Mondhexe

Глава 5

Разведка, проведенная в торговом квартале, дала неутешительные, но предсказуемые результаты. Тосака Рин потратила около часа, методично прочесывая Косой переулок и прилегающие к нему темные закоулки в поисках альтернативных поставщиков. Её логика была проста: монополия всегда ведет к стагнации качества и завышению цен. В нормальной магической экономике должна существовать конкуренция. Если есть «мастер», должны быть и «подмастерья».

Однако реальность этого мира в очередной раз разочаровала её своей линейностью.

Вывод был однозначен: рынок производства палочек, по крайней мере в Лондоне, был монополизирован. Жестко, безальтернативно и, судя по всему, веками.

Рин стояла перед узким, ветхим зданием, которое она приметила в самом начале. Вывеска «Олливандер» с золотыми, облупившимися буквами казалась ей теперь не просто рекламой, а приговором.

«С 382 года до нашей эры», — мысленно повторила она. — «Семейный бизнес, переживший Римскую империю, Темные века и промышленную революцию. Либо они гении маркетинга, либо они держат секрет производства за семью печатями».

Здание выглядело так, словно держалось исключительно на магии. Штукатурка осыпалась, оконные рамы рассохлись. Но за этой ветхостью Рин чувствовала структуру. Это было не запустение бедности. Это было запустение, свойственное местам, где время течет иначе. Где физическая оболочка вторична по отношению к содержанию.

«Ну что ж», — подумала она, поправляя воротник плаща. — «Если нет выбора, значит, придется работать с лучшим из того, что есть».

Она подошла к двери. Ручка была холодной, бронзовой, отполированной тысячами ладоней.

Рин толкнула дверь.

Где-то в глубине магазина звякнул колокольчик. Звук был тонким, одиноким и странно печальным. Он не приглашал войти, он констатировал факт нарушения границ.

Рин шагнула внутрь и аккуратно прикрыла за собой дверь, отрезая шум и суету Косого переулка.

Контраст был мгновенным. Снаружи был яркий (пусть и искусственно освещенный) день, шум толпы, крики торговцев. Внутри царили сумерки и тишина.

Воздух здесь был другим. Он был сухим, неподвижным и насыщенным специфическим запахом. Это был запах пыли веков — микроскопических частиц материи, оседавших здесь годами, пропитываясь остаточной магией. Запах старого дерева, лака и чего-то металлического.

Пространство казалось лиминальным.

Магазин был очень маленьким, по крайней мере, та его часть, что была доступна посетителю. Узкое пространство, ограниченное простым деревянным прилавком. Единственный стул с тонкими ножками стоял перед ним, словно ожидая клиента.

Но стены…

Рин подняла голову, и её глаза, привыкшие к анализу пространственных структур, слегка расширились.

Стен не было видно. Вместо них были стеллажи. Бесконечные, уходящие вверх, в темноту, ряды узких полок. И на каждой полке, плотно, одна к одной, лежали тысячи узких, длинных коробочек.

Их было не просто много. Их было неисчислимое количество. Тысячи? Десятки тысяч?

Геометрия помещения явно нарушала евклидовы законы. Снаружи здание казалось двухэтажным. Внутри потолок терялся где-то на высоте, недоступной для физического строения такого размера.

«Пространственное расширение», — констатировала Рин. — «Стабильное, стационарное, интегрированное в архитектуру. Неплохо».

Она скользнула взглядом по рядам коробок.

Каждая из них — это инструмент. Каждая — это потенциальное оружие. Но это не было складом оружия. Это было хранилище судеб.

Рин чувствовала это кожей. От стеллажей исходил тихий, едва слышный гул. Не звук, а вибрация эфира. Тысячи мистических кодов «спали» здесь, ожидая своего часа.

Она подошла к прилавку, но не стала звонить в колокольчик или звать хозяина. В таких местах кричать не принято. Хозяин знает о твоем присутствии с того момента, как ты пересек порог.

Рин стояла, держа спину прямо, и ждала. Её чувства сканировали полумрак.

Никакого движения воздуха. Никакого звука шагов.

И все же он появился.

Не вышел из двери, не спустился по лестнице. Он просто возник из темноты между стеллажами, словно отделился от тени.

Старик.

Его кожа была бледной, почти прозрачной, как старый пергамент. Седые волосы, похожие на пух, ореолом окружали голову. Но самыми примечательными были глаза.

Бледные, серебристые, словно две луны, отраженные в стоячей воде. Они светились в полумраке магазина собственным, внутренним светом.

Он смотрел на неё немигающим взглядом. В этом взгляде не было старческой мудрости доброго дедушки. Там был холодный, аналитический интерес вивисектора, рассматривающего новый образец.

Рин напряглась. Её ментальные щиты автоматически поднялись на максимальный уровень. Этот старик был опасен. Не физически — его тело выглядело хрупким, как сухая ветка. Он был опасен как носитель знания. Как мастер, который видит суть вещей.

— Добрый день, — произнес он.

Его голос был тихим, мягким, но он заполнял собой всё пространство магазина, перекрывая даже скрип половиц.

Рин не вздрогнула, хотя появление было эффектным. Она лишь слегка наклонила голову, обозначая приветствие, но не выказывая почтения.

— Добрый день, — ответила она.

Олливандер подошел к прилавку. Он двигался бесшумно, плавно, словно скользил по воздуху. Его бледные глаза изучали её лицо, её одежду, её руки.

— Редкий гость, — прошелестел он. — Обычно ко мне приходят одиннадцатилетние дети, полные страха и надежд. Или же старые клиенты, сломавшие свой инструмент по неосторожности. Вы не относитесь ни к тем, ни к другим.

— Верно, — сухо согласилась Рин. — Я не школьница, которой нужно купить первый набор для учебы. И я ничего не ломала.

Она сделала паузу, выдерживая его взгляд. В гляделки с магами она играть умела.

— Что вам угодно, госпожа? — спросил он, слегка склонив голову набок, как птица.

Настало время обозначить цель визита. Рин не собиралась тратить время на светские беседы о погоде или курсе галеона.

— Мне нужен инструмент, — сказала она твердо. — Этот ваш… мистический код. Палочка.

Олливандер не удивился терминологии. Казалось, его вообще трудно было чем-то удивить.

