Когда под ногами хрустит империя

16

Он постарался отбросить всё лишнее, оставил только обоснованные предположения и факты. Жестом погасил карту и, заложив пальцы за пояс, побрёл прочь из залы, по коридору и дальше по замку, погружённый в размышления. Так он шёл сперва мимо открытых зал, потом по лестнице, пытаясь сообразить, с чего начать канцлерскую карьеру – и вдруг понял, что стоит почти перед дверью комнаты своей жены, а рядом к стене прислонился Крей и смотрит вопросительно.

– Тебя выставили? – спросил Кенред.

– Понятное дело. Её милости принесли одежду. Вот она и примеряет.

– Как она?

– Она встанет, раз надо. – Он ухмыльнулся. – Она солдат. Это очень необычно.

– Как видишь, такое тоже бывает. – Кенред постучал. – Я могу войти?

– Если хотите, – прозвучало в ответ. – Но здесь скучно.

Кенред отодвинул створку. Кира застыла посреди комнаты и выглядела умеренно-раздражённой, зато вокруг неё хлопотали две восторженные горничные. Одеяние, которое прилаживали на гостью, было несомненно то же, что надевалось на свадьбу, только без вуали. Кенред отметил это и успокоился – принцу следовало оказать уважение в том числе и тем, чтоб продемонстрировать ему свою супругу в достойном обличии. Брачный наряд для этого годился лишь чуть хуже, чем придворный, а придворный всё равно неуместен, поскольку Кира не представлена ко двору.

– Уже пора? – с надеждой предположила она.

– Пока нет. Но скоро. Я хотел вас предупредить – прибыл принц. Он хочет познакомиться с вами.

– Звучит так, будто он приехал сюда именно затем, чтоб ознакомиться, – скривилась Кира.

Мужчина же в ответ поморщился, как от чрезмерно острого.

– Звучит так, словно вы используете лексикон низов. Не лучшая идея. В свете такое неприемлемо. Это на будущее. Разумеется, его высочество прибыл не ради встречи с вами. Он захотел пообщаться с некоторыми сторонниками семьи Неим, а кроме того, предложил мне пост канцлера. – И Кенред немедленно удостоился восторженных взглядов обеих горничных.

По контрасту Кира взглянула очень хмуро, с заметным беспокойством. Она не сразу заговорила – до того несколько секунд искала в его лице то ли подсказку, то ли ответ.

– Это проблема или решение проблемы? – спросила она.

Кенред снова почувствовал, что имеет дело с человеком, который может быть ему очень полезным – вопрос был задан настолько точно и вовремя, что над ним приятно было задуматься. Хоть и ненадолго – он ведь уже всё взвесил.

– Это обстоятельство.

Она безотрывно следила за его лицом.

– Благое?

– Увидим. – И Кенред наконец успокаивающе кивнул ей. – В одном уверен – вы вполне способны справиться со своими новыми обязанностями.

– Откуда вам знать?

– Я это услышал в вашем первом вопросе. Так что вам не стоит волноваться.

– Я даже не знаю, каковы они. Не знаю, что придётся делать.

– Для начала вам предстоит принять на себя обязанности герцогини.

Кира вздрогнула.

– Что случилось с вашим отцом?

И снова он подумал, что она ухватила самое главное. Это радовало и успокаивало.

– Полагаю, ничего, иначе мне бы уже сообщили. Это решение его высочества.

– Отобрать у вашего отца герцогство? Но за что?

– Почему, – поправил Кенред. – Чтоб обеспечить мне политическую независимость от любой сторонней силы. Я должен зависеть только от принца и его решений. Если герцогство переходит ко мне, отец перестаёт быть главой моей семьи.

– И главным становитесь вы?

– Именно так.

