне пестрый. Во 2-й Кремлевской «аристократической» части города было 33 участка с 33 переписчиками: среди последних оказалось 8 «дам», 7 офицеров, 5 почтовых чиновников. Ни студенты, ни учащиеся средних школ в этом районе к переписи не привлекались. В трущобные места и на глухие окраины «чистая» публика шла неохотно. Для этой работы местный епископ Владимир по просьбе переписной комиссии «командировал» 40 воспитанников духовной семинарии.

Каждый счетчик, кроме удостоверения и вопросных листов, снабжался нагрудным знаком, портфелем и чернильницей с государственным гербом; последние три предмета разрешалось после переписи оставить на память.

28 января счетчики отправились по квартирам собирать заполненные населением бланки. Здесь ждал их неприятный сюрприз. Огромное большинство жителей города не только не могло разобраться в инструкции, имевшейся на оборотной стороне переписных бланков, но и было совсем неграмотно: заполнять графы пришлось со слов опрашиваемых самим счетчикам.

Не лучше обстояло дело и с «грамотной» частью населения. Почти пятьдесят процентов ответов пришлось исправлять. Переписчики приходили в отчаяние при получении откровенных и правдивых признаний, вроде следующих: на листе под графой «занятие, ремесло, должность или служба» заполняли: «чернорабочий, повар, может и за кучера». Или «холост, в отъезд и здесь»; побочное занятие: «судился за кражу». В графе «отношение к воинской повинности» заполняли: «брал Плевну, теперь без места». В одной из пригородных деревень счетчик поразился отсутствию крестьянских девиц. Крестьяне прятали дочерей из опасения, что нищенские земельные наделы после переписи придется делить не только на парней, но и на девок.

Не легко было охватить переписью местных жителей, не обладавших собственной квартирой, комнатой или хотя бы углом. Их переписывали ночью в ночлежках. С особенным страхом входили переписчики в Бугровский ночлежный дом. Три этажа громадного каменного корпуса, рассчитанного на 500–600 бесприютных, оказались наполненными ночлежниками в количестве 1082 человек (из них 50 женщин). Люди спали вповалку под нарами, в коридорах и даже в отхожих местах.

Сторожа согнали всех «квартирантов» в одну сторону дома и потом пропускали по одному на свободную половину. Особых хлопот счетчикам эти обездоленные люди, носившие в нижегородском обиходе названия: «босяков», «золоторотцев», «галахов» и т. д., против ожидания, не доставили. С редким добродушием и часто с юмором отвечали они на вопросы, подбадривая шуткой товарищей, почему-либо стеснявшихся. Лишь единичные ночлежники на вопрос счетчика предъявляли «ультиматум»: «Дай пятачок, тогда отвечу».

Среди тысячи «бездомников» нашелся человек, ответивший на вопрос о звании: «барон». Переписчики, обязанные заполнять листки со слов, колебались. Но засаленный паспорт, вынутый из грязных онучей, подтвердил, что их обладатель действительно родовитый представитель нижегородского дворянства — барон Бухгольц, опустившийся «на дно». Позднее он был увековечен Горьким в пьесе «На дне» в образе барона.

Бугровский ночлежный дом был не единственным местом приюта бездомных нижегородцев. В 105 мелких квартирах Миллионки счетчики зарегистрировали свыше 1500 человек временно ночевавших. Таким образом, на восьмидесятитысячное население города имелось 2500 человек, или 3 % людей без постоянного крова.

Общие результаты переписи нижегородцы узнали через полгода. Перепись установила, что в Нижнем Новгороде 90 125 жителей. Из них 48 тысяч мужчин, 42 тысячи женщин. Самостоятельные занятия имели 15 000, членов их семейств было 39 000. По сословиям население состояло из 8000 дворян, 950 чиновников, 4000 купцов и почетных граждан, 2000 духовных с семьями, 30 000 мещан и 45 000 крестьян (отдельной категории рабочих не было, они попадали по сословному признаку в графу «мещане» или «крестьяне»). Количество людей, существовавших исключительно на доход с капитала в виде ренты, процентов на вклады и отдачу денег в рост, достигало в городе 3000 человек. В городе было переписано 400 педагогов и столько же церковнослужителей.

В городские переписные участки попали: три мельницы (две — Башкировых, одна — Дегтярева); четыре судостроительных и чугунолитейных завода (Курбатова, Доброва и Набгольц, Рукавишникова и Рекшинских); цинковальный завод «Славянин»; гончарный — Костина, три пивоваренных завода (Ермолаева, Горинова и Калашникова) и один винокуренный (Долгова). К этому нужно добавить еще кирпичный завод Бендера и фабрику церковных свеч епархиального ведомства. Общее число рабочих в них значилось 2500 человек. Из каждых ста горожан — 45 были неграмотными. При этом из 4000 взрослых дворян 200 совсем не умели читать.

Сормовский и Молитовский заводы, по существовавшему тогда административному делению, не вошли в перепись 1897 года.

О переписи в Нижнем скоро забыли. Некоторое время спустя, о ней напомнило министерство внутренних дел, которое прислало для раздачи особо достойным лицам десять медалей в память переписи. Медали получили три почтовых чиновника, два офицера местного гарнизона, помощник полицеймейстера Игнатьев и четыре полицейских пристава…