— Палочка… — повторил он. — Да, разумеется.

Он подошел ближе, так близко, что Рин увидела свое отражение в его серебристых глазах. Ей пришлось подавить желание отступить. Его аура была странной. Она не давила мощью, как аура Кастер, но она была вязкой, обволакивающей. Аура человека, который провел всю жизнь среди магических предметов и сам стал немного артефактом.

— Вы ищете не просто замену, — сказал он, и это было утверждение, а не вопрос. — Вы ищете инструмент, который сможет выдержать… вашу специфику.

Его взгляд скользнул по её рукам. Рин знала, что он видит. Он не видел её магических цепей напрямую, но он видел следы праны. Он чувствовал остаточный фон её собственной магии, чуждой этому миру.

— Интересно, — пробормотал он. — Очень интересно.

Олливандер поднял руку, словно хотел коснуться её плеча, но остановился, не дотрагиваясь.

— Вы не здешняя, — произнес он. — Это очевидно. Ваша аура… она другая. Структурированная иначе. Жестче.

Рин напряглась. Анализ был слишком точным и слишком быстрым.

— А, — его глаза блеснули. — Японские корни?

Вопрос прозвучал неожиданно конкретно.

Рин медленно кивнула, сохраняя лицо непроницаемым.

— Верно, — ответила она. — Но я здесь не для того, чтобы обсуждать мою генеалогию или географию моего происхождения.

Она не собиралась рассказывать ему о Фуюки, о Войне Грааля или о пространственном переходе. Для местного мастера она должна оставаться просто иностранкой. Магом с Востока, который по каким-то причинам оказался в Лондоне и нуждается в местном снаряжении.

— Разумеется, — Олливандер улыбнулся, и эта улыбка сделала его лицо еще более похожим на маску. — Японская магическая традиция… У вас другая философия потока.

— Именно поэтому мне нужен местный инструмент, — сказала Рин, решив, что немного технической правды не повредит. — Мои методы здесь… неэффективны.

Олливандер кивнул, словно ожидал именно этого ответа.

— Разумный подход. Очень прагматичный. Редко встретишь волшебника, который понимает механику процесса, а не просто машет палкой, ожидая чуда.

Он развернулся к стеллажам.

— Японские корни… — повторил он, словно разговаривая с коробками. — Жесткость. Дисциплина. Но и скрытая ярость. Огонь, запертый в лед.

Он начал двигаться вдоль полок, касаясь корешков коробок длинными пальцами. Он не читал надписи. Он, казалось, слушал их.

— Обычно я начинаю с измерений, — сказал он, не оборачиваясь. — Какая рука рабочая, длина предплечья… Но в вашем случае, госпожа, это лишнее. Стандартные мерки здесь не подойдут. Ваша магия уже сформирована. Палочка должна не учить вас, а подчиниться вам. Или выдержать вас.

Он остановился у одной из секций.

— Вишня? Нет, слишком капризна. Драконья жила… возможно, но слишком грубо для вашей техники. Вам нужна точность. Вам нужна емкость.

Рин наблюдала за ним. Этот старик был странным, пугающим, но он был профессионалом. Он говорил на языке, который она понимала — на языке свойств и совместимости.

Он подошел к странной конструкции у стены — подвижной лестнице на рельсах. Такие обычно бывают в старых библиотеках.

Олливандер легко, с неожиданной для его возраста ловкостью, взобрался на лестницу.

— Я думаю, я знаю, что мы ищем, — его голос доносился уже сверху, из темноты под потолком. — Это будет непросто. Но у меня есть несколько… специфических экземпляров. Эксперименты моего деда, которые так и не нашли хозяина. Слишком своенравные для британских волшебников. Слишком требовательные.

Лестница с тихим скрипом покатилась вдоль стены, увозя мастера вглубь его бесконечного архива.

Рин осталась стоять у прилавка одна.

Она смотрела вверх, в темноту, где исчез старик.

Она терпеливо ждала, слушая, как где-то в вышине Олливандер перебирает коробки, бормоча себе под нос что-то о сердцевинах, древесине и судьбе.

Скрип подвижной лестницы возвестил о возвращении мастера. Гаррик Олливандер спустился из темноты верхних ярусов, держа в руках несколько узких, длинных футляров. Пыль на них лежала слоем, свидетельствующим о том, что эти экземпляры не тревожили годами, а может быть, и десятилетиями.

Он положил коробки на прилавок с осторожностью.

— Ну что ж, — произнес он, и в его голосе слышался профессиональный азарт. — Начнем с классики, но с нюансом. Бук и сердечная жила дракона. Двенадцать с половиной дюймов. Жесткая, неуступчивая, но обладающая великолепной проводимостью для боевой магии.

Он открыл верхнюю крышку и протянул палочку Рин.

— Взмахните, — попросил он.

Рин скептически посмотрела на предложенный инструмент. Простая, полированная деревяшка. Никаких рун, никаких инкрустаций, никаких внешних признаков того, что это мистический код, способный выдержать серьезное давление.

«Взмахните», — повторила она мысленно с оттенком иронии. — «Как будто кинетическое движение руки имеет какое-то значение для активации магической цепи. Это всё равно что трясти лампочку, чтобы она загорелась, вместо того чтобы нажать на выключатель».

Тем не менее, она взяла палочку. Дерево было теплым и сухим на ощупь. Баланс был неплохим, но сам предмет казался слишком легким, почти невесомым.

Рин выпрямилась, приняла базовую стойку (ноги на ширине плеч, центр тяжести занижен) и направила палочку в безопасную сторону — в проход между стеллажами.

Ей не нужны были взмахи. Ей нужен был тест на проводимость.

Она открыла одну из своих периферийных магических цепей и подала в палочку импульс Од.

Это была минимальная порция. Тестовый сигнал. Ровно столько, сколько нужно, чтобы зажечь небольшую свечу или активировать простой замок.

Результат был мгновенным и катастрофическим.

Палочка в её руке завибрировала, издав звук, похожий на треск ломающейся кости. Древесина моментально нагрелась, обжигая ладонь. Сопротивление материала оказалось ничтожным. Бук не смог конвертировать поданную энергию в заклинание, он просто захлебнулся ею.

