Когда под ногами хрустит империя

11

Он уехал куда-то в тот же день, но Кира вопросов больше не задавала. Она твёрдо решила больше не лезть на рожон. Что будет, то будет, всё равно изменить ничего нельзя. Девушка держалась тихо, покладисто, позволяла себя обряжать и вертеть, от вопросов воздерживалась. Даже из комнаты вышла только для того, чтоб пообедать с герцогиней по её приглашению, а потом уже только вечером, ближе к сумеркам – прогуляться.

За углом особняка на неё молча и решительно, с полным на то правом, вышли двое, и она даже удивиться не успела. Сперва и внимания не обратила – мало ли кто имеет право ходить здесь, под стенами тергинского особняка. Её схватили ловко, с какой-то волшебной сноровкой и лёгкостью, завернули руки и прижали так, что не смогла бы закричать, если б и захотела.

Но спустя мгновение вмешалось ещё что-то, вот тут Кира полетела в траву, чувствуя, что сильной и умелой хватки больше нет. Ошеломление оставило её спустя секунду, позже чуть-чуть отпустила боль, и, слегка очухавшись, она разглядела Крея, который взял этих двоих на прицел. Они были безоружны, либо не успели ничего повытаскивать, поэтому замерли послушно, как кролики перед удавом.

– Вон, – сквозь зубы бросил Крей.

– Это приказ герцога, – едва слышно возразил один из бойцов. Чего это он – по дыхалке получил?

– А это – Тергина, владения графа. Герцог пусть распоряжается в своих поместьях.

– Сам ему это скажешь? – прозвучало со злобой.

– Если будет нужно. Вон. Повторять не стану. – Крей прищурился и поднял оружие чуть повыше. Взял поудобнее.

Оба его противника моментально сорвались с места и пропали в вечернем полумраке. Крей проводил их прицелом, после чего опустил оружие и повернул голову к Кире.

– Сударыня – в порядке?

– Цела. – Она поднялась, не воспользовавшись его помощью, но с большим трудом. Плечи горели от боли. – Значит, это были люди герцога?

– Больше некому. Потому и отпустил. Иначе б и разговаривать не стал.

– И что бы они со мной сделали? Притопили в пруду?

– Думаю, для начала увезли бы и где-нибудь заперли. А потом, возможно, и избавились бы.

– Ничего личного, – процедила Кира. – Просто бизнес.

Крей посмотрел на неё с новым интересом. С мрачным одобрением.

– Думаю, да. – Он помолчал. – Позвольте, я провожу вас в вашу комнату, сударыня. И вызову врача, если нужно.

– Не нужно. – И слегка помассировала плечо. – Так что теперь – я всегда буду под надзором?

– Несомненно. Особенно после свадьбы, сударыня. – Крей покосился на Киру. – Если желаете, сможете потом попросить у мужа другого телохранителя.

– А он станет слушать? – криво усмехнулась молодая женщина.

– Ему видней…

– Вот именно. Так он и решит.

Надо было отдать должное Крею – в нём чувствовался настоящий солдат. Он доставил Киру в дом самым простым и верным путём, по освещённой части двора, а потом дотащил до комнаты и не оставил там одну, пока не проверил углы, двери и даже мебель. После чего дал понять, что останется под дверью, и если даме что-то будет нужно, пусть только скажет. У Киры промелькнула безумная мысль показаться ему полуодетой и посмотреть на реакцию – из чистой вредности. Но вспомнив выражение его лица, она уверилась – даже совершенно голую, он лишь укутает её и запихнёт обратно в комнату, позовёт служанку, после чего продолжит охранять. Своего господина он не предаст, иначе бы тот не оставил невесту на его попечение.

Она покачала головой, раздумывая об этом. Похоже было, что она попала, как зёрнышко между жерновов. Семейная ссора между герцогом и графом может оставить от неё одну пыль. Но выхода нет. Если попытается сбежать, будет даже хуже. Да и куда ей бежать? Если Кенред сказал правду насчёт прохода, то она замурована в этой чёртовой империи.

Так что до свадьбы Кира продолжила вести себя осторожно, из комнаты почти не выходила, делала лишь то, что ей велели, и наблюдала. Герцогиня зашла к ней лишь один раз, но разговора по душам не получилось. Её светлость говорила о наряде, а ещё немного – о церемонии, но Кира почти ничего не поняла. Её только предупредили, что можно и не знать протокола, потому что ей будут подсказывать, а где можно будет – за руку проведут.