– Что ж, логично. – Кира увела взгляд в сторону. – Воистину вашему отцу предстоит вкусить горечь исполнившихся желаний. Не этого ли он хотел – высшего государственного поста для своего сына… – Она ощутила на себе странный взгляд Кенреда и нахмурилась. – Ваш отец сможет создать вам ответную проблему?

– Не думаю, что станет. В любом случае, это только моя забота.

– Вы правы… Девушки, ещё долго?

– Почти закончила, ваша светлость, – чересчур сладким голосом ответила служанка.

– Я жду вас внизу, – сказал Кенред супруге.

Ужин был устроен в большом саду ивхирийского замка, и слуги постарались на славу. Лампы были спрятаны в зелени и кустовых розах и акациях так искусно, что свет не резал глаза, как ни встань, но при этом его на всё хватало. Стол был поистине великолепен – самая безупречно-белая скатерть, самый восхитительный хрусталь и драгоценное серебро, самые подходящие ко всему этому тарелки и цветы! И на всё это совершенство гости обращали внимания меньше, чем на воздух, которым дышали. Наверное, одна только Кира залюбовалась сервировкой, потому что для неё такое произведение искусства было в новинку. Но как раз ею слуги только что не напоказ пренебрегали, и её восхищение откровенно было им неинтересно.

Разумеется, это происходило только тогда, когда Кенред и Хильвуд смотрели в другую сторону, и в такой форме, что придраться было просто невозможно – взгляды, жесты, оттенки интонации, не более того. Киру это забавляло, да что там – она наблюдала за ухищрениями челяди с подавленным восторгом. Это ж надо уметь так искусно выразить своё высокомерие и презрение, соблюдая даже в мелочи строжайший этикет! Её расстроило бы подобное отношение только со стороны слуг, живущих с ней в одном доме, а об этих можно будет забыть сразу же, как она отсюда уедет.

Кроме того, она с интересом и напряжением следила за гостями и хозяевами замка – а вельмож тут собралось много, и на эту толпу приходилось, не считая её, всего три дамы. Они разглядывали чужачку из безопасного отдаления, и в их оценивающих взглядах она уловила откровенное высокомерное раздражение и даже угрозу. Об этом следовало подумать.

С усилием вернувшись в пространство чисто женской оценки ситуации, Кира обдумала всё – и ей стало дурно. Она попробовала оценить Кенреда с позиции аристократических дам. Ма-амочки… Да, тут было что оценивать, и результат выходил удручающий – для Киры. Итак, мужчина довольно красив, богат, вызывающе знатен, занимает высокое положение в обществе и государственных структурах… Теперь ещё и очень высокое. И да – он же вроде как прославленный военачальник… Точно. А на славу не только женщины, но и мужчины слетаются, как бабочки на свет.

То есть, тут всё совершенно ясно: чуть ли не самого перспективного жениха в среде имперской знати уволокла в зубах какая-то выскочка. Левая непонятная баба, неизвестно откуда взявшаяся. Которая даже не умеет вести себя за столом.

Ч-чёрт… Всё очень и очень плохо. Да эти тётки её с говном съедят! Сначала смешают, а потом съедят. В один момент.

Кира сузила глаза, словно оценивала дислокацию своего отряда на местности. Ей предстояло вступить на минное поле, к счастью, пока учебное. Это хорошо, можно проверить и сделанные выводы, и намеченную тактику. Пока она позволит себе только аккуратно прицелиться в потенциального противника. Ни его стратегии, ни его уязвимых мест она не знает. В такой ситуации невозможно одержать победу. Нужно терпеливо ждать подходящего случая. И собирать сведения.

Кенред, едва появился в саду, подготовленном для застолья, немедленно отыскал жену. Схватил её за локоть и подволок к невысокому брюнету со следом ожога на щеке и колким взглядом (по его мундиру даже Кира моментально, ещё издалека, поняла, что мужик-то – из тех, кто привык отдавать приказы, и чёрт с ними, со знаками различия, которых она не понимала до сих пор):

– Позвольте представить, ваше высочество: моя супруга. Кира Лауш Ярим… Кира?

