Mondhexe

Глава 11

10-е августа выдалось на редкость жарким. Воздух над уединенной поляной у кромки Запретного леса дрожал от марева, наполненный стрекотанием насекомых и запахом нагретой хвои.

Тосака Рин стояла в центре этого пейзажа, но её настроение было далеко от идиллического. Пот тонкой струйкой стекал по спине под легкой блузкой, а её брови были сведены в одну сплошную линию концентрации и раздражения.

В руках она держала книгу.

Это был не древний гримуар в переплете из драконьей кожи и не научный трактат. Это была старая, потрепанная брошюра в мягкой обложке с жизнерадостным названием «Аппарация: пособие для новичка». На обложке был изображен волшебник, исчезающий с идиотской улыбкой на лице.

— Издевательство, — прошипела Рин, перелистывая страницу.

Текст внутри был написан языком, который заставил бы любого преподавателя теоретической магии в её мире сжечь этот кусок макулатуры. Никаких формул. Никаких расчетов векторов. Никаких схем циркуляции праны. Вместо этого — абстрактные концепции и мнемонические правила, рассчитанные, казалось, на умственно отсталых детей.

«Три Н», — прочитала она в сотый раз. — «Нацеленность, Настойчивость, Неспешность. Сосредоточьтесь на цели. Пожелайте оказаться там. Сделайте это обдуманно».

Это было всё равно что читать инструкцию по пилотированию самолета, которая гласила бы: «Сядьте в кабину, захотите полететь и летите».

«Это не инструкция», — Рин с отвращением захлопнула книжку. — «Это сборник аффирмаций для домохозяек. Где механика процесса? Где описание взаимодействия с пространственными координатами?»

Она бросила книгу на траву рядом со своей сумкой.

Задача стояла простая. Научиться аппарировать.

Рин понимала важность этого навыка. В мире, где враг может исчезнуть и появиться у тебя за спиной в любую секунду, отсутствие мобильности было фатальным недостатком. Каминная сеть была привязана к стационарным точкам. Метлы были нелепым атавизмом. Порталы требовали предварительной настройки. Только аппарация давала истинную тактическую свободу.

Но понимание необходимости не приближало её к результату.

Она выбрала цель. Одинокий валун, поросший мхом, в десяти метрах от неё. Дистанция смехотворная. Ребенок мог бы добежать до него за три секунды.

— Нацеленность, — проговорила она вслух, пытаясь заставить себя следовать инструкции, какой бы глупой та ни казалась.

Она сфокусировала взгляд на валуне. Запечатлела его образ в сознании. Координаты X, Y, Z. Вектор перемещения.

— Настойчивость.

Рин активировала магические цепи. Обычный для неё процесс, быстрый и не слишком болезненный благодаря тренировкам. Прана наполнила тело, готовая к действию. Она направила волю в одну точку: «Я хочу быть там. Я должна быть там. Пространство между мной и целью не имеет значения».

— Неспешность.

Это было самое сложное. «Неспешность» в данном контексте означала не медлительность, а контроль. Отсутствие паники. Плавный вход в состояние перехода.

В теории местных магов аппарация описывалась как поворот на месте, позволяющий «проскользнуть» сквозь ткань реальности.

Рин глубоко вдохнула. Она попыталась представить, как сжимает пространство вокруг себя, сворачивая его в трубочку, соединяющую точку А и точку Б. Это было близко к концепции Второй Магии, к области Зелретча, но на примитивном, интуитивном уровне.

Она сделала резкий поворот на каблуках, как было описано в книге, одновременно выпуская импульс праны, который должен был стать катализатором перехода.

Мир вокруг смазался.

Рин почувствовала тошноту — верный признак пространственного искажения. Давление на барабанные перепонки усилилось. Ей показалось, что её тело сжимают со всех сторон гигантские невидимые тиски.

«Получается?» — мелькнула надежда.

Она ожидала хлопка. Ожидала мгновенной темноты и ощущения твердой поверхности под ногами в десяти метрах отсюда.

Вместо этого мир просто крутанулся вокруг своей оси и вернулся на место.

Рин пошатнулась, восстанавливая равновесие. Голова кружилась, появилась тошнота, но когда она открыла глаза, то увидела всё тот же пейзаж.

Она стояла ровно там же, где и секунду назад. Валун всё так же издевательски зеленел мхом в десяти метрах впереди.

— Черт! — выдохнула она, сжимая кулаки.

Ничего не произошло. Она просто покрутилась на месте, как идиотка, потратив немного Од на создание локального возмущения воздуха. Никакого прокола пространства. Никакого смещения.

«Еще раз», — скомандовала она себе.

Нацеленность. Валун. Я хочу к валуну.

Настойчивость. Я окажусь у валуна.

Неспешность. Поворот.

Всплеск энергии. Головокружение. Тошнота.

Результат нулевой.

Рин стиснула зубы.

В третий раз. В четвертый. В пятый.

С каждой попыткой раздражение нарастало, вытесняя холодный расчет. Она — Тосака Рин. Она гений. Она освоила основы местной магии за месяц. Она стреляет Гандром с точностью снайперской винтовки. Почему она не может выполнить простейший трюк, который доступен любому местному недоучке с лицензией?

— Что за чертовщина! — взорвалась она после десятой попытки, когда её в очередной раз качнуло от вестибулярного шока. — Почему это не работает?!

Барьер, запрещающий аппарацию внутри замка, здесь, в округе запретного леса, не действовал. Этот вариант отпадал. Директор сказал, что в запретном лесу барьер отключен, на случай возникновения экстренных ситуаций и из-за «возмущения некоторых разумных обитателей». Но попасть туда извне все равно было нельзя, как и «вылететь» дальше границ леса.

Она чувствовала ману. Она чувствовала, как пространство хочет поддаться. Здесь, в Хогвартсе, реальность была тонкой, податливой.

Но каждый раз, когда она пыталась сделать шаг сквозь пустоту, что-то её отбрасывало назад. Словно она билась головой о невидимую стену.

«Неправильная формула», — размышляла она, расхаживая по траве. — «Неверный алгоритм. "Подумай о месте и повернись" — это не магия, это шаманизм! Должна быть структура. Должен быть ключ!»

Она посмотрела на валун с ненавистью, словно камень был лично виноват в её неудаче.

Её магическая гордость была уязвлена. Она привыкла добиваться своего через понимание и контроль. Здесь же от неё требовали слепой веры и интуиции. «Просто почувствуй это».

— Ненавижу «чувствовать», — прорычала она. — Я хочу знать!

Рин с размаху пнула пучок высокой травы, вкладывая в удар всё свое разочарование.

Это было непрофессионально. Это была истерика. Но ей нужно было выпустить пар.

Она стояла, тяжело дыша, и смотрела на проклятую книгу, лежащую на траве. «Пособие для новичка». Название насмехалось над ней.

«Бездарность», — отчитала она саму себя. — «Может быть, я просто несовместима с этим типом магии? Может, мои цепи слишком жесткие для пространственных искажений?»

