Молодой бог

Глава 23

Моя первая неделя, проведённая с криминальным гением и его верным киллером была похожа на несколько лет. Будто в первый день я ко всему привык и смирился с новой дорогой; во второй узнал много всего о личной жизни своего дяди; в третий уже спокойно сидел с ним за одним столом, участвуя в криминальной деятельности, а в четвёртый начал сходить с ума. И так далее. Я начал вливаться в их жизнь, в их мир. Даже не задумываясь, я привил себе привычку пить кофе по утрам, потому что так делал Моран; я также перестал заботиться о таких вещах, как уборка совей комнаты. Я уж не говорю о своей симпатии к костюмам и ленивому лежанию в кресле.

Что произошло на следующий день после моего небольшого приключения с сербской мафией? Ну, все последствия можно наблюдать в новостях. Последствия для сербов. Шокирующие заголовки новостных статей как никогда привлекали, а ведущие на «BBC» без умолку вещали о многочисленных взрывах на заводах в Сербии и Югославии, о том, что бы убит член их правительства, что полетела экономика. Так же наружу выплыли кадры взрыва на острове Ратлин. Я бы поспорил на всё, что угодно, что МИ5 всполошились не на шутку. Прямо у них под носом находился остров-взрывчатка, а они до последнего ничего не могли сделать. Но как сказал глава департамента обороны в своём недавнем обращении: «Произошедшее лишь подтверждает, что нам необходимо сделать правильный выбор вот уже в этот четверг, дабы с новыми силами выступить против беззакония ради безопасного будущего для нас и наших детей». Короче говоря, они снова обещают свободу и безопасность, которые никогда не смогут сосуществовать в гармонии.

То, что я натворил в Швеции тоже не осталось незамеченным. Не было ещё такого, чтобы хоть один прохожий не достал телефон и не нажал на красную кнопку. Пара видео с разным качеством с разных ракурсов, как горит машина, как она взрывается, как рассыпаются вокруг ЦРУшники. И как какой-то псих стоит на крыше этой самый горящей тачки. Моё лицо не попало в кадр настолько, чтобы можно было сказать кто я. Но, возможно, опытные компьютерщики и разобрались бы. Плевать. Джим был доволен, вот что важно.

Я же всё больше и больше погружался в новую реальность. Это сопровождалось побочными эффектами: навязчивые мысли (чаще об убийстве), неконтролируемые эмоции (особенно смех и особенно тогда, когда я переосмысливал нечто, о чём раньше не задумывался), пока лёгкие нотки диссоциации (я подолгу мог смотреть на себя в зеркало, изучая нового человека) и проблемы со сном. Последнее — загадка для меня. Может это от стресса какого-нибудь, но стресса как такового я не ощущал.

Обо всех этих изменениях я не говорил дяде. Скорее всего он и так всё замечал, потому что даже Моран стал чаще комментировать моё поведение:

— Если так пойдёт дальше, я уволюсь. Психушка на выезде.

— Ты чего там увидел? На себя насмотреться не можешь?

— Нет, я не собираюсь участвовать в твоём эксперименте. Выкапывай скелетонов сам.

— Это уже третья кружка за утро? Не манипулируй.

И тому подобное. Правда одно его замечание заставило меня задуматься:

— Интересно, будь твой папаша жив, появилась бы мафиозная семья Мориарти?

Редкие упоминания моего отца по прежнему на меня не действовали. Мне стало казаться, что это всё из-за Джима, ведь теперь у меня есть пример для подражания, и какая разница чья сперма была использована. Поэтому задумался я не о самом моём отце, а снова же о дяде. Я воображал, что думал об Адаме Джим. Никаких эмоций я не замечал, поэтому никакой информации, соответственно, не получил. Лишь догадки и пустые предположения. Джим точно знал, что его брат погиб, что он мёртв, мертвее некуда; так же он был в курсе, что у его брата есть сын, то есть Мориарти осознавал, что у него есть племянник — всё, что осталось от его брата. И в те минуты, когда он трахал меня… он пытался так унизить Адама? Хотел поиметь его единственного отпрыска? Или наоборот был без ума от идеи, что я существую? Когда я об этом подумал, то понял, что меня не смущают и не огорчают мысли о мёртвом отце. Весь мой мозг занимают лишь сцены нашего с дядей секса. Многие на это закатили бы глаза, фыркнули, подумали бы какой я урод. Но я напомню, что всё моё мировоззрение менялось. Привычные остальным людям вещи искажались. Я смотрел на всё через авиаторы Мориарти.

Но также с моих глаз всё ещё не слезали розовые очки, с которыми я смотрел на Джима. Так что в голове у меня была каша, из-за которой у меня часто менялось настроение и беспорядочный поток мыслей ухудшал нормальное восприятие реальности.

Пока я восстанавливал ногу, Себастьян потихоньку помогал мне с этим: он был словно моим личным тренером. Мы занимались по несколько часов в день. Меня разве что на руках не носили. Хотя нет. Носили. Первый и второй день я еле мог ходить самостоятельно, поэтому Моран иногда помогал мне на лестницах. Он хотел, чтобы я делал всё сам, но видя моё искажённое от боли лицо, он вздыхал и брал меня на руки. Не скрою, мне это нравилось, я даже краснел от удовольствия. Джим, конечно, комментировал это шутками. Защитная реакция? Он ревновал? Я принял это за победу.

В один из дней после более менее нормальной тренировки я заглянул в комнату Морана, ища киллера. Что ж, я был удивлён. Комната Себастьяна находилась на первом этаже чуть дальше лестницы. Можно было бы подумать, что это просто большой чулан под лестницей. Грязно-оливковые стены, а может и просто цвета хаки, односпальная кровать (идеально заправленная), стол, на котором лежали фото потенциальных жертв Морана (картинки тех, с которыми уже было покончено, покоились в урне под этим же столом), патроны, пара разобранных на газете пистолетов, неоткрытая пачка сигарет (Моран курил, но очень редко. При мне всего один раз, когда перенёс моё изуродованное тело в машину утром перед отъездом). Зажигалка всегда весела у него в качестве брелока на ключах от неизвестных мне дверей. Спинку стула нежно обнимала его коричневая кожанка. И, конечно, на полке покоилось оружие. Его любимая винтовка висела в центре. В целом эта комната действительно отличалась от всех, что я видел в этом доме.

— Я сам её выбрал. — сказал мне Себастьян, который лежал на кровати, закинув руки за голову. Видимо, он уловил недоумение в моих глазах. — Не люблю слишком просторные комнаты, мне там не по себе. А ещё эта ненужная роскошь.