И до свадьбы, и в день свадьбы она всё не верила, что происходящее реально. Если она верно понимала ситуацию, её жених был безумно родовит, а она… Не мог же он всерьёз видеть в ней выгодную невесту! Что за чёрт! Зачем она ему?! Даже если бы он рассчитывал сбежать в её родной мир от каких-то местных бед, она – не та невеста, которая сможет решить его проблемы, и ясно дала ему это понять. И он наверняка понял все намёки, не дурак ведь.

В назначенный день её привезли в местный храм. Внутри было не продохнуть, люди (видимо, местные и соседи) теснились везде, но главный проход оставили свободным. По нему прошёл священник в алом, а следом за ним – Кенред, который вёл за руку Киру в длинном платье и густой кружевной вуали, и его мать-герцогиня в строгом, но безумно стильном, безупречном наряде. Кира шла осторожно, фантазируя о том, как она скажет «нет», и обдумывая, что они могут с ней сделать, если она заартачится. Например, Крей может взять её в удушающий захват.

Вообще-то боевое удушение невесты на церемонии – так себе идея. «Она сказала «да», святой отец! Вот прямо сюда, в бицепс, богом клянусь!» Кира слегка улыбнулась собственной шутке и сосредоточилась на том, как священник спрашивал, понимает ли Кенред свои обязанности супруга. Тот дал понять, что отлично понимает. Дальше по логике должен был последовать вопрос ей, но его не прозвучало.

В конечном итоге священник объявил об их браке, не обратившись к ней ни с вопросом, ни даже с каким-нибудь назиданием, после чего Кенред поднял Кирину вуаль и запечатлел на её лбу целомудренный поцелуй. Однако публика – и сама герцогиня, и местные зеваки, и гости из соседних владений – разразились такими оживлёнными овациями, словно на их глазах, вот прямо здесь, произошла не менее чем сама консуммация брака, и вообще было на что посмотреть.

После этого Кира окончательно обесчувствела и замкнулась. Она не обращала почти никакого внимания на то, что пожелают сделать с ней участники торжества: они водили её, куда им надо, ставили где надо, поворачивали и демонстрировали гостям. Гостей было довольно много (включая мэров обоих ближайших городов с семействами, каких-то крупных имперских и пару то ли военных, то ли полицейских чиновников), хотя по обмолвкам окружающих она поняла, что происходящее по своей скромности балансировало на грани недопустимости. Видимо, были какие-то правила, а может быть, даже законы, предписывавшие высшей аристократии жениться строго вот так, а не эдак, и если граф или герцог затевал сельскую свадьбу на полтора свидетеля и три с половиной гостя, брак могли попросту посчитать недействительным.

Видимо, по этой причине Кенред наприглашал на церемонию всех сколько-нибудь значимых людей округи в надежде, должно быть, что приедет хоть кто-нибудь. Приехали все, и с удовольствием. Ещё ситуацию определённо спасало присутствие герцогини, которая держалась просто безупречно, очень ласково и радушно ко всем. Даже радостно.

Кира за праздничным столом так почти ни к чему и не притронулась. Её радовало, что традиции орать «горько» и публично целоваться раз за разом в этом мире, похоже, не существовало. На новобрачную никто не обращал внимания.

Через время общее застолье превратилось в фуршет, народ расползся по кучкам и начал обсуждать свои дела. Кира осталась за столом. Она крошила лепёшку, которую подали ко второй перемене, и выкладывала крошки правильной геометрической фигурой, жалея, что ей в руки не попалась охапка зубочисток или спичек. Можно было бы построить что-нибудь из них. Было бы интереснее.

Прошуршав платьем, подошла герцогиня, присела рядом со снохой, дежурно улыбнулась, а потом сразу же показала, насколько она обеспокоена:

– Ты плохо себя чувствуешь?

– Нет, спасибо. Всё в порядке.

– Если хочешь, то можешь подняться к себе: прилечь, отдохнуть.

– Наверное, так действительно лучше. – Кира стряхнула с ладони крошки. – Не буду мешать.

