Когда под ногами хрустит империя

12

Когда она проснулась утром, Кенреда в комнате уже не было, зато скоро явилась служанка с ворохом одежды и, щебеча, предложила госпоже выбрать, что бы ей хотелось надеть. Из приличного, конечно, и вполне пристойного, достаточно дорогого, чтоб графине было не зазорно. Она была убийственно серьёзна, именуя Киру «ваша милость». Та позволила себя одеть и, хмурясь, спустилась на нижний этаж, чтоб отыскать распорядительницу.

– А теперь вы готовы помочь мне с прописями?

– Ваша милость. – Та поприветствовала Киру сдержанно, но с примирительным уважением. Может, тоже не особо верила, что до бракосочетания дойдёт? – Конечно. Его милость распорядился, чтоб я обеспечила вас всем, что вам потребуется. Не подождёте ли здесь, я сейчас их принесу?

– Так они у вас были? – Молодая женщина сощурилась.

– Я заказала их позавчера. Вчера вечером заказ привезли, но было бы неуместно отдавать вам прописи прямо на праздновании. Однако, раз вы спрашиваете сейчас, я принесу.

– Спасибо… Скажите, а что я могу делать в доме?

Распорядительницу этот вопрос явно поставил в тупик, но она была женщина осторожная и потому ответила сдержанно:

– А чем бы вы хотели заняться, ваша милость?

– Я хотела уточнить, не поможете ли вы мне кое в чём?

– Чем я могу помочь?

– Скажите, пожалуйста, здесь есть дрожжи?

Она пренебрегла завтраком, но зато, дорвавшись до базовых продуктов, сумела составить ржаную закваску. Намного сложнее было уговорить повариху пристроить банку в подходящий холодильник. Та хмурилась, твердила, что знать не знает, опасная ли это штука, что она примется творить в замкнутом охлаждённом пространстве, и вообще – на кой она нужна?! Кире с большим трудом удалось объяснить, зачем требуется закваска и почему её нужно держать в том холодильнике, внутри которого не происходит постоянная дезинфекция. Но и этот рубеж оказался не последним.

– Неужели вам, ваша милость, в этом доме кушать нечего?

– Здесь кормят очень вкусно, отдаю должное. Но у меня на родине привыкли есть ржаной хлеб, и я без него, откровенно говоря, уже начинаю звереть.

Повариха очень хмуро покосилась на распорядительницу. Чувствовалось, что она уязвлена таким недоверием к её профессиональным навыкам.

– Я могу испечь вам ржаных булочек.

– Я привыкла к кислому, влажному ржаному хлебу, испечённому на закваске и патоке. Позвольте мне его приготовить.

В кухню осторожно, как на враждебную территорию, вступила её светлость. Она приветственно кивнула распорядительнице, а кухарке улыбнулась с примирением во взгляде.

– Вы умеете готовить, Кира? Как интересно!

– Конечно, я умею готовить, ваша светлость. Я же из низов общества. У моей семьи сроду не было кухарки.

– Коли это так, то вы бы знали, что на чужой кухне не готовят, – проворчала повариха. С одной стороны неуверенно – она определённо не собиралась начинать знакомство с новой хозяйкой со ссоры – с другой же упрямо. Свои права она чуяла нутром и намерена была их защищать.

– Я и знаю, – заверила Кира. – И потому почтительно прошу дозволения.

– Ну-ну, мы же не хотим быть нелюбезными, – с напряжением в голосе вмешалась распорядительница. – Тем более с молодой супругой нашего господина.

– Вот именно, – поддержала герцогиня. – Вы уже завтракали, Кира? Не согласитесь ли позавтракать со мной?

Кира, конечно, согласилась. Чуть позже свекровь взялась обучать её пользоваться экраном, и сразу стало понятно, какая это полезная и многофункциональная вещь. У Киры на родине были подобные штуки, но их возможности лишь отдалённо напоминали то, на что способен был экран. Это оказалось сразу и средство для всех видов связи, и мощный мобильный компьютер, кроме того, инструмент поднимал десятки других функций, но для того, чтоб хотя бы начать с ними знакомиться, требовалось как минимум научиться читать – и тексты, и местные карты.

Так что, освоив самые базовые навыки – научившись отвечать на вызовы и просматривать присланные сообщения – Кира вернулась к букварю и прописям. К счастью, никто не требовал, чтоб она принимала участие в праздничном обеде второго дня. Её с самого начала оставили в покое.