Энергия, не найдя выхода, трансформировалась в тепло.

С кончика палочки сорвался сноп яростного, неуправляемого пламени. Это был не магический огонь, а обычный термический выброс, вызванный перегревом проводника.

Струя огня ударила в ближайший стеллаж.

Сухое дерево полок, старый картон коробок, вековая пыль — всё это вспыхнуло мгновенно, как порох.

Рин невозмутимо отбросила дымящуюся палочку на пол и отступила на шаг.

— Мерлинова борода! — воскликнул Олливандер.

В его голосе не было паники, только раздражение. Он выхватил свою собственную палочку и сделал резкий, рубящий жест.

— Aguamenti!

Из кончика его инструмента ударила мощная струя воды, сбив пламя. Затем он сделал круговое движение, словно собирая дым в невидимый мешок, и отправил его в сторону вентиляции.

— Tergeo, — добавил он, очищая пол от копоти и луж.

Вся операция по тушению заняла у него пять секунд. Огонь не успел причинить серьезного ущерба, пострадала только пара пустых коробок.

Рин с интересом наблюдала за его действиями.

«Быстро», — отметила она. — «Рефлексы отработаны. Очевидно, я не первый клиент, который устраивает здесь поджог. Хотя метод тушения примитивен. Вакуумная сфера была бы эффективнее и не оставила бы воды».

Олливандер повернулся к ней. Его серебристые глаза сузились.

— Вы подали слишком много силы, — укоризненно сказал он. — Палочка — это инструмент тонкой настройки, а не кузнечный молот. Вы не должны давить на неё. Вы должны позволить ей самой направлять магию.

— Инструмент, который ломается от штатной нагрузки, — это плохой инструмент, — парировала Рин. — Я использовала крохи энергии. Если она не выдерживает даже этого, как она поведет себя в бою? Взорвется у меня в руке, оторвав пальцы?

Олливандер поджал губы, но спорить не стал. Он поднял с пола обугленную деревяшку, с грустью посмотрел на нее и положил на прилавок.

— Хорошо, — сказал он. — Значит, бук слишком мягок для вас. Вам нужно что-то более… инертное.

Он открыл следующую коробку.

— Черное дерево и волос единорога. Девять дюймов. Очень жесткая. Обычно выбирает магов с высокой дисциплиной и склонностью к боевой магии.

Рин взяла вторую палочку. Черное дерево было гладким, холодным и тяжелым. Это уже больше походило на оружие.

— Попробуем еще раз, — сказала она. — Только на этот раз я буду еще нежнее.

Она направила палочку на стеклянную вазу с засохшими цветами, стоящую на подоконнике.

— Verstarkung, — шепнула она, пытаясь укрепить структуру вазы на расстоянии. Простейшее упражнение на контроль.

Она подала прану. На этот раз она старалась вливать её тонкой струйкой, дозируя поток.

Черное дерево отозвалось. Рин почувствовала сопротивление — словно она пыталась продавить воду через узкую трубку. Сердцевина из волоса единорога резонировала неохотно, с задержкой.

Импеданс. Несоответствие сопротивлений источника и нагрузки.

Энергия скопилась внутри палочки, создавая избыточное давление, а затем вырвалась наружу неконтролируемым импульсом.

Это была ударная волна.

Бах!

Звук был резким, как выстрел. Ваза не укрепилась — она взорвалась. Стекло разлетелось в мельчайшую пыль, цветы превратились в конфетти. Ударная волна ударила в окно, заставив стекла жалобно задребезжать, и сбила с соседней полки несколько коробок.

Рин почувствовала отдачу в плечо. Палочка в её руке вибрировала, как камертон.

— Нестабильная фокусировка, — прокомментировала она, кладя инструмент на стол. — Слишком высокое внутреннее сопротивление. Она «захлебывается» потоком, создавая обратную волну.

Олливандер посмотрел на облачко стеклянной пыли, оседающее на прилавок. Затем перевел взгляд на Рин. Теперь в его взгляде читалось не просто любопытство, а настороженность. И, возможно, тень уважения.

— У вас… специфический выход энергии, — произнес он медленно, подбирая слова. — Вы не черпаете магию извне, как это делают местные волшебники. Вы вливаете свою собственную. И плотность вашей подачи… она аномально высока.

Олливандер покачал головой.

— Попробуем еще.

Следующие десять минут превратились в краш-тест.

Третья палочка — тис и перо феникса — выдала сноп искр такой интенсивности, что они прожгли дыру в ковре. Рин отметила, что тис имеет неплохую емкость, но перо феникса слишком автономно и капризно, оно пытается менять модуляции её магии, добавляя туда «огненный» аспект без её команды.

Четвертая, пятая, шестая…

Магазин начал наполняться запахом жженого дерева и паленой шерсти. Пол был усеян осколками, пеплом и обломками неудачных экспериментов.

Олливандер становился всё мрачнее. Он больше не улыбался. Он перебирал коробки с лихорадочной скоростью, бормоча под нос характеристики древесины и свойства сердцевин, но каждый раз результат был одним и тем же: либо разрушения, либо неконтролируемый выброс энергии.

Рин стояла посреди этого хаоса, скрестив руки на груди. Её терпение подходило к концу.

— Это неэффективно, — заявила она, когда очередная палочка (ива) вызвала разрушения. — Мы перебираем варианты методом тыка. Вы мастер или лотерейный автомат? Должна быть система.

— Система есть! — огрызнулся Олливандер, впервые потеряв свое хладнокровие. — Но вы не вписываетесь в систему! Палочка выбирает волшебника, но эти… они вас боятся. Или не могут вас «понять». Ваша магия слишком агрессивна. Слишком структурирована. Она не течет, она… бьет.

Олливандер замер. Он посмотрел на кучу отбракованных палочек, затем на Рин.

— Сложный случай, — пробормотал он. — Очень сложный. Необычный. Давно я не видел такого… диссонанса.

Он потер подбородок, его глаза задумчиво блуждали по самым темным, самым дальним углам магазина, куда не проникал даже магический свет.

— Возможно… — протянул он. — Возможно, я подхожу к этому не с той стороны. Я пытаюсь подобрать вам инструмент, который будет направлять вашу магию. А вам нужен инструмент, который будет просто служить каналом. Проводником, достаточно прочным и емким, чтобы не сгореть.