Она уже была готова наклониться, схватить книгу и швырнуть её в Запретный лес, чтобы её там сожрали акромантулы, тем самым признав свое поражение на сегодня.

— Когда-то и я держал в руках этот старый текст, — раздался спокойный, глубокий голос прямо у неё за спиной.

Рин замерла.

Холодная волна ужаса, не имеющая ничего общего с магией, окатила её с головы до ног.

Её сердце пропустило удар, а затем забилось с бешеной скоростью.

Она была одна. Она проверяла местность. Перед началом тренировки она установила сигнальный барьер по периметру поляны. Простейшая нить праны, реагирующая на пересечение живым существом. Никто не мог подойти к ней незамеченным. Ни зверь, ни человек, ни призрак.

Барьер молчал.

Но голос был. И он был близко. В трех-четырех шагах. В зоне гарантированного поражения.

Если бы это был враг… Рин была бы уже мертва. Она стояла спиной, открытая, уставшая, отвлеченная собственной злостью.

«Ошибка, — пронеслось в мозгу. — Фатальная ошибка в оценке безопасности периметра».

Она медленно, очень медленно повернулась.

Это был не враг.

Альбус Дамблдор стоял, опираясь спиной на ствол старого дуба, словно он находился там всё это время, просто решив стать видимым только сейчас.

Он был одет в летнюю мантию небесно-голубого цвета, расшитую серебряными облаками. Его длинная борода слегка колыхалась от ветра, а голубые глаза за очками-половинками смотрели на Рин с выражением вежливого интереса и легкого сочувствия.

Он стоял абсолютно расслабленно. Руки сложены на животе, поза открытая, никакой боевой стойки.

Но его присутствие было огромным.

Рин чувствовала это кожей. Атмосфера вокруг него была плотной, насыщенной, тяжелой. Это было давление не агрессии, а гравитации. Словно на поляну опустилась гора.

Он обошел её барьер. Нет, он не обошел его. Он прошел сквозь него, и барьер даже не заметил этого вторжения. Словно Дамблдор стал частью природы, частью леса, ветром, который не тревожит сигнализацию.

«Уровень Гранд», — снова напомнила себе Рин, чувствуя, как по спине течет холодный пот. — «Мастерство маскировки и слияния с миром, превосходящее всё, что я видела».

Она выпрямилась, восстанавливая дыхание и натягивая на лицо маску спокойствия. Успокоиться было трудно, но необходимо.

— Директор, — произнесла она. Голос прозвучал чуть хрипло, но твердо. — Вы умеете подкрадываться незаметно. Я полагала, что мой барьер надежен.

— О, он весьма надежен, мисс Тосака, — мягко согласился Дамблдор, отлепляясь от дерева и делая шаг навстречу. Но у стариков есть свои привилегии. Мы умеем ходить тихо, чтобы не разбудить собственные скрипучие суставы.

Шутка. Он шутил.

Рин почувствовала, как напряжение немного отпускает её плечи. Он не злился. Он не собирался отчитывать её за то, что она пинает школьный газон.

— Вы упомянули текст, — сказала она.

— Да, — Дамблдор посмотрел на книгу с ностальгической улыбкой. — Уилкие Твайкросс, если не ошибаюсь? Весьма… сухой автор. Я помню, как сам пытался постичь науку исчезновения по подобным текстам. Это было, признаться, много лет назад, еще до того, как изобрели самопишущие перья. И, должен сказать, мои первые попытки были столь же… разочаровывающими.

Он не сказал «провальными». Он сказал «разочаровывающими». Дипломат.

— Сложно поверить, что можно просто взять и исчезнуть здесь, чтобы появиться там, не так ли? — спросил он, глядя ей в глаза.

Рин вздохнула. Отрицать очевидное перед этим человеком было бессмысленно. Он видел её попытки. Он видел её гнев.

— Это не просто сложно, — признала она честно. — Это нелогично. Вся эта теория… «Три Н». Это абстракция. Это философия, а не инструкция. Мне не хватает понимания процесса. Я не чувствую механику.

Она сделала жест рукой, словно пытаясь схватить воздух.

— Я знаю, как подать энергию. Я знаю, как выбрать цель. Но момент перехода… он ускользает. Книга говорит: «Просто сделай это». Но как можно сделать то, что противоречит инстинкту самосохранения и законам физики, без четкого алгоритма?

— Алгоритмы важны, — кивнул Дамблдор. — Для зелий. Для нумерологии. Для начертания рун. Но аппарация… это не наука в чистом виде. Это акт воли. И веры.

Он подошел ближе. Теперь он стоял в двух шагах от неё. Рин чувствовала запах лимонных леденцов, исходящий от его мантии.

— Вы пытаетесь разобрать полет птицы на аэродинамические формулы, Рин, — сказал он тихо, назвав её по имени, что звучало неожиданно естественно. — Вы рассчитываете подъемную силу крыла, сопротивление воздуха, плотность костей. Это правильный подход для инженера. Но птица не знает формул. Она просто летит, потому что знает, что может лететь.

— Я не птица, — возразила Рин. — Я человек. И маг. Мне нужно понимание, чтобы контролировать силу. Слепая вера ведет к ошибкам. А ошибки в пространственной магии ведут к расщеплению.

— Справедливое замечание. Осторожность — это добродетель, которой многим не хватает.

Дамблдор помолчал, разглядывая валун, который был целью Рин.

— Вы ищете структуру там, где её нужно создать, — сказал он вдруг. — Вы пытаетесь найти дверь в пространстве. Но двери нет. Вы сами должны стать дверью.

Это звучало как цитата из маггловских околомистических книг, где предлагали раскрыть чакры. Рин нахмурилась.

— Метафоры не помогают мне сжать пространство, директор.

— Теория суха, — согласился Дамблдор, и его глаза блеснули за очками. — Иногда практика лучше теории. Иногда нужно просто… почувствовать руку проводника.

Он повернулся к ней всем корпусом. Его лицо стало серьезным, но в уголках глаз по-прежнему таилась улыбка.

— Вы привыкли всё делать сами, мисс Тосака. Вы привыкли контролировать каждый аспект заклинания. Это ваша сила, но это и ваш ограничитель. Аппарация требует момента доверия. Доверия к магии. Доверия к тому, что мир не рассыплется, если вы на секунду отпустите поводья.

— И как мне научиться этому доверию? — спросила Рин с долей скепсиса. — Медитировать под водопадом?

— Есть способ проще, — ответил Дамблдор.

Он поднял руку. Это была старая рука, с длинными пальцами.

— Позвольте, я покажу вам, — предложил он. — Не расскажу, не объясню, а именно покажу. Изнутри.

Это было заманчиво.

Рин посмотрела на его протянутую руку.

Её секундное колебание было почти незаметным, микроскопической паузой в ритме дыхания, которую мог бы уловить лишь опытный боец. Её рука зависла в воздухе на мгновение, пока разум взвешивал риски.

Доверить свою физическую оболочку и, что более важно, свою магическую целостность другому магу, да еще и во время пространственного перехода, было актом, граничащим с безумием по стандартам её мира. Это означало добровольно снять защиту, открыть ауру и позволить чужой воле вести себя сквозь пустоту.

