Молодой бог

Глава 46

Я пересёк черту и лежал на чужой половине. Более того — одна моя нога забралась под одеяло Майкрофта и касалась его напрямую. Ради приличия я отодвинулся обратно на свою сторону и обнаружил, что та ледяная, словно я на ней и вовсе не спал. А ещё выяснилось, что Холмс уже открыл глаза. Мне не верилось, что ночью случилось то, что случилось. В основном потому, что политик начал подниматься, намереваясь проделать обыденные утренние ритуалы.

Я схватил его за руку.

— А может ещё поспим-а-а-а-а? — моё последнее слово утонуло в зевке.

Брови Холмса слегка приподнялись.

— Мы итак уже достаточно поспали. — он глянул на часы на тумбочке. — Уже почти восемь часов.

Я возмущённо застонал. Ещё даже девяти нет! Обычно я просыпался не раньше десяти. Почти как у Джима.

Несмотря на мои уговоры, Майкрофт настоял на том, чтобы мы оставили постельку. Но взамен он пообещал, что мы заедем позавтракать.

Нельзя было сказать, что между нами что-то особо изменилось. Однако, я стал ощущать себя ближе. И мне было жутко интересно и важно узнать, как ощущает себя Майкрофт. За дверьми своего дома он становился ещё более серьёзным, педантичным и собранным, а я шёл рядом с ним, улыбаясь тому, что никто на свете не знает всей правды.

За завтраком я пригласил политика к себе на ужин, ведь он ещё ни разу не был в моём лофте.

— Ты же знаешь, что там есть секретный вход. — напомнил я. — Тебя никто не увидит, если вдруг тебя это беспокоит.

— С чего это меня должно беспокоить? — задал вопрос Холмс, характерно выражая своё отношение к этому абсурду.

Я пожал плечами. Возможно, он настолько контролирует систему городского видеонаблюдения, что может исчезнуть с камер, если пожелает. Так что да, его это действительно не беспокоит. Мне просто нравится сама идея о том, что Британское Правительство в тайне проводит время с кем-то потенциально опасным.

— Тогда, думаю, ты согласен. — довольно улыбнулся я. — Сегодня в шесть. Устоит?

Я наклонил голову в бок, копируя мимику Чеширского кота. Майкрофт тем временем достал свою записную книжку, пробежался глазами по нескольким страницами и затем убрал записнушку обратно.

— Устроит.

Я сдержал порыв почесать руки и рассмеяться на всё кафе.

Прибывая в фантазиях об ужине, я зашёл в «Молодого бога» и тут же встретился глазами с Бриттней. Та стояла у бара с бумагами (видимо, сверяла запасы спиртного).

— У тебя хорошее настроение. — низким голосом произнесла она.

Я мыкнул и стал идти дальше, намереваясь найти Робин и попросить у неё пару советиков.

— Я такого от мистера Холмса не ожидала. И от тебя.

Эти слова заставили меня остановиться. Держа руки в карманах, я развернулся на пятках.

— Что тебе показали карты? — спросил я.

Такой вопрос я никогда не задавал. Когда Императрица говорила о чём-то, что узнала у карт, я обычно просто закатывал глаза.

— Влюблённых.

Я демонстративно ухмыльнулся, гордо выпячивая грудь и вскидывая подбородок.

— По отношению к тебе эта карта говорит, что ты выбираешь между умом и сердцем. — моя улыбка тут же растворилась. — А мистер Холмс поддаётся чему-то новому для него.

Моя улыбка снова начала вырисовываться на ехидном лице. Но, кажется, Бриттней такой расклад не устраивает.

— Советую тебе всё хорошенько обдумать. — с какой-то необоснованной враждебностью сказала она. — В прошлый раз это была одержимость и ошибка.

Я тут же раскалился. Терпеть не могу, когда она начинает говорить о моих чувствах к Джиму. Это мои чувства! И наше с дядей дело!

— А мистеру Холмсу я передам, что он берёт на себя слишком большую ответственность.

Я сорвался с места и налетел на Императрицу, угрожающе выставляя указательный палец.

— Не смей давать ему повод думать, что ты в курсе. — прошипел я. — Я не дам тебе всё испортить. Не. Смей.

Я прожёг её взглядом и стал медленно удаляться.

— И что б ты знала, — прежде чем скрыться в коридоре, сказал я. — для Майкрофта не существует слишком большой ответственности, потому что он отлично понимает за что браться, а за что нет.

— Если продолжать расти выше и выше, то где предел трансцендирования? Это идеальный предел. Это уже любовь не к другому человеку. Это любовь к богу, а идея бога — это всесовершенство. — прочитал я. — Ну и хрень.

Я бросил книгу на столешницу, привлекая к себе внимание Фредерика Гофмана. Среднего роста ариец с пугающими светлыми глазами. Он походил на монстра из фильмов ужасов, когда зрачки сужались. Но, по словам Робин, его французская кухня (несмотря на то, что он не француз) шедевральна.

Мне не хотелось заказывать еду из ресторана, и я не умел готовить, так что номерок Фредерика, который я получил от Робин, был спасением.

— Разве это не успокаивает? — спросил мужчина, посыпая мясо сушёным розмарином. — Понимание того, что совершенства никому не достигнуть.

Я перевёл взгляд с книги на скулы повара. Меня завораживало, что цвет глаз превращал его в нечто отталкивающее, хотя выглядел он очень неплохо.

— У каждого своё совершенство. — сказал я, начиная крутиться на барном стуле.