– Здравствуйте, – заявила Кира сразу после того, как поднялась из реверанса – простого, типа того, что многажды видела в фильмах. Машинально протянула руку. – Кира Лауш, ваше высочество.

Принц после пары секунд промедления принял её руку и слегка сжал пальцы.

– Меллгрей Нарен Рухискен. Эмм… Жалею, что не был на вашей свадьбе. Но – увы! – не успел приехать.

– Это и к лучшему, заверяю, – учтиво ответила Кира. – Было однообразно. Впрочем, я и сама-то почти не присутствовала. Могу ошибаться.

И, заметив, каким странным стало выражение лица Кенреда, сообразила, что ляпнула что-то не то.

Но принц, слегка улыбнувшись одними глазами, поинтересовался:

– Значит, свадьба вам не понравилась?

– Нет, что вы! Очень заинтересовала. У нас ведь женятся совсем иначе, так что церемония выглядела экзотично. – И с осторожностью покосилась на Кенреда. Особая задумчивость, похожая на «ёлки, во что я вляпался», пока не ушла из его черт.

Улыбка из взгляда принца мягко перетекла в губы, и взгляд стал не таким колючим, как раньше.

– Полагаю, наши нравы представляются вам очень странными.

– Да это ничего, наши бы вас совсем шокировали.

Теперь он уже просто свободно рассмеялся.

– Действительно, полагаю, так и есть… Виконт, позвольте вручить вам супругу нашего нового канцлера, и разрешите предложить руку виконтессе. Думаю, пора идти к столу.

Хильвуд учтиво проводил Киру к приготовленному для неё месту, сел с ней рядом. Она обнаружила, что сидит не то чтобы напротив Кенреда – тот расположился поближе к принцу, но всего на одного человека – однако как раз так, что мог и лицом, и всем телом передать ей: «Держи себя в руках. Осторожнее, следи за тем, что говоришь и делаешь».

По левую руку от Киры сидел сильно пожилой мужчина с безупречной выправкой – ему не мешало даже объёмистое брюшко, которое бывший военный носил так уверенно, словно это был штурмовой жилет, увешанный гранатами. Он пожёвывал губами и посматривал на соседку по столу с задумчивым, но искренним недоумением, будто пытался понять, кто это такой оказался рядом и что с ним делать.

– Хм-хм… Нас не представили, но, полагаю… Хм… Вы и есть молодая жена юного Ярима?

– Да, сэр, – кротко ответила она.

– Хм… А я – граф Неим, и мой сын говорил мне, что вы… хм-м… военный трофей. Неужели так и есть?

– Это так, сэр.

– Никогда не замечал за юным Яримом… кхм… склонности к романтическим поступкам. После того, как император Леверий Нарен женился на пленной принцессе Геррехта, это стало очень модным, знаете ли, и многие наши… хм-м… аристократы тоже брали в жёны пленных дам, но, кхм… как правило, наследниц богатых и обширных земель. И не было проблемы поспособствовать, чтоб они остались единственными наследницами этого богатства… Если вы понимаете, о чём я. Что ж, наших юношей можно понять: если к красоте и романтике победы добавляется ещё и богатство, это приятно. Особенно приятно, вы же понимаете. – Он мелко, по-звериному рассмеялся. – Но это было всё-таки довольно давно. Император Леверий, знаете ли, правил… о-ох… почти двести лет назад. С тех пор мода слегка… кхм… подвыцвела. Оно и понятно – времена ярких завоеваний миновали, теперь приходится строить новый мир, а это, знаете ли, скучно. И пленные принцессы нынче не в изобилии. Хотя… Вы ведь не принцесса?

– Нет, слава богу!