Но перед ней стоял Альбус Дамблдор. Существо уровня Гранд, чья сила ощущалась как гравитация планеты. Если бы он хотел её уничтожить, ему не понадобились бы такие сложные уловки.

— Хорошо, — выдохнула Рин, принимая решение.

Её ладонь легла в его руку. Кожа старика была сухой, пергаментной на ощупь, но под этой хрупкой оболочкой чувствовалась стальная хватка.

Дамблдор улыбнулся. Эта улыбка была обезоруживающе мягкой, скрывающей за собой бездну опыта.

— Держитесь крепче, — посоветовал он, и в его голосе не было ни насмешки, ни покровительства, только спокойная уверенность проводника. — Первый раз всегда… запоминается.

В следующий миг мир перестал существовать.

Это произошло без предупреждения, без нарастающего гула или вспышки света. Реальность просто свернулась в тугую спираль, увлекая их за собой.

Ощущение было чудовищным.

Рин ожидала дезориентации, тошноты, головокружения — всего того, что сопровождало путешествие через каминную сеть или неконтролируемый провал в портал. Но это было иное. Это было физическое насилие над концепцией пространства.

Сжатие.

Абсолютное, всестороннее давление. Казалось, что на каждый квадратный сантиметр её тела давит толща океана. Воздух был выдавлен из легких мгновенно. Словно грудную клетку сдавило железными обручами.

Зрение отказало. Вместо привычного спектра перед глазами завертелся безумный калейдоскоп. Цвета смешивались, инвертировались, растягивались в линии. Звуки исчезли, сменившись низкочастотным гулом, переходящим в свист, словно ветер, проносящийся сквозь узкую щель.

Рин почувствовала, как её тело растягивается, истончается, превращается в струну, натянутую до предела.

«Резиновая трубка», — вспыхнула в мозгу аналогия, которую она читала в том дурацком пособии.

Но это было слишком мягкое сравнение. Её не просто протягивали через трубку. Её пропускали через всесторонний пресс. Пространство вокруг неё сжалось до точки сингулярности, игнорируя тот факт, что материя имеет объем.

«Вектор! — скомандовала она себе, цепляясь сознанием за единственную важную деталь. — Не думай о боли. Следи за вектором!»

Она чувствовала направление. Она чувствовала, как магия Дамблдора, мощная и уверенная, пробивает тоннель сквозь ткань реальности. Это был не хаотичный рывок. Это было хирургически точное движение. Он взял координаты точки А и точки Б и насильственно совместил их, свернув пространство между ними в рулон.

Давление достигло пика. Казалось, еще мгновение — и её кости не выдержат, превратятся в пыль, а магические цепи лопнут от напряжения.

И внезапно всё прекратилось.

Хлоп!

Звук был резким, как удар хлыста рядом с ухом.

Мир развернулся обратно с тошнотворной скоростью. Свет, звук, гравитация — всё вернулось на свои места, обрушившись на органы чувств лавиной.

Рин пошатнулась.

Её ноги коснулись твердой земли, но вестибулярный аппарат всё ещё считал, что она вращается в центрифуге. Подступила тошнота, легкие судорожно втянули воздух, которого так не хватало секунду назад.

Инстинкт сработал быстрее, чем сознание.

— Verstarkung, — мысленная команда ударила по нервным окончаниям.

Прана хлынула в ноги, укрепляя мышцы, фиксируя суставы. Колени, готовые подогнуться, стали жесткими, как стальные поршни. Рин удержала равновесие, лишь слегка качнувшись вперед, но тут же выровнялась, вцепившись ботинками в дерн.

Она стояла.

Она открыла глаза и быстро моргнула, прогоняя цветные пятна.

Они были на другом конце поляны.

Тот самый валун, который она безуспешно пыталась достичь, теперь был прямо перед ней, всего в паре шагов. А то место, где она стояла раньше — примятая трава, брошенная книга — осталось позади.

Дамблдор стоял рядом. Он уже отпустил её руку (когда он успел?) и выглядел так, словно просто вышел на прогулку в сад. Ни одышки, ни помятой мантии, ни тени дезориентации. Абсолютная невозмутимость существа, для которого аппарация — рутинная процедура.

Он внимательно смотрел на неё поверх своих очков-половинок.

— Впечатляет, — заметил он, очевидно, имея в виду её способность устоять на ногах. — Большинство студентов при первом парном прыжке падают. А некоторые, к сожалению, расстаются с завтраком. Вы же сохранили завидную устойчивость.

— Укрепление тела, — коротко бросила Рин, восстанавливая дыхательный ритм. — Базовая техника выживания.

— Выглядит полезно, — согласился директор. — Итак, Рин. Теперь, когда вы пережили процесс изнутри… Стало ли вам проще понять ощущение?

Рин медленно кивнула.

В её глазах, которые всего секунду назад были затуманены шоком перехода, теперь разгорался холодный, аналитический огонь. Это был взгляд инженера, который только что увидел чертежи двигателя, принцип работы которого раньше мог только угадывать.

— Да, — произнесла она. — Я почувствовала вектор.

Это не было «нацеленностью» или «настойчивостью». Это была геометрия.

Она чувствовала, как Дамблдор сжал пространство. Она чувствовала угол входа и угол выхода. Она чувствовала, как он использовал свою волю не просто как «желание», а как направляющую силу, создающую канал нулевого сопротивления.

— Это не телепортация в чистом виде, — начала она рассуждать вслух, не заботясь о том, как это звучит для местного архимага. — Это сворачивание координат. Вы не разбираете тело на атомы и не собираете его заново. Вы протаскиваете объект через складку пространства. Поэтому давление. Поэтому ощущение трубки. Вы сжимаете трехмерный объем до двухмерной плоскости (условно), а затем разворачиваете обратно.

Дамблдор слушал с интересом, слегка склонив голову набок.

— Весьма… техническое описание, — заметил он. — Но, полагаю, верное по сути. Мы называем это «намерением», но вы, похоже, предпочитаете видеть в этом механику.

— Магия и есть механика, директор. Просто её законы сложнее.

Рин отступила на шаг от Дамблдора. Ей нужно было пространство. Ей нужно было одиночество, чтобы обработать полученные данные.

— Позвольте, — сказала она, не спрашивая разрешения, а предупреждая. — Мне нужно… скомпилировать ощущения.

Она закрыла глаза.

Мир исчез. Осталась только память тела и отпечаток магического возмущения в её восприятии.

Рин прокрутила в голове момент перехода.

Замедленная съемка.

Вот Дамблдор подает импульс. Это стартовый сигнал. Мана вокруг них сгущается, образуя внутренний барьер.

Вот происходит сжатие. Вектор силы направлен внутрь, к центру массы, и одновременно вперед, к целевой точке.

Вращение. Это стабилизатор. Вращение создает центробежную силу, которая удерживает барьер от схлопывания в точку, сохраняя структуру тела внутри туннеля.

— Спираль, — прошептала она. — Всё дело в спирали.

