Академия преемников. Кощеев не убивать!

Глава 3

Понт Аксинский или Скифское море встретило меня безмятежностью. Ласковые волны подмывали песчаный берег, норовя облизать кроссовки, и тут же убегали обратно ни с чем. Эта вода помнила все: и красоту кораллов, подводным садом распустившихся внутри, и счастливые восклицания туристов, увидавших дельфинов, и проклятья моряков, воюющих со штормом. Но отчетливее всего это море помнило сражения.

— Неудивительно, что ты Черное, — моя ладонь опустилась к волне, ласково погладив пенного барашка. — Сколько турецких янычаров и русских витязей кануло в твои воды?

Море тоскливо вздохнуло. Колыбель русско-византийской торговли не желала зла, она лишь собирала дань с глупых людей, принесших на волны смерть.

— Позови хозяина.

Подчиняясь чистой энергии, не облеченной в Слово, пенная шапка вопреки законам природы покатилась обратно на открытый простор и канула в глубину, сохраняя форму.

— Неужто сама жрица к моим берегам пожаловала? — тихо прошелестела вода отовсюду.

— Покажись, водный князь, уважь меня.

В трех метрах от песчаной косы вода взметнулась вверх яростным фонтаном и тут же опала, оставив мокрую приземистую фигуру. Морской князь, многим по слепости кажущийся обычным водяным, церемонно поклонился. Княжеская корона, украшенная черными драгоценными камнями, мрачно сверкала на солнце, отбрасывая инфернальные тени на фиолетовые щеки старика.

— Не пересохнет твой исток, княже, — деды обожают ритуалы и пиетет. — Пришла весть до нашей избушки, что беда с владениями твоими приключилась?

— Брешут, — невозмутимо и сли-и-ишком уж поспешно отбрил морской хозяин. — Кто пускает слухи гадкие? Покажи, я его в гости позову.

— Как же брешут? — взрытый обувью песок выплюнул на свет обглоданный рыбий скелетик. — А это что?

— Закон природы, — владыка развел руками, покрутив усы из морской пены. — Подкрепляются мои любимцы, достойно выполняют возложенные на них задачи по контролю популяции нередких видов. Казнить за это прикажешь?

Хитрый лис, даром, что морской. Разве я не чую запах гнили, витающий над берегом, как инверсионный след над Анапой? Будь здесь наставник, мигом бы показал хитровану, где раки зимуют. А заодно осьминоги, лосось, мидии, креветки, пока князек не взмолится о пощаде, напуганный перспективой остаться на витрине вместе с подданными.

— Если солнце погашу, звезды спрячу, свет запру. — Слово скользнуло меж губ тошнотворно сладким ароматом.

— Эй-эй, ты чего делаешь? — заволновался водный князь.

— Дань чаклунству заплачу, в Хаос душу заложу…

— Не смей, Яга! — правитель заорал во всю глотку, от злости топая по морской глади. Вода вспучилась, вскипела и понеслась на меня беспощадной волной.

— Смогу глянуть в глубину. Бездне руку протяну. — Я вскинула ладонь, срывая с шеи защитный амулет.

Крошечный пузырек с лунной пылью разбился об камень. Невесомая частичка ночного светила взвилась ввысь и начала расширяться, закрывая меня собой.

— Бездна бездну пожирает, суть живого поглощает. Жизнь стирает, смерть не ждет, и конец времен придет!

Пространство замерло. Докатившаяся волна секунду подумала и ухнула вниз водоворотом, подхватывая содержимое морской пучины. Сотни тысяч обглоданных скелетов, маленьких и больших, омерзительной волной прибились к берегу. Пожеванные щупальца и клешни, надкусанные тела медуз, почти исчезнувшие остатки крупных дельфинов огромным комом причалили к берегу, да так и остались лежать на грязном песке. Я молча и пристально посмотрела на князя.

— С каких это пор жрица жизни мертвое Слово ведает? — ядовито выпалил морской гад, пятясь от прожигающего взгляда.

Шапка из бирюзовой воды зашипела, начав испаряться.

Маленькая искорка навьей энергии, отобранная мной у Кощея, ласковой бабочкой крутанулась вокруг пальцев, готовая служить вновь. Первая давно рассеялась, но я нагло умыкнула новую. С тех пор, как аномалия румынского замка заблокировала Слово жизни, я почувствовала вкус настоящей магии смерти. Гной и цветы — вот что ближе всего к мертвому колдовству, совсем не похоже на запах моей родной магии. Моя — она как первая земляника, как любящий материнский поцелуй, как облегченный здоровый вдох в конце затяжной болезни.

После касания навьей силы, к аромату земляники добавился неотъемлемый душок боли. Этого я не могла себе простить.

— Вижу, повзрослела, — князек внезапно усмехнулся, волной сгоняя смердящее содержимое дна обратно. — Изменила тебя эта ваша академия, чтоб ей пусто было. Недаром я свою дочь запер и не позволил даже носа высовывать со дна.

