Молодой бог

Глава 26

Дорогой дневник, у меня всё хорошо.

На следующее утро после нашей с дядей вылазки, я искал новости об этом и нашёл: за одну ночь в Банк Америки было совершено проникновение (но ни цента не было украдено, лишь был нанесён некий ущерб главному хранилищу) и в центральном зоопарке был убит лев. Во всех случаях преступники были не опознаны и не пойманы, единственное, что связывает эти два беззакония — вертолёт.

За проникновение в хранилище я не переживал, а вот за льва было немного стыдно. Просто по прихоти Джима погибло животное! Я знаю, что не должен о таком беспокоиться, однако это убийство пробудило во мне совесть, которую я почти успел усыпить.

Кроме местных новостей мне попались и вести из-за границы. Смерть бизнесмена и миллиардера Вилфреда Холма обрушила экономику процветающей Дании!

— Упс-и! — выдал по этому поводу Джим. — Сколько датских чиновников останутся с носом! И всё из-за поцелуя Смерти! — дядя неожиданно строго посмотрел на меня. — Если бы не театральность способа, я бы очень разозлился.

Он снова выглядел как собственник. Но меня это не пугало. Я желал, чтобы Джим хотел меня.

— Дорогой мой Эдвард… — шептал дядя мне на ухо, ведя пальцами по моим волосам. — Во всём мире, во всём этом грязном мирке остались лишь мы с тобой. Я буду королём, а ты моим принцем. Мы будем танцевать высоко в облаках под лунным светом, пока планета рушится. Пусть горят леса, пусть исчезают города, пусть солнце никогда больше не взойдёт… Мы всё равно будем вместе. Вечно…

Я не мог избавиться от этих фантазий, так походивших на правду. Я чувствовал, что что-то значу для Джима. Тем более, по словам Себастьяна, он не дал бы мне умереть в Черногориях. Моран рассказал таки мне, что успел написать дяде сообщение, прежде чем мы попали в зал к Клинту. Ну, а тот сразу же отправил своих людей за противоядием, которое должно было быть на месте в течении часа. Наверняка эта задачка показалась всем невыполнимой. Но лучше сделать невозможное, чем облажаться перед Мориарти.

— Ты странно себя ведёшь в последнее время. — заметил я, после того как Моран закончил свой сухой рассказ.

Полковник лишь пожал плечами и отвёл глаза. Уже уходя на очередное задание, он быстро кинул мне:

— Ты слишком часто заставляешь меня нервничать.

Вау. Этого я не ожидал, поэтому остался сидеть на диване, размышляя над словами киллера. Однако, долго мне размышлять не пришлось, ведь Джим неожиданно рухнул рядом со мной и потянулся всем телом. Он только что два часа провёл в «Гнезде ворона». Кажется, его дела с Адлер идут хорошо.

— Ну-с, — преступник раскинул обе руки вдоль спинки дивана. — поговорим о твоих интересненьких припадках или о факультативных занятиях со шведским дятлом?

Я усмехнулся его выражениям и покачал головой.

— Пока ничего нового. Ланц писал мне вчера, что переговоры с Советом состоятся не раньше чем через две недели. Он ещё налаживает контакт с местными преступными группировками, чтобы те устроили пару тройку скандальчиков.

Джим надул губы.

— Значит, о припадочках говорить не хочешь?

Я переместил глаза подальше от Джима. Честно, я бы хотел поговорить с ним о «припадочках», хотел бы услышать успокоительные слова, может даже утешительный секс получить. Но мне было как-то неловко. Я никому раньше душу не изливал. Ни психологам на базе, ни тем более Майкрофту, а сокомандникам, несмотря на то, что называл их друзьями, я всё-таки не доверил бы свою душу. Джим был попросту неизведанным островом. Я знал, как он вёл себя в некоторых ситуациях, я даже иногда мог на секунду начать думать, как он, но я, кажется, излишне осторожничаю, боюсь, что сорву свой план по захвату дяди.

