Академия преемников. Кощеев не убивать!

Глава 9

Отвесной утес простирался над черной зеркальной гладью и выглядел носом каменного великана, прикорнувшего рядом с водопоем. Сравнительно маленькая площадка, открывшая изумительный вид на горизонт, где сливались ночь и лунная дорожка, мелькая другим берегом у самого краешка. И никто не выходит встречать.

— Искупаемся? — предложил змей, мастерски запуская «блинчик» обкатанным красным камешком.

Плюх-плюх-плюх — пущенный сильной рукой попрыгунчик ловко миновал десятки метров, сверкнув драгоценным боком в лунном свете. Искупаться можно, особенно на этой стороне Приграничья, когда воздух звенит от нетерпения уйти в спячку. Градусов двадцать, не больше, а в воде все десять — чем не оздоровительное моржевание?

— Кто первый доплывет до середины, тот прокладывает таежную тропу назад, — синий сарафан полетел на каменный берег. — Эй, так нечестно!

— Опаздываешь, — хохотнул Полоз, стоя по колено в воде.

В три мощных гребка мужчина скрылся под водой, оставляя меня позади. Черт, надо поторопиться! Чистая холодная вода на мгновение захватила дух и чуть-чуть парализовала ноги, чтобы в следующий миг принять меня всю. Раз — и руки заработали не хуже винтового двигателя, неся меня к середине озера, где с наглостью подводной лодки несся пенный барашек — след плывущего уральского царевича. Йо-хо-хо, сейчас мы его немного абордажнем с кильватера!

— Хулиганка, — возмутился Сенька, тормозя ровно на середине водоема. Берег исчез в темноте. — Нельзя бодать честных змеев на пути к победе.

— Сто сорок километров за двадцать минут, — дыхание чуть-чуть сбилось от рекордного темпа. — Я так быстро даже по лесу не бегаю. У тебя что, паровая турбина вместо сердца?

Где-то у берега согласно квакнули лягушки, наблюдая необычайный марш-бросок ночных туристов. Активно зааплодировали крыльями утки с ближайшего острова — любопытные птицы догнали нас только сейчас, кружа над головой и задиристо покрякивая, но не решаясь пометить странноватых людей.

— Н-да, поторопились, — змей почесал макушку. Рыжие волосы намокли и начали виться. — Давай-ка поближе, мадемуазель, порядочные люди плавают по ночам с конкретной целью.

Ощущая под ногами стометровую глубину, я тихонько навернула круг по часовой стрелке вокруг царевича и подплыла поближе, положив руки ему на плечи. Ничего. Никого. Только ветер раздувает мокрые волосы, стыдливо овевая зависшую посреди озера пару.

— Мы здесь одни, — ладонь неуверенно дрогнула, зарываясь в мужские волосы.

— Совсем одни, — подтвердил Полоз, притягивая меня поближе. — Только ты, я и эта прекрасная луна.

«Зюйд-вест, два километра», — раздался в голове предупредительный голос царевича. Ага, вижу.

— Знаешь, я давно хотела тебе сказать, — золотистая россыпь крапинок в глазах уральского колдуна придвинулась еще ближе, закрывая собой луну.

— Слушаю, — низко усмехнулся он, поворачиваясь спиной строго на юго-восток.

Усевшись поудобнее на чужое согнутое колено и освободив руки, я закинула их на шею товарища. Разорванная нить силы сорвалась с пальца и канула в воду, молнией мчась к слишком темной, слишком живой части дна.

Один километр. Не сорвался бы! Совершенно не обращая внимания на груз, повисший на шее, вуир спрятал ладони в моих волосах, призвав светлый, полупрозрачный поток силы.

Пятьсот метров. Кажется, я поторопилась, надо было отдать болтливую инициативу мужчине.

— Я первый скажу, — сообразил подсобить он. — Знаешь, ты такая красивая в этом… Э-э-э, а что на тебе надето? Неважно, красивая в этом озере. Да. Никогда не встречал таких милых, спортивных, чересчур воинственных… Не кусайся… И очень красивых девушек, как ты.