«Три Н» — это была инструкция для идиотов. «Повернись» — это было не просто физическое действие. Это был соматический компонент, задающий вращение магическому полю.

Рин начала выстраивать схему.

Ей не нужно было полагаться на абстрактную «настойчивость». Ей нужно было скопировать структуру заклинания Дамблдора, используя свои собственные ресурсы.

«Мои цепи», — подумала она. — «Я могу использовать их, чтобы создать каркас».

Вместо того чтобы просто выплескивать ману наружу, она должна заставить её циркулировать внутри ауры, создавая тот самый вихрь.

Она представила свои магические цепи. Сорок основных, тридцать побочных. Обычно они работали как проводники, выбрасывающие энергию. Сейчас ей нужно было закольцевать их.

Это было сложно. Это требовало ювелирного контроля. Малейшая ошибка в расчетах плотности оболочки — и её расщепит. Половина Рин останется здесь, половина окажется там. «Расщеп» — так это называли местные. В терминах Рин это называлось «фрагментация объекта при некорректной пространственной трансляции».

Страшно?

Нет. Страх — это эмоция. Сейчас было место только для расчета.

Рин открыла глаза, но смотрела она не на Дамблдора. Она смотрела через поляну, туда, где они стояли минуту назад.

«Исходная точка», — зафиксировала она.

Она сконцентрировалась на этом месте. Визуализировала его. Не просто «я хочу туда», а «мои координаты должны быть там».

Рин глубоко вдохнула, насыщая кровь кислородом.

— Schalten.

Щелчок курка. Цепи активировались.

Боль привычно обожгла нервы, но Рин её проигнорировала. Она направила поток Од не в руки, не в глаза, а распределила его по всему телу, создавая плотную, вибрирующую ауру.

Она почувствовала, как воздух вокруг неё начал густеть. Это было начало процесса.

«Вращение», — скомандовала она себе.

Рин резко развернулась вокруг своей оси.

Это было не просто физическое движение. Это был жест, запускающий вихрь маны. Она влила в этот поворот импульс воли и энергии.

Мир дернулся.

Сжатие.

На этот раз оно было еще более болезненным, потому что она делала это сама, без амортизации, которую обеспечивал опыт Дамблдора. Её словно ударили прессом со всех сторон. Легкие сжались, в глазах потемнело.

«Держи структуру!» — мысленно заорала она на саму себя. — «Не дай оболочке развалиться!»

Она чувствовала, как пространство сопротивляется. Как реальность не хочет отпускать её тело. Ей нужно было пробить этот барьер.

Рин влила в заклинание еще порцию праны. Грубо, мощно, агрессивно.

Она не просила пространство пропустить её. Она приказывала ему.

БАХ!

Звук был намного громче, чем у Дамблдора. Это был не хлопок, а настоящий пистолетный выстрел, эхом прокатившийся по лесу. Воздух в том месте, где она стояла, схлопнулся, заполняя вакуум.

Темнота. Давление. Чувство, что её протягивают через игольное ушко.

Это длилось долю секунды, но показалось вечностью.

А затем — удар.

Ноги почувствовали сцепление с землей.

Рин пошатнулась, взмахнула руками, пытаясь удержать равновесие, и всё-таки упала на одно колено.

Голова кружилась так, словно она только что сошла с карусели смерти. Желудок протестовал.

Но под руками была трава. И рядом…

Рин подняла голову.

Она сделала это.

Рин медленно выпрямилась, всё ещё стоя на колене. Первым делом она посмотрела на свои руки. Десять пальцев. Все на месте. Ногти целы.

Она ощупала лицо. Нос, уши, брови. Всё на месте.

Она проверила ноги. Две ступни, два колена.

Цела.

Никакого расщепления. Никаких потерянных кусков плоти. Она переместила себя через свернутое пространство, используя только свою магию и понимание процесса.

Рин глубоко вздохнула, чувствуя, как холодный воздух наполняет легкие.

— Ха… — вырвалось у неё. — Ха-ха…

Это был смех облегчения и триумфа.

Она встала, отряхивая колено. Ноги немного дрожали от напряжения, магические цепи ныли, но это была приятная боль. Боль победы.

Она обернулась и посмотрела через поляну.

Там стояла одинокая фигура в голубой мантии.

Сухие, ритмичные хлопки разнеслись над поляной, нарушая звенящую тишину, установившуюся после оглушительного грохота пространственного прокола.

В этом жесте не было ни насмешки, ни снисхождения. Только признание факта: задача, поставленная перед учеником, была выполнена.

Внезапно фигура директора смазалась.

Рин даже не успела моргнуть. Не было ни подготовки, ни видимого напряжения, ни даже характерного для местной магии пафоса. Просто пространство в точке А схлопнулось, а в точке Б, всего в трех метрах от Рин, развернулось вновь.

Хлоп.

Звук его аппарации кардинально отличался от того пушечного выстрела, которым сопровождалось перемещение Рин. Это был тихий, аккуратный звук, похожий на хлопок пробки от шампанского. Элегантный, сдержанный, свидетельствующий об абсолютном контроле над рассеиваемой энергией. Никакой лишней ударной волны, никакой турбулентности эфира. Чистая работа.

«Мастерство уровня Гранд», — мгновенно отметила Рин, подавляя укол профессиональной зависти. — «Он не проламывает пространство, как я. Он скользит сквозь него. Минимальное сопротивление среды. Коэффициент полезного действия близок к ста процентам».

Дамблдор опустил руки, его голубые глаза сияли поверх очков-половинок с выражением искреннего удовольствия.

— Великолепно, мисс Тосака, — произнес он, и его голос звучал мягко, но весомо. — Просто великолепно. С первого раза после единственной демонстрации. Должен признаться, я редко встречаю людей, способных схватывать суть аппарации с такой… пугающей скоростью. Обычно на освоение уходят недели или месяцы.

Рин почувствовала, как к щекам приливает тепло. Это было неконтролируемая физиологическая реакция, которую она ненавидела, но с которой ничего не могла поделать. Похвала от волшебника такого уровня стоила дорого.

Она выпрямилась, возвращая себе привычную маску невозмутимости. Гордость Тосака требовала принимать успех как должное, даже если внутри всё пело от триумфа.

— Это было… познавательно, — ответила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Ваша демонстрация дала мне необходимые данные для калибровки собственных ощущений. Без понимания внутренней механики процесса я бы, вероятно, потратила гораздо больше времени на слепые и опасные эксперименты.

— «Познавательно», — Дамблдор усмехнулся в бороду. — Вы удивительно скромны для человека, который только что совершил невозможное по меркам нашей образовательной программы. Большинство волшебников воспринимают магию как данность, как набор заученных движений. Вы же смотрите на неё как на уравнение, которое нужно решить.

Он сделал шаг вперед, рассматривая место, куда приземлилась Рин. Трава была слегка примята.

— Определенно, в своем резюме вы не лгали о своих талантах, — продолжил он. — «Глубокое понимание теории» и «способность к адаптации». Я вижу, что это не пустые слова. Ваша магия… она другая. Более жесткая, более требовательная к оператору, но в ваших руках она становится инструментом невероятной точности.