Я всё же вернул взгляд на дядю спустя некоторое время в надежде отыскать в его глазах то, за что смогу зацепиться и довериться ему. К сожалению, там бушевало непостоянство. То он выглядел тем, кому я доверил бы свою жизнь, то тем, кому не рискнул бы это сделать.

— Давай позже. — наконец-то сказал я.

Дядя медленно кивнул. Он жаждал моей истории, я это понял. Но согласился подождать. Я облился холодным потом, когда мои же намерения поменялись, и я вдруг захотел выдать ему все свои секреты. Кажется, меня просто растрогала его неожиданная деликатность, поведение, которое было свойственно Майкрофту. Это было странно. И с его стороны и с моей.

— Тогда чем хочешь заняться? — Джим крутил в руках зажим для галстука.

Я глянул в окно: безоблачный тёплый денёк. Небо напомнило мне о поездке за город с командой. Именно поэтому я поскорее переместил взгляд на Мориарти, а поток мыслей во что-то криминальное.

— Как насчёт Америки? — спросил я, уже воображая, как увижу Эмпайр-стейт-билдинг.

— Нет. — сразу сказал Джим.

Такой ответ стал для меня неожиданностью, поэтому я полностью развернулся к дяде, удивлённо моргая.

— Ты же говорил о новой клиентской базе. — напомнил я.

Джим подтверждающе кивнул.

— Ты пока достаточно наездился.

Этот аргумент меня разозлил. Я могу делать всё, что захочу. Мне хочется увидеть, как можно больше и узнать столько же.

— Я не отпущу тебя пока. — по тону дяди я понял, что тот не изменит своего решения. — Когда я закончу здесь, поедем вместе.

О, вот это уже другой разговор! Я хитро улыбнулся, а затем не сдержался и ляпнул:

— Это из-за поцелуя с Клинтом или потому что я чуть два раза не умер?

Злодей-консультант сжал пальцы левой руки в кулак, так, что ногти впились в кожу. Он не скрыл и своей эмоции на лице. Снова злость. Я попытался быстро провести параллель со всеми случаями такого же проявления ярости. Что их всех связывает? Я. Пока я нашёл только этот знаменатель.

Дядя как и всегда быстро поменялся. Он ухмыльнулся, и я понял, что он нашёл достойный ответ.

— Ты ведь слетаешь с катушек только когда меня нет рядом. — Джим поднялся с дивана. — Неужели ты готов сойти с ума окончательно?

Я закатил глаза.

— Ну, раз уж заграницу мне нельзя, то что я могу сделать здесь?

Дядя стоял ко мне спиной, убрав назад руки. Его профиль улыбался.

— Последние следы жемчужины Борджиа ведут в Лондон. Так что задачка тебе облегчается.

Точно, ещё же есть эта странная жемчужина. Звучит скучновато, но кто знает, чему я могу научиться во время поисков.

— И что ты с ней сделаешь? — поинтересовался я, тоже поднимаясь на ноги и подходя к дяде.

— Продам, разумеется. После того, как покручу ею перед носом Интерпола. — преступнику доставляло удовольствие обыгрывать целые организации.

— Помниться, ты обещал сделать её венцом моей короны.

Мориарти ехидно оскалился и одарил меня своим самым хитрым взглядом.

— Всё будет, мой падший ангелок, всё ещё впереди.

С ресурсами Джеймса доставать информацию оказалось проще простого. Любые сведения, взятые законно и незаконно, в мгновение ока оказывались у меня. Мне оставалось лишь соединять точки на карте. Это была уже немного другая работа. Придумывать коварный план и охотиться за чем-то — разные вещи. Я уже не мог мыслить неординарно, ведь оригами нужно было не складывать, а, наоборот, пытаться понять, как его правильно разложить.

