Картинки нижегородского быта XIX века

Глава шестая

Нижегородская жизнь в преддверии 20-х годов. — «Отверженные», подкидыши и попытки упразднить женок-лекарок. — Перенос Макарьевской ярмарки.

По истечении пяти лет после войны ярко обнаружился наступивший перелом в настроении Александра I, окружившего себя советниками типа Аракчеева, Голицына и архимандрита Фотия. Сравнительный либерализм первых лет царствования сменился черной реакцией мистического оттенка. Повсюду возникали отделения пресловутого международного Библейского общества. Такое отделение общества появилось с 1818 года в Нижнем Новгороде, заручив в число своих членов губернатора, архиерея, предводителя дворянства и других самых влиятельных и авторитетных лиц.

В это время была произведена постройка женской монашеской обители, названной позднее Крестовоздвиженским девичьим монастырем. Инициатором постройки была молодая аристократка Дарья Михайловна Мартынова, сестра упоминавшегося ранее откупщика С. М. Мартынова. По желанию Дарьи Мартыновой — в монашестве «сестры Дорофеи» — монастырь носил полусветский характер. Центральный храм окружали двухэтажные корпуса келий с балконами для отшельниц, не желавших абсолютного удаления от «грешного мира».

К этому времени относится небывалое до того происшествие, взбудоражившее спокойную жизнь купцов и мещан: 19 мая 1821 года застрелился восемнадцатилетний купеческий сын Дмитрий Самочернов. И ранее купечество знало самоубийства, — но все они происходили на банальной основе: неудачные торговые дела и связанное с ними разорение. Но дела Самочерновых шли хорошо. Причиной смерти был протест пробудившегося сознания против гнета окружающей среды. Брат самоубийцы в своих показаниях писал следователю: «…покойный занимался более чтением разных сочинениев книг, из чего и полагаю причину его смерти — каковое, либо по молодости лет помрачение ума, а не ожесточение к чему-нибудь…»

Можно упомянуть еще о случившемся близко к тому времени крахе нижегородского купца Михаила Ветошникова, задумавшего торговать в своей лавке, кроме одежды и обуви, еще и печатной литературой. В числе описанных для аукционной продажи с молотка принадлежавших ему товаров оказались в довольно большом количестве книги: «Путешествие Вальяна», «Правосудный судья», «Поваренный словарь», «Новый пересмешник», «Нефелогия»,[6] «Рыцарские добродетели», «Плачевное следствие» и т. д., очевидно не находившие, несмотря на заманчивые заглавия, достаточного спроса среди нижегородского населения.

В Нижнем существовали: смирительный дом — «для ограждения общества от великих предерзостей, добронравие повреждающих», «работный дом» — для заключения осужденных за кражи, грабежи, мошенничества, и «кордегардия» для содержания в чем-либо провинившихся лиц благородного Звания.

Попытка облегчить положение узников осуществилась в форме переустройства нижегородских тюрем на новый лад. За городом на всполье выстроили тюремный «замок» — здание в английском средневековом стиле с круглыми башнями по бокам. «Замок» символизировал собой идею гуманного отношения к заключенным, которых за двухаршинными стенами и коваными решётками можно было держать теперь без колодок и цепей.

Другим начинанием нижегородских «филантропов» была забота о судьбе «подкидышей». Инициаторы доказывали необходимость «призрения жертв слабости человеческой, несчастно рожденных детей обоего пола, а также сирот, отторженных от недр родительских». С другой стороны, начальство против этой затеи ничего не имело, от себя соболезнуя о «невинных бесприютных жертвах заблуждения, кои без благодетельного попечения могли бы потерять свое существование». В 1825 году на Ильинке появилось здание первого в Нижнем детского воспитательного приюта.

До начала XIX века в городе вообще не было больниц, кроме военного госпиталя и двух небольших «лечебных покоев» при Печерском и Благовещенском монастырях. Лекари, — один городовой от казны и два-три вольнопрактикующих из отставных военных… «которые, хотя к полевым службам не в состоянии, но точию к использованию больных еще способны», ходили к заболевшим обывателям на дом. А чаще всего население обращалось к «женкам-лекаркам» (официальный термин, употреблявшийся администрацией). Какую помощь оказывали лекарки населению, можно судить по перечню употреблявшихся ими снадобий: «масло раковое, составное с суриком, красный мышьяк, он же разжелчь; катапация — жестокое слабительное; желтый мышьяк с неаполитанской желчью; масло зеленое с яром; хрусталь толченый с белым мышьяком; елексир русский, он же пострелная водка; жимолостная настойка; бобковая мазь с корритманом (сорт мышьяка)»…

К концу первого пятилетия XIX века в Нижнем, подле склона к Ковалихинскому оврагу, появилась «первая партикулярная больница», давшая безымянной до того улице название — Больничной. Городское попечительное о богоугодных заведениях начальство с помпой отпраздновало окончание сооружения двухэтажного больничного здания на 30 коек. Через пять лет больница перестала сполна удовлетворять потребности в лечении. Лишь в 1825 году на усадьбе Мартынова возникла вторая — «Мартыновская» лечебница.