Фредерик кинул на меня взгляд и слегка ухмыльнулся. Затем он положил куски мяса на сковородку, те зашипели. Освободив вино из заточения, он стал мощной струёй поливать им мясо. А затем вся сковорода вспыхнула. Я заворожённо глядел на пламя в его руках, подавляя желание дотронуться.

Самый влиятельный человек Великобритании стоял у моих дверей, пока часы Биг Бена отбивали шесть часов вечера. Я начал улыбаться уже когда увидел его на экране системы безопасности.

Меньше чем через минуту я потянул амбарную дверь, встречая политика лично. Я сразу заметил на нём другой галстук. Утренний был зелёный и в крапинку, а этот сочетался с цветом вина, которое держал в руках Майкрофт. Меня грел факт, что красное Сент Эмилион две тысячи первого стало чем-то нашим. И мне не хотелось ничего другого.

— Вечер добрый. — улыбнулся я, пропуская Холмса в лофт.

Тот шагнул внутрь, сразу оглядываясь по сторонам. Я взял у него зонтик и засунул в отведённое ему место.

— Тебе… идёт. — сказал Холмс с лёгкой улыбкой.

— Этот лофт? — усмехнулся я.

Политик кивнул. Я был снова доволен.

Я пригласил его к столу. Холмс уставился на растекающиеся посреди свечи. Те нещадно портили поверхность, зато выглядело всё эффектно. Стол был одним большим подсвечником.

— Хотелось, чтобы там ещё розы торчали. — сказал я, подойдя к политику сзади. — Но запах горелых роз не так приятен, как оказалось. — я усмехнулся, кидая взгляд на кухню, где валились горелые цветы. — Прошу.

Мы сели рядом, и я ощутил, как этот вечер отличается от тех, что мы провели в ресторанах. Холмс снова был более менее расслаблен, и нам никто и ничто не могло помешать.

Я налил вино, приготовленное для мяса. Разливая напиток по бокалам, я чувствовал себя очень взрослым, мне захотелось всё взять в свои руки, взять ответственность. И такое только с Майкрофтом. Пошла Бриттней в одно место!

Уверен, сегодня что-нибудь произойдёт.

Всё было идеально: атмосфера, еда и мы. Галстук Холмса каждый раз привлекал моё внимание, и я не мог отделаться от мысли, что это какой-то сигнал.

— Жаль, что ты не переносишь полевых условий. — с досадой произнёс я, когда речь зашла о смертных развлечениях. — Я никогда не был в походе, но очень бы хотелось.

— Тебя никто не останавливает. — заметил политик, отпивая из бокала.

Я выгнул брови.

— Правда? Ты так просто позволишь мне исчезнуть с радаров? Или ты нашёл способ как следить за мной даже в чаще леса?

На это Майкрофт лишь загадочно улыбнулся.

— Но что ты тогда предпочитаешь? Гольф?

— Боже, нет! — воскликнул Холмс.

Меня его реакция позабавила. Неужели у него есть интересная история, связанная с этим видом отдыха, о которой он ни одной живой душе не поведает.

— Тогда я сдаюсь. — моя спина опустилась на вспомогательную поверхность.

Взгляд Холмса сделался задумчивым, но на губах теплилась полуулыбка.

— Ну, — сказал он, хорошенько порывшись в голове. — театральные представления меня всегда развлекали.

Опа. Приехали.

— А почему же ты всё ещё не присутствовал на моих выступлениях? — заявил я, выпрямляясь. — Бриттней неудержима в вопросе спецэффектов и мишуры.

Я знал, почему Майкрофт не посещал «Молодого бога». Это само собой разумеющееся. Однако, мне очень хотелось спеть именно для него. И может даже вызвать какое-нибудь чувство собственничества, когда взгляды остальных устремлены на меня. Я хочу использовать их, чтобы активировать Холмса.

Покончив с ужином, я плавно перенёс нас на диван. Диван казался мне идеальным местом, откуда я мог начать. Холмс был уже без пиджака, и я мысленно стягивал с него и жилет.

Мы открыли Сент Эмилион. Так, нужно как минимум ещё три бокала, чтобы расслабить Майкрофта до нужного уровня. И чтобы он выпил эти три бокала, мне необходимо занять его голову чем-то отвлекающим. Пусть губы распахиваются лишь перед краем бокала, чтобы в конце концов распахнутся перед моим поцелуем.

Я начал активно комментировать всё, что я сегодня делал. Невольное касание темы арийской расы, немного сбило мой план, потому что Холмс тут же стал делиться удивительными фактами и своим мнением насчёт действий как Гейзенберга, так и самого Гитлера.

Я был готов слушать хоть про птичий помёт, так что сидел, медленно попивая вино и разглядывая контуры политика.

Но вскоре Майкрофт свёл тему на нет, так как спохватился из-за того, что такие тяжёлые разговоры могут плохо на меня повлиять. На самом деле на меня ничто не могло плохо повлиять, пока я находился в поле ауры Холмса.

— Пять департаментов Уайтхолла занимаются ордерами об антиобщественном поведении с 1998 года, но уровень нарушений высок, а их количество снижается уже с 2005.

Вино действовало, взгляд Майкрофта стал блуждающим, а язык развязывался всё сильнее. Отлично. Я надеюсь, что смогу выудить из него нечто интересное, помимо работы.

— И ты собираешься на это как-то повлиять? — предположил я.