Правда, чуть позже Кенред поднялся к ней и предложил присоединиться к фуршету и посмотреть зрелища. Но, выслушав её объяснения пополам с сетованиями, скинул парадный китель, сел рядом и стал объяснять, по какому принципу на странице группируются эти чёртовы значки и всё прочее, что она не понимала. Педагогом он, конечно, не был, но, как выяснилось, отличался поразительным терпением и готовностью объяснять одно и то же хоть по пять раз, если требовалось. Иногда его удивляли вопросы Киры, он с достоинством поднимал бровь и смотрел на неё так, словно ожидал откровения – а потом пытался отвечать насколько мог внятно и без насмешки. И она в который раз обнаружила, что привлекательнее всего Кенред становится, когда с ним разговариваешь.

А потом, когда занятия грамотой утомили их обоих, он осторожно вывел её из дома незаметно для всех гостей и почти незаметно для слуг, и они отправились гулять по заросшему парку. Скоро Кира убедилась, что её спутник вполне себе чувствует красоту природы, и с ним можно её обсудить. С полчаса они бродили по тропинкам, разговаривая о том, как старинная роща неуклонно превращается в чащу, и что это здорово. Но потом оба зацепились взглядом за уютную ложбину, почти свободную от деревьев, лишь местами заросшую малиной, и уже минут через десять он на словах разместил здесь батарею, а она отрыла окопы полного профиля с площадками под шесть орудий, и вместе они распределили бойцов.

Сперва Кира активно спорила, но очень скоро вынуждена была согласиться, что многого не учла. Кенред быстро разложил ей, как, сколько и откуда придётся подвозить и подтаскивать боеприпасов, как протянуть энергетические линии и линии связи, где лучше всего разместить медика, техников и котёл с горячей пищей. Последнее, впрочем, по тёплому времени года совсем не обязательно.

– Вот именно, – пробубнила Кира. – А если зимой?

– Да даже осенью хорошо бы… Отлично помню, как спасались горячей похлёбкой – по чашке каждому. Похлёбка жидкая была: курица на восьмидесятилитровый котёл, три фунта зерна и сколько-то там картошки – но как же хорошо было! Потому что горячая… Э-э, дело давнее.

– А энергетическая линия зачем? Для орудий?

– В первую очередь для защитных установок. Но и для орудий нужна.

– А если вдруг придётся действовать автономно?

– Есть аккумуляторы. Есть ещё способы, но они пока на вооружение не приняты, тестируются.

– Но если орудия запитываются энергией, и, как понимаю, за счёт неё и стреляют, тогда зачем требуются боеприпасы? И какие? Зачем они вообще нужны?

– Энергетические залпы бывают разные, предназначены для разных целей, условий, задач, дальности. Для регулировки этих параметров используются сменные зарядные капсулы.

– И от всех них защищают силовые поля?

– По большей части да. Но всё опять же зависит от типов зарядов и орудий. И от типов защит. – Он посмотрел на спутницу с любопытством. – А у вас? Вы используете силовые поля разных типов?

– Нет. У нас пока существует один тип такой защиты. И я уверена, что вы это отлично знаете.

– Да, знаю.

– Вы меня проверяли?

– Нет. Извините. Вопрос вылетел рефлекторно.

– Но по делу. Другие пленные же вам рассказали о том, что мы делали на территории старого укрепрайона. О том, что мы только тестировали силовые поля, и пока эти установки у нас не приняты на вооружение. Рассказали?

– Да. Но поверьте, Кира, начиная с этого момента ввести силовые оболочки в оборот уже не так и сложно. Ваша армия скоро сможет эффективно защищаться от нашей, и нашим специалистам это известно. Очевидно. Так что вы можете спать спокойно, Кира. – Он помедлил. – И о вашем оружии мы многое узнали. Думаю, если бы не внутриполитические затруднения, были бы уже готовы первые опытные образцы. Механизмы гениально простые… Наверное, вам было бы интересно подержать в руках то, что у нас получится?

– Да, честно говоря… Очень.

– При случае… Хотите прокатиться верхом?

– Я… Я не умею ездить верхом. Только сидеть в седле. Немножко.

– Это очень просто. Хотите, я вас научу?

Кира засомневалась было, но в конце концов согласилась.