Он действительно рассуждал как бывший военный, привыкший к казарме или крохотной комнатке, выделенной государством.

— Ничего против не имею. — сразу предупредил я. — Это даже как-то… сексуально. — я смущённо отвёл взгляд, хотя эти слова вылетели из моего же рта.

Себастьян ухмыльнулся.

— Джим также сказал.

Тут я заметил в углу игрушку. Это был большой тигр. Я открыл рот, указывая на завалявшуюся пыльную игрушку.

— О боже! — я был в восторге.

Моран посмотрел, что меня привлекло, и сразу фыркнул.

— Джим прикололся однажды.

Я уже стоял около игрушечного тигра. Мне показалось это чертовски милым. Действительно, это была самая удивительная вещь в комнате киллера. Я посмотрел в стеклянные глаза ненастоящего зверя. Меня тут же унесло воображение, и я представил, как Себастьян идёт по какому-нибудь полю, через посевы ржи или чего-то золотистого; солнце светит ему в лицо, он брюках, но без рубашки, босой, а рядом идёт настоящий тигр. Полосатый, грациозный, опасный, но послушный только Себастьяну.

Джим не останавливался. Он стал чаще покидать дом. Я не мог сопровождать его, поэтому на некоторое время лишился подробностей. Но каждый вечер, приехав из города, он ждал моего появления на первом этаже и рассказывал о том, что делает.

У него было много начатых «проектов». Устроив переполох в Сербии, он каким-то образом связал это с грядущими выборами в Корее (похоже весь мир решил в мае сменить власть), и все дела на востоке наладились. Ячейка его сети в Сербии окончательно сформировалась.

Лёжа в постели после каждого такого вечера, я выстраивал в голове цепь предположений как Джим всё устроил. Он не объяснял мне ничего, а просто рассказывал о конечном результате или ближайших планах. И я знал почему. Джим хотел, чтобы я научился думать. Думать, как он.

Когда я сдавался, когда не мог найти объяснение какому-то действию, мне становилось страшно. Я лихорадочно строил замки, но они тут же разваливались. Мне не хватало опыта и некоторых знаний. А ещё я не был гением.

Однако, не всё было тщетно. Иногда у меня получалось. Не в случайные моменты, конечно. А в те секунды, когда наступала диссоциация, когда я сильнее всего злился и терял контроль. Тогда всё казалось простым. Хитрость заключалась лишь в том, что всё не казалось каким-то опасным, будто не несло вреда. Конечно, пока того Джим не захочет. Ещё он мастерски заметал следы. В этом тоже была своя изюминка.

— Я сам выбираю кому открыть своё лицо.

То есть нити, ведущие к нему, оставались невидимы, опять же пока он того хочет.

— Математика — это модель жизни людей. В каждом уравнении есть искомое значение, так же как и в жизни человека. Собственно, это смысл. — так говорил мой дядя. — Я не ищу «икс». Я манипулирую им в примерах, чтобы «игрек» стал интереснее.

Я выдавил улыбку, снова борясь с двойственными чувствами.

— Научи меня не думать о нём. — опустив голову, прошу я.

Мне надоело метаться. Надоело сомневаться.

— О ком? — шепотом спрашивает злой гений, приподнимая брови.

— Об «иксе».

Очередная хитрая улыбочка и фейерверк в глазах. Джим ничего не ответил. Он повалил меня на диван и отымел.

Собственно говоря, в моей жизни нормальности почти не осталось. А может дело снова в видение.

Вот например, стою я в душике. Никого не трогаю, напеваю себе что-то, пена стекает по моему телу. И в следующую секунду меня хватают и отправляют к ближайшей вертикальной поверхности. Дядя стоит прямо в одежде под струями воды, костюм начинает темнеть, волосы тоже намокают, а ему всё равно. Он давит мне на грудь, заставляя приклеиться к запотевшей стене. Я смотрю на него во все глаза, гадая, что я натворил. Но Джим ничего не говорит, а лишь внимательно вглядывается мне в душу. Ну, а я решил не подставлять себя и продолжить молчать.

Спустя минуту и одного мокрого психа (или двух) Джим начинает улыбаться, медленно ослабляя хватку. А что дальше? Он просто ушёл. Я прикола не понял, но спрашивать не собирался. Знаю, что получу ответ: «Подумай сам» на вопрос «Что это нахрен было?».

Я придумал нечто получше.

Вечерком следующего дня я прокрался в комнату дяди и стал дожидаться его, прислонившись к стене рядом с дверью.

Пока я стоял в «засаде», красная подсветка играла с моим воображением. Комната то сужалась, то сильно расширялась, какие-то красные и чёрные круги плавали вокруг меня, превращаясь в растянутые кричащие лица.

Дверь начала открываться, я даже не вздрогнул. Мориарти оказался в комнате, прошёл пару метров и остановился. Он почувствовал меня и обернулся. Когда это случилось, я еле сумел оторваться от приятной поверхности и направился прямо к дяде.

Мы снова стояли очень близко друг к другу. Я молчал, он молчал. Никто больше не двигался.

Через тридцать секунд у меня зачесался нос, но я героически терпел.

В какой-то момент вещи вокруг стали темнеть и почти исчезли. Я сфокусировался только на Джиме. И здесь временной счётчик оборвался. Меня засасывало в чёрную дыру, в место без времени, пространства и материи.

Посторонние звуки не стихли, но я не обращал на них внимания. Теперь дядя казался мне ненастоящим. Лишь легкое шевеление плеч выдавало его реальность. Темнота тем временем пожирала всё больше, и я уже почти не видел половину его лица. Остались лишь глаза. Я был так заворожён ими, пленён предположениями о том, что по ту сторону, что не смог бы очнуться.

Если бы странноватую темень, навеянную моим же мозгом, не прорвала улыбка. Дядя вновь подарил мне её, и она снова изменила поток моих мыслей и желаний. Теперь я хотел трахаться.

И в этом дядя мне тоже не отказал.

Тем временем наступило то самое шестое мая. Все новостные телеканалы Великобритании вещали о парламентских выборах, которые вот-вот состоятся.

— Уверен, сформировать однопартийное у них не выйдет. — довольно хмыкает Джим, стоя за моей спиной.

Я сижу на диване, наблюдая за картинками на экране телевизора.

— То есть ни одна партия не выбьется вперёд?

Моран садится рядом со мной. Он только что помыл руки от пороха.