Рин кивнула, принимая оценку.

— Я привыкла полагаться на расчет, директор. В моей семье считается, что магия, не подкрепленная пониманием структуры, — это просто фейерверк. Опасный и бесполезный.

— Мудрый подход, — согласился Дамблдор. — Хотя и редкий в наших краях. Мы часто забываем, что магия — это не только искусство, но и наука. И вы сегодня блестяще это продемонстрировали.

Он замолчал на секунду, глядя на Запретный лес, словно размышляя о чем-то своем, а затем вновь перевел взгляд на Рин. Его лицо стало чуть более серьезным, официальным.

— Однако, как директор школы и законопослушный гражданин, я обязан напомнить вам о некоторых формальностях.

Рин напряглась. Бюрократия. Неизменный спутник любой организованной магической деятельности.

— Вы имеете в виду лицензирование?

— Именно, — подтвердил Дамблдор. — Аппарация — это контролируемая деятельность. Министерство Магии требует, чтобы каждый волшебник, желающий использовать этот способ перемещения, сдал экзамен и получил соответствующую лицензию. Это вопрос безопасности. Расщепление — вещь неприятная, и Министерство предпочитает минимизировать количество вызовов отдела магических происшествий.

— Я полагаю, мой сегодняшний успех не считается официальным экзаменом? — уточнила она с долей сарказма.

— Для меня — безусловно, — улыбнулся Дамблдор. — Но для чиновников из отдела магического транспорта… боюсь, им потребуется заполнить несколько бланков и продемонстрировать навык в присутствии сертифицированного инструктора. Бюрократия, мисс Тосака, — это самая могущественная магия в мире, против которой бессильны даже древние заклинания.

Он подмигнул ей, давая понять, что разделяет её скептицизм.

— Однако, — продолжил он, — мы находимся на территории школы. Здесь действуют мои правила. Пока вы находитесь в пределах Хогвартса, я даю вам разрешение практиковать аппарацию в учебных целях. Антиаппарационный барьер замка, разумеется, остается в силе, но здесь, на границе Запретного леса, и в некоторых других зонах вы можете тренироваться свободно.

Это была хорошая новость. Рин не собиралась бежать в Министерство прямо сейчас. Ей нужно было отточить навык, довести его до автоматизма, прежде чем демонстрировать его кому-то еще. Сдавать экзамен, будучи неуверенной в результате, было бы ударом по её самолюбию.

— Благодарю, директор, — сказала она. — Я не планирую нарушать законы министерства за пределами школы.

— Рад это слышать. И еще один совет, Рин, — голос Дамблдора стал серьезнее. — Не злоупотребляйте.

— Простите?

— Аппарация — это большая нагрузка для новичка. Вы сейчас переполнены эйфорией успеха, адреналин кипит в крови. Но ваши каналы… они еще не привыкли к такому способу транспортировки энергии. Пространственное сжатие — это стресс. Если вы продолжите прыгать сейчас, без перерыва, вы рискуете истощением или потерей концентрации. А потеря концентрации при аппарации — это прямой путь в больницу Святого Мунго. Или в могилу.

Рин прислушалась к себе. Дамблдор был прав. Её магические цепи гудели, вибрируя от остаточного напряжения. Мышцы ног слегка подрагивали. Голова была ясной, но в глубине черепа уже начинала пульсировать тупая боль — предвестник мигрени от перенапряжения.

— Я понимаю, — ответила она. — Структурная целостность важнее скорости. Я не буду рисковать без необходимости.

— Вот и славно, — Дамблдор снова улыбнулся, и напряжение исчезло. — Я вижу, вы разумная девушка. Редкость в наши дни.

Он поправил мантию, готовясь уходить.

— Что ж, не буду мешать вашему триумфу. Наслаждайтесь моментом, Рин. Первая удачная аппарация — это как первый полет. Ощущение свободы, которое трудно с чем-то сравнить. Но помните: даже птицы иногда садятся на землю, чтобы отдохнуть.

— Спасибо за урок, директор. И за… демонстрацию, — сказала Рин, подбирая старую книгу.

— Всегда пожалуйста. Двери моего кабинета открыты для вас, если возникнут вопросы. Или если вам просто захочется лимонных долек.

С этими словами он сделал шаг назад.

Хлоп.

Тихий, аккуратный звук. И поляна опустела. Альбус Дамблдор исчез, оставив после себя лишь легкое колебание воздуха.

Рин осталась одна.

Она стояла посреди поляны, окруженная стеной старых деревьев. Ветер шелестел в кронах, где-то вдалеке крикнула птица.

Тишина. Покой.

И ощущение абсолютного, пьянящего триумфа.

Она сделала это. Она освоила технику, которая для местных магов была вершиной транспортной магии, всего за одно утро.

В этом мире, где всё казалось ей чужим и неправильным, она нашла еще одну точку опоры. Она подчинила себе пространство.

Впереди был обед, библиотека и новые тайны. Но сейчас, в этот момент, Рин Тосака была просто счастлива. Счастлива той особой, холодной радостью мага, который только что расширил границы возможного.

Конец августа в Шотландии принес с собой не только первые холодные ветра с гор, но и качественный сдвиг в адаптации Рин к местной реальности.

Она стояла посреди своего кабинета, который за последние недели превратился из пыльного музея в функциональную лабораторию. Скелет дракона под потолком теперь был идеально чистым, а все склянки на полках были отсортированы по степени токсичности и магической активности.

Рин держала палочку из сакуры расслабленно, почти небрежно.

В первые дни этот инструмент ощущался в руке как инородное тело, как протез, которым нужно учиться управлять заново. Ей приходилось сознательно контролировать угол наклона кисти, рассчитывать дозировку праны, синхронизировать вербальную формулу с жестом. Это была работа, требующая постоянного ментального напряжения.

Но теперь…

— Accio, перо, — произнесла она, даже не глядя на стол.

Движение кисти было смазанным, рефлекторным. Это больше не было осознанным действием «поднять руку — описать дугу — направить». Это стало продолжением намерения. Нейронная связь между мозгом, мышцами и магическим проводником палочки сформировалась окончательно.

Перо сорвалось с места и влетело ей в пальцы левой руки.

Рин поймала его, не прерывая размышлений.

Моторика изменилась. Палочка перестала быть «инструментом». Она стала органом. Третьей рукой. Рин заметила, что начала использовать её для жестикуляции в разговоре с самой собой, словно палочка была указкой или дирижерской палочкой, задающей ритм её мыслям.

Теперь пришло время для настоящего теста. Для того, ради чего она вообще начала этот эксперимент с местной магией.

Рин положила перо на край массивного дубового стола. Затем отошла на пару метров, в центр комнаты.

В её мире маги специализируются. Ты либо укрепляешь свое тело, превращаясь в живое оружие, либо стоишь в сторонке и читаешь заклинания, пока твой фамильяр или голем принимает удар. Совмещать эти процессы сложно. Магические цепи — это трубопровод. Если ты пускаешь по ним энергию для укрепления мышц, канал занят. Попытка одновременно сформировать внешнее заклинание приведет к конфликту потоков, падению давления в системе или разрыву цепи. Мультизадачность доступна только мастерам.

