Когда под ногами хрустит империя

6

Сознание возвращалось к Кире рывками: сперва рваные в клочья мысли, потом ощущение простыней под пальцами и запах чистого глаженого белья, а потом вдруг рядом – всё остальное. С дико бьющимся в груди сердцем она вскинулась, села ни кровати.

Кенред мягко остановил её, нажал на плечо и уложил обратно. У него были красные глаза и пятна синяков под глазами, и держался он ещё неуверенно, болезненно, неловко. Но, похоже, времени прошло больше, чем хотелось бы. Больше, чем обычно требуется, чтоб выйти из наркоза после операции.

– Как вы себя чувствуете? – спросил он мягко.

– Я… Голова немного болит.

– Если болит немного, то это нормально, это пройдёт. Но если боль заметна и сильно мешает, то могу распорядиться, чтоб принесли средство.

– Нет, не надо. Спасибо. – Она коснулась висков, помассировала надбровья – и тут обнаружила, что наручника и цепи больше нет. Как он и обещал. – Что я рассказала?

– Всё, что было необходимо, и не более того. Вы рассказали о событиях в казематах и о том, что на меня и моих людей нападали не ваши соотечественники или представители какого-то другого народа из вашего родного мира. Подробно описали их внешний вид и последовательность действий. Звучало очень чётко и убедительно, так что теперь в верхах начнутся склоки и разбирательства. Но меня это больше, я надеюсь, не касается. Государь велел мне удалиться, так что пока я свободен.

– Да?.. И что будет теперь?

– Вы поедете вместе со мной во владения моего отца, а потом мы переберёмся в мои личные владения. Неизвестно, когда это будет. Пока мне дали месяц на то, чтоб выздороветь, и надо будет побыть на глазах у врача. В замке отца с этим проблем не возникнет. – Он вздохнул и поднялся с места. – Поедем завтра. Думаю, врачи позволят вас забрать. По их словам вы находитесь в относительном порядке и даже можете ходить, если присматривать за состоянием шин… Крей, сегодня ты будешь дежурить за дверью. Но, Кира, прошу – пока не спешите вставать. Проблему со смещением костей решили, всё зафиксировали, но лишний день в постели вам не повредит. Если что-нибудь потребуется, говорите сиделке. – И он указал на смирную девушку, сидящую у окна с рукоделием.

После чего мягко похлопал Киру по руке и ушёл. Кира, хмурясь, проводила взглядом и его, и Крея, после чего вопросительно взглянула на сиделку и уточнила, нельзя ли воды и в душ.

К её удивлению ночь прошла спокойно – головная боль отступила, плечи и нога не докучали, после ужина приятно было расслабиться на кровати в позе, которая раньше из-за оков была недоступна. Ещё когда орудовала ложкой, она обнаружила, что сломанный палец совсем не болит, и пластик покрывал уже только одну фалангу, а не весь от кончика до основания, и сустав двигался почти свободно. Кира устала от страха и беспокойства, поэтому чувствовала, пожалуй, одно только равнодушие.

Она проснулась очень рано – сиделка ещё спала, свернувшись на кушетке уютным кошачьим клубком – попробовала тихонько слезть с кровати, а потом нацелилась на дверь. Но не сделала и шага – ноги ослабли, подвернулись, и Кира шлёпнулась на пол. Она ничего не зацепила, не уронила, однако дверь тут же распахнулась, на пороге появился Крей. Именно он и поднял Киру с пола.

– Меня мутит, – пробормотала она.

– Вам следовало позвать служанку, – проворчал он и сам подал ей тазик, не показывая при этом и тени брезгливости. Действовал как опытный медбрат. – Могу привести врача. Голова сильно кружится?

– Нет. Ничего не кружится, не надо никого звать. Спасибо. Полегчало. – Кира тупо смотрела в таз. Ну что ж, понятно, что даже попытка побега не удастся, а чтоб планировать нормальный побег, она слишком мало знает о месте, где находится.