Он резко развернулся и направился в глубину склада, туда, где ряды стеллажей терялись во мраке.

— Подождите здесь, — бросил он через плечо. — И, ради Мерлина, ничего не трогайте. Я не хочу восстанавливать магазин из руин.

Рин осталась одна.

Она оглядела результаты тестов. Разгром.

«Местная школа магии полагается на симбиоз с инструментом», — анализировала она. — «Палочка — это партнер местного мага. Она помогает, она исправляет ошибки, она облегчает контроль. Но за это приходится платить потерей прямой власти. Я же пытаюсь навязать свою волю грубой силой. Неудивительно, что эти щепки ломаются и сбоят».

Ей нужна была не «умная» палочка. Ей нужна была «тупая», но прочная труба.

Старик вернулся спустя несколько минут. Он нес в руках одну-единственную коробку.

Она отличалась от остальных. Она была сделана не из картона, а из темного, лакированного дерева. На крышке лежал слой пыли огромной толщины. Казалось, эту коробку не открывали с момента основания магазина. Или, по крайней мере, с начала века.

Олливандер положил её на прилавок с какой-то особой торжественностью. Он сдул пыль, подняв в воздух серое облако, от которого Рин едва удержалась, чтобы не чихнуть.

— Я почти забыл о ней, — сказал он тихо. — Это не моя работа. Это работа моего отца. Экспериментальная серия, созданная в двадцатых годах, когда он увлекался восточными техниками.

Олливандер медленно, словно открывая саркофаг, снял крышку.

Внутри, на подушке из красного шелка, лежала палочка.

Она была красновато-розового оттенка, с гладкой, почти атласной текстурой. Древесина выглядела плотной, мелкозернистой.

— Сакура, — произнес Олливандер.

Рин кивнула. Сакура. Дерево, символизирующее эфемерность жизни, но в магии используемое для работы с духами и накопления энергии. Это было… символично.

— А сердцевина? — спросила она.

Олливандер поднял глаза. В них светилось странное выражение — смесь опасения и предвкушения.

— Шерсть кицунэ, — выдохнул он.

Рин замерла.

Кицунэ. Лиса-оборотень. Дух. Представитель фантазматических видов Востока.

В Британии использовали сердечные жилы драконов, волосы единорогов, перья фениксов. Стандартный набор европейской мифологии.

Кицунэ — это не просто волшебная зверушка. Это дух-трикстер. Это иллюзии, это огонь (Кицунэ-би), это трансформация. Это сущность, которая по своей природе склонна к обману и манипуляциям с реальностью.

— Импортные компоненты, — пояснил Олливандер, видя её реакцию. — Отец получил их по обмену от мастера из Киото. Он пытался создать палочку, которая объединила бы европейскую жесткость структуры и восточную гибкость потока. Но ни один британский волшебник не смог с ней совладать. Она… отвергала их. Она жгла руки. Она искажала заклинания.

Он осторожно взял палочку из коробки и протянул её Рин рукоятью вперед.

— Сакура и шерсть кицунэ. Одиннадцать дюймов. Упругая. Своенравная.

Палочка висела в воздухе между ними. Красноватое дерево, внутри которого был заключен волос древнего духа.

Рин смотрела на неё.

Это было не просто дерево. Она чувствовала исходящий от предмета жар. Не физическое тепло, а магическое излучение. Агрессивное, но при этом странно знакомое.

Это была не «добрая» палочка. Это был инструмент для тех, кто готов навязывать свою волю. Для тех, кто понимает природу эквивалентного обмена.

«Кицунэ…» — подумала Рин. — «Лиса. Хитрость. Огонь. Это… подходит».

Тосака Рин протянула руку. Её движения были выверенными, лишенными даже намека на дрожь или сомнение, хотя интуиция мага вопила об опасности. В конце концов, этот магазин уже стал свидетелем нескольких магических катастроф локального масштаба за последние полчаса.

Но любопытство — профессиональная деформация любого исследователя магии — пересилило осторожность.

Её пальцы сомкнулись на рукояти.

Момент контакта был похож на электрический разряд. Это было замыкание цепи.

— О… — выдохнула Рин, и в этом звуке было больше удивления, чем она планировала показать.

Обычно, когда маг берет в руки чужой мистический код, он чувствует сопротивление. Предмет обладает собственной «памятью», собственной структурой течения праны, которая конфликтует с уникальным рисунком магических цепей пользователя. Требуется время на настройку, на «притирку» каналов.

Здесь же сопротивления не было. Была… узнаваемость.

Древесина сакуры, плотная и гладкая, казалась продолжением её собственной руки. Но главное находилось внутри. Шерсть кицунэ — духа-трикстера, существа, сотканного из иллюзий и огня, — среагировала на её прикосновение мгновенно.

Рин почувствовала тепло. Оно зародилось в сердцевине палочки и мягкой, горячей волной поднялось по её руке, вливаясь в основные магистрали её магических цепей. Это было не агрессивное вторжение, а скорее приветствие. Словно зверь, который узнал запах хозяйки.

«Резонанс», — мгновенно определила она.

Огонь, один из многих элементов, которыми владела Рин, нашел отклик в природе кицунэ. Её жесткий контроль и структурированность нашли баланс в гибкости сакуры. Этот инструмент не пытался навязать ей свою волю, как перо феникса, и не пытался ограничить её поток, как волос единорога. Он предлагал партнерство. Опасное, непредсказуемое, но партнерство.

Олливандер, стоящий по ту сторону прилавка, подался вперед. Его серебристые глаза расширились, отражая напряжение момента. Он ждал взрыва.

Но Рин не спешила.

Она закрыла глаза, сосредотачиваясь на ощущениях. Она чувствовала канал.

«Хорошо», — подумала она. — «Давай проверим твою пропускную способность. Но на этот раз — аккуратно».

Она не стала использовать заклинание. Она не стала формировать укрепление. Она просто приоткрыла ментальный шлюз, выпуская в инструмент микроскопическую дозу Од. Каплю. Меньше, чем нужно для зажигания спички.

В другой ситуации, с другой палочкой, эта капля, сжатая её плотными, качественными цепями, превратилась бы в ударную волну. Но сакура впитала её, как сухая губка воду.