Под ступнями в глубине мелькнула длинная черная тень, изгибаясь гигантским хвостом. Сила в руках натянулась, точно поводья, и меня неумолимо потащило ко дну.

— Погляди, твои ладони превращаются в туман. Голос звонкий и прекрасный — сладкий пагубный обман. Всякий, кто тебе поверит, обречен на корм китам… — губы едва шевелились, выплетая сеть из Слова, накрывшей радиус в сотню метров. — Но сегодня я сильнее. Зло падет, Левиафан.

Озеро испуганно замерло. Остановившееся время мигнуло реальностью, и под ногами взревела пучина, извергая первобытную ярость. Нечто монструозное рвануло к берегу, пытаясь напоследок ударить хвостом, но царевич-полоз резким движением вскинул руку, отбив колоссальный удар. Упругий ветер хлестнул веером, и сила натянулась, пленив улепетывающего наблюдателя. Любая водная нежить жутко не любит, когда ее называют по настоящему имени.

Гигантская тень заметалась на границе сети, пытаясь прорваться через мое Слово, но от Яги еще никто не уходил. Если прикинуть размеры добычи, то ухой можно будет накормить Саратов. Чешую пустим на зелья, лапы — на костную муку для удобрений, потроха скормим… Э-э-э, в общем, придумаем, куда присобачить каждую деталь.

— Хозяйственная. — Меня шутливо погладили по голове. — Все в дом, все в семью. Давай-ка к берегу, ты почти синяя. И не прижимайся близко, обморозишься.

Мраморная кожа царевича вовсе заледенела, сливаясь с температурой воды. Поддерживая меня одной рукой, вуир безбоязненно оборотился в гигантского питона величиной с машину. Ю-ху! Покатай меня, большая черепашка!

Огромная колдовская сеть с беснующейся добычей поплыла следом, невзирая на попытки озерной твари вырваться из силков. Подплывая к берегу, золотой полоз нагло сбросил меня в воду и вернулся в человеческий облик, стыдливо мнясь по пояс в воде. Тьфу, нахал! Я наглоталась озерной воды, подцепила тину в волосы, придавила попой несчастного окуня, любопытно нырнувшего вслед за нежданными колдунами. Взбаламутила прибой, в общем.

— Слав, ты бы не могла?.. — смущенным тоном попросил друг, глядя, как я выжимаю косу, стоя на отмели.

— Из чего ваше высочество желает штаны: из крапивы или лопухов? А, может, из коры?

— Хватит издеваться, — он сурово нахмурился, но под насмешливым взглядом сдался. — Просто отвернись!

Тяжеловато оборотням каждый раз лишаться одежды, разрываемой в клочья резко увеличившейся массой. Приходится на ходу соображать портки из того, что есть под рукой. Темные брюки и рубашка валялись на берегу, недалеко от сарафана, а потому я с чистой совестью взяла свою одежду и хотела было уединиться за утесом, как пространство заколебалось.

Из прилегающего к берегу соснового бора вышли неясные силуэты. Один повыше, с мрачной, давящей энергетикой, пригибающей окружающий мир к земле. Второй — пониже, белесым призраком перепрыгивающий с камня на камень. Как ласточка в руках ловца, белая фигура перелетала опасные участки склона, растворяясь в руках спутника и ничуть не боясь упасть.

— Что он здесь делает? — запаниковали сзади.

— Не знаю. Веди себя естественно, не подавай виду.

— Меня уже рыбы облюбовали, Слава, — полузадушено выдал вуир, от растерянности начав улыбаться. — Велес-прародитель, там еще и Фрида!

Скандинавская богиня, не изменяя цвету, облачилась под стать прогулке — в белый юбочный костюм из мягкой ткани, веером складок рассыпавшийся по тонкой фигуре. Можно ли счесть это готовностью в любой момент шествовать под венец? Беснующаяся глубинная тварь отошла на второй план. Задача номер один — прикрыть дрейфующего Сеньку, начавшего пускать пузыри от избытка нервозности.

— Добрый вечер, — я великосветски поприветствовала сокурсников, подошедших ближе.

— Привет, — радостно улыбнулась богиня. — Зачем без нас ушла? Славушка, одной опасно ходить по темноте. Это твоя земля, но ты — молодая красивая девица, — мягко, почти с любовью упрекнула подруга. — Побереги себя.