– Хо-хо-хо, какой неожиданный ответ! Такой примерный пыл… Он, знаете ли, даже порадовал бы, если бы я не скучал по прежним временам… кхе-кхе… как это водится у людей моего возраста. В нынешние времена мало кто стремится возводить, всем хочется царить… Возноситься на самые вершины, но без труда. Без забот. А о вас, юная леди, я слышал, будто бы вы всему предпочитаете тяготы и лишения военной службы! – И он мелко затряс брюшком, смеясь почти беззвучно. – Виданное ли дело?

– Это то, что я умею лучше всего, сэр.

– Ах-ха-ха, во времена моей молодости так говорил каждый юнец с кортиком на боку, но на деле оказывалось, что воевать умеет хорошо если один из десяти, вот так…

– Отец, боюсь, её светлости скучно слушать о том, как наша империя жила в прежние времена, – осторожно вклинился Хильдур. – Всё-таки речь о нашей родине, а не её.

– Нет, что вы, мне интересно, – заверила Кира, с опасением заглядывая в тарелку, которую поставили перед ней. Она боялась, что это блюдо окажется слишком сложным для её скромных навыков владения ножом и вилкой, и свадебное платье всё-таки придётся украсить парой-тройкой постыдных пятен.

К тому же, она понятия не имела, о чём говорить со всеми этими людьми. А старик, судя по всему, готов был говорить сам – только слушай.

И граф действительно не имел ничего против. Он даже вполне снисходительно отнёсся к тому, что его слушательница знать не знала всех этих императоров, которых он ей называл, и совершенно не понимала, который из них отец, а который – сын. Она обнаружила, что не знает даже, как звали деда Кенреда, отца его матери. Оказалось – Азнарий Нарен. Граф терпеливо повторил имя ещё раз и объяснил, кем он приходится нынешнему правящему императору.

Граф был резковат в суждениях, но Кира не обижалась даже на те колкости, которые он отпускал в её адрес. Было видно, что он не стремится обидеть её, просто так уж привык изъясняться. Для вельможи, пожалуй, он даже вполне любезен.

Но потом ужин закончился, объявили фуршет, и десертом Кире предстояло наслаждаться, свободно гуляя и общаясь с кем угодно из гостей… Или с теми, кому угодно будет пообщаться с девицей из другого мира. Например, вот этой даме – молодой, уверенной в себе, одетой, видимо, блестяще (судя по тому, как держится и какое общее впечатление старается произвести), взглянувшей на Киру с подчёркнутой любезностью и далеко упрятанной холодной расчётливостью.

Сперва дама похвалила платье и поинтересовалась впечатлением гостьи от приёма. А потом весело защебетала:

– Вы знаете, нас всех так поразила эта поспешная свадьба! Никто не ждал подобного. Касталь, графиня Серсив, которая определённо пользовалась вниманием его светлости, была поражена таким внезапным исходом. И, знаете, всех очень удивил его выбор. Это, конечно, был очень романтичный шаг, но прежде его светлость отдавал предпочтение женщинам совсем другого типа, чем вы. Это так интересно!.. Вы же знаете, мужчины обычно верны своим вкусам. Но многие из них не могут устоять перед экзотикой. По крайней мере, в первый момент.

Кира с большим интересом слушала и рассматривала лицо дамы, а в голове тем временем тянулась цепочка мыслей. «Это не виконтесса… Виконтесса вон там, разговаривает с принцем. А вон та пожилая дама, видимо, графиня Неим. Значит, эта женщина, должно быть, подруга виконтессы или её родственница… Но, кем бы она ни была, нахамить ей – значит поссориться с хозяйкой дома. Вряд ли эта провокаторша тут случайно. Мимо пробегала и влетела на приём с такими гостями? Маловероятно. Значит, её пригласила хозяйка. То есть одёргивать чревато. Вообще нежелательно с кем-либо ссориться, пока мне приходится здесь жить. Значит, улыбаемся и машем… Интересно, что ей от меня нужно? Просто вывести из себя или что-то выяснить?.. Второе вряд ли. Просто мотает нервы. Прощупывает почву или готовит её для других. Ну-ну».

