Академия преемников. Кощеев не убивать!

Глава 29

Единственный раз с начала года я поступила здраво, по-взрослому: пошла к Рарогу и показала ему перстень, признавшись в способе получения улики. Дядька со стоном схватился за голову, случайно уронив стопку учебных папирусов. По уму меня и Константина следовало взять под стражу, но Кощей ожесточенно паковал сундуки, а от моего взгляда дядькин запал потух.

Выматерившись всласть, дух огня приказал молчать о случившемся и забрал пустой перстень, взяв обещание не мстить эльфу. На сегодняшний день травить меня спорыньей можно, обыскивать комнату иноземного принца — нельзя. Понятные правила, от которых стало тошно и захотелось кого-нибудь убить. Заметив мои искривленные усмешкой губы, Рарог поблагодарил и туманно пообещал взять Тристана на заметку. Вычистив кабинет от подслушивающих заклинаний и предметов, он признался, что мы как никогда вовремя нашли перстень. Равнодушно кивая, я вышла вон. Незамеченная родонитовая бусина осталась лежать в горшке с каланхоэ.

«Яга, — догнало меня в спину. — Новогодний бал академии состоится в канун праздника. Твои родители приглашены, и сама приходи».

Издевается, не иначе. Чердачная дверь из черного дуба запиралась на два живых замка: первый раскалялся от прикосновений, второй начинал верещать подобно сирене. Врезав обоим поперек дужки, я вышла на крышу академии, устало сползая вдоль каменной трубы. Внизу домовые украшали сад наколдованным снегом, придавая цветам трогательный, хрупкий вид.

— Тридцать шесть картей четырех мастей, расскажите мне всю истинную правду, что ожидает бубновую… трефового короля.

Карточная колода рассыпалась веером по холодному кровельному железу. В день зимнего солнцестояния начинается чертово время — период до конца святок, когда люди и колдуны гадают даже на валенках, чтобы одним глазком заглянуть в будущее. Сегодня девицы начинают шить свое приданное по старому обычаю, а я обязана сшить себе поневу. Каждый год шью и выкидываю, чтобы свататься не приходили.

До этого карты говорили только о бубновой даме — мне самой. Судьба других настоящую Ягу интересует слабо, лень доставать карты. Будущее трефового короля — мужчины с темными волосами и черными, как ночь, глазами — выглядело крайне незавидно.

— Какая ерунда, — я перемешала колоду, сердясь на себя.

Выпадала ему скорая дорога с бубновой дамой и пустые хлопоты, от которых сердце не желает находить покой. Шесть карт пиковой масти на руках — дальше гадать нельзя, слишком мрачная судьба. Беспокойство пикового короля, злость пиковой дамы и скорый сердечный разговор, омраченный плохой новостью.

— Не пытай Долю, — тихо сказали сзади.

Константин опустился рядом, помогая собрать выпавшие карты. Я протянула ему колоду, безмолвно прося сдвинуть слой, и мужчина с усмешкой покачал головой. С завтрашнего дня Кощей перестанет ходить на занятия, чему в шутку завидовали мойры, пряча глаза, — начиналась зачетная неделя. Двадцать пятого декабря группу ждет первый практический экзамен по усмирению неживой и немертвой сущности.

— Мне жаль, что все так обернулось. Действительно жаль.

Если бы только у меня был еще один шанс все исправить тогда, на берегу, я… была бы к нему готова?

— Угу, — он безэмоционально кивнул. — Учись хорошо, Приграничью нужна образованная Яга.

— Заладили. Знаешь, ты можешь остаться в Приграничье…

— Не могу, — перебил царевич. — Ты первая должна прогнать меня помелом.

Проклятая правда. Жестко следить за людьми, попавшими на эту стороны границы, — обязанность славного рода Ягинь. Постучится в избушку человек, его надо приветить, допросить и выдворить прочь, чтобы не шлялся по нашим колдовским землям. Иначе какие мы пограничницы?

— Дому нави потребуется новый наследник.

Царевич мрачно кивнул. Вместо обиженного царского недоросля, кем он никогда не был, рядом сидел рано повзрослевший мужчина, ощутивший непомерную ответственность на своих плечах. Злиться на несправедливость глупо, мир не может существовать без наследного жреца Смерти. Бутоны в моей косе грустно закачались, испуская тонкий свежий аромат.

— Если грядет Третья Мировая…

— Отец справится, — перебил Кощей.

— Уверен?

— Дед справился, и отец не подведет. Мать еще молода, двоих родить сумеет. Особенно если ты произведешь на свет новую Ягу. От человека. Царских кровей. — Его глаза сумасшедше блеснули.

Поддавшись внезапному порыву, Константин резко повернулся и вцепился в мою руку, силясь отыскать взглядом что-то на моем лице. Я неуверенно улыбнулась, чувствуя непередаваемую светлую грусть, характерную для скорого расставания. Не найдя искомого, колдун безнадежно выдохнул и смиренно кивнул. Только рука, по-прежнему держащая мои пальцы, сжалась еще сильнее.