Рин открыла глаза и сделала легкий, плавный взмах. Изящное движение кистью, описывающее дугу.

С кончика палочки не сорвалось пламя. Не вылетел сноп искр. Вместо этого пространство вокруг инструмента окрасилось в мягкий, пульсирующий розовый цвет. Это была визуализация праны, преобразованной в форму. Она напоминала лепестки сакуры, кружащиеся на ветру, хотя никаких физических объектов в воздухе не было.

Это была иллюзия. Побочный эффект работы ядра кицунэ. Но эта иллюзия была плотной, насыщенной силой.

Рин чувствовала поток. Палочка не сопротивлялась. Она не нагревалась до критических температур. Она работала как идеальный трансформатор, преобразуя её «жесткую» магическую энергию в более мягкую, пластичную форму, пригодную для управления внешней средой.

— Контроль стабилен, — констатировала Рин, наблюдая за тем, как розовое свечение послушно следует за движением её руки, оставляя в воздухе тающий след. — Импеданс минимален. Обратной отдачи нет.

Она прервала подачу энергии. Свечение плавно угасло, растворившись в полумраке магазина. Палочка в её руке осталась теплой, словно живое существо, довольное тем, что его погладили.

Тишина в магазине стала почти осязаемой.

Гаррик Олливандер, который всё это время, кажется, не дышал, шумно, с присвистом выдохнул. Его плечи, напряженные в ожидании катастрофы, опустились.

— Вот, — прошептал он, и в его голосе звучала смесь облегчения и благоговения. — Вот эта подойдет.

Он смотрел на палочку в руках Рин так, словно видел чудо. Или, по крайней мере, успешное завершение эксперимента, начатого его предком почти сто лет назад.

— Я думал, она никогда не найдет хозяина, — признался старик, вытирая лоб платком, который он извлек из кармана мантии. — Слишком экзотичная. Слишком… чужая для нашей традиции. Но вы… вы с ней говорите на одном языке.

— Она не спорит, — сухо заметила Рин, рассматривая инструмент. — Это главное.

Олливандер слабо улыбнулся.

— Сакура и шерсть кицунэ, — повторил он, словно фиксируя факт в летописи Вселенной. — Могущественное сочетание. Но будьте осторожны, мисс. Кицунэ коварны. Эта палочка может быть лояльной, но она не потерпит слабости. И она может… интерпретировать ваши намерения по-своему, если ваш контроль ослабнет.

— Мой контроль не ослабнет, — отрезала Рин.

Она была довольна. Этот кусок дерева действительно был мистическим кодом высокого класса. Грубоватым по сравнению с фамильными реликвиями Тосака, лишенным изящества огранки драгоценных камней, но функциональным и надежным. С этим инструментом она сможет использовать местную, разлитую в воздухе ману, экономя собственные резервы.

Теперь оставалось решить последний вопрос. Самый прозаичный.

— Цена вопроса? — спросила она, опуская палочку, но не выпуская её из рук.

Олливандер встрепенулся. Из мистика и хранителя знаний он мгновенно превратился в торговца. В его серебристых глазах мелькнул калькулятор.

— Ну… — протянул он, оглядывая разгромленный магазин.

Рин проследила за его взглядом. Обугленный стеллаж. Осколки вазы на полу. Дырка в ковре. Следы воды и копоти.

Ущерб был очевиден. В нормальной ситуации любой торговец включил бы стоимость разрушений в итоговый чек, прибавив к этому компенсацию за моральный ущерб и уборку. Рин мысленно прикинула свои финансы. У неё было девяносто галеонов в кошельке. Хватит ли этого, чтобы покрыть расходы на антикварную мебель и редкий инструмент?

— Экземпляр уникальный, — начал Олливандер, вернув взгляд к ней. — Экспериментальный образец. Импортные материалы, доставка из Японии в двадцатые годы стоила прилично. Плюс работа мастера…

Он сделал паузу, явно наслаждаясь моментом.

— Сорок галеонов, — наконец озвучил он сумму.

Рин не дрогнула. Сорок галеонов. Двести фунтов стерлингов по текущему курсу.

Обычная палочка, судя по тому, что она слышала, стоила около семи галеонов. Эта была дороже почти в шесть раз.

Грабеж? Возможно. Но за уникальность и совместимость приходится платить. В её мире за индивидуальный мистический код такой проводимости с неё содрали бы в десятки раз больше, да еще и потребовали бы услугу в будущем.

— А разрушения? — уточнила она, кивнув на прожженный ковер.

Олливандер махнул рукой.

— За счет заведения, — неожиданно легко ответил он. — Считайте это платой за… расширение моего кругозора. Я давно не видел ничего подобного.

Рин хмыкнула. Старик был проницательнее, чем казался.

— Разумный подход, — согласилась она. — Сорок галеонов. Договорились.

Она сунула руку за пазуху плаща, нащупывая новый кошелек из кожи «почти дракона». Это было приятно — иметь возможность просто уверенно заплатить, не торгуясь и не считая последние копейки.

Рин открыла кошелек и начала доставать монеты.

Один, два, три… Золотые диски со звоном ложились на прилавок, выстраиваясь в аккуратные столбики. Олливандер наблюдал за этим процессом с вежливым интересом, не пытаясь пересчитывать деньги раньше времени.

— Тридцать. И еще десять, — Рин положила последнюю монету.

Сорок галеонов. Большая куча золота.

Она убрала кошелек обратно. В нем осталось еще пятьдесят монет. Вполне достаточный буфер на первое время.

Олливандер сгреб золото в ящик стола одним плавным движением. Никаких чеков, никаких расписок. Сделка между магами, скрепленная передачей артефакта.

— Футляр? — спросил он.

— Не нужен, — ответила Рин. — Я не собираюсь хранить её на полке.

Она повертела палочку в пальцах, привыкая к весу и балансу. Нужно будет сделать для неё крепление.

«Весьма странный мистический код», — подумала она, разглядывая гладкую поверхность сакуры. — «Примитивный по конструкции, но сложный по сути. Он как живой протез. Но он работает. Сойдет».

Для этого мира, для этого времени — это было лучшее, на что она могла рассчитывать.

