Молодой бог (СИ)

Глава 50

Джим Мориарти был точно мёртв. Ни в чём в своей жизни я не был так уверен. И я не хотел знать, куда дели его тело. Иначе я бы обязательно забрал его себе.

Дождь только что закончился, но небо и не думало светлеть. Миновала лишь одна битва, война же ещё не закончилась.

Я ходил по Лондону. Бродил туда-сюда, надеясь, что случай приведёт меня к устью, туда, где проблема становится решением. Но все возможности испарились. Почти все.

Меня привлекла витрина бутика «Burberry», и я стоял около неё, глядя на спокойные бежевые оттенки. Мне никогда не нравился этот цвет, но он мне шёл больше остальных. Возможно, поэтому я его ненавидел.

В какой-то момент я затылком ощутил нечто холодное и опасное. И оно было мне очень хорошо знакомо, поэтому моя измученная, но искренняя улыбка прорвалась на свет.

— Ну, привет, Себастьян.

Я медленно развернулся на сто восемьдесят градусов и уткнулся взглядом в дуло пистолета. На меня был нацелен «Браунинг». Себастьяна Морана не волновало, что мы стоим посреди центральной улицы, и что прохожие с ужасом отбегали прочь, опасаясь, что их смерть постигнет следующими.

На глаза киллера надвинулись хмурые брови, и он глядел на меня словно из засады. Появление полковника показалось мне тем самым устьем. Моя улыбка исчезла, когда лицо Себастьяна снова окунуло меня в воспоминания. Может он застрелит меня таки?

— Засранец мелкий. — вдруг слегка неровным голосом говорит полковник и убирает оружие.

Я ощущаю одновременно разочарование и облегчение. А ещё боль ударяет мне в нос с новой силой, и я кидаюсь к Морану, цепляясь за его спину, как котёнок, испугавшийся воды.

— Его нет. — мой тон выдаёт, что я на грани нового рыдательного срыва.

Себастьян не скупится на объятия. Он прижимает меня к себе всей своей тигриной силой.

— Да. — тихо отзывается полковник.

Я зажмуриваю глаза, и слёзы выкатываются на свет. Я так рад, что Себастьян нашёл меня. Мне просто необходим был кто-то, с кем я смог бы разделить свою боль. И киллер был самым удачным человеком. Поэтому я прижимался к его телу, словно от этого зависела моя жизнь. И я чувствовал, что полковник тоже опечален. Его напряжённая спина и ритм сердца не врали.

Когда момент слабости миновал, я оторвался от Себа и вытер рукавом лицо, стыдливо отводя взгляд. Мы ещё какое-то время глядим друг на друга. Я чувствую, что мы оба хотим что-то сказать, но не можем либо слов подобрать, либо решиться открыть рот. Поэтому я предлагаю самое разумное в данной ситуации:

— Не хочешь пойти ко мне и прикончить весь алкоголь?

Из Себастьяна вырывается смешок, и он облегчённо вздыхает, почёсывая затылок.

— Это можно.

Мы идём по направлению к моему лофту молча. Я знаю, что как только мы опрокинем первые стаканы, дело продвинется. Мне столько всего хотелось выяснить у киллера! Его ответы могут принести как облегчение, так и новые муки. Но я всё равно хочу знать правду.

— Неплохо устроился. — оценивает Моран обстановку в лофте.

Я запираю за нами дверь.

— Какого это, жить над своим клубом? — спрашивает Себастьян, пока я выставляю на стол весь сохранившийся алкоголь.

Я пожимаю плечами, не глядя на полковника. Возможно, я ему расскажу о своих ощущениях, но только после того, как перед глазами всё закружится.

На кухонном столе выстроились десять или чуть больше бутылок разносортного пойла. Я разглядывал каждую из них, думая, что станет первым горьким глотком. Мой выбор остановился на «Tullamore Dew»{?}[бренд ирландского виски] по многим причинам. Достав два стакана и взяв бутылку, я вскарабкался на барный стул напротив Себастьяна. Закатное солнце потекло в прозрачные сосуды, а запах стал распространяться по помещению. Я почуял дождь, серый мшистый камень и режущую глаз зелень. Дождь вправду пошёл. Все мои окна потихоньку покрывались дождевыми крапинками.

— Ну, — прокашливается Моран, поднимая свой стакан. — За ушедших. За Джима.

— За Джима. — повторяю я, разлепляя тяжёлые губы. — За его гения.