Я запрокидываю голову, чтобы увидеть дядю. Джим медленно качает головой, как бы с притворной грустью произнося: «Увы».

— Подвешенный парламент. — весело объявил преступник и ушёл восвояси.

Подвешенный… Снова нечто знакомое для меня. Ах, да. Погружаясь в мысли о тех странных убийствах, я снова обретаю гравитацию, и мои руки снова кажутся принадлежащими только мне.

— Если так и будет, — вдруг подал голос Моран. — то им всем попотеть придётся. — он усмехнулся, хлопая себя по колену. — А это отличная возможность поднасра… — Моран так и не закончил.

Джим положил руки на его плечи.

— Да, Себастьян. — торжествующе произнёс криминальный консультант. — Их знатно потрясёт!

Мориарти не ошибся. То ещё землетрясение: сложные выборы, лёгкий привкус экономического кризиса, коснувшийся и Соединённого Королевства, показатель преступности вырос почти в два раза, МИ5 и МИ6 увязли в неразрешённых конфликтах.

Тёмная сторона торжествует.

Я уговаривал дядю взять меня с ним в Америку, но он, флиртуя, дал понять, что пока я должен поработать со Швецией. Причём не покидая родную землю. Это условие он озвучил прямо, без намёков и игр.

— Меня ищут? — я тоже решил быть прямолинейным.

Джим качнул головой.

— С этого дня больше нет. Теперь ты — очередной призрак.

Я понял, что никогда не смогу избавиться от эмоций по отношению к моему прошлому на базе. Они угасли, но искры всё же вспыхивали. Поэтому мне не понравилось то, как меня назвал дядя. Пошло и слишком метафорично. Вот в такие мгновения океану возвращалось спокойствие, а мне моё старое видение.

Джим уехал в Америку. Я же остался править его домом. Первое, что я сделал — кончил, лёжа в его кровати. Второе — сел во главе стола в зале «Ворона» (так я стал его называть) и приказал «связным» начать соединять точки на карте. Совсем недавно я наконец узнал какая роль была у этих людей, скорее похожих на декорации и массовку в конференц-зале: одни постоянно следили, чтобы мой АйПи адрес нельзя было отследить (они обеспечивали мою прозрачность, оставляли лицо за вуалью), другие мониторили обстановку на другой стороне (никаких диверсий и лишних гостей), а так же были те, кто передавал новую информацию нужным людям, входящим в сеть дяди. Они вышли на контакт с людьми нашей шведской пешки и отправили ему дальнейшие инструкции.

Первый день без Джима я провёл за работой. Почти не выходил из зала, пялясь в окно и пытаясь выстроить в голове идеальный план.

С Ланцем мы общались в чате, который Джим использовал для связи с клиентами. Я отправлял ему сообщения, построенные таким образом, что новоиспечённый глава разведки Швеции принимал их за советы. Для меня же это были чёткие инструкции, следование которым должно было стереть понятие «конфиденциальности».

Погода стояла дождливая. Уже второй день небеса мрачные и опасно наэлектризованные. Но ещё ни одной капли не упало на нагретую за неделю жары землю. Всё стихло, потому, что что-то грядёт. И это что-то — Мориарти.

Я не использовал ни бумагу, ни заметки в телефоне, чтобы сделать эскиз и посмотреть со стороны как будет всё выглядеть. Я поехал к зданию «Цапля».

Рабочие ушли на обед, поэтому я просто зашёл внутрь и поднялся на лифте до конечной. От той самой балки, на которой мы с Джимом ловили «кайф» неделю назад, почти ничего не осталось. Теперь всё покрывал плотный материал. Но это меня не остановило. Я подошёл к краю и уселся прямо на пыльный пол, свесив ноги.

На Лондон легла тень. Я поднял голову вверх.

Как же всё-таки прекрасно небо. Чёрные тучи на фоне голубого неба, чуть задёрнутого облаками. Похоже теперь от голубизны не осталось и следа. Символизм в каждом вдохе.

Было наконец-то не жарко. В костюме самое то. Мой взгляд стал падать с небес и приземлился на чёрные носки ботинок, а затем соскользнул дальше. Знакомый вид, мельтешащие люди и машины, всё относительно спокойно.

Наклони свой торс вперёд и оттолкнись руками. Посмотрим, что будет.

Я улыбнулся. Сверкнула молния. Взгляд вновь воспарил и устремился куда-то в сторону Темзы. Большой «Юнион Джек» развевался над «Уайт Холом». Мурашки пробежали по телу и, достигнув головы, превратились в мысли.

— Чем сейчас занят Майкрофт? — спросил я сам себя. — До прошлой жизни рукой подать. Вон там главное здание МИ6, а рядом и МИ5. — желание спрыгнуть усилилось, и я ударил себя по колену.

Нет, прошлое больше недосягаемое. Его больше не существует.

— Мистер?.. — услышал я позади себя чей-то озадаченный голос.

Я медленно поднялся и так же медленно обернулся. Передо мной стоял рабочий, судя по испачканной одежде и натруженным рукам. Я сделал к нему шаг, а тот отступил. Мужчина был крайне озадачен и не понимал, что я здесь делаю.

— Как вы сюда попали? Здание ещё не работает… — но в голосе было что-то ещё.

Он сглотнул и быстро глянул за своё плечо. Неуверенность от страха? Я склонил голову набок, делая ещё один шаг к нему.

— Я позову охрану! — пропищал мужчина, в тот момент, когда я сделал выпад, схватил его и подтолкнул к краю.

Что будет если я отпущу его? Он полетит вниз. А дальше? Разобьётся. И? И приедет полиция, станет собирать улики, потому что я давно скроюсь. А потом? Потом они, возможно, опознают меня по ближайшим камерам и примутся искать. Но Джим сказал, что я теперь призрак, значит, кто-то из высшей инстанции отзовёт приказ найти меня. Всё.

Мои пальцы расслабились, мужчина качнулся, вцепившись в мою руку. Он не был большим и сильным (удивительно, ведь он строитель). Я заметил, как трясутся его руки и его чуть покрасневший пористый нос, уже давно больные глаза. Пьяница, которому надо кормить семью, большая часть дохода уходит на выпивку. Ничтожество, неуверенный в себе человечишка, не знающий искусства и высшего света.

— Для чего тебе эта жизнь? — спросил я. — Ты лишь занимаешь здесь место.