– Девочка моя… Обижаться – контрпродуктивно. Если ты скажешь, что тебя оскорбило и не даёт покоя, можно попытаться разрешить затруднение.

Кира вполне поняла намёк и добродушно улыбнулась.

– Да всё хорошо, уверяю вас. Просто не представляю, что мне тут делать. Была бы в курсе местных проблем, смогла бы обсудить вороватость чиновников или необходимость возведения новой детской площадки. А так… О чём мне говорить с этими людьми? О погоде?.. Да что там – я не представляю даже, чем мне теперь заниматься! Это напрягает больше, чем отсутствие тем для разговора.

– Чем заниматься? Осваивайся в новом для тебя мире и в новом качестве. Положение представительницы сословия воинов накладывает на тебя определённые обязанности и ограничения, с ними нужно будет познакомиться. Узнаешь также свои права. Кроме того, ты освоишь наши правила этикета и управления домом, обращения с прислугой и с людьми твоего мужа, которых тебе придётся время от времени принимать. Поверь – учёба предстоит долгая, насыщенная, но интересная. А после того, как ты всё это узнаешь, сможешь делать почти что угодно в разумных пределах.

– Тогда я, пожалуй, действительно поднимусь к себе, отдохну и обдумаю то, что вы мне сказали. Прошу вас, извинитесь за меня перед всеми.

– Не беспокойся, тебя и так все извинят.

«Извинили бы с охотой, – подумала Кира, – если б вообще заметили пропажу лишнего человека. Да понятное дело – все хотят приятно провести время, на черта им тут чужая баба? Только портить праздник».

В своей комнате она окончательно сбросила вуаль и посмотрела в зеркало. Шрамы всё ещё отлично видны, из-за них лицо кажется одутловатым. Да, не скажешь, что она в форме. Уже вторая в её жизни свадьба – и такая дурацкая! Ещё дурнее, чем первая. Прогресс налицо… Она придвинула бумаги и не торопясь, обстоятельно изложила все подробности. Подумала и добавила пару подходящих анекдотов. Задумалась, вспоминая чужие реплики. Кира была уверена, что местные должны были отпускать шуточки на тему бракосочетания с кем попало, но не припомнила ни единой. Может, просто не поняла? Или не услышала? Может, ими бросались только в Кенреда? Её ведь все игнорировали…

Потом она отложила дневник и глубоко задумалась. Когда к ней заглянула смущённая горничная герцогини, Кира уже знала, чего именно хочет.

– Вам помочь раздеться, ваша милость?

– А можно мне поесть? Ну, что-нибудь лёгкое. Салат там, булочку…

Горничная округлила глаза.

– Подать вам к пирожным вина, ваша милость?

– О, не обязательно.

Поедая изящные кулинарные шедевры, которые были красиво сервированы на большом подносе, Кира запоздало поняла, на что намекала горничная с вином. Но не успела как следует развить эту мысль, потому что в её спальню, постучавшись, вошла герцогиня. Она задумчиво улыбнулась, разглядывая поднос с пирожными, и уточнила:

– Может, лучше приказать подать тебе горячего супа?

– Ничего страшного, я не настолько голодна.

– Горячего, пряного, а можно и острого супа! Что скажешь?

– Я не пьяна.

Её светлость снова тонко улыбнулась и присела на край застеленного ложа.

– Но суп же едят и тогда, когда душа в смятении. Или если беспокоит желудок. Моя няня всегда говорила, что если сердце не на месте, самое лучшее – откушать крепкого пряного куриного супа и запить его лёгким белым вином… Я понимаю, что этот разговор стоило бы заводить твоей матушке, но… Ты хочешь, чтоб я что-нибудь тебе объяснила?

– Кхм… Поверьте, ваша светлость, не нужно. Я давно уже не девственница. Если я, конечно, правильно вас поняла.

– Да, ты меня поняла. Что ж, хорошо. – Герцогиня примирительно улыбнулась и вынула из широкого рукава прозрачную пластиковую полосу, встряхнула её, и та развернулась в некое подобие планшета. – Возьми. Это универсальное средство для связи и работы. Мы называем его экраном. Я чуть позже научу тебя им пользоваться, но пусть оно будет у тебя уже сейчас – как символ твоего нового положения и относительной независимости. Больше не считай себя пленницей, хорошо? Экран складывается вот так. – Она снова превратила планшет в полоску, а потом уверенно загнула её в прозрачный пластиковый браслет шириной сантиметра три. – Его можно носить на правой руке, или же на левой – как будет удобнее. Приложи сюда палец… Вот так, теперь эта вещь твоя. Завтра мы сможем с ней поработать, и я покажу, как принимать вызовы, как их отрегулировать. Согласна?