Но здесь…

Здесь у неё был внешний процессор. Палочка.

«Гипотеза: разделение потоков», — мысленно озвучила Рин условия эксперимента. — «Внутренний контур (цепи) работает на соматику. Внешний контур (Палочка) работает на изменение среды. Источники питания — раздельные. Я использую свой Од для тела, а палочка черпает Ману из атмосферы замка».

Это была дерзкая теория. Если она верна, то Рин сможет стать боевой единицей принципиально нового типа.

Она приняла стойку. Ноги на ширине плеч, колени слегка согнуты.

— Verstarkung.

Команда прошла по нервам привычным импульсом. Сорок основных цепей вспыхнули невидимым огнем. Прана хлынула в мышцы ног и торса, уплотняя ткани, повышая прочность костей и скорость реакции. Мир вокруг стал четче, время субъективно замедлилось.

Обычно в этот момент маг должен сосредоточиться на удержании структуры укрепления. Любое отвлечение чревато потерей контроля и травмами (усиленная мышца может порвать собственные связки).

Но Рин, удерживая укрепление, подняла правую руку с палочкой.

Она направила кончик на перо.

— Wingardium Leviosa.

Ей не нужно было тратить на это свою энергию. Она просто дала команду инструменту. Палочка, действуя как автономный модуль, захватила свободную ману из воздуха (которой в Хогвартсе было в избытке), сформировала матрицу заклинания и применила вектор силы к объекту.

Перо плавно оторвалось от стола и зависло в воздухе на уровне глаз.

Рин сделала шаг. Другой. Она двигалась в режиме укрепления — быстро, жестко, с нечеловеческой координацией. И при этом она продолжала удерживать перо в воздухе, управляя его полетом легкими движениями кисти.

Никакого конфликта. Никакого сбоя. Два процесса шли параллельно, не мешая друг другу.

— Ха, — выдохнула она, и на её лице появилась хищная улыбка. — Работает.

Это было невероятно. Она чувствовала себя так, словно у неё появился второй мозг. Или дополнительный набор магических цепей.

Она была гибридным магом. Она объединила физическую мощь и внутреннюю алхимию своей школы с универсальностью и доступностью местной школы палочек.

В бою это давало колоссальное преимущество. Она могла уворачиваться от атак с помощью укрепления, блокировать удары голыми руками (усиленными магией), и одновременно поливать противника заклинаниями, не тратя на них свои жизненные силы.

Она подошла к столу, взяла перо и повертела его в пальцах.

Раньше, в Фуюки, она бы сочла такое использование магии транжирством. Тратить драгоценную энергию на левитацию пера? На зажигание огня, когда есть спички? Это было бы оскорблением искусства.

Но здесь парадигма изменилась. Ресурс был безлимитным.

В Хогвартсе мана была разлита в воздухе, как вода в океане. Не черпать её, не использовать её для каждой мелочи — значило быть глупцом, умирающим от жажды, стоя по пояс в воде.

Быт перестал быть рутиной. Он стал тренировкой. Каждое мелкое действие оттачивало моторику, укрепляло связь с палочкой, делало переключение между режимами мгновенным.

«Я готова», — заключила она.

Готова не только теоретически. Она знала учебники наизусть, она разобрала местную магическую систему по винтикам. Но теперь она была готова и практически. Она могла войти в класс, полный неуправляемых подростков, и при необходимости подавить любой бунт, даже не повышая голоса. Или отразить атаку темного мага, одновременно попивая чай.

В окно постучали.

Рин обернулась. За стеклом, на фоне серого неба, хлопала крыльями школьная сипуха. К её лапе была привязана свернутая в трубочку газета.

— Пресса, — прокомментировала Рин. — Единственный источник новостей в этом информационном вакууме.

Она открыла окно, впуская птицу. Сова бросила газету на стол и тут же вылетела обратно, не требуя оплаты (подписка была оформлена за счет школы).

Рин развернула «Ежедневный пророк».

Качество местной журналистики вызывало у неё отвращение. Тексты были эмоциональными, факты — непроверенными, заголовки — кричащими. Это была классическая желтая пресса, таблоид, который почему-то считался главным рупором министерства магии.

«Котел, который варит скандалы», — процитировала она про себя одно из своих любимых определений для этого издания.

Однако читать его было необходимо. Информацию, даже искаженную, нужно было анализировать.

Сегодняшний номер отличался от обычных сплетен.

С первой полосы на неё смотрело лицо.

Это была движущаяся фотография, очередная местная странность, но Рин уже привыкла к этому. Человек на фото был ужасен. Впалые щеки, спутанные грязные волосы. Но главное — глаза.

В них было безумие. Чистое, концентрированное безумие человека, который прошел через ад и оставил там свою душу. Он кричал что-то в камеру, тряс решетку, смеялся беззвучным смехом.

Заголовок гласил: СИРИУС БЛЭК СБЕЖАЛ ИЗ АЗКАБАНА!

Она начала читать статью.

«…побег из крепости Азкабан…»

«…самый верный последователь Того-кого-нельзя-называть…»

«…убийца тринадцати человек одним заклинанием…»

«Впечатляющий послужной список», — отметила Рин. — «Массовое убийство в городской черте? Это серьезное нарушение Статута. И неплохая боевая эффективность, если это правда».

Она вчитывалась в текст, отсеивая истеричные вопли репортера и вычленяя факты.

Блэк был правой рукой Волдеморта (местного нарушителя закона, лидера преступной ячейки). Он предал своих друзей, семью Поттеров. Он убил некоего Питера Петтигрю и дюжину магглов. И теперь он на свободе.

«Министерство опасается, что целью безумного убийцы является Гарри Поттер, Мальчик-который-выжил, ныне студент Хогвартса…»

Гарри Поттер.

Это имя всплывало постоянно. В учебниках истории, в разговорах, в газетах. Местная знаменитость. Мальчик, который пережил смертельное проклятье и развоплотил злодея в младенчестве.

Рин, как маг, относилась к этой истории со скепсисом. Младенец не может отразить Avada Kedavra. Это технически невозможно. Скорее всего, сработала какая-то защита, наложенная родителями, или аномалия в самом заклинании. Но результат был налицо: мальчик стал символом.

«Меры безопасности усилены! Дементоры Азкабана встают на стражу!»

«…по решению Министра Корнелиуса Фаджа, для охраны школы Хогвартс и поиска беглеца будут привлечены дементоры — стражи Азкабана…»

Рин замерла.

Дементоры.

Она читала о них в справочнике по темным существам. В книге было сухое описание: «Аморфные существа, питающиеся позитивными эмоциями. Способны высасывать душу через "Поцелуй дементора". Вызывают холод, отчаяние и панику. Видимы только для волшебников».

Но газетное описание было куда более красочным и пугающим.