— Теперь мы закончили? — спросила она, поднимая взгляд на мастера.

— Да, госпожа, — Олливандер склонил голову. Это был не просто поклон продавца покупателю. Это был поклон мастера мастеру. Или, по крайней мере, силе, которую он признавал.

Она развернулась и направилась к выходу. Её шаги звучали глухо на старом полу, но теперь в них была новая уверенность. У неё было оружие. У неё был инструмент, который позволял ей взаимодействовать с этим миром на его языке.

Колокольчик звякнул на прощание, выпуская её из душного, пыльного полумрака на улицу.

Косой переулок встретил её тем же шумом и гамом, но теперь всё воспринималось иначе. Рин вдохнула полной грудью. Воздух, насыщенный маной, больше не казался ей просто бесполезным ресурсом. Теперь это было топливо. И у неё был ключ к бензобаку.

Она шла по дороге, и её взгляд, ставший еще более цепким, сканировал окружающее пространство, вычленяя полезную информацию из визуального шума.

Архитектура и ассортимент магазинов уже дали ей общее представление о технологическом и культурном уровне этого общества. Теперь её интересовала социальная структура и экономика.

Неподалеку от «аптеки», из которой она недавно вышла (и куда не собиралась возвращаться, пока они не установят вентиляцию), Рин заметила скопление людей. Они толпились у деревянного щита, прибитого к стене здания, расположенного между лавкой старьевщика и магазином письменных принадлежностей.

Доска объявлений.

Архаичный, но эффективный способ распространения информации в обществе, лишенном цифровых сетей. Никаких голограмм, никаких бегущих строк. Просто куски пергамента, прибитые гвоздями или приклеенные магическим клеем.

Рин подошла ближе, деликатно, но настойчиво прокладывая себе путь локтями. Волшебники, стоящие перед доской, расступались, чувствуя холодную ауру целеустремленности, исходящую от незнакомки.

Она встала в первом ряду и пробежалась взглядом по заголовкам.

«Продается котел, б/у, самопомешивающийся».

«Потерялась жаба, отзывается на имя Тревор. Нашедшему — плата».

«Срочно куплю…»

Раздел «Вакансии».

Это было именно то, что нужно. Деньги, полученные от «спонсора» в переулке, были приятным бонусом, но они не были бесконечными. Проживание в отеле, покупка еды, ингредиентов и информации быстро истощат её бюджет. Ей нужен был стабильный источник дохода.

Рин начала читать объявления, и её губы скривились в презрительной усмешке.

«Требуется помощник в лавку "Волшебный зверинец". Обязанности: чистка клеток, кормление животных и флоббер-червей. Оплата: 7 галеонов в неделю».

Чистка клеток. Для наследницы Тосака. Это было даже не смешно.

«Уборщик в "Дырявый Котел". Требования: умение управлять шваброй, не беспокоя клиентов, и выводить пятна от магических жидкостей».

Рин фыркнула. Она — маг, специализирующийся на управлении потоками энергии, мастер конверсии. Использовать её таланты для мытья полов было бы преступлением против самой концепции эффективности.

«Сортировщик драконьего помета».

«Вы серьезно?» — она прокипела он гнева. — «Неужели у вас нет големов для такой работы? Или вы считаете, что копаться в экскрементах — это достойное занятие для человека, обладающего магией?»

Рынок труда магической Британии удручал. Он был примитивным, ориентированным на ручной труд и низкоквалифицированные услуги. Здесь не искали алхимиков-исследователей. Здесь не искали теоретиков магии. Здесь нужны были чернорабочие.

Она уже собиралась отвернуться, решив, что проще будет достать маггловские документы и попытаться заработать на тамошней бирже (знание истории давало ей преимущество, хотя активы компаний могли и должны были отличаться от её мира), когда её взгляд зацепился за пергамент, висящий чуть выше остальных.

Он был написан аккуратным, убористым почерком, зелеными чернилами. Бумага выглядела официальной, с гербовой печатью.

ТРЕБУЕТСЯ

Преподаватель дисциплины «Защита от темных искусств»

Рин остановила взгляд на заголовке.

«Защита от темных искусств».

Терминология была расплывчатой. Что именно местные подразумевают под «темными искусствами»? Проклятия? Некромантию? Демонологию? В её мире магия не делилась на «темную» и «светлую». Она делилась на эффективную и неэффективную, разрешенную и запрещенную. Но суть была ясна: это боевая магия. Дисциплина, связанная с конфликтами, выживанием и нейтрализацией угроз.

Она продолжила читать.

Место работы: Школа Чародейства и Волшебства Хогвартс.

Хогвартс. То самое название, которое она слышала в пабе. Центральное образовательное учреждение. Фабрика, производящая этих магов с палочками.

Условия:

Полный пансион (проживание и питание в замке).

Достойная заработная плата (обсуждается при собеседовании).

Неограниченный доступ к библиотеке.

Использование лабораторного оборудования школы.

Глаза Рин сузились.

Бесплатное жилье. Бесплатная еда. Это решало проблему быта мгновенно. Ей не придется тратить деньги на отели и сомнительные сэндвичи.

Но главное — библиотека.

«Неограниченный доступ к библиотеке».

Информация. Знания.

Если она хочет вернуться домой, ей нужно понять, как устроен этот мир. Ей нужно изучить местные теории пространственных перемещений, историю магии, структуру лей-линий. Покупать книги в местных лавках — это дорого. Очень дорого. Она видела цены — некоторые редкие книги могут стоить сотни галеонов.

Здесь же ей предлагали неограниченный доступ к, вероятно, самому большому собранию магических книг в стране. Бесплатно. В качестве бонуса к зарплате.

Это была не просто работа. Это была исследовательская база.

Рин быстро пробежала глазами требования.

Требования к кандидату:

Совершеннолетие (наличие магического образования).

Глубокие теоретические знания в области защитной магии и противодействия темным существам.

Практический опыт противодействия темным искусствам (обязательно).

Устойчивая психика (желательно).

«Практический опыт», — хмыкнула Рин. — «Я пережила Войну Святого Грааля. Я сражалась со Слугами — героическими душами из прошлого. Я выжила в бою с Кастер, волшебницей из эпохи богов. Думаю, мой опыт перевесит опыт любого местного колдуна».