Ветер усилился и норовил столкнуть нас обоих. Вспышки в тучах повторялись всё чаще. Мир перед моими глазами снова качнулся и стал сюрреалистичным. Кто-то увеличил чёткость на максимум и всё стало ещё нереальнее. Мои руки задрожали, а ноги стали ватными.

Мужчина стал вырываться, кричать. Я держал его таким образом, что спасение гарантировало лишь моё решение оставить его в живых. Но всё стало сложнее, когда он закричал как девчонка. Громко и высоко. Его глаза был размером с теннисные мячи, узкие зрачки, неотрывно глядящие на меня.

Смогу ли я отпустить его? Мои руки снова показались мне чужими. Смогу.

Но отпустить как?

Я засмеялся, и тут же потерял опору под ногами и свет в глазах.

Обнаружил я себя сидящим на пятой точке всё на том же здании. Вокруг никого. Я нахмурился и медленно встал на ноги. Странно. Где тот мужик? Я понял, что могло произойти. Сердце бешено забилось, но кровь заледенела от ужаса. Я против воли подошёл к краю и с замиранием всех жизнеобеспечивающих органов глянул вниз. Прищурившись, я присмотрелся к площади у основания здания. Ничего. Не знаю полегчало мне или нет. Я ощущал себя сейчас крайне странно, так что не могу ручаться за искренние переживания в случае обнаружения окровавленного трупа.

Было так тихо, что под сомнения встали вообще все последние десять минут. Небо молчало, хмуря лицо. Я поднял ладони. Не трясутся. Великолепно.

Сжав кулаки, я пошёл прочь. Галлюцинаций ещё не хватало. Меня начинали раздражать эти странности. Но всё было реально. Не может быть, чтобы это был глюк какой-нибудь. Рабочие возвращались с обеда, но никто мне вопросов не задавал. У таких людей при виде человека в дорогом костюме язык отваливается. Я вглядывался в лица, пытаясь отыскать того мужчину, что видел на крыше. Не может быть.

Выйдя на улицу, я заметил вдалеке мигалки и слабый звук сирены. Полиция? Я даже немного обрадовался. Но всё тут же стихло. Чёрт. Выходит, что я действительно свихнулся. Мне даже стало страшно, захотелось позвонить Джиму или Морану.

Но я не стал. Сел в машину и поехал обратно домой.

Там я первым делом изложил свои мысли зеркалу, а затем написал Ланцу ещё пару советиков. Теперь остаётся ждать, пока он начнёт действовать. Мне же оставалось ждать пока наберётся ванна. Я стоял над медленно растущей толщей воды, загипнотизированный её волнами. Халат я сбросил на стул и шагнул в испускающую пар прозрачную жидкость. Я медленно погрузился в необычно горячую для меня воду, держась за бортики ванны. Комната на секунду вспыхнула, а затем прогремел гром. Я вздрогнул, но поняв, что произошло, громко рассмеялся. Свет исчез, и комнате вернулось искусственное освещение.

Пошёл дождь.

Я театрально откинул голову назад, прикрыв глаза.

— Лучше бы я сбросил его. То есть лучше бы он оказался реальным, и я реально столкнул его. — моя голова была заполнена теперь лишь этим инцидентом.

Чёртов кот Шредингера.

Ночь перед четвёртым днём отсутствия дяди. Я заснул в своей кровати, а очнулся в его. Причём очнулся совершенно нормальным. Как я понял, что был адекватным? Я жутко перепугался, у меня начался приступ паники. Голова стала странновато кружиться, и я сразу понял, что потеряю сознание от шока, если не успокоюсь. Действовать нужно было быстро.

Мне никогда не нравилось терять сознание, терять контроль, а в последнее время это стало происходить очень часто.

Я вскочил с постели. За окном солнце. Видимо небо наконец-то кончило и просветлело. Вот и правильно, не надо держать всё в себе слишком долго.

У меня не было идей как выровнять дыхание, а уж тем более вернуть контроль над мыслями. Мне казалось, что ничто меня не успокоит. Я опустился на колени посреди комнаты.

Вспоминай!

На базе учили трюкам, помогающим в разных ситуациях. Некоторым достаточно сосчитать до десяти, другим выйти на пробежку, третьих успокоит прогулка. У меня не было на это времени.

Я стал ходить по комнате, придумывая свой ритм под музыку, взятую из головы. Всё просто. Шаг, второй, третий. Вправо, влево, вперёд. Я хозяин своим мыслям и эмоциям. Поворот. Никто не смеет играть со мной. Прыжок на кровать. Мои пальцы сжимают подушку, которая всё ещё пахнет Джимом.

— Ты чувствуешь то же самое? Или со мной что-то действительно не так?

Необходимо найти опору. То, за что я могу ухватиться, пока не научился летать. Иначе я упаду. Прямо в пылающий океан.

— Я привёз тебе сувенирчик!

Джим надел мне на голову кепку. Я тут же её смахнул с головы. Над козырьком было написано «Нью Йорк». Я фыркнул.

— Да тебе не угодишь. — хмыкнул дядя. — Ах, да, ты же не фанат американцев.

Я улыбнулся. Был рад его снова видеть. Меня охватило приятное ощущение и всё, что со мной происходило последние четыре дня стало рассеиваться в памяти. Кажется, мне стало хуже, потому что Джима не было рядом.

Моран обзавёлся вывихнутым плечом.

— Несговорчивые там все. — пожаловался полковник, плюхнувшись в кресло.

Он был рад вернуться и отправить в себя полбутылки виски.

Я стал следить за каждым движением дяди. Тот стянул с себя пиджак и кинул его куда-то в сторону.

— Мы прощупали почву, подготовили для того, чтобы ты посеял в неё семена. — сказал Джим и кинул мне толстенную папку. — Это на будущее.

Я раскрыл её и на мои колени вывалилось по меньшей мере два десятка фотографий и разных листов.

— Здесь вся информация о проказниках Нового света.

Я мельком пробежался по паре листов, а затем аккуратно убрал всё обратно.

— И какая цель? Ты хочешь с ними сотрудничать?

Дядя тут же рассмеялся.

— Конечно нет. — я и забыл уже какие у него чёрные волосы. — Их наоборот нужно держать подальше от моих дел. А то всех клиентов распугают.

Я открыл рот, чтобы продолжить выяснять что и где, но Джим поднял руку вверх.

— Но хватит о них. Я уже сыт по горло.

Моран тем временем баюкал свою бутылку. Я усмехнулся, следя за ним.

— Надо напиться, а то мне завтра отправляться в приключение. — с досадой проговорил киллер. — Ну право слово, Джим, никаких выходных. — жаловался Себастьян.