— Спасибо, что спас меня тогда. Я ведь так и не поблагодарила.

— Всегда пожалуйста. Больше никогда не прыгай в аномалии без меня, умоляю. То есть без подготовки, — запнулся он.

Обжигающее тепло мужской ладони согревало, утешая мое разбитое на осколки сердце. Не из-за любви, а общей тотальной несправедливости, постигшей Приграничье. Молодой, умный, очень сильный наследник оказался беззащитен перед откровенной подлостью. Смерть в игле? Если бы. Ироничнее только моя смерть в родах — невозможно, но в свете произошедшего лучше не загадывать.

— Чем займешься в мире людей?

— Не знаю, — Константин равнодушно скрестил ноги, усевшись по-турецки. — Бизнес, политика, благотворительность. Чем еще занимаются наследники благородных семей?

— Говорят, на Арбате продают хорошие квартиры.

— Угу.

— В ковен требуются обычные колдуны.

— Знаю, — мужчина меланхолично потер лоб с первыми морщинками. Возраст стремительно догонял царевича, выглядящего на двадцать пять. К утру разменяет четвертый десяток.

Кому нужны квартиры на Арбате, когда свежие росы Приграничья останутся в прошлом. Быстрые скачки на жеребце по изломам змеиных ущелий, полеты над зачарованными лесами и закрытые бои нечисти доступны только высшим. Нет участи хуже. Я бы предпочла смерть.

— Слава, — голос Кощея на мгновение охрип. Горячие пальцы до боли стиснули мое запястье. — Откажись. Если к тебе придут и попросят об этом, откажись. Договорились?

— О чем?

— Ты поймешь, — настаивал он. — Главное, откажись. Тебя не посмеют заставить, для этого потребуется добровольное согласие, легко получаемое коварством и манипуляциями.

Кажется, я понимаю, о чем он говорит. «Это» — добровольное самоубийство, уравнивающее баланс жизни и смерти. Не может на одного жреца Смерти приходиться три жрицы Жизни, перекос неминуем. Дабы восстановить призрачное равновесие, стороне избытка — то есть вашей покорной ведьме — предложат стать жертвой на алтаре Баала, отдав свою жизнь древним богам.

Такое уже практиковали в Китае, когда тамошние жрецы Жизни уединились на парящем рукотворном архипелаге, занявшись культивированием кланового Ремесла. За три столетия семья разрослась до локальной катастрофы — людей стало не просто много, их количество угрожало экосистеме Приграничья (в Азии оно зовется иначе). Осознав содеянное, две клановые наследницы добровольно покончили с собой во имя мира и баланса, создав прецедент и прославив семью в веках.

— Разве ты не мечтал о парном самоубийстве?

— Баал с тобой! — Костя отшатнулся прочь. — Да будет тебе известно… Я ужасно боялся смерти.

— Правда? Неожиданно.

— Это похоже на экзамен, меняющий твою личность в худшую сторону. Дальше начнется рутина: мечи, пистолеты, яды, болезни, аварии и казни. Но первая смерть — она как первый поцелуй, в чем-нибудь точно накосячишь.

Замечательно, мой первый поцелуй украл человек, готовый в этом накосячить. Умолчу, что все прошло, как в сказке, — в разгар трагичного момента со слезами на глазах. Или я украла? Ой-ой, он же был категорически без сознания. Пум-пум-пум, Яга нового времени раз за разом легко переступает закон. Главное, уточнить жизненно важный нюанс.

— Ты уже целовался?

По человеческим законам кража первого опыта карается более сурово. Надеюсь, небесный судья примет во внимание чрезвычайную ситуацию и скостит мне срок за надругательство над бессознательным царевичем.

Упомянутый царевич вытаращился на меня, как на говорящую щуку, и ме-е-едленно отодвинулся подальше.

— Э-э-э… М-м-м… Кхм-кхм, — он заперхал, прикрывая воротником алые пятна на щеках.

Я удивленно приподняла брови, улыбаясь неизвестно чему. Теперь у меня на одну тайну больше: я обесчестила почти труп навьего царевича. И жениться не собираюсь, ха-ха.

— В о-отличие от вас, мы, цари, подходим к этому делу более ответственно. Да! Сначала свадьба, потом… все остальное. Бесстыдница.

— Сначала похищение, шантаж, угрозы жизни и здоровью, потом свадьба. Какую смерть ты желал?

— В бою, — не раздумывая, ответил он. — Только не за правду, не за власть и даже не подданных. В бою за людей.

Оригинально для Кощеев, издревле считающих своим долгом лишать этих людей жизней.

— Не чересчур ли ваше благородие благородное? — съехидничала я. — Выучился милосердию, поглядите на него.