Стаканы со звоном соединились. Мы одновременно опрокинули свои порции. Я тут же налил следующую. Пока что мы просто обменивались взглядами. Нужно подождать.

Но чем больше мы пили, тем напряжённее я себя чувствовал. Мой взгляд гипнотизировал этикетку виски, а мозг анализировал всё, что происходит. Это меня и напрягало. Лучше передать управление сердцу. Точнее тому, что от него осталось.

И тогда-то я понял, что надо делать.

И все те деньги, что я хранил,

Потратил я в кругу друзей

Мой голос охрип и звучал страшно, поэтому я прокашлялся и, собравшись с силами, продолжил.

И всё то зло, что причинил,

Вышло боком всего лишь мне.

И всю ту чушь, что я творил,

Припомнить сейчас, увы, нельзя

Я прижимал к груди стакан с виски, продолжая таращиться на бутылку. Себастьян всё понял, поэтому снова поднял в воздух бокал, отдавая честь.

На посошок, прошу, налей,

Идти пора уж мне, друзья.

Тяжесть этой песни дробила куски моего сердца и уже добралась до души, но я продолжал петь, хоть взор уже помутнел, а голос снова задрожал.

Все те друзья, что я имел

Жалеют, что идти пора,

Все те, кого я так любил,

Хотят на день вернуть меня

Я ощутил необходимость в движении и перемещении, поэтому поднялся и медленно подошёл к окнам. Улицу за ними уже едва можно было разглядеть. Окна были моими глазами, а дождь — слезами.

Но раз уж так мне суждено,

Уйти совсем, покинув вас

Мой голос звучал одиноко, поэтому и горько. Но мне всё равно было приятно прощаться именно так. Я упёрся лбом в стекло и еле протянул последние строчки.

Налейте ж мне на посошок,

Спасибо всем — скажу, смеясь…{?}[ориг. «The Parting Glass» — традиционная ирландская песня-прощание, обычно исполняемая, когда приходит время расставаться с родными и близкими людьми.]

Стекло становилось мокрым с двух сторон. Я был рад, что стою спиной к Морану. Он видит лишь мою содрогающуюся спину.

— Почему ты плачешь? — вдруг раздается странный вопрос полковника. — Я знаю, что ты был, ну, сильно к нему привязан, но неужели настолько? Он ведь всё-таки был психопатом…

Мои мышцы наконец-то расслабляются, я снова стираю с лица следы слабости и оборачиваюсь к киллеру. Остатки виски исчезают в миг, и я прислоняюсь спиной к поверхности окна.

— Это не важно. — сглотнув ком соплей, произношу я. — То, что он был психопатом. В первую очередь он всегда будет… — я горько усмехаюсь, смаргивая остатки слёз. — да, всегда будет моим дядей. Эта роль сделала его настолько значимым для меня, что я не могу судить его за всё, что он сделал. Даже за то, что он сделал со мной. Я очень злился на него, но… я всегда буду любить его… — мой голос угасал. — до луны и дальше, чем край вселенной. В этом моя слабость. — я ощущаю затылком холод стекла, а затем мне вспоминается холод мёртвых губ.

— А его слабость была в том, что ты ему действительно нравился. — вдруг говорит полковник, крутя стакан на стойке. — И вся эта идея вашего родства его тоже будоражила.

Я улыбнулся. Наконец-то. И это послужило толчком.

Мы продолжили опустошать бутылку, вспоминая прошлые времена. Я всё ещё хотел узнать, что же произошло, но решил отложить эти расспросы. Мне и так было плохо.

— А помнишь, как он захотел поехать в Макдональдс, а мы стали лить дерьмо по поводу тамошней еды? — припомнил Себастьян. — До сих пор ржу с его выражения лица.

Я закивал, любуясь улыбкой полковника. От его присутствия исходило тепло.

Но с подобным прощальным обычаем было важно не переборщить. Спустя сотую смешную историю я ощутил, как боль стала снова нарастать.

Лондон погрузился в ночь. Тучи наконец-то отступили в тыл и открыли небеса. Полковник Моран и я стояли на крыше «Молодого бога», слегка перевалившись за край. Мы решили сделать перерыв, чтобы слегка протрезветь, чтобы после продолжить пить за упокой. Несмотря на то, что стоял конец июня, меня трясло от холода.

— Он оставил тебе всё состояние. — вдруг сказал киллер, смотря куда-то вдаль.

Я повернул к нему голову, удивлённо приоткрыв рот.

— В смысле?