Я же заинтересованно навострил уши.

— Приключение?

Тут у дяди зазвонил телефон, и он стал недосягаем для моих вопросов. Я переполз поближе к Морану. Тот предложил мне виски, но я отказался, заинтересованный сейчас лишь новым делом.

— Я хочу с тобой. — сразу объявил о своём намерении я.

— Ты даже не знаешь куда. — Моран почесал перебинтованную руку.

Его зрачки уже расширились, а дыхание замедлилось.

— Так расскажи. — прошептал я, вводя полковника в транс. — Расскажи мне всё.

Моран вдруг заулыбался.

— Видел бы ты какие там бабы.

Загадочное выражение моего лица сменило разочарование. Похоже Америка Морана ещё не скоро отпустит. Я стоял над пьяным киллером, в задумчивости водя пальцем по губам. Мне определённо точно необходимо выбраться на новое приключение. Если это не Швеция и Сербия, конечно. Ха-ха. Думаю, что развеяться мне не помешает. А Джим поедет?

Дядю я обнаружил одного в зале «Ворона», стоящего над ноутбуком. Он поднял на меня глаза, когда я вошёл. Теперь, когда мы были наедине, мне сразу захотелось поделиться с ним своими страхами, рассказать, что со мной что-то происходит.

— Всё в порядке? — спросил я, прогулочным шагом приближаясь к дяде.

Он выпрямился и засунул руки в карманы.

— Нет, всё в хаосе, как и должно быть. — коварная улыбка.

Я слегка усмехнулся, спрятав руки за спиной.

— Соскучился по мне?

Мне не удалось сдержаться, и я выдал себя. Я снова мог чувствовать смущение. Все человеческие эмоции.

— Ты тоже скучал по мне. — смело заявил я, становясь близко к дяде.

Его руки в карманах, мои за спиной. Чёрная бровь грациозно выгибается и ползёт вверх по лбу.

— Расскажи, что с тобой. — неожиданно просит Джим.

Я теряюсь, руки беспомощно виснут по бокам. Голову тут же заполняют воспоминания. Я хочу вывалить всю боль и все сомнения, но вдруг понимаю, что это был бы проигрышный ход. Джим не должен услышать от меня как я боюсь, как я жалуюсь.

— Я в порядке. — лгу я, украшая эту ложь улыбкой.

Он может понять, что это неправда, увидеть в моих глазах. Но я настолько жажду это скрыть, что у меня получается. Глаза Джима поглощают меня, губы плотно сжимаются. Моё дыхание замирает, а глаза расширяются от нового желания.

Я резко кинулся на дядю, схватив его за рубашку. Тот тут же реагирует и отбрасывает меня к окну, давя рукой на горло. Меня пробивает на смех. Я не отпускаю его, лишь сильнее тяну за ткань. Оскал его блестит, и мне приходится щуриться.

— Всё таки скучал. — произносит дядя, наклоняя голову вбок, как это обычно делаю я.

Меня охватывает сильное возбуждение, низ живота жжёт, я задыхаюсь. Я разрываюсь. Я хочу что-нибудь с ним сделать.

Вдруг дверь в зал открывается, и на пороге оказывается Моран. Дядя отпускает меня, а я разочарованно вздыхаю. Спасибо, Себ, испортил нашу игру.

— Так чё? — кричит через весь зал полковник.

Джим поправляет вылезшую из брюк рубашку, я пытаюсь понять, заметен ли мой стояк. Ноутбук небрежно захлопывают, а Морана ругают за пьянство в рабочее время, но приглашают присоединиться к обсуждению.

— О! — я ударяю кулаком по столу, зарядившись о новой информации. — Наконец-то!

Джим сидит на своём месте, справа от него сижу я, а слева Моран. На экране ноутбука мигающая точка на карте.

Морана отправляют убить Клинта. Да! Того самого, который продинамил Джима аж дважды! Вот это будет шоу! Я ёрзал на стуле, изнемогая от нетерпения. Я хочу видеть, хочу лицезреть, как дядя размажет этого задаваку.

— Сейчас он в Хорватии, но через два дня будет в Черногории. — подперев голову рукой, констатирует Джим. — Каждый год он собирает лучших игроков в покер, очень влиятельных людей, чтобы обзавестись новыми клиентами и увеличить свой капитал. — еле выговорил дядя, давясь от смертельной скуки. — Но Клинт владеет тем, чем неплохо было бы обзавестись мне. — на губах преступника уже цветёт улыбка. — Он финансирует теракты и, как я полагаю, образование новой группы — его рук дело.

— Новой группы? — мне нужно знать всё.

Джиму не нравится всё разжёвывать, но другого выхода нет. Я слишком сильно его забавлю своим возбуждённым состоянием.

— Что-то типа очередной экстремисткой ячейки, которые сначала начинают с похищений, а заканчивают массовыми убийствами. — скучающим тоном пояснил Мориарти. — Ну, а эти взялись промышлять ещё и в интернете. Так что не только я угроза для базы данных британской разведки. — довольный смешок.

— И как добраться до Клинта? — я приподнял свою задницу и перекрыл весь ноутбук.

Джим спихнул меня на место.

— Клинт может отследить воздушное пространство, особенно частные самолёты.

Мы не хотим портить сюрприз, поэтому Себастьян должен подобраться незаметно. Вот этот дурашка удивится! — захихикал Мориарти. — На что меньше всего бросается сил, так это на наземный транспорт, а именно на поезда.

Я откинулся на спинку стула, выказав своё удивление.

— Снова поезда.

Моран же простонал.

— На поезде до Черногорий пилить и пилить. А можно не я поеду?

Джим злобно сверкнул глазами.

— А можно я? — в свою очередь поинтересовался я и получил такой же злобный взгляд.

— Нет.

Ха! А я был готов! Я подготовил целую презентацию на тему «Почему я должен поехать». Поэтому я прокашлялся, поднялся со стула и обратил внимание собравшихся на себя.

— Во-первых, я отлично отвлекаю людей, а Моран только вызывает подозрение. — Себастьян показал мне средний палец, но меня это не смутило и я продолжил. — Во-вторых, я ненавижу заносчивых людей. — теперь киллер указал на меня указательным пальцем. — В-третьих, я не успокоюсь, пока не увижу воочию шикарное исполнение гениального плана мести. — это была лесть специально для Джима. — И в-четвёртых, меня это очень развеселит.

— Охренительные аргументы. — выдал Моран.