— Несомненно. — твёрдо произнёс Холмс, будто это само собой разумеющееся. Это вызвало у меня улыбку. Мне очень нравился такой Майкрофт. — Мэй{?}[Тере́за Мэ́ри, леди Мэй — министр внутренних дел Великобритании с 12 мая 2010] только пришла на пост, и это будет должным нововведением.

Я задумался о том, что всё это на самом деле жалкие попытки контролировать природное человеческое бешенство.

— Но их выдают иногда без разбора. — вдруг сказал я, припомнив случай Джона Ватсона. — Мне Шерлок рассказывал, что Джону вот предъявили ASBO{?}[предписание суда за злостное нарушение общественного порядка], потому что какой-то коп принял его за художника-граффити.

— Да, — Майкрофт выразил свою осведомлённость кивком и пресной улыбкой. — я знаю.

Я налил политику наконец-то третий бокал, пока он критически отзывался о модернистах, уверяя, что их версия «Ада Данте» невозможна.

Когда перевалило за девять часов, я опрокинул в себя остатки вина, расстегнул первые пуговицы рубашки и встал над Майкрофтом, всем своим видом демонстрируя намерение.

Так как тот никак не выразил протест, я наклонился к нему, кладя руки на мягкую спинку дивана. Голова слегка кружилась, но мне нравилось моё полуобморочное состояние. На него можно было спихнуть любое поведение.

Уже у самого лица Холмса меня остановили.

— Разве уже не наступил «следующий раз»? — играя бровями прошептал я, перекладывая ладонь на его плечо.

Я продолжил заигрывать, ведь Майкрофт ничего не говорил, а лишь глядел на меня всё с той же лёгкой улыбочкой.

— Я ничего не буду делать, если ты не хочешь. — сказал я, чтобы выглядеть в глазах политика не таким похотливым говнюком.

— Я знаю, что это имеет значение для меня. Для тебя. — сам поправил себя Холмс.

Я медленно покачивался, пытаясь понять только что сказанное.

— Для тебя?

— Не для меня, а для тебя.

— Но ты сказал: «для меня».

— Я оговорился. — уверительно сказал Майкрофт.

Я стал медленно посмеиваться.

— Для тебя, видимо, тоже.

Я не верил в оговорки. Оговорки больше походили на выпрыгнувшие мысли, которые ты не хотел выпускать.

Холмс выглядел слегка сконфуженно, обдумывая последние слова. И когда он поднял на меня глаза, стало ясно, что он к чему-то пришёл. В них появилось какое-то… смирение.

Я взял его практически опустошённый бокал и поставил на кофейный столик. Немного поглядев на него, я спросил:

— Это всё большая ответственность для тебя?

Глаза Майкрофта затуманились мыслями, он отвёл их в сторону и приподнял подбородок. Моё сердце уже пять минут как танцевало чечётку, собираясь взорваться.

— Какая бы она ни была, она моя.

Этими словами Майкрофт безоговорочно подтвердил, что всё, что касается меня и нас — его прерогатива. Мой живот тут же скрутило от любви и возбуждения.

Холмс позволил мне его поцеловать. Раз. Два. Три. У меня снова включился режим ненасытного животного, и мои руки уже успели расстегнуть жилет политика, успели стянуть его галстук, снова изучить шею, плечи, затылок. Я просунул пальцы за жилет на спину, сжал рубашку. Вкус вина на губах политика повышал алкоголь в моей крови.

Я понял, что если мы сегодня не потрахаемся, то я сойду с ума.

— Ты можешь?.. — спросил я в губы Холмса. — Можешь?..

Я надеялся, что он всё поймёт. Почувствует, что я уже дрожу от желания.

Майкрофт облизал нижнюю губу, его ресницы были опущены. Я взял обе его руки и положил на свои бёдра.

— Могу. — тихо и хрипло ответил Холмс.

Его руки почти не ощущались, словно он боялся полностью меня коснуться. Это побудило меня спросить:

— А хочешь?

Я выпрямился, не стесняясь того, что сижу на самом Правительстве, не стесняясь того, что у меня стоит.

Коварный вопрос заставил Майкрофта вздохнуть.

— Я никогда не считал это чем-то необходимым. — признался он. — Это общественное явление. Мне оно не интересно.

Хоть я и ощутил удар под дых, я не показал того, что начал разбиваться.

— То есть ты технически можешь, но без особого желания? — уточнил я, тяжело дыша. — Зачем тогда ты мне поддавался?

Холмс поджал губы и сглотнул. Он выглядел необычно с помятой рубашкой, расстёгнутым жилетом, слегка торчащими волосами. Хаос, который я с ним сотворил, меня заводил.

— Чтобы удержать. — наконец-то сказал Холмс. — Если давать тебе то, чего тебе не хватает, то тёмная сторона не возьмёт вверх. И раз уж ты испытываешь ко мне эти чувства, значит, — это моя ответственность.

Я прикусил губу изнутри. Как-то хреново стало. С одной стороны, я могу это использовать. Майкрофт даст мне то, чего я хочу, ведь мне действительно это необходимо. Но с другой… если это будет без любви и желания, то чем всё будет отличаться от того, что было с Джимом? Разве что Майкрофт не будет меня насиловать, связывать и резать.

— Ты вообще ничего не чувствуешь, когда смотришь на меня? — мне почему-то захотелось, чтобы Холмс причинил мне боль. Возможно потому, что тогда надломится стена между плохим и хорошим. — А когда я в твоих мыслях, то это всегда по делу?