С дочерью морского князя мы не виделись уже семьдесят лет после того, как спасали Курилы от цунами. Будучи совсем маленькой жрицей четвертого десятка лет, я тайком пробралась в ступу, схоронившись под ворохом бабушкиных амулетов и зелий, которые требовались людям, попавшим в беду. Ох, и досталось мне тогда! Голова гудела от затрещины, которую отвесила бабулечка за тайный побег при наказе оставаться в избушке.

Зато встретила Галию — мелкую, курносую и ревущую в три ручья морскую княжну. С ее кос вечно капала вода, а из носа текла рыбья слизь, выдавая неумение ходить по суше.

— Одобряю. Нечего малькам младше ста делать в нашей академии. Не дай Макошь, бабушка велела бы за ней приглядывать. А теперь изволь чистосердечно признаться, с какого льва морского у тебя не море, а кладбище?

— Нефть, — прошипел князь, отступая по волне. — Разлили очередную вонючую лужу в сезон обострения эвтрофикации. Спас, кого смог, остальное — уволь. Думаешь, мне рыбешек не жаль? Только это природа, ничего не попишешь. Коли не нравится, можешь Кощеям отписаться, пусть вырежут парочку нефтяных магнатов.

— При чем тут Кощей? — нахмурилась я.

— Да уже все славянские земли знают, что выбрал он божью дщерь, — гад язвительно хохотнул. — От Минска до Амурска гадают, присоединятся ли к нам скандинавы или сами захапают наш север. Хотя по всем законам жена в род мужа переходит, так что с прибавлением нас. Молодец наследник Нави, хорошую партию подобрал, с приданным. Не то, что некоторые, — мазнул князь взглядом.

— Ты мне зубы не заговаривай.

— Больно надо. У меня перед Ягой долга нет, а ты еще мала призывать силой морского князя к ответу. Бывай, жрица Яви.

Лунная пыль, собравшись в тонкую дорожку, канула в морскую пучину, незаметно прилипнув к одежде хитромокрого старика. Ага, мала.

Ни на грош не верю князьку, что дело в нефти. Безусловно, заводы в последнее время совсем черепицы лишились, качают черное золото без оглядки на откисающую экологию. Будь ситуация критической, я бы заметила, что количество нефтяных отходов и бытового мусора превышает допустимый уровень. Значит, владыка мутит воду и убивает своих же подданных? Нет, бред. Как я не стану убивать ту же Мушку своими руками, так и хитромокрый ирод не поднимет волну на чешуйчатых.

Неторопливо вернувшись к избушке, я пыталась понять, что меня царапнуло в словах пройдохи-князя.

— Есть у меня одно предположение, мр-р, — Сажик саркастично хмыкнул, прыгая с березы на траву. — Кочевряжится селедка?

— Кочевряжится. Может, пару нефтетанкеров потопить?

— Вот молодец, — всплеснула руками бабушка из-за приоткрытой двери. Ворох пыльных, поеденных молью сарафанов трагически выбросился из окна. — Окончательно морских гадов решила укокошить, кулема?

— Да не-е-е. Цистерны сбережем и вернем обратно.

— На заводы?

— В землю. Ба, я сбегаю до людей? У меня свидание.

— Беги, донечка, — Ядвига расплылась в улыбке. — Только помни, что ежели свидание предлагается по телефону и через стекло в каменном мешке — нам этот богатырь не подходит. И пальтишко теплое не забудь.

— Так сколько, говоришь, тебе лет?

Развязанный молодой богатырь с курчавой русой бородой вальяжно сидел за столиком напротив. Серые глаза точно не в моем вкусе, однако густая растительность на обозримых частях витязя давала надежду на лучшее. В смысле, сильные гены и жизнеспособное потомство.

— Сто… Гхм, двадцать четыре, — в прошлом веке его бы за такие вопросы побили.

— Выглядишь моложе, — витязь хмыкнул. — Лет на двадцать максимум. Ладно, восемнадцать, надеюсь, есть. Учишься?

— Учусь. А ты?

— А я уже закончил и даже отслужил, — хвастливо протянул богатырь, отпивая химозный кофе из пластикового стаканчика.

Такой же стаканчик стоял передо мной, но пить я не рисковала — антикомкователя в нем больше, чем кофеина. В человеческом мире почти наступила зима, поэтому предложение прогуляться по парку я встретила с радостью. Пять лет снега не видела! Белые хлопья, летящие в лицо вместе с ветром, принимала благостно. Даже вонь автомобилей и гарь котельных меркла перед безбожно могущественной зимой, вступающей в свои права. Только мой спутник почему-то замерз и через полтора часа прогулки вокруг будочки с цветной вывеской предложил зайти погреться.

— Кому служил?

— Э-э-эм, — смешался богатырь. — России.

— Прекрасно. А то я уже испугалась, что под чужими богами ходишь.

— Не, я этот… Короче, куличи на Пасху ем. Ну давай, рассказывай. Давно на сайтах знакомств сидишь?

— Недавно, — неохотно ответила я. — Наставник сказал зарегистрироваться, раз с объявлениями в газете не получилось.