Я уже кинулся защищать свою честь, но Джим схватил меня за руку и снова заставил сесть на место. Ему, видимо, мои доводы понравились. Скорее всего третий в особенности.

— Ну, я даже не зна-а-а-ю. — надул губы дядя, притворно сомневаясь.

Я понял, что он уже всё решил, а таким образом просто хотел добиться от меня оплаты за услугу. Мне понадобилось встретиться с ними глазами и широко улыбнуться.

— Я поставлю его на колени.

Сегодня же вечером отправлялся наш первый поезд. Джим не собирался ехать (я сначала думал, что он захочет лично присутствовать на казни, но видимо у него были более важные дела), поэтому я всё же забеспокоился насчет того, что мы снова не увидимся какое-то время. Мне хотелось поговорить с ним, о чём угодно, а потом заняться сексом. Или наоборот, сначала секс, а потом разговоры. А ещё лучше и то и то одновременно. Но у нас не было на это времени. Мы до самого отъезда обсуждали как лучше преподнести яд на блюдечке. А потом я закинул в сумку несколько нужных вещичек, и часы пробили пять.

Когда мы с Себом выходили из дома, Джим провожал нас вялым маханием кисти. Я успел лишь на пару секунд связать наши взгляды. Дядя снова смотрел на меня как-то отстранённо, медленно водя пальцами по губам. Меня вдруг захлестнуло дикое желание остаться. Лишь он и я. Без Морана. Но уже поздно. Поезд вот-вот уйдёт.

Пока мы ехали в машине Моран два раза спросил меня в чём дело. Я не смог бы ему объяснить, так как сам ещё не понимал… ничего. У меня лишь было ощущение, что это будет долгое и сложное приключение.

Итак, вокзал Сент-Панкрас. Ступая на заполненную людьми платформу, я немного отвлёкся от внутренних монологов с самим собой. Мы с Себастьяном слились с обычными людьми. Моран выглядел немного недовольным, потому что его винтовку пришлось оставить лежать у него в комнате. Он купил нам билеты, и пока мы ждали когда подъедет состав, я разглядывал пропуски с таким интересом, какой бывает у маленьких детей.

— Так всё-таки почему именно поезд? — задумчиво произнёс я. — Почему не машина? На ней же ещё незаметнее.

Мы уже сидели в поезде, внутри напоминающим Хогвартс-экспресс. Моран, устроившийся напротив меня, отвёл свои голубые глаза от окна и посмотрел в мои.

— Не знаю. Это всё Джимовы штучки. — ответил киллер. — И как бы не казалось, но машины, путешествующие по странам, проверяют чаще.

Я нахмурился.

— Думаешь, Клинт знает, что мы идём по его душу?

— Нет. Джим сказал же, что важно сохранить… — Моран возвёл глаза к потолку, и его лоб наморщился от попыток подобрать подходящее слово.

— Эффект неожиданности? — предложил я.

Себастьян пожал плечами.

— Короче нельзя попасться, а то весь изначальный план сорвётся и Джим заставит меня съесть свой собственный член.

Я рассмеялся. Забавно будет за этим наблюдать. Морану же мой смех не понравился, и он отвернулся к окну. Да, ладно, Себастьян, со мной ничего у тебя не обломается.

Согласно данным билета, нам предстояло ехать всего два часа. Затем мы прибываем на брюссельский вокзал, после трансфером пересаживаемся на следующий поезд и едем до вокзала Кёльн в Германии, оттуда долгая поездка до венского вокзала и вновь трансфер. Боже, после ночной поезд до Румынии.

— Кошмар. — сказал я. — Сколько всего часов займёт весь путь?

— Где-то дня полтора, может больше. — оскалился Себастьян.

Я издал звук умирающего тюленя и обмяк в кресле. Теперь Моран довольно рассмеялся.

— Можно было бы догадаться, что от Лондона до Черногорий на поезде далековато.

— А может всё-таки на самолётик сядем? — кинул я Морану взгляд полный мольбы.

— Я ж сказал, Джим убьёт нас. Обратной дороги нет. — ухмыльнулся полковник, устраиваясь поудобнее. — Только ты и я. Все сорок восемь часов.

Тут уж я ухмыльнулся.

— Это тебе тогда стоит переживать.

— Я уже пять лет знаком с Джимом. — напомнил киллер. — У меня иммунитет на все виды психозов. Выработанный! — он словно хвастался.

Я вздохнул. А сталкивался ли полковник с чем-то вроде моего «недуга»? Чем сильнее мы отдалялись от Лондона, тем больше я ощущал волнение, а за ним и потерю контроля. Но со мной Моран. Надо проверить как я поведу себя в его присутствии.

Я воткнул наушники в уши и принялся слушать плейлист, рассчитанный как раз на два часа первой поездки. На дворе май, так что на полях начинала пробиваться первая зелень, воздух был свеж и пах чем-то новым. Солнце светило прямо в лицо, но пока что его лучи приятно грели кожу, и я наслаждался. Спустя минут десять, я заметил, что Себастьян смотрит на меня. Я вырвал наушник из уха и вопросительно уставился на него. Тот улыбнулся и опустил глаза.

— Ты сейчас совсем другой. — сказал киллер.

Меня этот ответ не удовлетворил.

— Когда его нет рядом. — договорил Моран.

Я фыркнул.

— Я всё такой же.

Моран мне не ответил, он снова ухмыльнулся и продолжил созерцать пейзажи за окном. Я еле высидел два часа (мысли всё утекали к криминальной работёнке, но я пообещал себе отдохнуть от этого) и с ужасом представил, как я выдержу восемь часов. Моран, как настоящий солдат, всё время сидел смирно, смотря в окно. Интересно, о чём он думал? А может вообще ни о чём? А может он так спал с открытыми глазами?

Бельгия. К сожалению, всё что я увижу — это здание вокзала. Согласно нашему плану, задерживаться где-либо кроме поезда не рекомендовалось. А в понимании Мориарти слова: «рекомендуется», «стоит», «нужно», «надо» приравниваются к «обязательно» и «толькопосмейтевсёиспортить».

И билеты были выбраны с тем расчётом, чтобы не светиться особо на вокзале, поэтому времени на пересадку было совсем мало. Следующий поезд отходил через четыре минуты. Вот как тут успеть?!

Мы шли, а точнее продирались сквозь толпу путешественников, которых Себастьян грубо расталкивал, шагая к нужному выходу. Перед ним все расступались более менее, но когда я шёл впереди, меня постоянно ударяли, наступали на ноги и толкали. Но, слава богам, спустя минуту ада, я вышел на воздух пропитанный паром и запахом резины.