«…существа, в присутствии которых мир теряет краски… они высасывают счастье, оставляя лишь самые страшные воспоминания…»

— Пожиратели душ, — медленно произнесла Рин.

Её лицо исказилось гримасой отвращения.

Это было не просто опасно. Это было омерзительно.

В её мире использование духов было нормой. Но духи были инструментами. Фамильярами. Они подчинялись воле мага. Или, в худшем случае, были враждебными сущностями, которых нужно уничтожать.

Но использовать существ, которые питаются человеческими душами и эмоциями, в качестве тюремщиков? И, что еще хуже, в качестве охраны школы?

— Варварство, — прошипела она, отбрасывая газету на стол. — Это не меры безопасности. Это размещение мин замедленного действия.

Дементоры не были лояльны Министерству. Они были лояльны голоду. Если они охраняют школу, полную детей (источников чистых, ярких эмоций), что помешает им сорваться? Договор?

«Договор с темным духом?» — Рин фыркнула. — «Это абсурд. Нельзя договориться с хищником, для которого ты — еда».

Министерство Магии Великобритании в очередной раз продемонстрировало свою вопиющую некомпетентность. Вместо того чтобы усилить барьеры, нанять боевых магов или создать големов-стражей, они привели к порогу школы монстров, которые по своей природе являются врагами всего живого.

— Идиоты, — резюмировала она. — Конченные идиоты.

Она встала и начала ходить по кабинету.

Если дементоры будут здесь, значит, встреча с ними неизбежна. А дементоры, судя по описанию, не различают правых и виноватых. Для них все — еда.

Ей нужны были контрмеры.

Обычные заклинания на них не действуют. Физический урон — бесполезен. Их тела нематериальны в привычном смысле, пусть и имеют физическую оболочку.

«Патронус», — вспомнила она.

Заклинание Патронуса. Единственный известный способ отогнать дементора. Создание проекции чистой позитивной энергии, которая служит щитом.

Рин остановилась.

Она знала формулу. Expecto Patronum. Она видела описание жеста.

Но это заклинание требовало не просто маны. Оно требовало специфического ментального настроя. «Счастливое воспоминание».

Для Тосаки Рин, мага, привыкшего оперировать логикой, расчетом и конверсией энергии, концепция «магии на основе счастья» была… чуждой. Эмоциональная магия была нестабильной.

«Но если это единственный способ…» — она нахмурилась.

Возможно, есть и другие пути.

Дементоры — это некротические сущности. Духи энтропии. А значит, они должны быть уязвимы для магии света высокой плотности. Или для огня, насыщенного концепцией очищения. Или для пространственного искажения. Возможно, ментальных атак.

«Мне нужно знать их изнутри», — решила она. — «Мне нужно знать их спектральный состав. Мне нужно понять механизм их питания».

Если она найдет уязвимость, она создаст заклинание, которое будет работать не на «счастливых воспоминаниях», а на чистой, разрушительной силе. Патронус отгоняет их. Рин хотела найти способ уничтожать их.

Потому что существо, которое смеет рассматривать её как еду, не имеет права на существование.

Рин схватила палочку и направилась к двери.

«Библиотека», — скомандовала она сама себе. — Секция темных искусств. Классификация призраков и духов пятого класса.

Она вышла из кабинета, и её шаги гулко отдавались в коридоре.

Кабинет Защиты от Темных Искусств был погружен в тишину, нарушаемую лишь агрессивным скрипом пера, которым Тосака Рин перечеркивала очередную страницу на столе.

Перед ней лежали архивы. Наследие. То, что в нормальном учебном заведении называлось бы «методическими материалами», а здесь, в Хогвартсе, представляло собой хронику педагогической катастрофы.

Рин отложила перо и потерла виски. Её магические цепи находились в состоянии покоя, но мозг кипел от негодования.

«Это не учебный план», — оценила она. — «Это саботаж».

Она взяла в руки стопку пергаментов, оставшуюся от профессора Квиррелла. Заикающийся, нервный человек, который, по слухам, носил на затылке дух Темного Лорда. Его записи были хаотичными, пропитанными паранойей и странной одержимостью теоретическими аспектами защиты от вампиров с помощью чеснока.

«Никакой системы», — констатировала Рин, отбрасывая свиток в сторону. — «Бессвязные факты, страшилки и минимум практики. Студенты после такого курса не смогут защититься даже от простуды, не говоря уже о темном маге».

Но если наследие Квиррелла вызывало профессиональную жалость, то материалы Гилдероя Локхарта вызывали желание сжечь этот кабинет очищающим пламенем Incendio.

Рин взяла в руки книгу «Встречи с вампирами». Это был не учебник. Это был сборник самовлюбленного бреда. Весь курс строился вокруг личности преподавателя. Тесты на знание его любимого цвета? Разыгрывание сценок из его книг?

— Идиот, — вынесла вердикт Рин. — Нарциссическое расстройство личности, помноженное на абсолютную магическую некомпетентность. Как Дамблдор вообще допустил этого клоуна к детям? Это преступная халатность.

Она смахнула стопку книг Локхарта со стола. Тяжелые тома с грохотом упали на пол.

«Пойдут на отработку огненных заклинаний студентами» — мысленно поставила галочку Рин.

Система образования в Хогвартсе была сломана. Детей учили махать палочками, заучивать латинские фразы, но не учили главному — мышлению. Им не объясняли природу проклятий. Им не давали тактической базы. Их выпускали в мир, полный опасностей, вооруженными набором фокусов и полной уверенностью в собственной неуязвимости.

«Придется всё снести», — решила Рин. — «Снести до основания и построить заново».

Она придвинула к себе чистый лист пергамента. Её глаза сузились, в них загорелся холодный огонь инженера, проектирующего новую, идеальную машину.

Рин начала писать.

Учебный план по дисциплине «Защита от Темных Искусств» (корректировка профессора Тосака).

Она разбила программу на семь лет, создавая жесткую, логичную структуру, где каждый следующий шаг опирался на предыдущий и составила краткую выжимку.

1–2 курс:

Никаких сложных дуэлей. Никаких опасных тварей.

Основы магической безопасности.

Контроль эмоций (базовая окклюменция для начинающих — хотя бы на уровне "не паниковать").

Анализ угроз. Распознавание проклятых артефактов.

Первая помощь при магических травмах.

Цель: Научить детей не убивать себя и друг друга по неосторожности.

3–4 курс:

Классификация темных существ и методы их нейтрализации (эффективные).

Базовые защитные чары (Protego, Expelliarmus).

Основы дуэлинга: позиционирование, использование укрытий, оценка обстановки.

Базовая информация о непростительных заклинаниях и методах противодействия.

Цель: Выживание в столкновении с агрессивной флорой и фауной, а также с одиночным противником.

5 курс:

Контрпроклятия. Снятие сглазов.

Продвинутые методы нейтрализации магических тварей повышенного класса опасности.

Невербальная магия (введение).

Стресс-тесты.

Цель: Подготовка к экзаменам и реальному бою.

6–7 курс:

Высшая защита. Патронус (как метод борьбы с некротической энергией, а не просто "счастливое воспоминание").