Я был в восторге, когда клубок ужасно запутанных ниток привёл меня к шестёрке мафиозной семьи Ист-Энда, а после к Джону Гарви, который является чиновником.

— Ты не говорил, что кроме парламентского Морана у тебя есть крысы в правительстве. — сказал я Джиму.

Тот скривился, глянув на экран ноутбука с досье Гарви.

— Алчный прилипала. — фыркнул дядя. — У меня много кто есть. Я очень популярный осведомитель.

— И ты уверен, что ни один из них не пойдёт против тебя? — я был поражён размаху Мориарти.

Джим вновь включил свой самодовольный тон:

— Если кто-нибудь сдаст меня, то сам автоматически прогорит. Хочешь, чтобы человек молчал о том, что ты с ним делаешь — делай это с гарантией того, что ябеде будет ещё хуже, когда вскроется правда.

К моему удивлению, через пару дней Джим сказал мне свернуть все поиски.

— Но я почти…

— Мне уже скучно! — завил дядя, кидая на кровать свой пиджак, как капризный ребёнок.

— И что, всё было зря?

Я успел расстроится. Я действительно многое сделал: заставил свой мозг пахать, разузнал о делишках Интерпола, и как работает мафиозная семья. Так же мне открылась картина грязного правительства. Лишь единицы там не коррумпированы. Этот факт заставил меня вновь по-другому взглянуть на мир. И ведь на этих подкупных тварей я бы работал, останься я на базе. Я тоже уже не святой, знаю. Однако, лицемерие, маска добродетеля просто омерзительны. Джим хотя бы не притворяется. Да и вся настоящая преступность. Они не волки в овечьих шкурах.

Тогда я и понял почему Клинт мне так не нравился. Не только потому что он возомнил себя лучше Джима. Он просто был лицемерен и играл на две стороны.

Тем временем Джим подошёл ко мне вплотную. Мы снова стояли в его спальне, освещаемые красным неоном.

— Конечно не зря. — прошептал дядя.

Он не объяснил почему. Мне даже показалось, что специально.

В этот же вечер Моран вернулся с руками по локоть в крови. В буквальном смысле. После рассказа о незапланированном расчленении, нам с ним потребовалось выпить. Джим же пил просто за компанию.

Моран начал жаловаться на слишком яркий свет, и Джим кинул ему пульт (я не знал, что свет в этой огромной комнате можно регулировать). Яркий холодный свет сменился приглушённым тёплым.

Я решил не останавливаться после одного стакана и допил содержимое бутылки до конца, за что получил шлепок по затылку от Морана, а он, в свою очередь, нагоняй от Мориарти. Себу пришлось тащиться за новой порцией. Чувствую, вечер будет интересным.

Мы болтали, скорее о всякой ерунде. Точнее, болтали больше мы с киллером, а Джим просто сидел рядом и грациозно опрокидывал в себя стакан за стаканом. Я стал распинаться о том, что чертовски люблю фортепиано, и когда кто-то играет на этом огромном инструменте. Тогда Себ выдал, что Джим умеет играть. Я чуть не подавился алкоголем. Джим же вроде говорил, что не умеет!

Выдав сожаление о том, что здесь нет фортепиано, а то Джим бы продемонстрировал свои навыки, Моран поставил стакан дном к верху (что означало, что больше пить он не будет). Я же наоборот обрадовался, что показательное выступление не состоится, ибо не знаю, что со мной случилось бы, увидь я картину, как дядя сидит за этим божественным инструментом и играет «Can`t Help Falling in Love», смотря прямо мне в глаза. Пока я краснел, представляя это, Моран отрапортовал, что собирается идти спать, ибо завтра ему снова убивать людей. К сожалению, я не успел отойти от чувств, которые навеяли последние фантазии, поэтому эффект от осознания того, что теперь мы с дядей совершенно одни в этой комнатище, на одном диване, с алкоголем в нашей крови, с приглушённым светом и лёгкой музыкой (по моему заказу), был удвоен. Я старался не шевелиться и не дышать, как в первый день моего здесь пребывания. Что ж, долго продолжаться это не могло, а то показалось бы, что я реально зассал, несмотря на то, что так оно и было. Поэтому я как ни в чём не бывало повернулся к дяде и стал с энтузиазмом рассказывать, как бы я всё устроил, будь я королём Англии. Джим улыбался. Что ж, нести всякую чушь было легче лёгкого, тем более, что дядя выглядел расслабленно наконец-то и совершенно нормально. У него растрепались волосы, съехала на бок рубашка, оголяя ключицу, веки приспущены, а в глазах гармония, которую редко там встретишь.