Глаза Себастьяна, тёмные и блестящие, обратились ко мне.

— Он давно ещё составил что-то типа завещания. Но это скорее просто указания. — пояснил киллер. — В случае его смерти всё управление должно перейти к тебе. Всё его наследие, материальное и идейное.

Я перевёл растерянный взгляд на крышу соседнего дома. Вот так новость. Я даже не знаю, что думать.

— Он хотел, чтобы ты продолжил. — добавил Моран.

— Разумеется. — сразу кивнул я. — Это было и так понятно. — я шмыгнул носом. — Но я думал, что мы продолжим… вместе.

Мой взгляд рухнул вместе с головой. Тяжело принимать, что всё кончено. Я больше никогда его не увижу. Даже то, что он намеренно избегал контакта со мной было ещё терпимо. Но смерть… с ней ничего нельзя поделать.

— Я передам тебе все бумаги. Прочитай и может…

— Как давно он это решил? — перебил я Себастьяна.

Моран долго соображал о чём я, глядя прямо мне в глаза.

— Что отдаст тебе всё? — уточнил он.

Я пожал плечами.

— И это и… свою смерть.

Моран вдруг отвернулся от меня, слегка ударив носком обуви бетонный край.

— Я не знаю когда он написал этот свой указ. Но в день, когда он ушёл решать свою последнюю проблему с Шерлоком Холмсом, он не собирался кончать с собой.

— Что? — я обошёл сгорбившуюся фигуру киллера, чтобы взглянуть ему в глаза. — Не собирался? Тогда что…

— Я не знаю, Эдвард. — слегка повысив голос, отрезал Моран. Судя по его поведению и тону, он не был равнодушен к случившемуся. — Он сказал мне ждать на крыше соседнего здания с винтовкой наготове. Он поручил трём другим киллерам держать на мушке домовладелицу квартиры, которую снимал Шерлок, Джона Ватсона и Грега Лестрейда, и если Шерлок не спрыгнет с крыши, пристрелить всех.

Мои глаза забегали по неровной поверхности крыши. Здесь требовался трезвый ум, дабы соединить пазлы. Поэтому у меня этот процесс занял какое-то время.

— Но… — мне вдруг стало физически нехорошо. — Он ведь не спрыгнул, так?

Себастьян стоял, засунув руки в карманы джинсов, и снова гулял взглядом по миру впереди.

— Он уже стоял на краю. — стал рассказывать киллер, заставляя меня напрячь свой слух и воображение. — Но потом вдруг передумал, и они продолжили разговор. Мне было слышно каждое слово, потому что меня с Джимом соединял наушник и микрофон. Я сразу почувствовал нутром, что план съехал с рельс. Мне оставалось лишь наблюдать за ними. — полковник сделал паузу, во время которой я тоже перевёл дух. — Они пожали руки. Это показалось мне странным. А потом… — киллер втянул воздух и долго держал его внутри себя. — Джим дал новое условие. Сказал, что пока он жив, жить будут и друзья Шерлока. Это была команда всем киллерам. Я за секунду понял, что это конец. А затем Джим вынул пистолет и, даже глазом не моргнув, выстрелил себе в рот.

Я осел на край, вцепившись в свой живот. Тот неприятно скрутило.

— Я ничего не мог сделать. — голос Себастьяна звучал механически. — Джим быстро нашёл новое решение, как заставить Холмса либо умереть, либо страдать. Гениально. — голос полковника слегка потеплел. — Я думал, что ты знал, что так будет.

— Я чувствовал. — поправил полковника я. — Но это не значит, что я был готов.

Моран вздохнул.

— Как бы то ни было, всё кончено. — поставил точку он, закуривая сигарету.

Ага, только вот не для Шерлока. Получается, Джим умер зря. Это не давало мне покоя.

— А Шерлок в итоге спрыгнул? — осторожно спросил я.

— Ты видел недавние газеты?

Он не знает, что детектив жив. Я прикусил губу, решая внутренний конфликт. Сказать Себастьяну правду — поставить под угрозу план Майкрофта. Оставить всё в секрете — мучиться от жажды мести и возмещения. Чертовски сложный выбор. Впрочем, как и все в моей жизни.

Если Шерлок сыграл свою смерть, то он воспользуется этим по полной. Пока враги думают, что он мёртв, он может много чего предпринять. Но главное — ему нельзя показываться на улицах Лондона. Зная Майкрофта, я могу предположить, что братца тот отправит куда-нибудь заграницу. А чем теперь будет заниматься Себастьян?