Собеседница тоже была полна интереса, но явно теряла терпение. В её глазах было не столько злобы, сколько напряжения. Она, наверное, развернула самую лучшую из возможных игр и не могла понять, почему та не даёт результата. Но, может быть, её беспокоило что-то другое, чего Кира просто не способна была понять.

– …Впрочем, если вы и вправду участвовали в боевых действиях, значит, наверное, вам приходилось много времени проводить в чисто мужском окружении? Должно быть, у вас очень богатый опыт общения с мужчинами?

– Увы, – улыбаясь, отозвалась Кира.

– Вы, должно быть, сильно тоскуете по привычной жизни?

– Ещё не решила.

– Но, полагаю, вы очень хотите вернуться? Наверное, когда годами живёшь в таких условиях, и тебя окружают десятки разных мужчин, трудно привыкнуть, что принадлежишь только одному, верно?

Кира вспомнила об одном своём командире, умевшем посмотреть на подчинённого совершенно особым взглядом – искренне заинтересованным, вдумчивым и полным примерно такого смысла: «Какой забавный образчик человеческой дурости! Что ещё сморозишь? Ну-ка, послушаем и запишем!» Под прицелом этого взгляда до заикания пугались даже те, кто раньше с командиром не сталкивался – они нутром чуяли, что вот сейчас собственными же руками поставили жирную точку в своей карьере, и исправить ничего нельзя.

Конечно, Кире до такого умения было далеко, да она и не тренировалась, но надо же было попробовать! Так что она просто уставилась на собеседницу, сдержанно улыбаясь, и не отводила глаз – ни на мгновение. Главным здесь было выдержать паузу как можно дольше и смотреть до тех пор, пока человек сам не отвернётся, а лучше – сбежит.

Что поделаешь: намёки, которыми дама пыталась зацепить Киру, были из тех, которые даже отрицать опасно. Имеет смысл только молчать. Не говорить вообще ничего. При желании опытные сплетницы и из молчания сумеют вытянуть то, что им нужно, но с бо́льшим напряжением и меньшей достоверностью.

Кира продолжила внимательно смотреть на собеседницу, даже когда та по видимости любезно распрощалась и поспешно ретировалась. Может, испугалась, что дикая чужачка её ударит? И лишь проводив даму взглядом до самой встречи с виконтессой, Кира вернулась взглядом к фуршетному столику. Осторожно взяла тарталетку. Пальцы дрожали. Похоже, сражения, которые предстоят в дамском кругу, ей просто не по плечу. Чёрт. Уже достаточно причин начать их бояться, а там, где страх, не может быть продуманной обороны. Если бы дело происходило в привычном кругу общения, проблемы бы не было: неделька на обдумывание возможных стратегий, подготовка шаблонных ответов на все случаи жизни – и вуаля, реагируем не задумываясь. А тут ей даже трудно предположить, чем ещё они станут её донимать. Арсенал огромен, ведь светские дамы в своём кругу тратят на обновление оружия уйму времени и сил, они крепят свою оборону годами.

А она – дебютантка во всех смыслах.

В душе поднялось ожесточение против Кенреда – это ведь он втравил её в чужие игры, причём даже согласия не спросил. То есть спросил и получил весьма ясный отказ, которым пренебрёг. И поддержки от него никакой. Даже в голову не приходит как-то поддержать… Но до точки кипения женская душа не добралась – здравомыслие оседлало соперников-чувства. Кира рассудительно обозвала себя дурой и напомнила, что у неё имеются намного более веские причины крыситься на Кенреда – и моментально успокоилась. Спокойствие в любом случае полезнее бешенства.