Майкрофт протёр лицо и в задумчивости уставился куда-то на мой живот. Я продолжал сидеть на нём, а его руки сместились ниже. Мне одновременно и хотелось услышать, что всё тщетно, и хотелось вернуть надежду.

Что-то вроде улыбки появилось на лице политика.

— Пару дней назад я нашёл твои фотографии. — вдруг произнёс он. — Они оказались в самом нижнем ящике, в который я редко заглядываю. Но тогда я это сделал.

Я не понимал к чему он ведёт, поэтому просто напряжённо слушал. Фотографии?

— Какие фотографии?

Теперь Майкрофт изобразил лёгкую ухмылку.

— Фотографии приватного характера.

— А! — я вдруг понял. — Ты их не выбросил?!

— Видимо нет. — хмыкнул политик. — И благополучно забыл. До недавнего дня. — вдруг он поднял на меня свои глаза, и я ощутил себя маленьким мальчиком на коленях у отца. — Дело в том, что я бы не оставил их, не забыл бы и уж тем более не обнаружил случайно, если бы не испытывал в твою сторону никаких эмоций.

Та-а-а-к. Это уже спичка зажглась. Осталось лишь позволить ей упасть, и тогда — гори океан, гори.

— Я бессознательно убрал их в ящик, забыл на период, когда ты исчез из моей жизни, и вспомнил о них, когда ты вернулся. — откровенность Майкрофта заставила моё сердце снова завестись.

— И что же в твоём бессознательном? — спросил я, начиная улыбаться от безумных мыслей. — В моём королевство Психопата и то, что я пытаюсь спрятать от самого себя. — я наклонился к Холмсу ближе. — Может быть такое, что хоть на йоту я заполняю твои тёмные залы? М? Только честно. Скажешь, что нет, и мы придумаем другой способ. — пообещал я.

Стоило бы. Это было бы правильно. Мы бы прекратили всё это. Нашли бы иной путь сдержать меня. Подобрали бы кого-нибудь другого, заставили бы меня в него влюбиться. И вот вам хэппи энд.

В мире точно есть люди, похожие на Майкрофта, может и на Джима. Похожие. Но не уверен, что смог бы смириться с отсутствием хоть одной особенности. И пока я не могу представить себе, что перестану хотеть Майкрофта.

Холмс громко вздохнул и сдавшимися глазами посмотрел на меня.

— Никто не должен знать. — низким голосом сказал он, словно угрожал.

— О чём? — недопонимая, я склонил голову вбок.

— Что ты заполняешь мои тёмные залы. — уже будто передразнивая проговорил Майкрофт.

— Значит, на йоту? — не веря своим ушам спросил я.

— Ну, может быть немного больше. — уже чему-то улыбаясь, ответил политик.

— А тебя заводит, что всё это с нами происходит?

— На йоту.

Прозвучал выстрел. Это был старт. Двери распахнулись. Стойла опустели. Кровь превратилась в лаву, а сердце в вулкан.

Я навалился на Майкрофта сверху, прижимаясь пахом к его животу. Голова политика была откинута назад, я впечатался в его губы, держа обе ладони на его лице.

Он всё-таки уронил спичку. Всё-таки он доверился мне. Он сделал исключение. Сделал то, чего не сделал мой дядя.

Мои движения, мой напор говорили о том, что я настроен на секс. Я снова целовал его шею, параллельно думая о том, что это уже похоже на фетиш. Шея Джима для моих пальцев, шея Майкрофта для моих губ.

— Не здесь. — голос политика снова охрип.

Я оторвался от него, соскочил и потянул его за собой. Мы поднялись на второй этаж к моей постели, словно шли на какое-то собрание Совета: серьёзные и сосредоточенные.

Но когда мы достигли точки назначения, я взял всё в свои руки. Майкрофт приземлился на кровать, я стоял пока на ногах, расстёгивая трясущимися пальцами рубашку. Та вскоре полетела на пол, а я принялся за ремень. Холмс слишком медленно стягивал свой жилет, поэтому я, не закончив с брюками, стал помогать ему. Наши губы снова встретились. Тонкие, изящные, королевские губы Майкрофта, которые так часто прикладывались к алкоголю и даже сигаретам. С них сходили приказы, излагались гениальные идеи, срывались упрёки в мой адрес, в адрес Шерлока. А теперь он целует меня ими.

Оказалось, что весь мой доминантный настрой залагал и благополучно исчез, когда Майкрофт оказался сверху. Я замер, загипнотизированный зрелищем Британского Правительства, мучительно медленно и аккуратно расстёгивающего рубашку. Он стянул её и бросил на край кровати. Уверен, что та даже не помялась сильней, чем было. Полуголый Майкрофт Холмс перед моим взором. От мыслей о том, что вскоре произойдёт, мой член сводило судорогой.

Как только Холмс снял брюки, я быстренько стянул свои и притянул политика к себе. На нас были лишь боксеры, и когда я ощутил прикосновение обнажённого тела, с моих губ сорвался стон.

Свет играл со вторым этажом. Я мог разглядеть веснушки на плечах Холмса, но если тот выпрямлялся, то оборачивался силуэтом.

Я пытался заглянуть ему в глаза. Моё лицо, уши горели от смущения и желания, но я так хотел встретиться с ним взглядом.

— Тише. — прошептал Холмс ёрзающему мне.

От этого шёпота и контекста я ещё сильнее заёрзал уже не в силах терпеть напряжение в паху.