Я посмотрел на киллера, на его мощное тело и безупречный прицел глаз. И у меня родилась идея.

Я поднялся на ноги и убрал руки за спину.

— Есть работа, полковник. — сказал я ровным голосом, мой рот растянулся в хищной улыбке. — Выполнишь одну — дам больше.

Мои слова привлекли всё внимание Себастьяна. Он тоже заулыбался, а затем покачал головой и вздохнул.

— Я киллер. Не забыл? У меня очень узкая специальность, подразумевающая кое-какое дельце. — сказал Моран, выкинув бычок.

Я продолжал улыбаться, снова греясь под редкими лучами тепла.

— Я знаю, что нравлюсь тебе. Так что я рассчитываю, что ты согласишься составить мне компанию в будущем. — я замечаю, как уголки губ полковника всё сильнее растягиваются против его воли. — Я, конечно, не Джим, но хоть что-то. И я уж точно не дам тебе заскучать.

Моран прокашлялся и запрокинул голову, глядя на звёзды. Из его рта всё ещё шёл сигаретный дымок.

— Как я могу отказать самому Эдварду Мориарти? — ухмыльнулся он. — Единственному и неповторимому.

Я победно оскалился, довольный заключённой сделкой. Однако, весь мой азарт растёкся. Единственному и неповторимомуу. Единственному. Одному.

— Да уж, — с новой грустью вздохнул я. — Единственному, так это точно.

Моран одарил меня сочувствующим взглядом.

— Но это не конец. — его голос тоже лишился ехидства. — Ты всё ещё Мориарти.

Меня это огорчало, но и с той же силой вдохновляло.

Дальше наши с Себастьяном поминки вылились в затяжное бессовестное пьянство. Мы несколько дней почти не вылезали из моих апартаментов, залечивая душевные раны спиртным. Как мне признался полковник, он в каком-то роде тоже обижался на Джима, потому что тот тоже в каком-то роде бросил его.

— Но, возможно, — выставив указательный палец вперёд, произнёс киллер. — он и это продумал. Знал, что я в скором времени отыщу тебя и стану агитировать за продолжение его дела.

— А ты агитируешь? — едва соображая, спросил я.

Моран активно запротестовал головой.

— Не-а. — он откинулся на спинку дивана, смачно рыгнув. — Пока я просто с тобой бухаю.

Я узнал всё, что хотел узнать: о последних месяцах Джима, последних его делах. Из этих наших бесед я узнал кое-что, что разъяснило мне причину странного поведения Майкрофта, начиная с последнего Рождества. Себастьян поведал мне, что Джим наносил визит на какой-то секретный правительственный объект, где встречался с Холмсом-старшим аккурат 24 декабря. Я помню, что я ощутил какой-то странно знакомый осадок на политике, но так и не понял, что это было. Ну, конечно, Майкрофт утаил это от меня. А ещё он на протяжении месяца, начиная с середины марта, таил от меня моего дядю, похищенного спецслужбой. Моран рассказал, как пытался вызвалить его, но Джим умудрился связаться с ним и дал приказ отступить. Он знал, что в конце-концов его отпустят. А ещё ему было в радость кормиться сведениями о Шерлоке, которые ему сливали. Короче говоря, получается, что я пропустил всё и сразу, пока был в депрессивном коконе. Класс.

Не знаю, что длилось дольше: мои внезапные приступы плача или затишье перед ними. Общество Себастьяна стало таким нужным бальзамом для души. Мы могли говорить и о военном деле, и о преступном, и о Джиме. О последнем, конечно, чаще всего. Но с Мораном переживать этот кризис было легче.

В какую-то из ночей я затащил его в свою постель. Он не стал возражать или отнекиваться. Он отымел меня так, как я его попросил: сзади, жёстко и быстро. Мои чувства на этот счёт предсказуемы: без всяких сомнений я поддался ностальгии.

Короче, мы избавлялись от стресса по всякому: ели фастфуд (нам пришлось очень долго взвешивать «за» и «против», ведь мы оба были жертвами кадетской установки), пили (даже понадобилось одолжить пару бутылочек из бара на первом этаже), играли в мою приставку (наконец-то она пригодилась), трахались. Последнему греху мы предавались удивительно часто и с не менее удивительным рвением. Я то понятно любитель этого дела, но от Себастьяна я такого энтузиазма не ожидал. Может потому что большую часть времени мы были в дрова, а может потому что он тоже дал себе волю.