— А ещё я бы вернул традицию танцев. — заявил я. — Как в восемнадцатом веке. Чтобы все танцевали в таких красивых нарядах!.. Или нет! Вообще без разницы в чём! Хоть голые, главное, чтобы танцевали! Вальс! — я запустил пальцы в волосы и сжал их, как безумный.

Вдруг мне в голову пришла идейка из разряда «очень сомнительная затея».

— Но я не умею танцевать вальс. — вдруг опустил руки я, озадаченно смотря на них.

— Правда? — наконец-то голос дядя. — А мне кажется, умеешь. В банке мы делали именно это.

— Нет. — отрезал я, скрестив руки на груди. — Я просто повторял за тобой, не понимая схемы. Я бы хотел…

— Так давай, — Джим чуть улыбнулся, косясь на меня. — я научу.

Моё сердце бухнулось на пол. Да! У меня получилось. Этого я и добивался!

Джим смотрел на меня. Очень внимательно. И как же я могу отказаться?..

Громкость музыки была увеличена, мы стояли друг напротив друга. Пьяные. Джим сделал первый шаг, сократив между нами расстояние, пройдя сквозь это наэлектризованное поле.

О, скажи мне, папа

Одна рука дяди оказалась на моей талии. От этого я почему то на несколько секунд потерял возможность контролировать своё тело, оно просто застыло. Но когда вторая рука Джеймса сцепилась в замок с пальцам одной из моих, я торопливо положил ладонь на его плечо. Я был не в состоянии контролировать свои глаза, они никак не могли перестать быть размером с теннисный мяч.

И тут Мориарти легко повёл.

Отчего же мечтаю я,

А надежды их — твоё бремя

Вино — это кровь твоя.

Я как заворожённый не мог оторвать взгляд от его лица, от его глаз. Мы были близко, я чувствовал его тело, какой он живой и реальный. Ноги сначала не хотели слушаться, сказывалось опьянение, но вскоре я уловил этот ритм и стал повторять точь в точь за дядей. Он улыбнулся, я тоже улыбнулся.

Биться ты не в силах с водой,

осушить их пьяный дух,

обманул нас Отец Святой,

Рай для нас навсегда потух.

Мы были в такой гармонии, что я аж задрожал от этого незнакомого ранее ощущения экстаза. Мы двигались так, словно были созданы для этого. Всё осталось позади, была лишь мягкая комната, приятный запах, граничащая с превосходством музыка и мы. В моей голове горело: «М — значит Мориарти». И тут музыка резко замерла, её как будто подбросило волной, а затем она обрушилась снова, унося нас в нереальный океан превосходных движений.

Бог уж пьян

Погляди, как океан багрян

Будь же первым, кто поднимет меч

Дай же крови в кубок твой потечь…

Сначала Джим тоже замер вместе с музыкой, но с новым толчком резко наклонил меня назад. Я сразу вспыхнул, мне это во-первых, доставило большое удовольствие, а во-вторых, я сразу ощутил его настрой на нечто импровизированное. И я был готов. И я хотел этого.

