Когда под ногами хрустит империя

15

Он проснулся через четыре часа, не отдохнувший, но с прояснившимся сознанием. Его разбудил сам Хильвуд – потряс за плечо. Кенред поспешно поправил одежду, накинул и застегнул китель и следом за хозяином дома спустился во внутренний замковый садик, втиснувшийся между стеной внешней башни и внутренним флигелем новой постройки. На ступенях в сад Хильвуд оставил его и вернулся в холл. Но не ушёл.

У куртины роз ждал невысокий темноволосый мужчина со сгладившимся следом ожога на щеке. У него был лёгкий взгляд, похожий на мягкое прикосновение. По опыту Кенред знал, что это прикосновение легко может превратиться в хватку, а то и удар. Они были знакомы очень давно, почти с самого детства.

– Здравствуй, Кенред.

– Ваше высочество… – Граф поклонился по-придворному.

– Давай попроще. Я к тебе.

– Да?

– Хотел лично тебя поблагодарить. За то, что ты так легко и непринуждённо решил одну мою проблему… Но, боюсь, в своей одержимости я начал не с того. Прости. Это правда? Правда о твоей матери?

– Да.

– Ты сам убедился?

– Я всё видел сам.

Принц вздохнул, шагнул к Кенреду и приобнял его за плечи. Этот жест был слишком искренним и прямолинейным, чтоб не сотрясти Кенреда до глубины души. Он с трудом взял себя в руки. Перевёл дыхание.

– Могу лишь пожелать тебе держаться. Больше тут ничем не поможешь. Нам сейчас понадобится вся решимость. – Он помолчал. – А мне нужна твоя помощь.

– Скажи, что нужно сделать, и я сделаю.

– Я знал, что могу на тебя положиться. Мой отец в очень тяжёлом состоянии. Он в коме и из неё уже вряд ли выйдет. Конечно, врачи пытаются, но поскольку я велел им не приводить его в себя, если они не смогут обеспечить его мозгу полную функциональность, шансов действительно очень мало. Ты же понимаешь, их сильно ограничивает время. Если не получится в течение месяца, значит, шансов не останется совсем.

– Где он лежит? В столичном императорском госпитале?

– Нет. Он в Дуге. Там его наверняка не достанут. Оборудование и врачи там такие же первоклассные… Старик – существо упорное. Может быть, он ещё успеет заменить меня на тебя в своём завещании.

– Ну, нет. Только не меня. Этого не случится никогда. Может быть, Дероль?

– Да ну что ты! Дероль? Если отец примет такое решение, я буду точно знать, что его мозг необратимо пострадал.

– А если он назовёт меня, значит, мозг уже отсутствует.

Принц засмеялся и дружески стиснул Кенреду локоть.

– Ну, как бы там ни было, сомневаюсь, что у отца появится такая возможность. Поэтому я собираю свою команду. И – повторюсь – я тебе очень благодарен.

– За что – не мог бы ты уточнить? – спросил Кенред, морально готовый к шутке вроде «молодец, что выжил».

– За твой брак. Ты развязал мне руки, и я, слава богу, могу предложить тебе то, что всегда собирался, не опасаясь политических последствий и реакции своих сторонников. Уверен, в любом другом случае они бы брызнули от меня во все стороны. Или просто без долгих разговоров понесли бы на трон тебя. А сейчас – другое дело. Я очень ценю, что ты это сделал (пусть и не ради меня… Но нет, друг мой, я предпочитаю считать, что ты поступил так именно для того, чтоб поддержать меня, на этой мысли и остановимся), и, поверь, не забуду. – После чего протянул Кенреду шёлковый мешочек с императорским гербом.

У Кенреда моментально пересохло во рту.

– Что это? – хрипло спросил он, потому что этикет требовал именно такой реакции. Может быть, более завуалированной, более изысканной, но принц ведь распорядился «попроще».

– Это – большая государственная печать. Я прошу тебя принять на себя обязанности моего канцлера.

Кенред медленно протянул руку, и в ладонь лёг мешочек с заметным весом.