Чаще после очередного раза мы продолжали валяться в постели. Себастьян курил, а я просто пялился в потолок, ощущая, как глаза снова намокают.

— Эй, — полковник пихает меня в бок. — я всего на пять минут из тебя член вытащил, а ты уже весь в слезах.

Из меня сам собой вырывается смешок. Я закатываю глаза, вытирая их о подушку.

— Если прожжёшь мне кровать, я разберу твою винтовку и спрячу. — пригрозил я.

Моран ухмыляется, выпуская дым.

— Угрожаешь как Дж… — он осёкся. — Бля. Прости.

Я рвано вздыхаю.

— Ничего. — мой голос утопает в грусти.

Мои смешанные эмоции по поводу смерти дяди были следствием амбивалентности моей к нему привязанности. Я осознавал, что мир только выиграл от того, что Дьявол его покинул, и, логично было бы предположить, что выиграл и я, ведь теперь он никак не мог на меня повлиять, и я мог не думать о тёмной стороне и всех её соблазнах. Однако, всё было совсем не так. Джим оставил не просто клеймо на моём теле, он дал нужный толчок моему разуму, поэтому его смерть для моего сознания ничего не меняла. Лишь моё сердце страдало от потери. И пока я не давал себе распоясаться, моя душа депрессовала.

В таком застое мы с Себом провели что-то около недели. И я бы продолжил лежать со стеклянными глазами, если бы в один день Моран не собрал весь скопившийся мусор и не выкинул его прочь. Я оглядел заметно опустевший лофт.

— Вставай. — сказал мне полковник.

Я никак не отреагировал. Тогда он схватил меня за ногу и протащил по всей площади первого этажа в ванную, где облил холодной водой.

— Охренел?! — заорал я, насквозь промокший, как пёс после дождя.

В глазах Себастьяна поселилась серьёзность. Он с каменным лицом продолжил лить на меня ледяную воду.

— Пока не просохнешь и не возьмёшь себя в руки, буду держать тебя здесь. — поставил меня перед фактом киллер.

Я пытался отбиться, но в моём состоянии провал был предопределён.

— Ты вообще, что ли?! Блядь! — вода заливала и глаза, и рот. — Нахрен иди!

— Пострадал и хватит. — спокойно говорил Себастьян. — Нытьём ничего не решить. Если и дальше будешь так себя вести, то похеришь весь свой потенциал. — я фыркнул, злобно скалясь. — Я не собираюсь с тобой нянчиться. Если хочешь быть авторитетным боссом, то веди себя соответственно.

Я мягко говоря охренел от такого перепада. Мне хотелось возражать, настаивать на своём и воевать за свободу. Прийти к соглашению с самим собой — самое сложное. Я сидел весь мокрый на холодном кафеле и ощущал себя самым жалким и несчастным. Это отражало моё состояние последние пару месяцев.

— Я не могу… — прошептал я, качая головой.

Новый поток льда до боли морозил мне щёки. Я задрожал и снова стал отбиваться.

— Тебе нужна старая добрая дисциплина. — говорил полковник, удерживая меня на месте. — Твой мистер Холмс сосем тебя избаловал. Посмотри на себя. — он тряхнул меня, из-за чего по комнате разлетелись брызги. — Превратился в нытика, строишь из себя жертву, тогда как ты глотки рвать должен. — вдруг Себастьян как-то по особенному хмыкнул, как-то уж больно пренебрежительно. — Спорю, ты с этим не справишься.

Шланг душа болтался между нами, а ручной душ всё ещё был направлен на меня, извергая литры воды. Себастьян и не думал останавливаться.

Спорю, ты с этим не справишься.

Моя рука словно кобра метнулась к полковнику и вцепилась в корпус душа. Нарушение прямого потока повлекло за собой беспорядочные брызги в разные стороны. Я поднялся одним рывком и следующим движением закинул шланг на шею киллера. Толчок. Себастьян прижат мной к стене. Я яростно смотрю на него исподлобья, душу шлангом, но не сильно. И вдруг на лице полковника появляется хищная улыбка.

Я всё понял, Себастьян, спасибо.

Мои губы тоже растягиваются, сердце наконец-то начинает биться, вулкан взрывается и по венам растекается лава. Я чувствую, что могу идти. Я могу двигаться, а значит, я всё ещё жив. Я жив. И это означает одно: я могу действовать как угодно.

Я отпускаю Морана, мы пару секунд приходим в себя.