Эта поездка была тоже короткой. Я даже моргнуть не успел, как мы прибыли в Германию. Снова очень жаль, что мне никак не посмотреть город. Я успел проголодаться, но Моран сказал, что мы поедим только в ночном поезде, и никаких мне вокзальных кафешек.

Погода в Германии была дождливая и хмурая, почти как осенью, поэтому я немного замёрз.

Нам предстояло на этот раз отсидеть девять часов.

Новый поезд выглядел как-то массивнее. Раздвижные, как в метро, большие двери впустили нас в очень светлый вагон. Билетёр проверил наши билеты и паспорта. Тут я и осознал, что у Морана был и мой паспорт. Ну, то есть не совсем мой первый. Тот паспорт лежал где-то у Майкрофта, я полагаю, но что это был за документ, я не понял, поэтому выхватил его из рук проверяющего раньше Морана. Пока я шёл к нашему купе, то рассматривал документ. Сделан он был явно качественно. Моё сердце ушло под землю, когда я увидел «Эдвард Мориарти» в строках с именем и фамилией. Дата рождения и всё остальное совпадали с паспортом, который остался лежать на базе. Поменялась лишь фамилия и подпись. Вероятно кому-то пришлось выдумывать её.

— Вау. — выдал я, отдавая паспорт Себу.

— Ага, — кивнул тот. — это Джим постарался. Сказал, что если кто-нибудь ещё раз назовёт тебя «Портер», то он просто… ну, как обычно.

Я почесал затылок. Ну, я тоже был не в восторге от этого сочетания: Эдвард и Портер. Точнее, мне было всё равно. Звучало нормально до того момента, как надо мной стали издеваться. В любом случае, Мориарти — моя фамилия. Я был заворожён этим фактом довольно долго, но не слишком. До момента как открыл купе. Это было обычное купе с креслами на одной стороне и двумя кроватями на другой. Себастьян сдвинул дверцу рядом. Тут я понял, что, судя по всему, мы будем в разных. В этом не было необходимости.

— Не хочешь спать со мной? — тихо спросил я, заглянув к Себу.

Вопрос действительно прозвучал странно, поэтому я немного смутился.

— Ну, то есть, почему мы не в…

— А, — понял Моран и пожал плечами. — это Джим всё планировал, а не я.

Тут моё смущение сменилось гневом. Какого хрена?!

По моему лицу Моран понял, что я в негодовании и сказал:

— Слушай, забей на причуды босса. Просто расслабься.

Я ударил кулаком по дверце, и почувствовал, как кто-то за мной вздрогнул. Сзади остановилась молодая женщина с блондинистым каре. Она широко распахнула глаза и держала руку на груди. На довольно большой груди.

— Вы меня напугали. — призналась она.

Я пожал плечами и удалился в своё купе. Надо же! Разделил нас, будто что-то могло произойти. Я вздохнул. Вдруг я услышал голос той леди, а ещё голос Морана. Они говорят?

Что за дела с купе?

Так, они продолжают болтать и, кажется, эта блондинка смеётся. Я подошёл к двери и стал в наглую подслушивать. Звукоизоляция была хорошей, поэтому было сложно различить некоторые слова. Приоткрывать выдвижную дверцу я не решился. Поезд тронулся, поэтому я уселся в одиночестве в кресло. В темноте, которую я себе обеспечил, было довольно приятно. Я залип на свои руки, и спустя минуту они стали мигать, обретать чёткость, а затем расплываться. Твою мать. Это снова происходит. Я вскочил с места и врубил свет. Руки снова стали обычными. Я встряхнул их для верности и сел поближе к окну. Из-за света в купе вид в окне испортился.

Что ж, спать я не хочу, так что остаётся придумать себе развлечение. Хотя с этим у меня проблемы. После базы я никак не могу отучить себя от старого расписания. Всё было заранее составлено и за пять лет вбилось мне в голову основательно. Я так ненавидел эту предрешённость, но сейчас не знаю, чем заняться. Чем-то, что отвлечёт от чёрных мыслей, из-за которых мой мозг сходит с ума.

Я посмотрел какой-то криминальный фильмец, и остался разочарован.

Прошло около двух часов. Я заглянул к Морану, но его не было на месте. В туалет пошёл что ли? Кстати, мне бы тоже не помешало. Я зашагал в конец вагона, чуть покачиваясь. Около кабинок стояли двое: пожилой мужчина и молодой парень. Меня немного удивили их переплетённые пальцы и взгляды, пропитанные страстью. Я неловко встал рядом, ожидая, когда одна из кабинок освободиться. Вышла женщина с ребёнком и мои соседи тут же зашли внутрь. Вдвоём. Женщина презрительно посмотрела на закрывающуюся дверь и пробубнила нечто плохое. Я просто ухмыльнулся. Что такого? Они же просто влюблены. Скорее всего. Как хорошо, что у этого мужчины есть кто-то, кто о нём позаботится. Быть одиноким не всем легко.

Я зашёл в освободившуюся кабинку и уставился на себя в зеркало. Волосы совсем растрёпаны, какой-то измученный взгляд. Отчего? Короче, справив нужду, я вышел и только тогда понял, что Себастьяна здесь не было. Может он не хотел ждать и отправился в соседний вагон?

Я устало побрёл к своему купе. Мой взгляд пал на темноту за поездом. Есть в этом нечто лирическое, но погружаться в эту тему я не решился. К моему удивлению, Себастьяна я встретил, когда тот выходил из чужого купе. Я сразу заметил там ту блондинку. Я-я-ясно. Я не решился как-то это комментировать, боясь, что он услышит в моём голосе нотки ревности.

— Пошли пожрём? — предложил Себ.

И мы пошли. Вагон-ресторан здесь выглядел довольно уютно. Зелёные клетчатые кресла с мягкой обивкой и высокими спинками, приглушённый, но не совсем тёмный свет, на каждом столе свечи. Я нахмурился и приземлился за один из столов. Моран сел напротив и с интересом стал рассматривать меню. Мда, видимо проголодался. Я быстро глянул лист и решил, что наедаться много не буду.

— Как её зовут? — нечаянно вырвалось у меня.

Я пожалел об этом и съёжился в кресле, ожидая реакции.

— Я не спрашивал. — пожал плечами Себ.

— То есть вы просто?.. — недоумевая протянул я.