Ну… Значит, не судьба. Да и куда ей здесь бежать. Даже если она сейчас находится на окраине чужой земли, а не в самом её сердце, то всё равно, выбравшись из больницы, что почти невероятно, не сможет сориентироваться в чужом городе или посёлке. Куда идти, где прятаться, кого просить о помощи? Безнадёга…

Чуть позже ей принесли завтрак, потом сиделка помогла своей подопечной вымыться, подала новую одежду – странное, непривычное бельё, сорочку наподобие комбинации, платье с длинной юбкой, туфли, а потом и накидку с большой застёжкой на плече – и помогла надеть это всё. В новом одеянии Кира чувствовала себя скованно, неловко, однако, судя по взгляду Крея, которого наконец допустили в палату, и он смог предложить ей руку, выглядела она теперь вполне достойно и даже, может быть, привлекательно. То есть, привычно, по-местному.

В коридоре стоял Кенред – он разговаривал с врачом.

– Конечно, это ваше дело, – громко говорил медик, похлопывая по ладони свёрнутыми папочками. – Но у нас опознавательную схему вживили бы с большей степенью надёжности и намного быстрее. Вам вообще стоило указать, чтоб её ввели ещё тогда, когда соединяли части кости. Можно было поставить схему прямо в кость, так намного надёжнее…

– Меня устраивает то, что есть.

– Повторюсь – вам виднее. В остальном вашей собственности нужны только уход и реабилитация, дополнительное лечение – по желанию, не по показаниям. Ну, может быть, ещё раз стоит показать её медику для верности. Но если даже с ней случится что-нибудь неприятное, с этим справится любой провинциальный врач, ни к чему везти её в военный госпиталь.

– Если я привезу её сюда, вы её здесь примете. – Прозвучало это довольно-таки холодно.

– Ну разумеется, только…

– Отдайте мне её данные.

– Ну конечно. – Врач захрустел папками, снял с одной из них скрепляющую клипсу и вручил собеседнику. Потом подал ещё одну такую же. – И вот ваши. Но всё-таки вам следовало бы задержаться здесь ещё на неделю.

– У моего отца хороший личный врач. Не стоит волноваться обо мне.

– Что ж, вам виднее, генерал, – вздохнул медик и посмотрел на Кенреда с заметной укоризной.

– А! – Тот же тем временем поприветствовал Киру и протянул к ней руку. – Иди, Крей. Я сам помогу сударыне дойти до машины.

У него, как и прежде, была уверенная твёрдая рука. По нему уже нельзя было уверенно судить, было ранение или нет – казалось, он двигается совершенно свободно. Вместе они прошли по широкому серому больничному коридору, спустились на пролёт лестницы к лифту, и скоро Кира распрощалась с надеждой, что выйдет из здания и увидит город. Она оказалась в подземном гараже, где уже ждал великолепный длинный автомобиль (а может, и не автомобиль, но что-то похожее, только без заметных колёс… Может быть, колёса спрятаны в корпусе?) и Крей. Этот словно бы ждал тут уже давно – он обозначил поклон, словно слуга, усердно играющий в средневековье, и открыл перед Кенредом дверь. Но тот жестом показал Кире, чтоб садилась она. Кира ждала, что её тут же пристегнут цепью к чему-нибудь подходящему (опять же, и мрачный бдительный взгляд Крея смутно намекнул на такую возможность), но ничего подобного не случилось. Просто дверь захлопнулась, и едва слышно щёлкнул замок. Потом в машину сел и Кенред. Крей, похоже, устроился впереди – было не видно, водителя и переднее сидение рядом с ним отделяла от просторного салона глухая стенка. Так что в самом лимузине Кенред и его спутница оказались вдвоём.

Зато ногам было привольно – Кира вытянула их и вздохнула. На ломаную ногу уже можно было наступать, но голень время от времени принималась ныть и легко затекала. Автомобиль взял с места так мягко, что она даже не сразу поняла это. Но потом лимузин вынырнул из гаража, за слегка затенёнными стёклами замелькали дома и улицы, и тогда-то стало заметно, какая приличная взята скорость.