— Я понял. — моё горло слегка першило. — Я знаю, что делать.

Довольная улыбка тигра вселила в меня ещё большую уверенность.

— Но ты не прав. — беря полотенце, говорю я. — Я с этим справлюсь. — второе полотенце летит полковнику в руки. — И я докажу это.

К моему удивлению, стоило мне наконец-то начать думать о будущем, идеи сами поплыли в мой разум. Спустя десять минут после приключений в душе, у меня уже был план.

Я сел за ноут и стал воплощать свои мысли в действия. Моран встал за моей спиной.

— Ты уверен? — слегка усмехнувшись, спросил он. — Как-то это… странно.

Я был полностью уверен, поэтому улыбнулся и приступил к наведению справок.

— Ты ведь со мной? — уточнил я у полковника.

В отражении экрана я увидел, как Себастьян скрестил руки на груди.

— Спрашиваешь.

Моя улыбка стала ещё шире и довольнее.

— Супер. Тогда у тебя два часа, чтобы собрать своё шматье и принести мне все документы по передаче. — развернувшись, сказал я.

Моран напряг челюсти, чтобы сдержать улыбку.

— Есть, босс.

Себастьян покинул лофт, отправившись на своё первое данное мной задание. Мои поиски завершились, я закрыл ноутбук и потопал на второй этаж. Собрав всё необходимое (почти половину вещей я решил оставить), я спустился в клуб и, как и предполагал, застал Императрицу в её кабинете.

— Нужно поговорить. — сказал я необычайно деловым тоном.

По глазам Бриттней я понял, она уже всё знает. Знает куда и зачем я еду. Что ж, тем легче.

У меня оставалось ещё полчаса до дедлайна Себастьяна. Всё было рассчитано заранее, поэтому я вырвал лист из своего дневника, который решил тоже оставить на месте, если не сжечь. Сев за стол, я на секунду замер, ловя какое-то дежавю. Сложно собраться с мыслями, когда так много нужно объяснить. Ну, в игру.

Возможно, тебе покажется странным, что я прощаюсь в такой форме. Но я не уверен, что смог бы осуществить то, что намереваюсь, приди я к тебе лично.

Во-первых, я прошу прощения за своё поведение в последние месяцы. Не могу просить за поведение в самом начале нашего знакомства, ведь это уже в прошлом. Я могу лишь пообещать, что всё окупится в будущем.

Во-вторых, моё заезженное «спасибо». Не уверен, что за всё, но за многое. Если я и веду себя как придурок, это не значит, что ты в чём-то виноват. Ты чертовски умён, но ты человек. Мы оба знаем, что это значит. Ты имеешь право хотя бы раз ошибиться. Я не хочу, чтобы ты думал, что взять меня под крыло было ошибкой. Поэтому я это докажу.

Давление моего знакомого киллера помогло мне принять то, что мой дядя на самом деле мёртв. Но также я понял, что мёртв он лишь телом. Он успел оставить своё наследие. И этим наследием являюсь я.

Не бей тревогу, я не собираюсь продолжать его дело. Спорю на корону Её Величества, вы с Шерлоком извлечёте выгоду из его мнимой смерти. Я не хочу становиться твоим врагом, так что делай с сетью Мориарти что хочешь. До меня наконец-то дошло, что мой единственный выход — стать личностью, которая ведёт жизненную игру согласно законам общества. Ибо другое — уже за пределами этого мира. И раз уж я пока его часть, я приму эти правила. И даже больше — я собираюсь их защищать. Но для этого мне нужно подучиться.

Ты узнаешь куда я направляюсь ещё раньше, чем я туда прибуду. Чем я буду заниматься ты тоже выяснишь, я не сомневаюсь. Не беспокойся за мою безопасность. Меня будет сопровождать лучший киллер Великобритании.

Ещё кое-что. Я не знаю точную причину нашего расставания, но надеюсь, что это был просто ход, чтобы заставить меня стать самостоятельней. Если это так, то я снова выражаю свою благодарность. Всё-таки нельзя бесповоротно разбить сердце, — это я тоже понял. И надеюсь, что кольцо всё ещё с тобой.

Я могу и хочу ещё много чего написать, но не стоит. Всё, что я хотел сказать уже и так у тебя в голове. Я просто прощаюсь. Не навсегда, конечно. Я обязательно вернусь домой, потому что здесь есть то, что я никогда не смогу оставить позади.

С уважением и любовью, твой Эдвард. И не важно Портер или Мориарти.