Они провели вместе весь день, а вечером Кенред проводил её в спальню, но сам пошёл ночевать в другую комнату. Он, кроме того, показал ей её новые покои – намного просторнее и роскошнее, чем прежняя комнатка. В новых комнатах её скудные личные вещи совершенно потерялись. Правда, здесь уже появились кое-какие новые вещицы – например, одежда и обувь, которую слуги сочли необходимыми и подходящими для новой госпожи. Также здесь появилось зарядное устройство для экрана – выпуклый коврик, на который экран надлежало класть в любой его форме: хоть сложенным в браслет, хоть развёрнутым.

Ещё пара дней прошла в странно расслабленном состоянии. Гости разъехались, стало тихо, спокойно. Прислуга наконец-то вздохнула с облегчением, расслабилась и перестала нервно реагировать на любую просьбу. Кира почти безуспешно занималась с букварём и прописями, подкармливала закваску, завтракала со свекровью и обедала с мужем, а ужинали они все втроём. Кенред проводил время с женой и с матерью, а кроме того занимался хозяйством поместья и делами графства. По утрам в приёмной его терпеливо дожидались управляющие, он уходил с ними куда-то… Он, похоже, действительно устраивался здесь с основательностью настоящего хозяина. Можно сказать, пускал корни.

– Вы боитесь его, Кира? – спросила её герцогиня за одним из завтраков. Смотрела она с сочувствием.

– Я? Нет, что вы… То есть… Неизвестное, понимаете, всегда пугает, а я ведь его совсем не знаю. Наше общение началось… Недружелюбно. Это заставляет быть очень осторожной.

– Вы ведь уже были замужем на родине?

– Да, была.

– Вы овдовели?

– Нет, он со мной развёлся.

– Бросил вас? Небо, но почему?!

Кира пожала плечами.

– Полюбил другую.

– Но разве это повод для развода? – обеспокоенно спросила её светлость. Изящные тонкие брови дамы почти сошлись в одну линию. Она, очевидно, порицала.

– В наших краях – да. Вполне.

– Вам было очень трудно, наверное.

– Только если говорить о чувствах. А так, знаете… У меня был заработок, занятие, жильё, я была, в общем, независима… Трудно было моей матери, которую муж бросил с двумя детьми на руках, а мне-то что.

– С двумя детьми?! Но как это можно? Как ему позволили родственники?

– В наших краях родственники обычно не вмешиваются в семейные отношения, а если и высказывают советы или суждения, то всё равно ничего не могут запретить.

Герцогиня на время потеряла дар речи и в полной тишине ложечкой разбирала пирожное. Чувствовалось, что она пытается в глубинах своей памяти и опыта отыскать что-то похожее на ситуацию Киры и её матери, но не находила. Поэтому, задумчиво взглянув на сноху, напомнила:

– Однако вы спросили у Кенреда о мнении его отца. Значит, в вашем мире это мнение также может иметь значение.

– Я предположила, что у представителя другого мира и к тому же из высшего сословия, обладающего титулом, а значит, особыми обязанностями, с браками очень строго. Даже в нашем мире у аристократов вопрос подходящего брака – очень серьёзный, и ещё совсем недавно регулировался традициями и правилами от и до. Только в последние десятилетия браки аристократов и простолюдинов стали воспринимать спокойно.

– Понимаю. Вы разумно смотрите на жизнь… И вы удивительно тактичны с прислугой – не могла не заметить. Знаете, это у нас самая большая проблема социально-смешанных браков: представительнице низшего сословия трудно бывает удержаться от… некоторых нетактичных выпадов в адрес челяди и младшей аристократии. И подобное поведение вызывает… порождает общую напряжённость.

Кира вопросительно скруглила бровь.

– Неудивительно. За это и не любят парвеню.

– Видите ли, многие могут провести себя с вами некорректно, даже грубо.

– Как с выскочкой? Ну, это понятно.

– Вам может быть трудно удержаться и не поддаться на провокацию. Вас трудно будет винить в желании ответить в тон. Но я очень вам не советую… Понимаете, сдержанность – лучшая политика. И отчасти… визитная карточка нашего сословия.

– О, это безусловно! Аристократия как сословие политиков, правителей, высших военных чинов и дипломатов вынуждена следить за каждым своим словом, потому что оно может вызвать серьёзные последствия, и потому себя необходимо держать под контролем. Это я понимаю.

Герцогиня удовлетворённо кивнула.