Нижняя строчка объявления гласила:

Для подачи заявки отправьте сову с резюме на имя Директора: Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор.

Рин перечитала имя еще раз.

«Альбус… Персиваль… Вульфрик… Брайан… Дамблдор.»

Уголок её губ дернулся в саркастической усмешке.

«Ничего себе имечко», — оценила она.

В её мире некоторые маги тоже любили звучные титулы, но даже они не использовали пять имен в официальной переписке. Это было неэффективно.

Тем не менее, этот Альбус-и-так-далее-Дамблдор был ключевой фигурой. Директор школы. Вероятно, сильнейший маг региона. Человек, принимающий решения.

Рин отошла от доски объявлений, её мозг уже просчитывал варианты.

Работа в школе — это идеальное прикрытие.

Во-первых, статус. Преподаватель — это не бродяга. Это уважаемый член общества. Это защита от вопросов местных властей.

Во-вторых, изоляция. Школа, судя по всему, находится в уединенном месте. Это значит, что она будет избавлена от необходимости постоянно контактировать с обычным миром, который здесь, в девяностые, был удручающе примитивен.

В-третьих, ресурсы. Лаборатория. Ингредиенты. Возможно, там есть запасы драгоценных камней для учебных целей? Даже если нет, зарплата позволит ей закупать их.

«Это стратегически верный ход», — заключила она. — «Вместо того чтобы тратить ресурсы на выживание в городе, я интегрируюсь в систему. Я использую их инфраструктуру для решения своей задачи».

Решение было принято. Она подает заявку. Немедленно.

Конкуренция могла быть высокой. Вакансия висит на улице, значит, её видят все. Ей нужно опередить местных кандидатов. Ей нужно произвести впечатление.

Рин посмотрела на требования еще раз. «Отправьте сову».

Снова эти птицы.

В её мире, если ты хочешь связаться с другим магом, ты используешь телефон, или, в крайнем случае, фамильяра-вестника (если собеседник закостенелый консерватор).

Здесь же почтовая система базировалась на орнитологии.

«Примитив», — вздохнула Рин.

У неё не было совы.

Создать фамильяра?

Она могла бы. Использовать драгоценный камень, трансформировать его в эфирную конструкцию, задать программу поиска… Но это затратно. Это требует подготовки, ритуала, расхода праны. И главное — у неё не было образца ауры Дамблдора. Фамильяр не найдет адресата, если не знает, кого и где искать.

Магическая почта, очевидно, работала на других принципах. Магические совы, вероятно, были обучены искать людей по магическому следу, или использовали совершенно иные методики нахождения людей.

Значит, ей нужна местная сова. Сертифицированный почтовый агент.

«Покупать птицу…» — Рин поморщилась. — «Это дополнительные расходы на содержание. Клетка, корм, уборка помета. Неэффективно».

Но, с другой стороны, если она собирается работать в школе, ей понадобится постоянный канал связи.

«Инвестиция в коммуникации», — переформулировала она. — «Необходимое зло».

Рин огляделась. Где в этом сумасшедшем доме продают птиц?

Она вспомнила, что видела клетки у одного из магазинов. «Торговый центр Сов»? Или что-то в этом роде.

Рин развернулась и решительно зашагала обратно, против потока толпы.

— Эй, смотри, куда прешь! — буркнул какой-то волшебник, которого она задела плечом.

Рин даже не удостоила его взглядом. Она была занята составлением резюме в голове.

Как описать свой опыт, не раскрывая правды о параллельных мирах?

«Специалист по боевой магии». Звучит неплохо.

«Эксперт в области проклятий и контрпроклятий». Гандр — это проклятие. Всё честно.

«Опыт полевой работы в условиях повышенной опасности». Фуюки был зоной боевых действий.

Ей нужно будет написать письмо так, чтобы этот Дамблдор заинтересовался. Стиль должен быть уверенным, но уважительным. Академическим. Она должна показать, что она — профессионал, а не какой-то искатель приключений.

Но сначала — сова.

Рин шла по Косому переулку, и её красный плащ развевался за спиной. Она снова чувствовала себя в своей тарелке. У неё была цель. У неё был план.

Купить сову. Написать письмо. Получить работу. Захватить библиотеку.

Простой, линейный алгоритм. Именно так, как она любила.

Она проходила мимо витрин с котлами, мимо лавок с ингредиентами, но теперь они её не интересовали. Её взгляд искал вывеску с изображением птицы.

Впереди, за поворотом, слышалось уханье и хлопанье крыльев. Звук был громким, хаотичным.

Рин свернула за угол, ожидая увидеть магазин.

Но там была только глухая стена и узкий проход между домами, забитый ящиками.

«Ошибка навигации?» — она нахмурилась. — «Или здесь тоже наложен отвод глаз?»

— Scrutari, — шепнула она, активируя магическое зрение на минимальной мощности.

Стены остались стенами. Ящики — ящиками.

«Значит, просто не тот поворот», — констатировала Рин с легким раздражением. — «Этот переулок спроектирован так, чтобы путать. Лабиринт без минотавра, но с кучей тупиков».

Вывеска «Торговый центр сов Илопа» скрипела на ветру, создавая звуковой фон, который идеально гармонировал с уханьем, доносящимся изнутри. Это было темное, узкое здание, окна которого были засижены мухами или чем похуже, а витрина была заставлена клетками так плотно, что света внутри практически не было видно.

Тосака Рин остановилась перед входом, критически оценивая уровень санитарии.

«Биологическая опасность», — скривилась она. — «Впрочем, если мне нужна система связи, придется потерпеть».

Она толкнула дверь и вошла внутрь.

Атмосфера магазина напоминала птичник, который не чистили с викторианской эпохи. Воздух был густым, теплым и насыщенным запахом помета, опилок и мышей. Стены терялись в полумраке, и единственными источниками света были глаза сотен птиц, мерцающие в темноте, как маленькие фонарики.

Шум стоял невообразимый. Шорох крыльев, щелканье клювов, тихое и громкое уханье.

Рин медленно прошла между рядами клеток. Ей не нужна была декоративная птица. Ей не нужна была карликовая сычиха, которая выглядит мило, но сдохнет от первого же порыва ветра. Ей нужен был курьер. Надежный, автономный почтальон.