Последний секс не удался. Было слишком много крови. Мне показалось, Холмс медлит именно поэтому, проверяет моё состояние.

Мои губы быстро пересыхали, но и быстро намокали от поцелуев. Пальцы Майкрофта дотронулись до моей голой груди, и волоски на моих руках встали дыбом. Лицо политика, казалось, ничего не выражало. Но я знал, что он как всегда был сосредоточен.

Я вдруг вспомнил про презервативы и смазку, пока цеплялся за тело Майкрофта, стараясь насладиться каждым дюймом.

Мне пришлось вылезти из-под политика и пошариться в сумке под кроватью. Бинго. Хоть Майкрофт и не занимается всякими подобными вещами, уверен, он предпочтёт сделать всё по правилам. Джим никогда не пользовался презервативами, ведь на правила ему начхать.

— А ты… умеешь? — вдруг выпалил я, глупо уставившись на политика. — Ну… я имел в виду… — я издал неловкий смешок.

— Не тревожься. — успокоил меня Холмс.

Ах, ну, да. Майкрофт Холмс может всё на свете. Если захочет.

Я стянул трусы и с лёгким румянцем уставился на свой стояк. Когда мой взгляд поднялся чуть выше, то лёгкий румянец раскалился до бела. Майкрофт тоже освободился от последнего элемента одежды и теперь натягивал презерватив. На. Свой. Член.

О мой бог. У меня удачливая задница. Я повидал пенисы особенных людей. Можно начинать коллекционировать?

Чтобы не терять время, я начал растягивать себя. Моё бедро тёрлось о ногу Холмса, что помогало расслабиться.

Я перевернулся на живот, слегка постанывая от давления на члене.

— Не так, Эдвард. — услышал я.

— Что?..

— Перевернись на спину. — сказал мне Майкрофт.

Я удивлённо похлопал глазами.

— Зачем?..

Лицо политика скрывала тень, его руки потянулись ко мне. Он мягко подталкивал меня перевернуться. Я сел по-турецки, не понимая в чём дело.

— Это потому что так меня Джим… имел? — предположил я.

Дыхание Майкрофта опускалось на мой лоб.

— Это может вызвать плохие воспоминания. — пояснил он.

Я дотронулся до своих бёдер. Блестящие наручники, нож, кровь и жестокость. Я прильнул к Холмсу, закинув руки на его плечи. Его запах напоминал дорогой виски и дерево. Оказывается, взаимные объятья — это чертовски приятно. Особенно от того, от кого подобное не ожидалось.

— Ты не Антарктика, не холодный, не бездушный. — очень тихо шептал я, уткнувшись в шею политика. — Я чувствую твоё сердце.

Его пальцы проникли в мои волосы. Мои губы распахнулись. Я был на грани того, чтобы расплакаться.

«Я здесь. Я никуда не денусь. Я рядом. Я никогда тебя не оставлю. Я позабочусь о тебе. Я буду любить тебя».

— Я никогда ещё такого не делал. — неожиданно дрожащим голосом прокряхтел я.

— Я помогу.

Горячее дыхание исчезло, Холмс выпрямился и закинул мои ноги на свои плечи. Я чувствовал себя девственником с глазами Бэмби и трепещущим сердцем.

Майкрофт аккуратно вставил свой член и слегка качнул бёдрами. Я схватился за простыни. Медленно, предельно аккуратно, словно я был из стекла. Его руки легли на мои ноги выше колена.

Я сказал себе спасибо, что добросовестно растягиваюсь в спортзале. Мышцы натянулись, но и ощущения обострились. А ещё я мог видеть лицо политика, мог целовать его.

Движения убивали своей отточенностью и медлительностью, но не в плохом смысле. Я думал, что мне нравится только что-то безумное и жёсткое. Однако, ванильный секс с Майкрофтом давал не меньше поводов для стонов. Если бы я не знал Холмса, то решил бы, что он попросту меня мучает. Но он попросту был нежен. И это меня убивало.

Я всё-таки перевернулся на живот, уверив политика в том, что всё в порядке. Когда он вошёл сзади, я широко распахнул глаза, содрогнувшись.

— Эдвард! — хрипло, но с беспокойством позвал Холмс.

— Не-не. — выдохнул я. — Всё хорошо.

Действительно. Это был не Джим. Это был самый аккуратный и правильный человек на свете. Его руки избегали моей талии и бёдер, а отрегулированные движения доводили до истомы. Я мял пальцами простыни, перестав сдерживать такие же длинные и протяжные стоны.

Пальцы Холмса дотронулись до моего члена и сжали головку. Я тут же напрягся как тетива, готовая сорваться в любую секунду.

— Господи… — выдыхал я, утыкаясь лицом в постель. — Д-а-а… — волна подкатила, я ощутил, что вот-вот кончу. — Майкрофт!..

Я не рассчитал громкость, и шёпота не вышло. Я кончил тут же, напрягшись так, что ноги грозила свести судорога другого рода. Я ощутил, что член Майкрофта тоже напрягся в моём заду, а с его губ сорвался настоящий стон, хриплый, но вполне различимый. Он кончил сразу за мной.

Я не мог поднять голову кажется лет десять. Но как только ощутил, что Холмс встал с кровати, паника заставила меня резко развернуться. Он стоял, держа в руках презерватив со своей спермой. О, как удобно оказывается.

— Ты же не уходишь? — я снова испуганно задышал.