Дядя уже успел опустить меня и плавно поднять обратно. Я развернулся и отстранился от него, а затем с напором вернулся к его рукам. Мы продолжили наш совершенно импровизированный, но прекрасный и слаженный танец. Я был вновь опущен и поднят, я наступал на Джима, играя с ним, и был сокрушён его отдачей. Плавные движения, один предугадывает действия другого. Я очарован. Я снова был готов упасть перед ним на колени. Да, бог пьян. И он передо мной.

Я позволил своим рукам под музыку изучать тело дяди, как и он изучал моё.

Ты не бросишь безумцев в море?

Измени нас в потопе Святом

Молвил ты, что их будет трое

Твоя кровь обернулась вином

Мы уже двигались просто так, лишь иногда возвращаясь к традиционным движениям вальса. Я подпевал исполнителю, смотря Джиму в глаза, смотря на его губы… Запах опьянял меня сильнее всякого вина, хотелось прижаться сильнее, хотелось…

— На самом деле, — вдруг сказал я, охрипшим голосом. — бы не хотел быть королём. — Джим улыбнулся. — Я бы хотел быть принцем.

— Ты итак принц.

Мой отец, ты войну не потушишь,

наши души уже не чисты

Пусть в Святую воду их погрузишь,

аморальны всё ж будем мы

Я пьяно улыбнулся, повиснув на шее дяди.

Как ты хлеб и вино раздуваешь?

Я замер. И моё сердце тоже.

Мы накормлены, ты наполняешь

Я уставился на его губы.

Твои вены полны вина,

Мы же целовались только раз… Я посмотрел в его глаза. Я падаю на колени…

Точно так же и у меня.

Я поддался вперёд, ведомый тем наваждением, тем желанием. Атмосфера была слишком топящая всякие льды. Я не устоял. Он был так близко, я уже ощутил дыхание и тепло, мои ноги уже начали подкашиваться…

Мой отец, ты войну не потушишь,

наши души уже не чисты

И тут его ладонь легла на моё лицо. Внутри меня всё сразу рухнуло. Я разочарованно и возмущённо посмотрел в глаза дяди. Тот оставался невозмутим. Я был отстранён на безопасное расстояние.

Пусть в Святую воду погрузишь,

аморальны всё ж будем мы….{?}[God is Drunk — Resa]

Я предпринял ещё одну попытку и снова приблизился, но тут же был вновь отвергнут. Теперь вместо трепещущего чувства я ощущал гнев. Что не так?

— Я не целуюсь с родственниками. — таков был его ответ.

Я вспыхнул огнём ярости.

— Что?! — музыка стихала, а мои эмоции нет. Мне даже хотелось смеяться. Что за бред? — Но… — я замахал рукам. — Ты же трахаешь меня! Это с родственниками можно делать?!

Джим ухмыльнулся и налил себе ещё. Он был спокоен как удав. Только у меня зубы скрипели. Всё было так идеально! Это было бы просто… божественно! Но нет, надо всё испортить своими бредовыми принципами.

— Целуются любовники, Эдвард. — Джим развернулся ко мне со стаканом в руке. — Мы с тобой не любовники.

Я еле как проглотил огромный комок неожиданного разочарования и боли. Каждый атом во мне был готов взорваться и сжечь всё вокруг. Я был чертовски обижен!

— А кто мы?! — заорал я, подойдя к нему.

Честно, я пожалел, что спросил, потому что дал Джиму мысль, что его племянник считал, будто таковыми, то есть, любовниками, мы и являемся. Это было как-то жалко. Я понял. Но во мне проснулось какое-то желание, совершенно противоположенное тому, что я испытывал несколько минут назад. Мне захотелось… убить его, прямо как тогда в «Гнезде ворона» или в клетке льва. Я схватил дядю за рубашку, ткань затрещала и натянулась, образуя беспокойное море складок. Глаза Мориарти сверкнули. Он тут же впился мне в руки. Я смотрел прямо в его глаза, он в мои. Казалось, сейчас взорвётся планета, а источником взрыва послужит эта комната. Ему удалось отцепить меня и без труда опрокинуть на диван. Конечно, стоял то я неровно. Только поэтому! Дядя проделал всё быстро: схватил меня за талию, и я снова замер, ему хватило этого, чтобы снять свой ремень и перемотать мне запястья им. Туго-туго. Я бы мог сопротивляться. Но почему-то та часть, что не хотела шевелиться, оказалась сильнее. Далее я услышал, как расстёгивается ширинка. Я всё понял и стал вырываться. Я не хотел этого сейчас!