– Хотите что-нибудь выпить? – учтиво спросил Кенред.

– Нет, спасибо.

– Полагаю, у вас есть вопросы. Если хотите, можете задавать.

– Любые?

Он слегка улыбнулся.

– Если я не смогу ответить, то так и скажу.

– Если не захотите, – усмехнулась она в ответ. – Конечно, я понимаю. Но не хотелось бы с порога вас злить.

– Я совсем не злюсь. К тому же, я сам предложил, спрашивайте.

– Тогда хорошо… – Она обвела рукой салон. – Это машина на воздушной подушке?

– Да, – слегка удивился он.

– То есть, колёс вообще нет. Ух… – Кира заметила, что машина нырнула в тоннель, а когда вынырнула из него, вокруг уже был лес, и автомобиль мчался по широкому полупустому шоссе… – А это что было? Какой-то переход?

– Именно так.

– Телепортация? Ого! Очень интересно. Тогда зачем вам, владеющим такими технологиями, понадобилась моя родина? У нас ничего подобного нет.

– Ваша родина и не была нам нужна.

– Тогда зачем вы к нам вторглись?

– Мы к вам не вторгались. Это была такая же случайность, как и, если верно понимаю, в вашем случае. Мы тоже проводили проверку оборудования. – Он заметил, как она вздрогнула, и молчаливо отдал должное её сдержанности – больше она ничем себя не выдала. – Так что сейчас наши войска перешли в глухую оборону и ждут распоряжений главнокомандующего, ваши тоже не форсируют события, и, возможно, всё закончится ничем. Лично я буду стоять за это, и, полагаю, не я один. В Малом совете хватает здравомыслящих людей. Война с вами нам не нужна. Даже победоносная, она будет стоить денег, времени, ресурсов и жизней, а по предварительным подсчётам основательной выгоды не принесёт. Так что, полагаю, вы можете быть спокойны.

– Какое-то время, – безупречно улыбнулась она. – Понимаю. Так кто же вы?

– Это своевременный вопрос, – кивнул мужчина, словно именно этого ждал с самого начала и вот дождался наконец. – Меня зовут Кенред Рей Ярим Младший, я генерал имперской армии, офицер Генерального штаба, хотя время от времени получаю под командование боевые группы и армии. Если возникает необходимость или если такова бывает воля государя, становлюсь полевым командиром. Кроме того, я принадлежу к числу представителей имперской аристократии. Но вы, пожалуйста, зовите меня по имени.

– Кенред?

– Именно так.

– Значит, вы аристократ. У вас есть титул?

– Да. По соизволению отца, главы моей семьи, я ношу графский титул.

– А он?..

– Он носит титул герцога.

– Ого… Если верно понимаю, это очень высокое положение в аристократической иерархии. И, видимо, в государственной – тоже… То есть, вы – граф, генерал, офицер генштаба. Что, бога ради, вы делали на передовой? Если мне не изменяет память, место такого высокого чина – глубоко в тылу. Кажется, именно вы говорили о воинских уставах, о том, что в разных мирах они примерно одинаковые… В смысле, похожие.

Он смотрел на неё со сдержанным любопытством, в глубине которого зарождалось и одобрение.

– Всё верно. Вы совершенно правы. Но что в вашем мире, что в столице я выполнял прямой приказ главы Генерального штаба. Вернее, в случае с вашим миром – думал и был уверен, что выполняю его. Меня ввели в заблуждение с определённой целью. Как вы можете понять, нападение на капонир было совсем не случайным и не ошибочным. Чистый расчёт, и всё было продумано.

– И у вас ничто в этом приказе не вызвало подозрений?

– Не подозрения. Конечно, я очень удивился. Ситуация, мягко говоря, нетипичная. До того меня ещё никогда не использовали в роли простого лейтенанта при пехотном подразделении. Вот я и пытался понять, откуда взялся такой странный приказ. Пытался сделать это лично. Именно потому вы так жестоко пострадали. Я сожалею.