– Конечно, ваша светлость.

– Зови меня по имени – Леонея. Удачи тебе, увидимся завтра. – Она кивнула и закрыла за собой дверь.

Кира пожала плечами и вернулась к пирожным. А объевшись, улеглась в кровать, прямо поверх покрывала, и задремала.

Её разбудила новая порция прислуги – девушки, которые вознамерились освободить новобрачную от одежды. Платье в результате заменили нежной полупрозрачной ночной рубашкой и пеньюаром – таким богато украшенным, что в нём и на бал было бы не стыдно – после чего проводили в господскую спальню и оставили в покое. Кира снова пожала плечами и села – на этот раз послушно ждать. Намёк, в принципе, понятен, можно даже анекдоты не пускать в ход.

Ждать пришлось недолго. Кенред вошёл в комнату осторожно, словно примеривался разминировать мост или единственный проезд к военной базе. Остановился у порога, аккуратно закрыл за собой дверь. Вздохнул и прошёл к креслу. Устроился. Потянул с ноги первый сапог, потом второй. Кира наблюдала за всем этим процессом с искренним любопытством и на этапе второго сапога заулыбалась (хорошо, что в темноте, теснимой только двумя свечками на прикроватном столике, этого почти и не видно). «Неужели ты смущён, сын герцога, генерал, политик и победитель? Да ладно»…

– Матушка сказала, что передала вам экран, – сказал он, зажигая маленькую прикроватную лампу. Но свечи не потушил.

– Да, передала. Штука для связи, как она сказала.

– Если очень сильно упрощать, то всё именно так. Потом я обучу вас ею пользоваться, или матушка обучит… Простите за эту поспешную свадьбу, которая вам, как я понимаю, совершенно очевидно не пришлась по вкусу.

– Кхм… Как-то странно звучит.

– Пожалуй, я неловко сформулировал. Извините. Свадьбу действительно следовало подготовить более тщательно, пригласить гостей моего круга, устроить бал и гуляния. Дождаться, пока пришлют подарки. Уговорить отца участвовать. Но это было невозможно – по нескольким причинам.

– Очень хорошо понимаю.

– Могу я задать вам один вопрос?

Кира подумала, что её улыбка, наверное, становится издевательской. Надо бы притормозить.

– Задавайте.

– Почему вы сказали про ответственность?

– Э-э… А о чём мне было ещё говорить?

– Ладно… Спрошу иначе: что вы имели в виду?

– Я… – Она задумалась, опустила глаза и потому не смогла заметить, что эта её задумчивость понравилась Кенреду. Он даже сузил глаза и вытянулся, словно почуял рядом какую-то полезную идею или вещь, которая может ему очень и очень пригодиться. – Мне показалось, это и так понятно. Обычно семью создают два человека, готовых преодолевать предстоящие затруднения. Семья – трудное дело. Многотрудный проект. Обычно двое делят ответственность, но если решения с самого начала принимает кто-то один, то на него ложится двойная. К тому же, у второго неизбежно появляется соблазн в случае затруднения переложить на партнёра вину буквально за всё на свете. Мол, ты решил – ты и выгребай за обоих. Ничего хорошего.

– Ну… Да, пожалуй. Я понимаю.

– А я вот совершенно не понимаю, кто в здравом уме взвалит на себя такую обузу, если без этого можно обойтись! Если человек хоть как-то способен думать в момент принятия решения… Но мы же с вами уже пришли к выводу, что никто тут не одурманен страстью.

– Всё верно. Я вас понимаю. У меня к вам только одна просьба: пожалуйста, согласитесь мне помочь в этом деле. Нет, даже чуть иначе: пойдите мне навстречу, если я создам условия. Больше ничего не прошу. Все остальные решения – с меня, если потребуется.

– Понимаете, Кенред… Ничего, что я по имени?

– Очень хорошо, я только за это и стою. Пожалуйста, продолжайте звать меня по имени.