— Нет. Я… — он прокашлялся, смотря на презерватив. — Должен выкинуть. Это.

Мог бы просто бросить где-нибудь. Но, разумеется, это не в его стиле.

Пока Майкрофт отсутствовал, я лежал на кровати и пытался осознать произошедшее. Мы только что совершили нечто за рамки выходящее. То есть, для нас, казалось бы, выходящее. Моё тело приятно подрагивало, отдыхая после долгого напряжения.

Холмс вернулся, лёг рядом и укрыл нас.

— Хотел бы я посмотреть на лица нас в прошлом, покажи мы им то, что сейчас делали. — поделился я своими мыслями. — Хотя, я бы наверное не сильно удивился. Думаю, у меня и раньше иногда проскакивали мыслишки подобного рода. В теории.

Холмс хмыкнул.

— Этому я не удивлён.

— Дурдом какой-то, да? — улыбнулся я, глядя на профиль политика. — Но зато весело. Тебе понравилось хоть чуть-чуть? Ведь ты же достиг… апогея.

Майкрофт стал теребить край одеяла, опустив ресницы.

После нескольких секунд молчания он ответил:

— Было приятно.

Этого мне хватило. Я снова заулыбался.

— А ты то доволен? — в свою очередь осведомился Холмс.

— Разумеется. Доволен тем, что мы нашли… общий язык. — я уткнулся лицом в горячий бок своего попечителя, слегка касаясь губами кожи. — Но… — я вдруг ощутил знакомое чувство. — Теперь я снова хочу помочь тебе. — моя голова приподнялась, чтобы взглянуть в глаза политика. — Хочу… сделать что-то, отплатить за то, что ты идёшь на такое ради меня.

— Просто держись света, Эдвард. — сказал мне Майкрофт. — Этого будет достаточно.

Я неуверенно кивнул, а затем полез за новыми поцелуями.

Я держался света. Держался всё время, исключая ночи, когда рядом не было Майкрофта. Странно, но все поцелуи, секс и подобное вошли у него в привычку. Он спокойно реагировал на мои настырные поцелуи. Когда мы разделяли вечер, то Холмс и слова не говорил, когда я начинал расстёгивать его ремень. Он лишь глядел на меня, слегка сдвинув брови и распахнув губы, пока я ублажал его ртом. Мне казалось, что он будет против оральных приёмов, однако, возражений не было.

Хоть ни я ни он больше ни с кем не имели подобных связей, мы не были любовниками. Но мы были большим, чем просто парой в нашем понимании. Это определение мне нравилось. Он звал меня на ужины, в театр, я звал его на ужины, покататься по городу, поесть мороженного — и это можно было бы назвать свиданиями. Он следил за мной с помощью камер и Императрицы, я ежедневно узнавал, как прошёл его день, — это можно было бы назвать заботой. Он медленно трахал меня в моей, в его постели, а я всегда обходил всё его тело губами, — это похоже на любовь. Но никто из нас и не думал об отношениях.

Это необходимость, это умение и уже нечто похожее на желание.

У Майкрофта есть такое свойство: он быстро привыкает, адаптируется ко всему с чем может смириться, что считает более менее допустимым. Он признался, что ему доставляет некое удовольствие, когда я хорошо реагирую на его «заботу». Поэтому я всегда улыбался мелькающим там и тут камерам, всегда отвечал на его звонки и сообщения, а так же всегда говорил ему о том, что происходит внутри меня.

Всегда.

В этом слове не может быть исключений. Однако, мой мозг нашёл лазейку. И этой лазейкой оказалась смягчённая форма диссоциативного расстройства идентичности. Благо, моё Альтер-эго вылезало лишь преимущественно ночью, в отсутствии Майкрофта и после длинной ночи в окружении преступников.

У меня не было раздвоения личности. В период активности Альтер-эго я помнил себя, время, место, только вот все «за» и «против» менялись местами, и меня начинало трясти от злости и отвращения. Всё хорошее и светлое словно занавешивалось, затуманивалось, и я уходил в обдумывание идеи. Я думал и думал. Думал, пока меня не останавливала какая-нибудь мелочь. Неожиданное СМС от Холмса, звуки приятной мелодии, рассвет. Мне становилось страшно потому, что в такие ночи страх исчезал. Я мог выйти на улицу, найти высокое здание, подняться на крышу и стоять на краю не чувствуя ничего, кроме возможностей. Моё воплощение менялось. И тогда я не думал о Джиме как о необходимом источнике заботы и любви. Я думал о нём, как о собрате, о том, что мы можем сделать вместе. И что вместе мы можем сотворить рай.

Я молчал об этом из эгоистичных соображений. Меня могут перестать любить, могут запечь в тюрьму или психушку, вообще убить. Я верил в то, что смогу удержать это зловонное Альтер-эго. Я не хотел перерождаться.

Из показаний одного американского дипломата, который прибыл в Англию с политическим визитом, я установил, что готовится теракт. Прямо здесь, в моей стране. Этот дипломат похвастался, что у него имеются связи с террористами, которые собираются устроить авиационное шоу. Они собираются взорвать самолёт.

Майкрофту удалось перехватить планы, но нужен был умный ход, чтобы террористы не догадались, что их планы раскусили.

Пока Холмс был занят антитеррористической операцией, я напивался в каком-то клубе с Робин. Отсутствие политика пробуждало во мне плохое, поэтому я решил не оставаться одному в тишине, а отправился покорять пабы. Мы весело провели время. Меня стошнило дважды, в общей сложности я выпил алкоголя на четыре сотни фунтов, а потом меня ужасно занесло, и я устроил драку.