Практическое противодействие темным и непростительным проклятиям (теория уворота и блокирования физическими объектами, продвинтое подавление ментальных атак).

Групповая тактика.

Цель: Подготовка магов, способных противостоять темным волшебникам.

Рин перечитала написанное. Это было жестко. Это было сухо. Это было эффективно.

Но чего-то не хватало.

Она вспомнила свою битву на полигоне. Вспомнила, как легко она уходила от заклинаний, просто двигаясь быстрее, чем они летели. Вспомнила рыхлые тела местных магов, неспособных пробежать и ста метров без одышки.

— Тело — это сосуд, — процитировала она одну из аксиом своей семьи. — Если сосуд треснут, вино вытечет.

Она обмакнула перо в чернила и добавила пункт, который, несомненно, вызовет волну ненависти среди студентов.

Обязательная физическая подготовка.

Бег. Упражнения на координацию. Уворот от физических объектов без использования магии.

Они будут ныть. Они будут жаловаться родителям. Они будут называть её тираном и садисткой.

Пусть.

«Маг, который не может увернуться от кирпича, не заслуживает звания мага», — рассудила она. — «Они привыкли стоять столбом и махать палочками. Я научу их двигаться. Я научу их думать телом».

Затем она перешла к списку литературы.

Она безжалостно вычеркнула половину рекомендованных книг. Вся эта беллетристика о «встречах с вампирами» отправилась в мусорную корзину истории.

Вместо этого она включила в список книги по теории магии, справочники по анатомии (знать, куда бить, полезно) и несколько трактатов по логике.

«И система штрафов», — добавила она. — «Минус пять баллов за опоздание. Минус десять за отсутствие домашнего задания. Минус пятьдесят за глупость, которая могла привести к травме».

Она хотела, чтобы её предмет стал синонимом слова «дисциплина». Страх — отличный мотиватор, если его правильно дозировать. Студенты должны бояться провала на её уроке больше, чем встречи с темным магом. Тогда у них будет шанс выжить при встрече с последним.

Рин отложила перо и посмотрела на результат своей работы.

План выглядел неплохо. Он был лишен воды, сантиментов и «волшебства» в пошлом смысле этого слова. Это была инструкция по выживанию.

В этот момент пламя в камине вспыхнуло зеленым, и из огня вылетела голова Альбуса Дамблдора.

Это был не полноценный визит через каминную сеть, а лишь проекция для разговора — распространенный у местных способ коммуникации, который Рин находила одновременно удобным и гротескным (разговаривать с головой в углях было странно).

— Профессор Тосака, — произнесла голова директора. Голос звучал немного искаженно, с треском горящего дерева. — Добрый вечер. Надеюсь, я не отвлекаю вас от важных исследований?

Рин спокойно повернулась к камину, скрыв легкое раздражение.

— Добрый вечер, директор. Я занималась планированием учебного процесса. Исправляла ошибки прошлого.

— О, я не сомневаюсь, что ваш подход будет… освежающим, — глаза Дамблдора-в-огне мерцали. — Однако у меня есть к вам просьба, касающаяся непосредственного будущего. Завтра первое сентября.

— Я в курсе, — кивнула Рин. — Начало семестра.

— Традиционно один из преподавателей сопровождает студентов в Хогвартс-экспрессе, — продолжил Дамблдор. — Для обеспечения порядка и безопасности. Обычно это делает кто-то из деканов, но в этом году, учитывая обстоятельства…

Он сделал паузу. Обстоятельства были известны: Сириус Блэк. Беглый преступник, который, по мнению общественности, охотится за Гарри Поттером.

— Вы хотите, чтобы я была охраной в поезде? — прямо спросила Рин.

— Я хочу, чтобы вы были там в качестве фактора сдерживания, — мягко поправил директор. — Дементоры Азкабана будут патрулировать маршрут. Министерство настояло на этом. Я не доверяю этим существам, Рин. И я буду чувствовать себя намного спокойнее, если в поезде будет находиться человек, способный… эффективно решать проблемы.

Рин задумалась.

Поездка в поезде с сотнями кричащих детей. Несколько часов в замкнутом пространстве. Перспектива встречи с дементорами (к которой она, впрочем, готовилась).

Это не звучало как отпуск.

Но, с другой стороны…

Поезд отправляется из Лондона. С платформы 9 3/4.

Это означало, что ей нужно будет попасть в Лондон.

Рин бросила быстрый взгляд на свой кошелек, лежащий на столе. Её запасы маггловских денег подходили к концу. Постоянные покупки истощили «фонд», добытый ранее.

Ей нужно было пополнить запасы. Ей нужны были фунты, чтобы купить новую партию драгоценных камней у дилеров в Лондоне.

Поездка в Лондон была идеальной возможностью совместить приятное с полезным.

— Я согласна, — ответила она. — Я буду в поезде.

— Благодарю вас, Рин, — голова Дамблдора кивнула (что выглядело жутковато среди поленьев). — Вы можете воспользоваться камином, чтобы прибыть в «Дырявый Котел» сегодня вечером или завтра утром.

— Я отправлюсь сегодня, — решила Рин. — Мне нужно уладить кое-какие дела в городе перед началом семестра.

— Как вам будет удобно. До встречи на пиру, профессор.

Голова исчезла с легким хлопком, пламя вернуло свой обычный цвет.

Закончив дела с учебными планами, Рин встала из-за стола.

Светало.

Времени было достаточно, чтобы провести очередную «налоговую инспекцию» в криминальных районах. Её запасы топазов и рубинов требовали пополнения. А местные бандиты, как она уже выяснила, были возобновляемым источником финансирования.

Она подошла к клетке с Курьером.

— Тебе не обязательно тащиться со мной в поезде, — сказала она сове. — Клетка громоздкая, ты будешь нервничать. Лети в школьную совятню. Там кормят, там тепло, там компания. Жди меня там.

Она открыла окно и дверцу клетки. Сова, умная птица, сразу поняла намек. Она ухнула, словно соглашаясь, что поездка в поезде — это удел плебеев, и полетела, направляясь к Западной башне.

Рин проводила её взглядом.

Затем она повернулась к комнате.

Стены замка, ставшие ей почти родными за это лето, казались надежными и спокойными. Она привыкла к этому месту. К его магии, к его тишине, к его странностям.

Она надела новое легкое пальто — темно-красное, купленное на Бонд-стрит. Оно сидело идеально. Переобулась в сапоги. Взяла свою сумку с расширенным пространством. Проверила крепление палочки. Проверила кинжал Азота.

Рин подошла к камину.

Она временно прощалась с этим убежищем. Завтра начнется новая глава. Шум, гам, дети, уроки, интриги.

Но сегодня она снова будет хищником в джунглях большого города.

Она взяла щепотку летучего пороха.

— «Дырявый Котел»!

Зеленое пламя взревело, поглощая её фигуру.

Замок остался позади, погруженный в сон перед бурей нового учебного года. А Тосака Рин отправилась на охоту, чтобы обеспечить своё будущее в этом безумном мире звонкой монетой и твердым кристаллом.