Так что, когда Кенред подошёл к ней, она встретила его равновесно, а не надувшись. Он подал ей полный бокал, постоял рядом, помолчал немного – и произнёс, делая ударение на «ты»:

– То, что ты сказала о нашей свадьбе, Кира – имей в виду – могло бы стать основанием для судебного разбирательства. Насчёт признания нашего брака недействительным. Разумеется, если бы принц был заинтересован в этом, но он, к счастью, не заинтересован.

– Я просто пошутила.

– В нашем кругу даже шутка может дорого обойтись, – в его голосе зазвучало чуть больше металла. – Очень дорого, Кира, поэтому за своими словами надо следить, и мне казалось, я напоминал тебе об этом.

– Но ведь развод был бы твоей проблемой, не моей. Верно?

Кенред посмотрел очень отстранённо.

– При признании брака недействительным мы оба вернулись бы в исходное состояние. В том числе и твой прежний статус.

– Да? И что? Что бы ты сделал? На базаре бы меня продал?

Он ответил не сразу – и очень осторожно.

– Позволь уточнить – мы сейчас ссоримся?

– Понятия не имею. Не представляю даже, как ты можешь воспринять те или иные мои слова. И ты – и остальные. Поэтому, раз уж ты обеспокоен тем, что я говорю, лучше бы не устраивал мне выговор, а огласил бы список того, что́ нельзя говорить, или ка́к об этом нельзя говорить. Причём огласил заблаговременно – до приёма. Чтоб я успела всё выучить.

Кенред нахмурился и покосился себе под ноги. Если он и был зол, то очень хорошо это скрывал.

– Ты можешь догадаться, что это очень трудно – с ходу сообразить, что вообще нужно оговаривать. В обычные дни кажется, что ты и сама прекрасно всё понимаешь, а потом вдруг следует странный поступок или фраза. Трудно понять, какие из тех вещей, которые для меня очевидны, требуют разъяснения.

– Я – человек другой культуры. Если ты не можешь даже перечислить, то как я смогу угадать? – Заметила, как он скривился, и поспешно добавила. – Империя ведь мультимировая и мультикультурная. Неужели подобных затруднений не возникало? У императора Леверия с принцессой Геррехта, например.

– Геррехт – это здесь, в мире Метрополии. Но я понял, о чём ты. Ладно, при случае попробуем это обсудить… Или, скажем… Может быть, побеседуешь на эту тему с моим секретарём?

– И кто он?

– Пока не определились. Но, думаю, завтра уже будет понятно.

– Тогда не знаю. Познакомлюсь с ним – скажу.

Снова пауза – почти физически чувствовалось, как мужчина обдумывает ситуацию – оценивает все обстоятельства.

– Мне кажется, ты, как это говорят, на взводе. Что-то случилось?

«Он наверняка даже не поймёт, в чём суть моих затруднений. Задумывался ли он хоть когда-нибудь, что такое женская война в высшем свете? Нет, иначе бы хоть словом, хоть жестом дал бы намёк. Его мать, например, предупреждала. Она это всё знала хорошо. Если бы её сын понимал, в чём суть дамских великосветских проблем, то хотя бы сейчас не стал задавать вопросов. А значит, объяснять бесполезно».

– Может быть. Или мне просто показалось. Неважно. Кто эта дама – та, которая говорит с виконтессой?

– Баронесса Вальвир, супруга одного из приближённых графа Неим. Вас не познакомили?

– Она обошлась без формальностей… Скажи, мне тут ещё долго нужно… оставаться?

– Ты можешь уйти, если плохо себя чувствуешь, – помедлив, предложил он.

– Да, так лучше.

– Я скажу Крею, чтоб отвёл тебя в комнату.

– И можно, пожалуйста, уже наконец заменить Крея на кого-то другого?

– Это было бы тяжёлым и несправедливым оскорблением, особенно после событий в Тергине. Он ведь рисковал вместе с нами ради спасения наших жизней и доказал свою преданность.

– Он в первую очередь спасал твою жизнь. Не мою.