– Я рад буду служить тебе любым способом. Но уверен ли ты? Я ведь офицер. Я не управленец.

– Ты справишься. Я уверен.

Дрогнув, граф опустился на колени и посмотрел на принца снизу вверх.

– Я благодарю вас, ваше высочество, и клянусь отдать империи и разум свой, и кровь.

– Я принимаю твою волю… И ради Неба – отдай лучше империи только свой разум, а кровь оставь себе, так будет полезнее. – Принц усмехнулся и развернул правую руку ладонью вверх. – Ну, вставай. Уладим и другие вопросы. Разумеется, я не могу позволить, чтоб над моим канцлером стоял его отец и имел право что-то ему приказывать. Поэтому я вынужден буду отдать тебе герцогство. О своём отце позаботься сам. Надеюсь, он сможет понять, что в этом моём решении ты не виноват.

– Со временем… Возможно.

– Мда… Проблема отцов… Она всегда с нами. Ну, что ж – мы всё решили. Это хорошо… И познакомь меня уже со своей примечательной супругой. Это правда, что она бывшая военнопленная?

– Да, правда. Лейтенант технического подразделения. Я не разобрался, каков конкретно функционал у этих войск. Она была оставлена своими подчистить хвосты и весьма эффективно это сделала…

– Так что же – ты, значит, действительно её допрашивал?

– Да.

– То есть, пытал?

Кенред сморгнул.

– Да.

– И что – не боишься, что она тебя как-нибудь ночью прирежет?

– Нет… Мы спим в разных спальнях.

– Ну что ж, тогда у меня есть шанс сохранить своего канцлера целым и невредимым. Не так плохо, а? – И снова рассмеялся. Но тут же стал серьёзным. – Выиграй для меня эту войну. Слышишь? Как можно скорее. Ну, что ответишь – сможешь?

Кенред неопределённо кивнул.

– Конечно. Смогу. У меня есть три-четыре идеи…

– Страшно это слышать! Идея должна быть одна, и безошибочная!

– Когда у меня появится хоть какая-то информация, чтоб на её основе строить планы, и когда дойдёт до конкретных действий, останется как раз одна. Подходящая. Так обычно и бывает. – Он раздумчиво качнул головой. – Но всё будет зависеть от моих полномочий.

– Ты смеёшься, что ли?! Ты – мой канцлер! Готовься приказывать моим именем. – Принц смотрел сурово, но и ободряющей улыбкой. – Привыкай, мой друг.

И вежливым жестом он его отпустил, а сам направился в противоположную сторону сада. Видимо, у него была ещё какая-то важная встреча.

Остановившись у лестницы в холл, Кенред встретился взглядом с Хильвудом и по его глазам понял, что тот ничего не знает. Наверное, не увидел тот момент, когда принц протянул мешочек, а его собеседник опустился на колени. Можно было рассказать, но Кенред вдруг понял, что хочет сперва сам разобраться в том, что происходит внутри него, осмыслить своё новое положение, и лишь потом обсуждать это. Он кивнул другу и прошёл мимо, знаком показав, что пока не может говорить.

Он пока даже не вполне понимал, чему на самом деле отданы его мысли. Такое с ним бывало, когда он обдумывал новую сложную стратегическую схему: информации и идей было слишком много, и в первые минуты он тонул в них, но не паниковал, потому что знал – рано или поздно разум выведет его на поверхность с готовым планом действий. Хотя на этот раз Кенреду предстояла задача покрупнее, чем обычно. Что ж, можно начать с малого. Военные действия. Следовало бы немедленно связаться с главой Генерального штаба.

Но сейчас, пока о его вступлении в должность канцлера не известно, пока приказ отдан лишь на словах, маршал Талем не станет говорить с ним. Он просто не имеет права. Как только принц сообщит ему, маршал сам свяжется с новым герцогом Яримским. Поэтому Кенред задумался. Он чувствовал, что ему нужны хотя бы полчаса, чтоб привести наводнившие голову идеи в какой-то относительный порядок.