К моему стыду приехал Майкрофт. Оказалось, что я набрал его номер, но телефон у меня выхватила Робин, так как я на полном серьезе поспорил с ней, что смогу завалить любого в этом местечке.

Меня избивали на полу, когда перед моим мутным взором появился политик. Его голос звучал громко и с нажимом. Когда на фаната английской сборной, что сидел на мне, слова не подействовали, Майкрофт, как мне показалось, сломал свой зонт, и в итоге у него в руках очутился пистолет из ручки зонтика. От такого поворота даже я в штаны наложил и ещё больше устыдился всего происходящего.

Конечно, меня отпустили, и я как провинившийся подросток поплёлся за Майкрофтом. На улице ждала Императрица. Она забрала Робин с собой, и я ещё больше погрузился в фантазию о том, что двух друзей с плохой вечеринки забирают родители.

Я бы вслух сказал, как мне жаль, что тебе пришлось оторваться от дел, но боюсь, что если я открою рот, меня снова стошнит.

Я ждал реакции политика, пока тот читал СМС-ку от меня. Его глаза закатились, он вздохнул, но через несколько секунд не озвученных ругательств сказал:

— Иногда мне кажется, что в тебе сидят два человека. Один более менее разумный, а второго мне посчастливилось лицезреть пару минут назад.

Я неловко посмеялся, убегая глазами к окну.

Оказывается, преступность не резиновая. За несколько месяцев мы узнали всё, что только могли. Так что по вечерам я только развлекался в свою пользу, без особой цели, чтобы просто убить время. И из-за такого времяпрепровождения я начал задумываться о чём-то новом. Мне не было доступно терпение и рутина. Я сгорал от скуки и жажды новых ощущений. Я чуть не принял героин, поддавшись какому-то наваждению, что если я вколю себе наркотик, то до конца смогу понять, чего во мне больше: плохого или хорошего. Если первого, то я бы убил кого-нибудь. Второе — тут же позвонил бы Майкрофту и всё ему рассказал, рыдая в трубку. Но ни того ни другого мне особо не хотелось, поэтому я отринул предложение какого-то чувака в дебильном клоунском костюме.

Альтернатива наркотикам — дедукция. И так лишь у одного человека, к которому я стал испытывать какую-то антипатию. Во-первых, однажды он прервал наш с Майкрофтом половой акт. Причём из-за какой-то фигни, судя по вздоху политика. Мне пришлось вырвать у него телефон и сказать прямо в трубку:

— Шерлок, будь хорошим мальчиком и не мешай своему брату меня трахать!

Я сразу бросил трубку и яростно швырнул телефон подальше. Майкрофту, конечно, эта выходка удовольствия не принесла. Он с ужасом начал воображать, что теперь подумает Шерлок. А мне было всё равно, ведь если младший откроет рот и решит поднять эту тему в присутствии других, я быстро лишу Джима его игрушки.

И, кстати говоря, я осознал, что ревную дядю к детективу. Меня Джим бросил, перестал как либо появляться в моей жизни, а с Шерлоком развлекался на полную!

Началась эта игра с Ирен Адлер. Я знал, что она связана с Мориарти, поэтому-то и напросился к Шерлоку вместе с Майкрофтом. Появляться на Бейкер Стрит вместе, по мнению старшего, не очень благоразумно. Несомненно потому, что я всем своим видом могу выдать наши отношения. Однако, я всё равно залетел в пыльную комнату на втором этаже и тут же впился взглядом в кудрявого брюнета.

— Руки вверх, мисс Марпл! — крикнул я. — Вы арестованы за ношение пальто с поднятым воротником!

Детектив мою шутку не оценил, а прищурено уставился в мои глаза.

— Уже на взводе? — осведомился он, кидая следом взгляд на вошедшего брата.

Я стал яростно ходить по комнате в поисках скрытых камер, которые мог как-то закинуть сюда Джим.

— Ирен Адлер сейчас в Египте. — тем временем завёл разговор Майкрофт.

От Шерлока слышится неопределённое междометие.

— Как предусмотрительно. — комментирует он.

Вздох Майкрофта.

— Всё, что мы пока можем делать, — это наблюдать.

— Да уж. Это у тебя лучше всего выходит.

Я прошарил полки с книгами, посмотрел под черепом, перекопал стол.

— Эдвард, что ты делаешь? — с раздражением спрашивает Холмс-старший.

Мне стало интересно окно, поэтому я полез к нему через коробки с хламом.

— Ищу скрытые камеры. — прямо ответил я.

— Скрыт… Что? Бога ради, прекрати!

Я приметил здание напротив. Если смотреть в крестец винтовки, то отлично будут видны кресла у камина. Хорошая позиция.

Я обернулся и с выпученными глазами посмотрел на политика.

— Если ты следишь за Адлер, то мой дядя следит за ним! — я указал на макушку детектива, сцепив зубы. Мои глаза маниакально забегали по комнате, а тело взволновалось. — Эй, Джим! — крикнул я, выходя на середину. — А со мной не хочешь поиграть?!

Меня вдруг передёрнуло, и я в недоумении уставился на слегка обеспокоенного Майкрофта.

— Ты заметил?.. — поражённо спросил я.

Холмс оглядел меня своим оценивающим взглядом.

— Заметил.

— В чём дело? — Шерлок заинтересовался происходящим.