– И он не сделал ничего плохого, чтоб теперь его наказывать и отстранять.

– Мне, помнится, сделал. Как понимаю, такую мелочь не принято принимать в расчёт?

Кенред помолчал, разглядывая Киру со сдерживаемым раздражением.

– Позволь угадать – это был сарказм?

– Конечно. Сарказм – оружие слабых.

– Через день мы переберёмся на военную базу, и я заберу Крея с собой. Потом подберу тебе другого телохранителя, раз ты настаиваешь.

– Спасибо.

Она захотела добавить ещё фразу-другую, чтоб умиротворить его, не оставлять их отношения в таком напряжении, но подумала, что не сумеет подобрать правильные слова. Всё-таки надо учитывать, что они мыслят по-разному. И лучше не пытаться всё исправить, когда можешь случайно доломать.

В этот вечер Кенред к ней не заглянул и в следующий тоже, так что расспросы о военной базе пришлось отложить. Просто сперва уехал принц со свитой, а потом пришёл Крей и предложил помощь в сборах. Временная горничная холодно сообщила ему, что уже собрала вещи герцогини и в помощи не нуждается. Кира не стала спрашивать, почему она обо всём узнаёт последней. Если не хочешь услышать малоприятную правду, лучше вообще воздержаться от вопросов. Она позволила вывести себя во двор и усадить в машину. И опять же не спросила, почему Крей, сев напротив, тут же затенил все окна. Это-то как раз было понятно. Секретность…

– Боевые действия уже начались? – вроде бы безразлично спросила она.

– Пока нет, ваша светлость, – ответил Крей. – Его светлость, похоже, ждёт, что другие претенденты на престол сперва схватятся друг с другом.

– И… это ожидание… Такой оптимизм хоть на чём-то основан?

– Я не знаю.

– Полагаю, все игроки понимают, что сначала надо убирать самого сильного противника. Герцог ведь самый сильный из них.

– Да, это так. Его светлость – военачальник из тех, кто может выиграть почти любую войну. Но не любое сражение.

– И у него – вы считаете – есть возможность убедить всех, что он дурак и готов сидеть и ждать у моря погоды?

Крей посмотрел на Киру с добродушной усмешкой.

– Вряд ли. Полагаю, большинство поймёт, что это продуманный план, и у его светлости есть разумная стратегия. Станут нервничать, метаться, делать ошибки. Результат будет примерно тот же, как если противник поверит в промах его светлости.

– Стратегия непрямых действий, – пробормотала Кира, разглядывая колени. – Понимаю… Но зачем тогда нужно перевозить нас на военную базу уже сейчас?

– Ради безопасности его высочества. Теперь нет ничего важнее его жизни. Ну, и ради вашей безопасности, ваша светлость… Прошу вас, пожалуйста, говорите мне «ты», если для иного нет причины. Очень неловко слушать «вы» из ваших уст.

– Почему? Обычная вежливость.

– Простому солдату – от герцогини? Просто страшно становится…

– Ясно. То есть, неясно, но я поняла, что нельзя. Послежу за собой.

Несколько мгновений они молчали.

– Это ведь первый раз, когда вы обратились ко мне с вопросом, ваша светлость, – проговорил Крей.

– И?

– Ничего. Просто сказал. Простите.

– Сейчас мне больше некого спросить.

– Я рад буду ответить на любой ваш вопрос.

Кира первый раз за поездку взглянула на собеседника прямо.

– Любой?

– Я постараюсь.

– Тогда такой: ты совсем не испытываешь неловкости, когда находишься рядом со мной?

– Нет. Я полагаю… Если бы вы имели ко мне претензии, то сразу бы велели прикончить.

Она отвела взгляд и посмотрела на своё отражение в тёмном стекле. Смутное, но черты разобрать можно. Выглядит одутловатой. Маску бы из льда… И поспать.

– Не велела бы. Какой смысл. Герцог бы не позволил.