В раздумьях он поднялся в общий кабинет виконта, предназначенный для совещаний в широком кругу. Это была просторная сводчатая зала, здесь стоял огромный овальный стол, над которым при необходимости можно было развернуть голографическую карту. Это могла быть карта империи, любого из составляющих её миров, всех вместе или какой-то из частей любого мира, представленная более подробно. Задумчивый Кенред пробежался пальцами по вариантам и развернул подробную карту Метрополии – основного столичного континента, который когда-то назывался Озарённым.

Хоть сведения о мятежниках к нему ещё не поступили, можно было предположить, кто именно действует, а значит, какие у них силы, возможности, и на какие направления следует в первую очередь обратить внимание. Однако мелочи, которые выяснятся позднее, могут сильно изменить картину, так что в своих выводах пока следует быть осторожным. Кенред задумался о том, что он станет делать. Кстати говоря, вот что интересно – останется ли Талем главой Генштаба? Скорее всего да. Меллгрей ему более или менее доверяет, хоть тот и ставленник его отца, и в момент кризиса решится менять генерала только в случае, если без этого будет не обойтись. И тогда стоит иметь в голове пару имён – тех, с кем ему, Кенреду, удобнее будет работать.

Собственно, после оглашения Кенреду придётся задать множество вопросов самым разным людям, и лучше эти вопросы сформулировать заранее. Время в их положении – самая большая ценность, только оно дарует им уверенность в победе… Если, конечно, Кенред не ошибся в своих расчётах.

В залу, мягко и осторожно ступая, вошёл мужчина в офицерском парадном мундире, но со шнуром представителя Совета вместо воинских знаков различия. Он был чуть старше Кенреда, уже начинал лысеть, да и казался полнее, чем следовало бы бравому военному. Но это впечатление расслабленности и безобидности было ошибочным. Как и мнение большинства, что карьера этого человека похоронена слабостью его инициатив и неумением «идти в интриги», как это называли.

Он с мягкой улыбкой приветствовал Кенреда:

– Как я рад тебя видеть!

– Живым?

– В особенности.

– Приветствую, Ардел. Смотрю, Хильвуд действует, не тратя времени. Собирает всех.

– Признаюсь, он меня не звал, я напросился сам. Если принц приехал именно к нему, значит, всё будет решаться в Ивхирии. Ты уже знаешь, что принц предложит Хильвуду?

– Нет. И не уверен даже, что прямо сейчас принц предложит ему что-то конкретное.

Ардел, хоть и был далёк от большой политики, но в свете и его играх ориентировался прекрасно. И намёки понимал так же легко, как дышал.

– Значит, он приехал из-за тебя.

– Этого я не говорил.

– И так понятно. Раз не виконт, значит, граф. Расскажешь, что нас ждёт?

– Гражданская война, разумеется. И я – в качестве канцлера империи.

– Оу… – Ардел втянул воздух сквозь зубы, словно только что ударился мизинцем ноги об угол стола. Но дело было не в боли, конечно. Просто удивление. В следующий момент он уже снова улыбался. – Ну да, следовало ожидать. Кто бы вообще справился, если не ты!

– Много кто. Сходу могу назвать десяток имён. Если хочешь. Я, в конце концов, военный, а не управленец.

– Не скромничай. Ты ведь известен именно тем, что привык превращать в политику любую войну.

– Потому что война и есть политика! В том числе.

– Ты универсален, потому что умеешь слышать правильных людей. А теперь, когда ты сделал всё, чтоб доказать лояльность, ты более чем очевидный выбор. Просто я не думал, что это случится так скоро. Я почему-то решил, что сперва принц дождётся решения своей судьбы, а потом решит и твою. Император ведь может очнуться – можешь себе представить, ка́к он станет снимать тебя с должности.

– Переживу.

– Не обязательно.

Кенред вздохнул.

– Что ж, пока я жив и даже имею новую должность. Кстати, у меня свободно место младшего заместителя. Интересует?

Ардел неаристократично хмыкнул.

– Считаю честью… И что теперь? Обрушишься всеми силами на Крестеберн? Или на Альдахару? Кого ты считаешь застрельщиком?