– Следить приходится не только за словами, но даже и за жестами. За взглядами. Бывает и такое. Полагаю, вы сможете этому научиться. Вы научитесь, если только захотите, а я постараюсь убедить вас, что захотеть – в ваших интересах.

– Я вас устраиваю как невестка?

Леонея взглянула на Киру поверх чашечки чая.

– Полностью. На нынешний момент. А что у нас с вами получится в будущем, мы увидим. – Она помолчала, поставила чашечку на блюдце, погоняла ещё немного останки пирожного по дну тарелочки и нехотя добавила. – Сын сказал, что вы боитесь моего мужа. Не надо. Поверьте, я сумею вас защитить от его поверхностного гнева – если вы не сумеете вызвать гнев адресный. Скоро он умиротворится и свыкнется с вашим браком, а остальное зависит уже только от вас. Я со своей стороны постараюсь помочь вам выглядеть настолько безупречной, насколько это вообще возможно.

– Спасибо. Вы расскажете мне об обязанностях жены аристократа?

– О, если в двух словах, то всё это я вам уже говорила. По сути, жена графа должна следить за домом и хозяйством, управлять прислугой, заботиться о приближённых мужа и его гостях, о детях, когда (и если) они появятся, о домочадцах, а также выполнять определённые общественные обязанности как на землях супруга, так и при дворе. Всё это нужно будет обсудить подробно. Но вам, конечно, стоит вникать в дела постепенно. Как раз сможете познакомиться с одной из своих обязанностей через три дня, на обеде управляющих. Кенред пригласил их всех, и вам нужно будет их принять. Я тоже буду присутствовать и помогу вам. Охотно… Вы что-нибудь знаете о сельском хозяйстве?

– Э-э… Не вполне. У бабушки был огород, ну, ещё кур она держала пару лет… Да и всё.

– О-о, это уже намного лучше, чем в случае с какой-нибудь горожанкой в десятом поколении, – мягко улыбнулась герцогиня.

– Поверьте, я не претендую на звание знатока! Я отлично понимаю, что если в чём и не разбираюсь совсем, так это в сельском хозяйстве.

– Вот лучшая позиция. Она очень понравится тергинским управляющим. Они будут рады вас просветить. – Её светлость потянулась через стол и мягко похлопала Киру по руке. – Не беспокойтесь, девочка моя, вы справитесь. Вы так достойно держитесь…

Молодая женщина интуитивно почувствовала, что «достойно держаться» – это очень серьёзная похвала в устах знатной дамы калибра её свекрови. Кира отлично отдавала себе отчёт в том, что герцогиня смотрит на неё сверху вниз. Странно было бы, если б сложилось иначе – это в жёстко сословном-то феодальном обществе. Противоестественно даже. Кира постоянно напоминала себе, что свекровь проявляет к ней максимум внимания и терпения, на которое только способна, а с симпатией даже слегка перебирает – чтоб не забыть, не расслабиться и не начать обижаться на всякие мелочи. Её светлость ведь новоиспечённой невестке вообще ничего не должна, а старается изо всех сил. Надо признать, она заслуживает симметричного ответа.

Последнее давалось просто – герцогиня Кире очень нравилась. Она умела нравиться. Помимо всего прочего это была очень добрая по натуре женщина, и её доброта взламывала оборону настороженности в разы лучше, чем смогли бы самые безупречные манеры.

Кира уже позволяла себе осторожно заглядывать в будущее, а для этого требовалось проанализировать своё положение, и это было очень и очень трудно. Что она теперь такое? Чем она станет, если империя, в часть которой она превратилась, начнёт войну с её родным миром? Получается, предательницей. Или как её вообще можно будет назвать?.. Да и важно ли, как назовут – что делать-то? Что ей делать в подобной ситуации? Учинить какую-нибудь диверсию? Так диверсия должна быть основательной, в противном случае её выходка будет не просто бессмысленной, а глупой.

Господи, на этом голову сломаешь. Может, лучше сразу себя прибить в знак протеста и не мучиться? Тоже предельно глупый шаг, зато он сразу решит все проблемы и освободит от любых противоречий. Однако намного разумнее оставаться живой и терпеливо ждать момента, чтоб разобраться со своими этическими терзаниями на деле и придумать, что она сможет совершить на пользу родной стране. Может, и немало, если останется рядом с Кенредом, высокопоставленным имперским аристократом, если и не женой, так хотя бы хорошей знакомой.

Вот действительно – вдруг она сумеет принести родине пользу своими связями в имперских верхах?