— Ты рядом, — стал рассуждать я. — а меня всё равно коробит. Действительно, в чём же дело?

Я стал обдумывать всё, что произошло, свои мысли и чувства. И уже через пару секунд меня осенило.

— Ты меня бесишь! — я снова тыкнул пальцем в брюнета.

Шерлок пожал плечами. Такое он часто слышит, это всем известно. Но меня он бесил по очевидной причине.

— Меня бесит, что он играет с тобой. — признался я, отмечая повышенную заинтересованность у обоих Холмсов. — Почему бы не делать это с тем, кто более умён, а? — я намекаю на Майкрофта, что вызывает у Шерлока закатывание глаз. — Или дело не в уме? — я снова хожу по квартире взад-вперёд, наслаждаясь тем, что мне пока не убийственно скучно. — Может потому, что ты выбрал быть именно детективом, а политик — это не очевидный вызов преступности?

— Наверняка дело в том, — подал голос Майкрофт. — что ты, дорогой братец, рад броситься в огонь.

Я подошёл к Шерлоку, наклонился и приблизился к его лицу, испытывая одновременно интерес и злость.

— А ещё дело в том, что тебе тоже скучно. Майкрофту вот есть чем заняться. Он страну на себе держит, а ты просто сидишь в своей квартирке. Джон хотя бы работает, людей вон лечит, а тебе подавай лишь трупы. — страшно прошептал я, сжимая спинку кресла, в которую упёр руки. — А Джим любит трупы. Для него это всего лишь вещи, а раскрытие убийства — забава. Поэтому ему нравится оставлять для тебя головоломки. — я улыбнулся, ощущая, как закипает от адреналина кровь. — Он хочет найти твой максимум и проверить на что ты способен. Ему нравится идея о «злодее и герое». И он хочет дать сказке другой конец. Такой, в котором зло побеждает.

Я выпрямился и довольно ухмыльнулся. Шерлок спрятал все свои эмоции. Я увидел ширму в его глазах.

— Эдвард. Остановись. — предупредил Майкрофт.

Я ощутил дрожь в ногах и обернулся к политику с уже совсем другим выражением лица. Я снова был сбит с толку своим же поведением. Альтер-эго перешло за границу ночи…

— Извини. — сказал я, но сказал это старшему, а не младшему.

Напряжение на лбу и бровях политика, а ещё сцепленные намертво губы сообщили мне, что я его насторожил. Я и себя насторожил.

— А ты бы хотел, чтобы Мориарти оставлял эти головоломки тебе?

Вдруг произнёс вопрос Шерлок. Я тут же ощутил сопротивление внутри, конфликт.

— Сменим тему. — бескомпромиссно прогремел Майкрофт.

Я тут же закрыл рот, забывая все жестокие слова, которые намеревался произнести.

— Тогда поговорим о вас. — предложил детектив.

Мне показалось, что Шерлок решил отыграться. Он сейчас нащупает все мозоли и попытается наступить на каждую.

— Будь добр, Шерлок, — неожиданно улыбнулся Майкрофт. — выбери менее конфликтный вопрос.

Братья устроили молчаливую борьбу взглядами. Я наслаждался видом опасного Майкрофта. Ах, какая прелесть!

— Так значит тебя секс волнует. — быстро выдал Шерлок, гадко улыбнувшись.

Майкрофт издал вопль внутри себя, который мог слышать только я, потому что мой слух до такого поднаторел. Затем политик поднялся, схватил свой зонт и, не теряя достоинства, зашагал к выходу.

— Эдвард, пойдём.

Я последовал за политиком, но как только тот приблизился к лестнице, я рванул к креслу с детективом.

— Когда-нибудь твоя игра с моим дядей кончится, и я даже не знаю за кого болеть, ведь если умрёшь ты, то плюс — мне достанутся они оба, минус — Майкрофту будет больно. Ну, а если случится так, что со сцены уйдёт Джим Мориарти, то будь спокоен, появлюсь я и продолжу твоё веселье.

Закончив своё постскриптум, я выбежал прочь, чтобы не отстать от Майкрофта.

Секс — одно из мощнейших средств контроля.

Мой план был таков: скомпрометировать нужные элементы правительства. Да, звучит пафосно и самоуверенно. Однако, мне не давало покоя, что все мои старания не принесли особо плодов. В моих вариантах даже значилось: стать политиком, чтобы влезть в гущу событий законно и напрямую. Но что-то мне подсказывало, что даже став частью правительства, ничего нельзя изменить. Ибо таков человек, а, следовательно, и мир, который он строит вокруг себя.

Третий вариант был самым простым: сойти с этого поезда. Смешать понятия, стереть хорошее и плохое, уйти от чувства толпо-элитарности.

Осталось лишь признаться Майкрофту, ожидая либо понимания, либо критики. Я ощущал, что что-то надвигается. Это происходило словно плавно, но и одновременно резко. Это произойдёт неизбежно. И я не знал, что именно.

— Моя душа не может этого вынести. — сказал я Холмсу, стоя на его балконе. — Система сломана и держится лишь на лжи и полном отсутствии справедливости.

— Твой мозг просто ищет пути, оправдания, чтобы дать волю твоему демону, выпустить его из клетки. — не без опасения высказался политик. — Он заждался.

Я вдохнул ночной воздух и уверился в том, что отчаяние отливает лишь рядом с Майкрофтом. Однако, это не может продолжаться вечно. Нужно попробовать всё.

— А что, если я протяну ему руку?