– Ни на кого пока не собираюсь обрушиваться. Лучше дам им возможность обрушиться на меня. Или, как вариант – провозгласить императором Рендольфа Экзора. Крестеберна. Тогда для начала они получат в качестве врага и Мирвана Рока, и многих других, а там уже подтянутся силы императорского семейства, и им останется добивать недобитых.

– Вряд ли Экзор это сделает. Государь-то жив.

– Если он в это верит.

– Так это неправда?

– Правда. Но когда́ правда кого останавливала. Достаточно объявить правду ложью, и Экзор будет волен делать что угодно. Государь не в том положении, чтоб показывать его на рыночной площади.

– Тоже верно… Какая помощь тебе нужна от меня прямо сейчас?

– Информация. Всё то, что я не смогу получить от Генштаба. Впрочем, и время общаться с Генштабом наступит не так скоро, как хотелось бы. Сперва должно произойти оглашение. А потом уже будут приказы и обмен сведениями.

Ардел покачал головой.

– Это необязательно. Я уверен, что принц с Талемом уже всё обсудил. Ради экономии времени можешь связаться с генералом и побеседовать частным образом. Теперь-то он уже не откажется с тобой говорить. У тебя есть чёткий план действий?

– Нет. – Кенред опустил взгляд на карту. – Я же сказал – я вообще сомневаюсь, что нам надо делать что-то прямо сейчас. Кроме мобилизации и подсчёта ресурсов.

– Я тебя не узнаю. Ты всегда бил моментально и сразу по голове.

– Пытаюсь мыслить как политик. Начнём первыми – проиграем идеологическую войну. Возможно.

– Принц – представитель законной власти, к чему тут лишние реверансы?

– Формально оппозиции следует предоставить возможность сделать верный выбор и признать законную власть наследника.

– Кенред, я думал, ты серьёзно.

– Конечно, серьёзно. Пока мы общаемся и делаем, как ты выразился, реверансы, я сосредоточу войска на основных направлениях, и тогда, даст Небо, всё действительно обойдётся одним сильным ударом. Или вообще без удара.

– Ну вот, – усмехнулся Ардел. – Совсем другое дело. Такие рассуждения мне понятны.

– А тебя я попрошу отправиться к герцогу Альдахаре под любым предлогом и сообщить ему, что на трон намерены претендовать Ильды Старшие, незаконное ответвление их семьи.

– Он не поверит.

– Скажи ему, что он зря сомневается. И скоро убедится в этом сам.

– Таким образом ты не сможешь внести разлад в их фракцию.

– А мне это и не нужно. По крайней мере, сейчас. Позже, когда я нанесу удар, и Альдахара запаникует, его сомнения и споры с Ильдами закончат войну намного быстрее.

– То есть ты уже уверен, что Альдахара возглавляет оппозицию? Но что насчёт Крестеберна? Может быть, старается он?

– Нет. Я не знаю. Узнай ты.

– Но что если окажется, что герцог лоялен и предпочтёт поддержать принца? Что тогда?

– Тогда Ильда одёрнет сам Альдахара, и мне не придётся тратить на него силы и время.

– О… – Ардел заметно растерялся.

– И вот что ещё мне нужно будет узнать – намерена ли оппозиция обвинить принца в покушении на отца и убийстве брата.

– Кто-то обвинит, конечно. Это неизбежно в интригах такого рода. Но на твоём месте я бы беспокоился о том, что обвинят тебя.

– Меня?

– Разумеется. Отношение его величества к тебе всем известно. А сейчас он на грани смерти, Гезалеций погиб, и на гребне оказался Меллгрей, твой давний друг. Посмотри на эту ситуацию чужим взглядом. Два месяца назад император публично унизил тебя: отправил следить за учениями вместо того, чтоб поручить подавление бунта в Аттарадане, где ты бы наверняка блестяще отличился, как уже сделал в Ругадиве…

– Спорно.