— Понятно, — бросил он, отвлекаясь на уведомление мобильника. — А чего вообще ищешь?

— Отца будущей дочери.

— Воу, — богатырь отпрянул, мгновенно отвлекаясь от телефона. — Ты чего, женщина? Так сразу?

— Ну нет, разумеется, — предупреждали же, что они без свадьбы не согласны! Голова моя садовая. — Сначала свадьбу, венчание, все как у людей полагается.

И глазками так хлоп-хлоп. Однако богатырь вопреки людскому закону не успокоился, а наоборот, побледнел еще больше и как-то нехорошо сузил глаза.

— А, так ты из этих, — недобро протянул он.

Макошь великая, неужели догадался? Не может быть, я специально посмотрела сводку человеческой моды и надела короткий сарафан вместе с сапогами на каблуках. Те, правда, достались еще от мамы и были похожи на черевички, но какая разница? Закон Жизни не запрещает посвящать князей да богатырей в то, кто родится от них, но традиции предписывают молчать. Не из-за человеколюбия, а чтобы не смел лезть смертный в воспитание новой жрицы.

— Из каких?

— Тех, кто честных парней под венец загнать хочет, — витязь осуждающе покачал головой. — А потом ребенка отобрать и на алименты жить, да?

Приплыли. «Честных парней загнать под венец», — ма говорила, что честные, наоборот, требуют сначала венчания, и только потом могут довериться жене. Стесняются они, понимаешь ли.

— Тогда давай без венчания, — мне же проще. — Уважаю твои принципы, если таковые есть. Как у тебя обстоят дела со здоровьем? Наследственные, хронические, приобретенные заболевания есть? Проклятья, родовые порчи, раннее облысение в анамнезе отсутствуют?

— Чего? — вытаращился он. — Ты ЗОЖница, что ли?

Странные нынче витязи. Хотя этот больше походил на дружинника, а не на свободного искателя подвигов. Голодного. Иначе почему глядит на мое пирожное как на врага народа? Подсушенный эклер я выбирала из психоаналитических соображений: длинный и очень наглядный. В нашем деле что главное? Баланс! Равновесие между риском спугнуть бородатую дичь и опасностью показаться слишком недоступной.

Времени на долгие ухаживания у меня нет. Бабушка второй месяц носит подношения идолу Макоши, вырезанному в стволе реликтовой ели, но богиня не слишком-то хочет говорить со своими жрицами. Я украдкой ходила к древнему алтарю Лады, нынче закатанному в бетон и стекло, и долго слушала землю. С Ладой всегда было просто. «Сладить» — и этим все сказано. Но вдохнуть силу богини полной грудью не получилось.

— Вроде того. Ты, кажется, тоже.

Не зря же богатырь пришел на свидание в спортивных штанах. Сразу видно, за здоровый образ жизни, спорт, труд, май. Рарог, старый знакомец и мой преподаватель, тоже предпочитает «говорящую» одежду: домотканый лен, свободный крой и огнеупорную фурнитуру.

И… А это что такое?

— Ты чего? — недоуменно спросил кавалер, глядя, как я перекладываю эклер на его тарелку. — Не хочешь пирожное? А зачем тогда брала? Ладно, я съем.

— Да-да, приятного аппетита.

«Уважаемая Ярослава Яга, приветствуем и желаем долгих лет жизни. Результаты тщательной и всесторонней оценки целесообразности дальнейшего функционирования факультета пограничников на базе академии преемников готовы. Московский ковен и Международный конгресс высших приняли решение продлить испытательный срок данного факультета, назначив аттестационные экзамены в конце учебного года для обучающихся, по итогам которых будет вынесено повторное решение.»

— Ура!

— Э-э-э, — добрый молодец снова потерялся. — Тарелка как тарелка. Помыли плохо? Давай на кассу сходим, потребуем деньги за пирожное вернуть, раз они в грязной посуде подают. Так можно, я в интернете видел.

— Нет, тарелка чистая.

Да! Они оставили нас в покое до конца года!

«Следующий учебный семестр начнется с тринадцатого лунного дня сего месяца. Не опаздывайте к началу занятий. С уважением, декан факультета пограничников А. Малахитница», — всплыла вторая надпись на столовском блюдце. И тут же пропала под грязной полосой, выведенной богатырским пальцем.

— Теперь грязная, — довольно произнес он, вытирая уличную грязь об штаны. — Ну что, пошли на кассу?

— Без меня. Извини, срочные дела.

Тринадцатые лунные сутки совсем близко. Нужно собрать новую лунную пыль, обновить амулеты, заказать пару классических сарафанов и обязательно сварить много антипохмельного зелья. Водный князь прав, мы стали умнее, взрослее, ответственнее, а потому больше не сунемся в студенческое общежитие без бронежилета на печени и рассола в кофе.

— Стой! А деньги?

— Какие деньги? — я притормозила у самого выхода, растерянно обернувшись на богатыря.

— За кофе и пирожное, — чуть обиженно произнес он. — Не даром же я тебя угощал.