Кира кивнула и в задумчивости помяла правое плечо. Оно начинало ныть сразу же, как только обезболивающие переставали действовать.

– Помню. Так что же выяснилось?

Кенред пожал плечами.

– Оказалось – это было хорошо, несмотря на спешку, продуманное покушение. С вашей помощью я смог это доказать его величеству и Малому совету.

– Значит, покушение совершили на вас лично?

– Именно так.

– Это связано с вашим происхождением или с занимаемой должностью?

Он ободряюще кивнул.

– Здесь всё было связано в первую очередь с происхождением.

Кира в задумчивости тискала подлокотник. Для неё было истинным облегчением и отрадой – с каждой минутой убеждаться, что голова снова стала ясной, и наконец-то получается нормально выстраивать в уме логические цепочки.

– Значит, вы имеете права на престол? Или тут дело, связанное с наследованием какой-то менее значимой собственности?

– Права на престол у меня довольно условные. Но – да. Они есть, и дело именно в них.

– А покушались только на вас?

– С вами приятно разговаривать: вы ухватываете самую суть. Не только. Было ещё три подобных покушения. Два успешных. Все очень хорошо продуманы и поданы как вполне естественные обстоятельства. Сейчас расследование идёт полным ходом, но оно не будет лёгким – в руки следователей не попали даже исполнители… Или же я просто об этом не знаю. В любом случае, заказчики, они же заговорщики, по-прежнему неизвестны…

– Два из четырёх? Пятьдесят процентов. Хорошая эффективность.

Он впервые за время их разговора нахмурился, словно она произнесла что-то на редкость оскорбительное или же просто недопустимое.

– Вы правы, в таком деле и один из четырёх – слишком много. Стоит ещё учитывать, что покушения очень ловко прятали под личиной естественных причин. Это затрудняет расследование, при этом у охраны и военных служб безопасности были все шансы вмешаться ещё на старте. Кстати, предстоит выяснить, не было ли пятого… Но неважно. Вам это вряд ли интересно.

– А кто мог покушаться – это ведь выяснили?

– Есть длинный-длинный список. Так что работы следователям предстоит ещё очень много. Но я им больше не помощник.

– Вас во время следствия ранили?

– Ну, почти. – Кенред оттаял, одобрительно рассмеялся – похоже, счёл сказанное хорошей шуткой. – Я столкнулся с одним из заговорщиков из числа исполнителей, но, к сожалению, захватить того, кто мог бы свидетельствовать против главных заказчиков, не удалось. Так что, предполагаю, дело будет тянуться долго. Особенно если высокопоставленные заговорщики предпочтут притихнуть. Но тут уж службам внутренней разведки придётся выбирать – либо действовать и получать быстрый результат, либо почтительно считать титулы подозреваемых. Либо искать подходящих козлов отпущения. Но это пустая тактика, толку в ней мало.

– У вас возникли проблемы? – осторожно спросила Кира, уловив в его тоне напряжение.

– Возможно. Будет видно… Вам не стоит волноваться.

– Из-за вас? Думаю, да. У меня есть и другие поводы для беспокойства. Если не трудно, объясните мне мой статус, Кенред. Я являюсь вашей пленницей?

– Не совсем так.

– А как? Я – ваша собственность?

– Да, именно.

– Кхм… Значит, в вашем мире разрешено владеть людьми.

Собственно, это не было вопросом. Но собеседник всё-таки ответил:

– Да. А в вашем – нет?

– У нас это строжайше запрещено и сурово карается. То есть, в идеале должно сурово караться, невзирая на статус и прочее.

– Вот как… И как же вы тогда решаете свои проблемы чисто экономического свойства? Из таких ограничений проистекает много всего неприятного. Например, проблемы с рабочей силой, которую, получается, нельзя отправить трудиться там, где нужно, и куда люди в нужных количествах добровольно отправиться не захотят.