— Да. — просто ответил Моран, откладывая меню.

Официант принял наш заказ и удалился. Я всё ещё смотрел на Морана. Он в ответ выпучил на меня глаза, старясь показаться смешным.

— И часто ты так? — без малейшей реакции на его старания спросил я.

— Ну, всегда. С такой профессией ничего другого не светит. — честно признался полковник.

Я, понимающе кивнул, отводя глаза.

— Может расскажешь о себе? — предложил я.

В этом вагоне сидело немного людей, видимо на ночь не все наедаться любили. Несмотря на наш протест, свечи на столике зажгли, поэтому огоньки пламени отражались в глазах Себа. Мой вопрос его удивил.

— А что рассказывать? — растерялся киллер.

— Ну, — задумался я, жуя кусочек перчика. — вообще. Где ты родился? Когда решил, что пойдёшь в армию? Любимая марка машины?

Моран усмехнулся.

— Ну, — он почесал затылок. — родился в Лондоне. В армию пошёл в восемнадцать, а до этого в кадетке учился…

Я кивнул, чтобы он продолжал.

— …а зачем тебе знать какие машины мне нравятся?

— Я это просто для примера сказал. — улыбнулся я. — Чтобы ты понял, что мне интересно всё.

О, кажется мне удалось смутить лучшего снайпера Великобритании. Моран отвернулся к окну. Я смотрел на него, ожидая пока тот откроет рот.

— Мне нечего особо рассказывать. — признался он.

— Как и мне. — улыбнулся я.

Моран всё-таки поделился со мной некой информацией: он всегда хотел в армию, поступил в кадетскую школу, а после в армию и поехал в Ирак, потом ещё по ближнему востоку мотался, ну, а когда у него обнаружили излишнюю склонность к насилию, после расстрела группы подрывников и нескольких гражданских, его благополучно выперли. Ну, а дальше Мориарти. Про семью он сказал лишь пару слов, что понятия не имеет, где его мать и отец сейчас. У него буквально была жизнь до того случая и после. Ну, или до Мориарти и после.

Я поведал ему о своей матери. Тема была не удачная, но я не знал о чём ещё говорить. Мы с Мораном были чем-то похожи. И он и я были под контролем правительства Великобритании, но присоединились к опасному преступнику. Всё же я был рад, что мы поболтали.

Время уже было позднее, когда я зашёл в своё купе и упал в одно из кресел.

А что не так с ним? Если там нет душа и кондиционера, я не виноват.

Я закатил глаза. Я уже смирился и выяснять отношения не хотелось, но всё же подпортить Джиму настроение мне показалось хорошей идеей.

Почему у нас с Себом не одно купе?

Потому что.

Классный ответ. Я сидел в темноте и строчил ответ дяде. Пришлось долго думать.

А я видел его член:)

Это, конечно, неправда, но я решил, что на войне все средства хороши.

При каких обстоятельствах?

Я довольно улыбнулся экрану.

Не скажу.

Я спрошу у Себастьяна.

И яйца ему оторву.

Он успел уже перепихнуться

с какой-то блондинкой.

И как она?

Я фыркнул и снова закатил глаза.

Не знаю. Мне плевать.

Спрошу у Морана.

Я поджал губы, ощущая злость. Я написал: «Пошёл ты», но потом стёр сообщение. Мне стало как-то одиноко в этом купе. За окном мелькали тёмные поля и леса, было тихо, так как бывает в поезде. Я уже хотел пойти к Себастьяну, опасаясь, что снова глюкну, но тут пришло ещё одно сообщение.

Как тебе отсиживать жопу

десятки часов в поездах?

Всяко лучше, чем в твоём присутствии.

Ой ли?

Я улыбнулся. Стало немного лучше. Это было так глупо, так обыденно. Все эти незамысловатые обмены репликами. Но отчего-то я ощутил приятное тепло и радость. А ещё мне очень захотелось проверить дядю, заставить его реагировать. Это было рискованно, но спустя десять минут неуверенности, я решился.

А что если меня тут

захотят снова похитить?

Или трахнуть, пока ты

сидишь на своём кожаном

диване за миллиард миль отсюда?

Джим долго не отвечал, я уже подумал, что зря это затеял, но вскоре получил ответ.

Я бы остановил поезд

и приказал бы Морану

вывести тебя.

Потом я бы взорвал его

со всеми внутри.

Чтобы все горели.

Чтобы горел тот человек,

коснувшийся тебя.

Пока я читал это с открытым ртом, он мне позвонил. Я замер, не зная, что делать, но секундой позже взял трубку.

— Эдвард… — его голос просочился в моё сознание. — Я бы нашёл тебя и прижал к ближайшему дереву. Прямо там, где горит поезд. Прямо там, посреди леса. Пока люди, горящие люди выпрыгивали бы в попытках спастись. Я бы схватил тебя за горло… — он шептал это, будто находясь со мной рядом. Я замер, ощущая, как возбуждение охватывает меня и стягивает все мышцы. — Ты слышишь?

— Да. — хрипло ответил я.

— Я сказал бы тебе: «На колени». Что бы ты сделал дальше, Эдвард?

Я понял, что это чертовски похоже на какой-то секс по телефону. Я это понял, потому что моя рука потянулась к моей ширинке.

— Да, дядя. — всё таким же хриплым голосом ответил я. — Я бы опустился на колени.

В трубке я услышал, услышал улыбку Мориарти и его дыхание.

— Мне бы пришлось заставить тебя взять в рот, пока поезд взрывается, и плавится кожа на людях. — он сделал паузу. Я прикрыл глаза, воображая то, о чём он говорил. Моя рука, не останавливаясь, гладила мой член. Я прикусил губу. — Я бы отимел тебя прямо там. Пусть все видят, пусть все знают. Так, Эдвард?

— Да-а…

Я нечаянно простонал на этом «да», но Джим лишь страстно посмеялся в трубку. Его голос, просто его шёпот на том конце, сводил меня с ума.

— Тебе бы понравилось, Эдвард?

— Да. — я ускорился.

Снова смех. Но тут Джим отключился. Я разочарованно смотрел на экран телефона, но не остановил свою руку. Возбуждение начало проходить, я расстроился. Но тут новое СМС.

Кончай.

И я кончил. Буквально спустя пару секунд. Не знаю, что это была за магия, но я кончил, стараясь не закричать.

Что ж, мне пришлось ползать по купе в три часа ночи, вытирая свой позор и ощущая, как горят щёки при воспоминаниях о голосе дяди.