– Хорошо. Кенред… я ведь не дура. Я уже влипла, как муха в варенье. Я себе самой жизнь портить не стану. Раз уж родной мир мне недоступен, свадьба случилась, надо как-то осваиваться, вживаться. Вот только… Что на самом деле вы имеете в виду под «помощью»? Под «навстречу»? Я же не могу знать. Я не могу ничего обещать.

– Давайте решим так: возьмём время на то, чтоб всё обдумать. Обещаю вести себя терпеливо. То есть… Обещаю, что постараюсь. Давайте попробуем притереться друг к другу, освоиться. Без спешки. Поверьте – я очень ценю вашу неуверенность, ваши сомнения, которые говорят о правдивости. Тем более я поверю вашим уверениям, если они будут потом… Кира. Я надеюсь, что понимаю, как вам трудно и что именно вы пытаетесь мне объяснить. Я обещаю помочь. Только скажите, с чем.

Она слегка поморщилась. Ну, раз беседа пошла так…

– Ваш отец и дальше будет пытаться меня убить?

– А он пытался?

– Приказал похитить. Но зачем ещё это могло быть ему нужно?

– Н-нет, пожалуй… Не уверен, что это была попытка убить… Поверьте, Кира, я говорю так совсем не потому, что это мой отец. Я знаю, что он за человек и на что способен. Просто до свадьбы ваша смерть была бы чрезмерна. Уверен, он хотел лишь помешать браку, и только. Так-то вы ему понравились. – Кенред улыбнулся. – В том числе потому, что честно сказали: замуж за меня вы не хотите. Показали, что озабочены более серьёзными вопросами, чем положение в обществе или деньги. Мой отец сделал вывод, что у вас есть понятие о чести. Так что он не позволил бы причинить вам вред, если бы без этого можно было обойтись.

– А если б оказалось, что нельзя?

– Я бы нашёл выход. Решив сочетаться с вами браком, я взял за вас ответственность и не предал бы.

– Откуда я могу знать… Не обижайтесь.

– Это верно, пока вы не можете знать точно. Но уверяю: всё так и есть. Я готов отвечать за свои слова… И сейчас, когда брак уже свершился, я предлагаю вам… и мне… временно взять паузу и не делать поспешных выводов. Давайте попробуем сперва познакомиться и подружиться.

– О да, я всей душой согласна, что брак – отличный повод для знакомства… Кхм… Прошу прощения. Иногда я шучу не вполне уместно.

– Почему же… Шутка очень подходящая. – Кенред смотрел на неё с любопытством. – Насчёт отца – он какое-то время будет держаться резко, и, наверное, попытается ещё что-то предпринять. Я постараюсь держать его в стороне от вас. Уверен, что сейчас он при дворе, пытается уговорить императора наложить запрет на мою свадьбу и признать брак недействительным.

– Тот наложит?

– Нет, разумеется. Вопрос лишь в том, захочет ли его величество обозлить моего отца или наоборот. В первом случае он прямолинейно и немедленно откажется вмешиваться, во втором, возможно, пришлёт мне своё письменное неодобрение. Но лишь время погодя – после того, как я всем вас покажу, и круг осведомлённых станет критично широким.

– Почему же так?

– Потому что его величество эта моя свадьба полностью устраивает.

Кира вопросительно подняла бровь.

– Вы в этом уверены?

– Конечно. Это чисто политический вопрос. У меня есть некоторые, даже не слишком отдалённые, права на престол. Собственно, в линии наследования я нахожусь в первой десятке. Мой брак на неаристократке должен успокоить его величество.

– Это и было главной целью – успокоить его величество?

– Отчасти. Мысль о душевном покое государя очень меня волновала. – Он улыбнулся. – Душевный покой государя может быть важен, особенно если его беспокойство грозит твоей жизни в том или иной смысле. Когда жизнь оказывается под вопросом, это всегда неприятно.

Кира слушала его со смесью непонимания, удивления и иронии.

– А вы уверены, что действительно хотите держаться в стороне от политики? Мне вот кажется, что вы для неё рождены – не в смысле прав, полученных при рождении, а в смысле склада характера. По тому, как вы строите разговор, чувствуется, что вы прирождённый дипломат.

– Возможно.

– Уверена, вы смогли бы успокоить вашего государя менее радикальным способом.