— Наша земля, — Кощей разлепил бледные губы. — Что ты здесь делаешь?

Одной? А разве?.. Ой! Сенька утонул!

— Рыбачу, — я отбежала глубже, нервно высмотрев на поверхности воды несколько пузырьков. На мелководье грустно моргали большие печальные глаза. — Женихов вылавливаю.

— Женихов? — заинтересовалась богиня, приподымаясь на носочки. — Покажи.

Вот засада! Попадусь на лжи, как последняя врушка, и в больших наивных очах подруги появится разочарование. А что, собственно, они-то здесь делают?

— Костик сказал, что домовые обсуждали твой уход, — Фрида легкомысленно «сдала» своего кавалера, отчего тот плотно стиснул зубы. — И мы пришли на выручку.

— Женихам? Зря, право слово, — нога пнула подводного змея, проверяя его на прочность. — Вы бы не могли отвернуться? Нам нужно кое-кого допросить.

— Нам? — встрепенулся мертвец, зорко оглядывая окрестности.

— Буль-буль-буль! — серьезно подтвердила отмель. — Кха-кха! Все, больше не могу.

В лунном свете золотая чешуя напоминала драгоценный прожектор, облепив змеиного царевича с ног до шеи. Оригинальный выход в сложившейся ситуации, пусть и экстравагантный. Молодое спортивное тело сияло до слепоты, однако Арсения это совершенно не смутило, он лишь поправил красную бабочку — единственный целый элемент гардероба. От линии бедра до колен чешуя покрылась наростами, целомудренно прикрывающими самое ценное.

— Напомни, — Фрида принахмурилась в сторону спутника. — Зачем мы сюда пришли, если она с Полозом?

Хозяин нави хранил загадочное молчание. Загадочное и слегка похоронное, ибо земля под ногами неубитого мертвеца стремительно чернела, покрываясь сажей и гарью. Неловко вышло. Они за меня волновались, а у нас из поводов для беспокойства — где бы достать новые штаны.

Нити силы в руках задергались, сигнализируя об очередной попытке улова прогрызть себе путь из сети наружу. Бесы с ними, пусть остаются, пока озерный ишак не вырвался и не устроил бурю в стакане.

— Покажись, губитель плоти, — нараспев произнесла я.

Вода тяжело вздохнула, гигантским плавником прокатившись по волнам. Чудо-юдо рыба кит, он же морской бес, он же Левиафан поднял со дна мертвую башку на длинной шее, распахнув белесые пустые глазницы.

Здоровенная тварь, три тысячи лет назад сбежавшая из Средиземного моря вместе с собратьями, ныне окопалась на территории славянских земель. Еще несколько таких же экземпляров голодают на дне Байкала, служа старой юхве, матери Амиры. Остальные рассыпались по континенту, сыскав себе разрозненную славу.

— Баал Изначальный, вы кого поймали? — Константин округлил глаза, невольно обнажая меч, покрытый навьей энергией.

Полуразложившаяся хтонь гневно заревела, оскорбившись упоминанием старого бога. Ништо, потерпит. У левиафанов к Баалу давняя неприязнь, построенная исключительно на недопонимании: кто-то кого-то убил, обезглавил, предал огню, не дожидаясь Страшного суда. Оно и верно, сколько ждать-то можно? Все жданки съешь, пока стая морской нежити от прибрежных поселений и косточек не оставит.

— Ёрмунгардово отродье, — с жалостью охнула Фрида. — Голодный, наверное. Я покормлю зверушку, ладно?

Богиня в походе — полезнейшая спутница. Два хлопка в ладони, и небесные тучи разверзлись, выплевывая на бренную землю тушу огромного мертвого вепря. Еда из ниоткуда! Гнилая голова дернулась, клацнув полуметровыми зубами, и поймала мертвечину налету, аппетитно захрустев угощением.

— И зачем вам эта безмозглая тварь? — мрачно поинтересовался Костик, почти догадавшись. — Труп на берегу Бросно? Так он его не ел.