На исходе второго десятилетия в жизни Н. Новгорода произошло крупное событие, наложившее отпечаток на весь быт города.

Ярмарка «у старого Макария», истребленная в 1816 году пожаром, перестала существовать. Канцлер Румянцев и граф Аракчеев решили не возобновлять «всероссийское торжище» на старом месте, а перенести его в Нижний Новгород. Первый из них, обосновывая свое решение, докладывал царю: «ярмарка от Нижнего Новгорода многим в нуждах своих приспособится и не трудно то предсказать, что сей город оною возведен будет на степень третьей государственной столицы». Первоначально место постройки ярмарочных зданий намечалось в нагорной части города между Печерской слободой и селом Высоковым. Предположение не осуществилось по трем причинам: поднятие товаров на гору затруднительно; водопровода на горе нет, а устройство его стоило бы не меньше десяти миллионов рублей; Волга, меняя русло, все дальше отходила от горы (через пятьдесят лет здесь образовались громадные пески).

Вопрос разрешил назначенный строителем ярмарки инженер Бетанкур, избравший пологое место на мысу у слияния Оки с Волгой.

Ему поручили выстроить Главный дом и другие новые здания на Нижегородской ярмарке.

1822 год был первым годом торговли в новых корпусах. Середину ярмарочной территории занимал двухэтажный Главный дом с широким проездом под средней частью для экипажей. Главный дом окружало несколько рядов каменных лавок, число которых доходило до 2500. Посредине Ярмарки проходил в виде буквы «П» водяной канал, предназначенный Бетанкуром для подвоза товаров.

Под всей территорией Ярмарки была устроена канализация для спуска сточных вод, состоявшая из соединяющихся между собой галерей с постоянно текущей водой. Нижегородская канализация была первой не только в России, но и во всей Европе (в Париже канализация появилась на несколько лет позднее).

Через Оку был устроен вместо примитивного наплавного — большой «двухэтажный» мост. Восемь баржей-плашкоутов, покрытых глухими палубами, имели распорки, поддерживавшие мостовые площадки, которые соединялись в своем верхнем строении в общий непрерывный путь. Этот мост, длиною в 350 сажен, шириною 8 сажен, на ночь разводился для прохода судов.

Ярмарка функционировала два месяца в году. Подъем ярмарочных флагов происходил ежегодно 15 июля, но подвоз товаров начинался обычно много ранее. Китай доставлял чай и чесучу; Бухара — хлопок; Персия — шелк, жемчуг и сушеные фрукты; Турция — кофе, деревянное масло и табак; Западная Европа — сукна, краски, вино, сахар, предметы моды и роскоши; отечественные купцы привозили железо, мыло, рыбу, кожу, меха, стальные изделия. На целых 60 дней заречная часть Нижнего превращалась в интернациональный городок. Из двухсот тысяч людей, успевавших посетить за этот период ярмарочный торг, около половины составляли иностранцы-азиаты, вносившие в ярмарочную жизнь свой национальный колорит: говор, одежду, еду, музыку и проч. Разноплеменность придавала «торжищу» сказочно-живописный характер.

Раз навсегда установленный порядок определял течение жизни для всех приезжих: днем — торговля, вечером и ночью — веселье.

Развлеченья носили незамысловатый характер. Близ Главного дома для «чистой» публики показывались в нарядных киосках «лубочные комедии» и европейские новинки, вроде «кинематозографических и механических представлений г-на Маджио из Венеции». Для публики «попроще» имелись кукольные панорамы и балаганы с «фантасмагориями».[7] Серому люду предлагалось катанье на каруселях, показывали канатных плясунов, фокусы-покусы и дрессированных сергачских медведей.

Ярмарка дала колоссальный толчок развитию торгово-промышленной жизни города, создав исключительные условия для его роста и увеличения заработков населения. Нижний Новгород приобрел значение внутреннего порта государства, и уже в 30-х годах века получила всеобщее признание формула: Петербург — голова России, Москва — сердце России, Нижний — карман России.