Иронично глянув в ответ, Константин принялся забавляться с компанией гелло, летающих по двору. Мягкий черный шарик из крашеного хлопка упал на землю, быстро завертевшись вокруг собственной оси. Вспышки темной энергии издали напоминали неживой дух, к которому мгновенно потянулась стайка демониц. Жадно бросившись к приманке, гелло распахнули острозубые рты, желая сожрать «свежеумершего ребенка».

Бум! Обиженный визг падальщиц взвился к небесам. Потирая ушибленные лбы с растущими шишками, студентки воинственно выпустили когти — быть соперницам битыми. Оживший хлопок мелькал между дерущимися, дразня разозленных гелло и напоминая о причине драки. Вот он, я, съешьте меня поскорее!

— И так мозгов мало, последнее из друг друга вытрясут.

— Они берут количеством, — улыбнулся Константин, заставляя шарик пролететь под носом финалистки.

Гелло ликующе взвыла, кинувшись за добычей прямо по головам сокурсниц. Миг — и акульи челюсти сомкнулись, быстро-быстро пережевывая приз.

«Обман! Кха-кха, обман!», — завопила она, брезгливо засовывая когтистую лапу прямо в рот. Мокрые обрывки хлопка повисли между ее когтей. Здравомыслящий человек заподозрил бы чью-то шутку, но гелло проявила виртуозно кривую логику. Обведя побитых подружек ненавидящим взглядом, демоница кинулась драться по второму кругу — не за что-то, а из любви к искусству.

— Не чересчур, — царевич умиротворенно смотрел, как его подопечные страстно вколачивают друг друга в землю.

Я набралась смелости, спросив едва слышно:

— За что ты так с Фридой?

— Для чего, — поправил Константин. — Богине нельзя быть со смертным. Это никогда не заканчивается хорошо.

— Нам с тобой можно. А ведь нас почитают как первых славянских богов. Фрида тоже смертна, да будет ее жизнь счастлива до самого Рагнарека.

— Мы с тобой исключения, — он замотал головой. — Нам на роду написано вступать в связь с людьми, ибо люди рождаются и умирают абсолютно хаотично. Ты не волнуйся, мы с ней много разговаривали, придя к консенсусу.

— Сам-то как?

Царевич задумчиво возвел глаза к небу, ища подсказку среди облаков.

— Как будто мне сломали неправильно сросшуюся кость. Вроде, больно, но так правильно. И обидно, что, если бы изначально я дал этому перелому срастись верно, не натворил ошибок, то не пришлось бы заново ломать.

— Совершение глупых ошибок — это человеческая половина наших генов. Можно ли починить царский алтарь?

— Нет. Руны бессмертия наносятся после долгого ритуала, длящегося на протяжении всех схваток матери. В миг, когда стены замка слышат детский крик, жрец Смерти и жрица Жизни вырезают последнюю руну, окропляя ее смесью их крови. Твоя бабушка сама приложила руку к этим письменам. Сейчас руны попросту исполосованы резцом по камню.

Я видела эту огромную каменюку в детстве перед самым отлетом из подземного замка. Бабушка вела меня глубоко в подвалы с завязанными глазами, чтобы не пугать маленькую внучку уродливыми мертвецами. Ядвига водила пальцем по кривым знакам, объясняя тонкие материи, которые показались мне ужасно скучными. Только глубокие черты на темно-сером квадратном алтаре, поблескивающие кровью, притягивали взгляд.

Получается, мы летали не только спасать царицу Марию от проблем с родоразрешением, но и делать Костю потенциально бессмертным.

— Почему алтарь не охранялся?

— Разумеется, он охранялся самой навью. В этом вся суть: злоумышленник смог обойти все проверки нави, будто с ног до головы был вымазан кровью невинно убиенных людей.

Первые закатные лучи осветили блестящую поверхность снега, рассыпавшуюся на мириады огней. Восторженные берегини с хохотом упали в искусственный сугроб, насмешничая над летавцами, брезгливо поджимающими лапы. Константин удовлетворенно вздохнул, поднимаясь на ноги, и с нежностью улыбнулся всему Приграничью. Его никто не гонит, но и оставаться дальше нет смысла.

— Прощай, Ярослава Яга. Может, через полгода найду цветок папоротника и приду повидаться.

— Зачем искать, — я небрежно вынула из волос бутон. — За избушкой растут. Держи.

Склонившись над цветком, Кощей совсем по-хулигански поцеловал его лепестки, согрев мои пальцы дыханием, и, не оглядываясь, ушел. Когда дверь захлопнулась, из моих глаз потекли злые безутешные слезы, смешиваясь с облачками пара, вырывающимися изо рта. Я спрятала лицо в ладонях, стеная от горя, рвущего сердце в хлам, и отчетливо поняла, почему Ягиням нельзя влюбляться.