– Я же не смог. Может быть, получится потом, но не сейчас. В любом деле главное не вступать в него тогда, когда ты уверенно предвидишь провал. Сперва нужно защититься от угрозы, избежать окончательного падения, переждать трудности, а уже потом можно будет предпринимать новые шаги на вершину.

– Хорошо, допустим: вы переждёте беду, избежите гибели, решите проблему, всё уладится – и что тогда вы будете делать с этим своим… спасительным браком? Куда предполагаете меня девать?

Кенред потёр подбородок.

– К тому моменту, я надеюсь, наш брак уже устоится. Возможно, появится ребёнок или даже не один. Время сейчас на нашей стороне. Девать вас я никуда не планирую. Я предполагаю, что рано или поздно моя помощь потребуется императору, он снова даст мне армию и поставит задачу. Я, если получится её решить, начну карьеру заново, с нуля, и, даст Небо – успешно. А если человек полезен и временами необходим, к его помощи будут прибегать, на ком бы он ни был женат. Только в случае стабильного брака с вами я ещё буду защищён от подозрений и от попыток втянуть меня в интриги, в борьбу за корону. Вот это я точно не захочу менять.

– Но, может быть, ожидание нового шанса сильно затянется. Или он вообще никогда не наступит. Рассматриваете такой вариант?

– Вынужденно рассматриваю, конечно. Всё может быть. Но это не катастрофа.

– С вашим-то характером? Да вы скоро по стенкам побежите от безделья. Чем вы займётесь в вынужденной отставке, пусть и в ожидании шанса?

– Ну, что ж… Знаете, давно хотел написать книгу. Вот и займусь.

– Книгу? А о чём она будет? Название-то хоть придумали?

– Вот, обдумываю. Может быть, «Практика завоевательных войн»? Или «Стратегия военного вымогательства»?

– О! – Молодая женщина чувствовала, что против её воли лицо расплывается в улыбке. – Последнее! Уверена, это будет бестселлер!

– И, в таком случае – хорошая заявка на высочайшее внимание. Деньги побеждают неприятие, так что новое задание по военному вымогательству не заставит себя долго ждать.

Кира вынуждена была молча признать, что аргументы звучат очень даже веско. Странно – но убедительно. Да что там – этому человеку просто хотелось верить. Он умеет убеждать, вне всяких сомнений.

– Почему же вы не растолковали мне всё это сразу?

– Потому что и сейчас не хочу создавать у вас превратное представление о причинах, по которым я на вас женился. В принципе, с политической точки зрения тот же результат принёс бы брак на… скажем… на дочери какого-нибудь богатого торговца. Только ещё принёс бы астрономическое приданое и огромные связи в торговых кругах. – Он поджал губы и на всякий случай отвёл глаза. Не хватало ещё, чтоб она уловила его лукавство.

– М-м… Поняла.

– Что именно? – обеспокоился он.

– Аргумент поняла. – Кира смотрела с интересом. – Так что же, получается – вы действительно пытаетесь сказать, что влюбились в меня? На самом деле?

Кенред долго колебался, прежде чем ответить, и, похоже, ответил до предела откровенно:

– Не совсем. Я… Скажем, я был поражён вами. И это правда. – Он вздохнул. – Вы не против, если я переночую здесь? На кресле. – Он показал, которое имеет в виду. – Если хотите, чтоб я ночевал в другой комнате, скажите.

– Поверьте, мне всё равно, – недоумевая, ответила Кира. – Могу я́ ночевать в кресле.

– Нет. Вы, пожалуйста, ложитесь на кровать. – Кенред ловко завернул ноги в диванную накидку, похожую на изящную шаль, и уютно устроился в глубоком, вызывающе мягком кресле – видно было, что уже не в первый раз.

Кира, недоумённо пожав плечами, легла на постель, убранную с такой роскошью, что большего и желать было нечего. Она, растревоженная, заснула далеко не сразу, но мысли тянулись путано, бестолково. Она отметила себе только, что Кенред, оказывается, не храпит, а ещё что её положение действительно становится чуть надёжнее, чем раньше. Похоже, сын герцога всерьёз. С ума сойти, какая романтика получается, прямо-таки натуральная, да ещё под соусом трезвого расчёта!..

Бывает же такое…