– Я не экономист, но могу заверить, что все насущные проблемы при желании отлично решаются без использования рабского труда.

– Это интересно, – с совершенной искренностью ответил он. – Вы согласитесь как-нибудь пообщаться на эту тему? Привести примеры, обсудить возможности, достоинства и недостатки?

– При случае – конечно.

– У нас с вами, надеюсь, будет много времени на общение.

Лимузин снова нырнул в туннель и вынырнул в каком-то другом пейзаже – густой лес, шоссе другое, да и поля, вскоре развернувшиеся за лесом, выглядели по-новому. И погода была другая – солнце уже не светило так радужно, небо затянули облака. Кира разглядывала поля, пытаясь собраться с мыслями: если у местных сейчас начнётся гражданская война, борьба за власть, трон и печеньки, то её стране будет только хорошо. А вот ей самой – вряд ли.

Ну и ничего. Она уже смирилась с печальным исходом.

Машина свернула на боковую дорогу, но не узенькую и не менее оживлённую, чем основная. На пути встретился ещё один тоннель, а когда автомобиль вышел из него и обогнул край леса, впереди вдруг во весь свой немалый рост поднялся замок – не такой, к каким привыкла Кира, когда разглядывала альбомы фотографий и репродукции картин у себя на родине, но весьма и вполне себе. Впечатляющий. Он помимо прочего был лишён сплошной стены, имелись только башни, располагавшиеся на равном расстоянии друг от друга, но не в линию. Они, как и встающие за ним основные строения, выглядели просто огромными.

Твердыня очень быстро заняла почти всё небо, и Кира едва успела заметить, как лимузин скользнул над рекой по узенькому мосту – а река тут, оказывается, была, и, вроде бы, даже не самая узкая. Стены башен, стиснувших проезд так сильно, словно хотели ощупать проезжающих, были сложены из глыб дикого камня неправильной формы, но выглажены с лицевой стороны. По этой стене нельзя было вскарабкаться. Потом машина миновала три большие серые арки, обвитые виноградом до середины, и въехала наконец во внутренний двор. Лимузин заложил широкую дугу между пышных клумб и вокруг фонтана – то есть места здесь хватало с избытком – и остановился у широкой лестницы, которая вела на террасу.

На верхней ступени ждал человек в одеянии, похожем на мундир, чопорный и строгий, и Кира сперва решила, что это дворецкий или мажордом. Но он не поспешил вниз по ступеням открывать дверь автомобиля. Значит, не мажордом. Кенред сам открыл дверь и вышел из машины. Кира тоже завозилась у замка, но в результате её выпустил Крей.

Человек в мундире оказался немолодым. Ветер сердито трепал его седые волосы, лицо было неподвижным, как деревянная маска.

– Я тебя не ждал, – сказал он, глядя на Кенреда.

– Потому и встречаешь здесь, а не в кабинете? И при параде…

– Я не могу встречать героя в халате. Но мне хотелось бы знать, почему ты здесь, а не в столице.

– Мне дали увольнительную для лечения, я ведь сообщал.

– Твоё сообщение я видел, но хотел бы понять, почему в нынешних обстоятельствах ты счёл возможным этой увольнительной воспользоваться.

– А чего бы ты хотел? – Кенред с размаху захлопнул дверцу. Кира вздрогнула. Машину было жалко. – Чем я помогу тебе в столице?

– Именно там сейчас решается судьба империи! – Старик повысил голос. Что ж, судя по голосу, повадкам, жаркому взгляду и страсти в голосе, только тело у него и было старым. В этом теле обитал юный дух. – И ты должен быть там!

– Мы уже об этом говорили.

– И, вижу, ты меня не вполне понял! Боюсь, мне придётся повторить прежний урок. Как отец своему юному сыну…

– Но, надеюсь, не на пороге, – устало ответил Кенред. – Я всё равно не уеду. Уж точно не сегодня.

И, оглянувшись на Крея, сделал ему какой-то невразумительный знак.