— Нет! — рыкнул я, но тут же рука Джима зажала мне рот.

Как он умудрился снять и мои брюки я не понял, но это произошло, а далее произошло вполне ожидаемое, но крайне необычное для меня. То есть он стал меня трахать, да, но, несмотря на мой очевидный протест, моё тело отнеслось к этому роду насилия весьма противоположено нормальной реакции. Одна часть моего мозга сходила с ума от этого, простила не останавливаться. Другая же рыдала и билась в истерике. Попахивает биполяркой.

Дядя одновременно оттягивал меня за перевязанные руки назад и держал как всегда за талию. Моё лицо совершенно ничего не выражало, так как эмоции внутри были совершенно разными. Но вскоре я стал снова протестующе брыкаться. Это не помогло. Поэтому я застонал. Мне было одновременно больно и хорошо. Этот контраст меня убивал.

Я кончил на диван, а Джим в меня.

Он ничего не сказал, не развязал меня, а просто ушёл! Ненавижу, когда он так делает. Я остался полулежать на спинке дивана в не очень привлекательной позе, с руками за спиной и спермой вытекающей из зада. Какой позор. Я снова разозлился. Кое-как встал на ноги, чуть покачиваясь. Руки уже затекли, и болели запястья, поэтому я принялся пытаться вылезти из ремня. Эта сволочь оказалась супер прочной, а Джим, ещё одна сволочь, супер туго его затянул и ухитрился перевязать. Пока я корячился, пытаясь подтянуть брюки, уровень моего позора возрастал. Я был так зол, что хотелось кричать. Дом спал, но мне было плевать. Я решил не терять больше достоинство и не валяться на обконченном диване, пытаясь перевести руки из-за спины вперёд, поэтому оправился туда, где меня бы не осудили, а ещё и помогли.

Себастьян громко сопел в своей постельке, а я тихо прокрался к ней и встал над ним, как полуночник. К моему удивлению, он сразу же открыл глаза и замахнулся, но поняв, что это я, опустил руку.

— Эдвард? Чё… — хриплым сонным голосом проговорил он.

— Эм, — я замялся. — прости. Просто… — я развернулся, демонстрируя связанные руки.

Моран посмотрел на них, а затем почесал затылок.

— Джим? — киллер указал на мою помятую одежду.

Я отвёл взгляд и напряг челюсть. Полковник вздохнул и подполз ко мне.

— Давай. — голос был уставшим, но понимающим.

Я развернулся к нему спиной и стал ждать, пока путы падут. Кисти горели, я поморщился. Горел и зад. Ремень рухнул на пол. Я поднял его и сжал в руке, представляя, как… Чёрт.

— Спасибо. — мы были в темноте, поэтому всё, что происходило казалось ещё комичнее.

— Пожалуйста. — сказал Моран и зевнул. — Он придурок.

— Знаю. — грустно согласился я, и направился к выходу. — Ещё раз спасибо и спокойной ночи, Себастьян.

Моран усмехнулся каким-то своим мыслям.

Я направился в свою комнату. Пока шёл, ударял ремнём по всем поверхностям, выпуская пар. Пройти мимо двери Джима оказалось труднее всего. Хотелось зайти и…

Я лежал в кровати и чувствовал неожиданную пустоту внутри. Я смотрел в потолок и думал о том, что мне чего-то не хватает. Я так хотел этого, но пока даже не понимал чего именно.