Он — нет. А вот его хозяин… Всенепременно покажется, стоит мертвозерному чудищу почуять, как нити силы припекают давно вспухшие ошметки чешуи.

— Покажись, губитель плоти, — стоячая вода пошла глухой рябью, стеная от настойчивости чистого Слова. — Я ждать не люблю.

Лунный свет, отраженный вдали озерного простора, уплотнился, приобретая очертания. Долговязая фигура высшего, сквозь которую видно берег, неторопливо шла по дорожке из бликов, играющих на водной глади. Я видела его лишь раз и то в цепях — жестокого хозяина озерной нежити пленили в освященное железо ради воспитательных целей. Железо не возымело успеха — даже в кандалах он продолжал улыбаться окровавленными зубами.

— Ну, здравствуй, Вакуль, — вуир поздоровался первым, отвесив шутливый поклон. — Что же ты гостей плохо встречаешь, сторожевого пса вперед себя посылаешь?

«Пес» длинною в тринадцать метров обижено заревел, жалуясь своему господину на вторжение группы высших. Дух склонил голову, прислушиваясь к питомцу, и понятливо кивнул.

— Здравствуй… те, — зловонное дыхание поплыло к берегу. — Я-то думал, кто среди ночи пришел голышом поплавать в мои владения. Стыдобственно было речи ваши пылкие слушать, вот и отправил прислужника поклониться за меня в пояс.

Из длинных рукавов лунного одеяния то и дело выглядывали кости. Дух-губитель ловко прятал их обратно, стараясь не встречаться взглядом с моим желанием развеять дьявольского людоеда, написанным на лице. Детская берцовая косточка, не удержавшись в невесомой одежде, упала в воду.

— Наше дело молодое, — философски вздохнул змей. — Расскажи-ка нам, черт морской, отчего человек у твоих берегов погиб. Да поживее. Слышал ведь, молодая Яга не любит ждать.

Не горю желанием признавать, но подмога навьего царевича и богини весьма кстати. Если тварь в лунном свете оскалится, справиться с нею будет тяжело — вода, полнолуние, левиафан за спиной хозяина не дают нам форы. В охоте на духа приливов может подсобить зачарованный клинок, испивший крови под солнцем мертвых; таким поганым оружием пользуются только владыки нави.

Разглядев на блеснувшей стали зачарованные руны, дух зло сглотнул.

— Неведомо мне, о чем баете, — незаметный поворот бледной руки, и отраженный блик ослепил скривившегося нечистого. — Говорите яснее! Какой человек, когда, как? И хватит мне в глаза светить!

— Ничего, потерпишь, — резко отбрил Кощей, повторив мои мысли. — Отвечай, жрица хочет знать.

Сколько бы ни отворачивалась кровожадная тварь, а терпеть отсвет опасного для нее меча долго не могла. Черные каменные четки мелькали в руках Вакуля, блистая драгоценными гранями в свете луны, но спокойствия духу не приносили. Левиафан на глубине жалобно подвывал, пытаясь смыть мою жгучую силу, пеленающую его по плавникам и лапам. Приду домой и обязательно похвастаюсь бабуле, что мне сам дух-людоед отчитывался о делах в своей вотчине. Раньше его лишь взрослые высшие заставляли сотрудничать.

— За тех, кого не ел, с меня спросу нет, — Вакуль показал неровные острые зубы. — Никсы трепались о каком-то пареньке, окочурившемся недалеко отсюда. Даже крови у него взяли, но не пили — с чела собрали.

— Что значит «с чела»?

— Лоб у него порезан был. Святой символ на нем кто-то вырезал, — облизнулся дух. Не верится мне, что сам он тело не видел. — Звезду массонскую.

— Пифагорейский пентакль?

С ума сойти, вот это новости!

— А то ж, — согласился нечистый. — Отчего умер, не ведаю. Может, крови много потерял, а, может, запытали его до смерти. Мои служанки не смеют докучать мне трепом. Да и забыли уже, поди, мозги-то рыбьи.

Только сатанистов нам не хватало. Всех в достатке: шаманов, бокоров, наснасов, друидов, стригоев, наших родных попов и идолопоклонников, а вот настоящие сатанисты в дверь моей земли еще не стучались. И чем их вытравливать? Запретом на черный цвет и рок-музыку на кладбищах?