– Я говорю об общем восприятии. Все именно так и считают. Ведь мало того что тебя унизили, демонстративно поручив военачальнику твоего уровня ничтожное дело, так ещё и совершили на тебя нападение. Ты мог счесть, что это сделано по приказу его величества, и вот он мотив для ответной атаки. Да, ты столь же демонстративно показал, что не претендуешь на трон, но активная помощь Меллгрею тоже в твоих интересах.

– Это чушь, Ардел. Чтоб подготовить такое покушение, потребуется не меньше полугода, а намёк на то, что ты назвал публичным унижением, впервые последовал два месяца назад. К тому же, вместе со мной атаке подверглись и другие претенденты на престол, то есть я должен был всё осуществить практически моментально. И на Меллгрея покушались оба раза…

– Я отлично всё понимаю, но при желании эту теорию можно натянуть на факты и придумать объяснения буквально каждому из них. Будь уверен – ты станешь главным объектом обвинений. У меня есть ощущение, что те, кто всё это затеял, либо желали сделать тебя главным инструментом своих интриг, либо козлом отпущения, либо… ну, либо возвести на престол. Но как-то слабо себе представляю, кто бы стал такое затевать без того, чтоб сперва получить на это твоё согласие. А знаешь, что это может означать? Только то, что на принца, вероятно, будет совершено ещё одно покушение, и это будет срежиссировано старательнее и уже с явным указанием на тебя. Тогда ты не выкрутишься.

Кенред исподлобья смотрел на Ардела и не спешил спорить. Он хорошо знал его – младшего сына в небогатой и маловлиятельной графской семье, человека, который всегда стремился держаться в тени, предпочитал маску простака и слабака славе и влиянию. Ещё вначале своей светской и политической карьеры Ардел понял, что при всём своём уме, тонкости мышления и умении делать правильные выводы не способен играть в эти игры с гарантией выигрыша. Азартным он не был никогда. И, осознав, чем рискует, отступился от интриг и борьбы за статус.

Но способностей своих не растерял – наоборот, преумножал с годами. И его суждениям стоило доверять. Разумеется, он может ошибаться, как любой человек, но оценить его идеи и проанализировать их – стоит.

Именно потому, что Кенред это понимал, он и предложил Арделу место своего заместителя – самое высокое положение, которое тот когда-либо в своей жизни занимал. Он выказал Арделу доверие. Так что теперь глупо отворачиваться от его советов, даже если они не нравятся.

– Я тебя понял. Я обдумаю. Прошу, поезжай в Альдахару и попытайся узнать всё, что сумеешь, до того, как мне придётся объявить, что ты – мой человек.

– Постараюсь. Желаю себе удачи. Можешь ли ты дать мне какие-нибудь доказательства, касающиеся намерений Ильда? Их наличие и меня обезопасит, понимаешь.

– Понимаю. Но, прости, не могу. Могу лишь сослаться тебе на тех, кто знает примерно то же, что и я… Будь осторожен.

– И ты, пожалуйста, будь осмотрителен. Хотел ты того или нет, но тебя втягивает в эту интригу водоворотом.

– Втянуло… И это уже стоило жизни моей матери.

– Я могу лишь поболеть душой за твою потерю. Но если ты уже потерял самого близкого человека, бояться тебе больше не за кого. Возможно, тебе стоит позволить им убить твою жену, чтоб с одной стороны получить всеми одобряемую причину обойтись с оппозиционерами пожёстче, а с другой – обзавестись после войны более подходящей супругой.

Кенред поднял ладонь.

– Осторожнее, Ардел. И запомни на будущее – то, что ты сейчас сказал, неприемлемо.

– Прости. Действительно не стоило.

Он смутился и, придавленный чувством неловкости, поспешил уйти. Кенред проводил его взглядом, слегка удивлённый тем, что обычное, в общем, политическое предложение вызвало у него глухой гнев. Своё раздражение он объяснил простой причиной – тем, что была упомянута мать, и тем, что ему предложили бросить противнику на растерзание ту, которая пыталась его мать спасти. Наивно, но всё-таки пыталась, и он ей обязан. Вряд ли можно считать молчаливое предательство достойным возвратом долга.