— Еще вопросы есть? — шепотом уточнил змей. — Нет? Тогда спасибо за ответы, Вакуль. Ступай себе с богом.

— Хамло, — буркнул он, внезапно уперев руки в бока. — А платить кто будет?

На берегу затихли даже лягушки, изумленные наглостью бесноватого монстра.

— Чем же тебе отплатить, поедатель смертных? — недобро усмехнулся живой мертвец, покрепче перехватив меч.

— Как это чем? — не понял дух, тыча когтистым пальцем нам за спину. — Им! Разве не его вы принесли мне в плату?

Позади каменного берега темнел дремучий лес, мрачно нахохлившись над землей. Который взял и коротко усмехнулся. От внезапного порыва ветра могучие сосны угрожающе заскрипели, словно издеваясь над обнаглевшим озерным дьяволом. Что-то я не поняла юмора.

Под нашими удивленными взглядами непроходимая чаща глубоко вздохнула, и где-то среди мачтовых стволов зажглись два желтых бездонных глаза.

— А унесешь плату-то? — спросил лес с легкой издевкой, щуря гигантские очи.

— Вас, леших, и волнами утащить не надорвусь, — прошипел Вакуль, взмахом рукава нагоняя водяную стену.

Стихия откликнулась на волю хозяина. Гигантская волна взвилась над озером и понеслась прямо в сосновый бор, силясь накрыть с головой отозвавшегося «лешего». От гула озера пересохло во рту и резко захотелось пить. Мать моя женщина, все же хорошо шло! А сейчас… Слово! Слово, слово…

Бам!

— Это как? — водный демон разинул от удивления рот, стоя на гребне шумного прибоя и с размаху уперевшись в невидимое препятствие.

Две тонны воды, стоячие почти вертикально, бесновались над головами, не в силах рухнуть на сушу и похоронить под собою берег. Приличная богиня скромно убрала ножку, вычертив последнюю барьерную руну прямо на влажной земле. Ха, вот что значит академическое образование!

— Какая ты умничка, — я восхитилась женской находчивостью.

Дух-людоед замолотил кулаками по возведенной стене, силясь добраться до леса. Скребя отвратительными черными когтями по воздуху, обезумевший от жадности Вакуль по-звериному завыл. И тут же заткнулся, получив еловой шишкой в лоб.

— Белки — один, людоед — ноль, — прокомментировал царевич-полоз. — Однако боевые сосны растут на вашей родине.

— Руслан, выходи, — меня душил смех от взгляда на нечисть, глупо разевающую рот. — Он передумал тебя жрать.

Чаща презрительно хмыкнула. Из-за толстой ели — втроем не обхватишь — пружинистым шагом вышел молодой колдун, вразвалочку направляясь к нам. Азиатские черты лица Хозяина леса подернулись брезгливостью, стоило ему бросить острый взгляд на озерного демона. «Падаль гнойная», — выплюнул виряв, потеряв к Вакулю интерес. Тихий нейтралитет водяной и лесной нечисти перерастает в дележку территории у кромки двух стихий.

— Я надеялся, вы заманите его на берег, — укоризненно сказал он. — Редкий шанс поквитаться с этой мразью. Итак, сатанисты?

Ага, только все еще непонятно, наша ли это проблема. Люди убивают людей — таков закон природы, как и рождение людей людьми. Двадцать лет назад такие трупы были в каждом городе, меченые больными на голову преступными группировками: от идеологических символов до обычного надругательства над телами. Ни свидетелей, ни обвинителей, способных пролить свет на происшествие.

— Итак, два частных независимых расследования? — передразнил его Сенька, глядя на меня и вирява.

Неуверенно переглянувшись и пожав плечами, мы предпочли вернуться в академию.

— Держи, — Полоз тайком передал мне что-то в кулаке. На ладони оказался маленький рубин, гладко ошлифованный до плоского блинчика. — Изучи на досуге.

От мокрого драгоценного камня исходили стойкие эманации человеческой смерти. Полоз бесстрастно стряхнул капли с рук, спокойно посмотрев в спину уходящему царевичу нави.