— Вам помочь, мисс? — из темноты вынырнул продавец. Староватый мужчина в кожаном фартуке и перчатках, покрытых царапинами.

— Мне нужна сова, — Рин сразу перешла к делу. — Критерии: выносливость, высокая грузоподъемность, устойчивость к погодным условиям. Внешний вид значения не имеет.

Продавец моргнул. Видимо, обычно клиенты просили что-то «посимпатичнее».

— Э-э… ну, у нас есть отличные полярные совы, очень популярные в этом сезоне…

— Белый цвет — это отсутствие маскировки в городских условиях, — отрезала Рин. — Мне нужен рабочий инструмент, а не аксессуар. Покажите мне вон ту.

Она указала на клетку в углу, где сидела крупная, коричневая неясыть. Птица выглядела угрюмой, её оперение было слегка всклокоченным, но взгляд желтых глаз был ясным и злым. Она не суетилась, как остальные, а сидела неподвижно, экономя энергию.

— Это? — продавец с сомнением посмотрел на птицу. — Это матерый самец. Характер скверный, кусается.

— Идеально, — кивнула Рин. — Значит, сможет постоять за себя, если на пути встретится хищник. Сколько?

— Десять галеонов. Вместе с клеткой и пакетом совиных вафель.

Цена была приемлемой. Это была бюджетная модель, но с хорошими тактико-техническими характеристиками. Рин не собиралась переплачивать за породу.

Она расплатилась, стараясь не касаться прилавка, покрытого слоем птичьего пуха. Продавец, пересчитывая золотые монеты, подобрел.

— Как назовете, мисс?

— «Курьер», — ответила Рин, забирая клетку.

— Просто… Курьер?

— Это его функция. Не вижу смысла в антропоморфизме.

Пока продавец упаковывал корм, Рин решила прояснить технические детали.

— Инструктаж, — потребовала она. — Как именно осуществляется навигация? Мне нужно задавать координаты? Использовать карту? Или нужен образец ауры адресата?

Продавец посмотрел на неё как на сумасшедшую.

— Эм… вы просто говорите сове имя, мисс. И место, если знаете. Если не знаете — просто имя. Совы сами находят. Это же… ну, почтовая магия.

Рин нахмурилась.

— «Сами находят». Это ненаучно. Каков принцип действия? Они отслеживают резонанс имени в ноосфере? Используют лей-линии как направляющие?

— Они просто… знают, — беспомощно развел руками мужчина. — Они умные.

Рин вздохнула. Очередной «черный ящик». Местные маги использовали инструменты, принцип работы которых даже не пытались понять. Это было всё равно что пользоваться смартфоном, считая, что внутри сидят маленькие демоны, рисующие картинки.

— Ладно, — сказала она. — Будем считать, у них есть встроенный GPS-навигатор на биологической основе.

Она покинула магазин, неся клетку с «Курьером». Птица сидела смирно, лишь изредка моргая. Кажется, они поладили. Никаких лишних эмоций, только работа.

Следующим пунктом была канцелярия.

Магазин «Письменные принадлежности Скриббуллуса» был чище и тише. Здесь пахло чернилами и пергаментом. Рин купила стопку плотной бумаги, баночку черных чернил и перо.

— У вас есть нормальные ручки? — спросила она без особой надежды. — Шариковые? Гелевые?

— Мы торгуем традиционными инструментами, — чопорно ответил продавец.

— Традиционными инструментами для создания клякс и потери времени, — прокомментировала Рин, расплачиваясь.

Ей нужно было место, чтобы написать письмо. Возвращаться в маггловский отель было долго, а писать на коленке посреди улицы — недостойно. Она вернулась в «Дырявый Котел», заняла тот же столик и разложила принадлежности.

Написание резюме пером оказалось пыткой. Острие царапало пергамент, чернила норовили капнуть, а рука с непривычки быстро уставала.

«Еще один пример неэффективности», — думала Рин, выводя буквы. — «Они тратят годы на обучение каллиграфии, вместо того чтобы использовать печатные станки или маггловские ручки. Форма важнее содержания».

Тем не менее, почерк у неё был твердым и ровным. Аристократическое воспитание включало в себя уроки каллиграфии, хотя Рин всегда считала их бесполезной тратой времени. Теперь пригодилось.

Письмо должно было быть шедевром дипломатии и саморекламы. Ей нужно было заинтересовать этого Дамблдора, но не раскрыть слишком много карт.

«Уважаемый директор Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор,

Пишу Вам в ответ на объявление о вакансии преподавателя Защиты от Темных Искусств.

Мое имя — Рин Тосака. Я являюсь магом в шестом поколении, главой одной из старейших магических семей востока. Моя специализация — конверсия энергии, боевая магия и противодействие проклятиям.

Я не обучалась в Хогвартсе, так как получила образование в рамках семейной традиции и частных уроков, что позволяет мне иметь уникальный взгляд на магическую теорию и практику, отличный от стандартов британской системы. Считаю, что разнообразие подходов является ключом к успешному обучению.

Я обладаю глубокими знаниями в области минералогии, структурного анализа и полевой тактики. Мой практический опыт включает в себя нейтрализацию враждебных, темных сущностей высокого ранга и участие в конфликтах, требующих применения боевой магии.

Я нахожусь в Лондоне и готова приступить к обязанностям немедленно. Готова продемонстрировать свои навыки на собеседовании.

С уважением,

Тосака Рин, глава семьи Тосака».

Она перечитала написанное. Звучало солидно. «Маг в шестом поколении» — это был сильный аргумент. В мире её мире древность рода определяла потенциал магического герба. Здесь, вероятно, тоже ценили родословную.

Она свернула пергамент в трубочку, запечатала его и вышла на улицу.

— Курьер, работа, — сказала она, открывая клетку.

Сова недовольно ухнула, но вылезла наружу. Рин надежно привязала свиток к лапе птицы грубой бечевкой.

— Доставить Альбусу Дамблдору. Хогвартс.

Птица посмотрела на неё желтым глазом, словно спрашивая: «Ты серьезно думаешь, я не знаю, где Хогвартс?». Затем она взмахнула крыльями и вылетела в небо.

Рин проводила её взглядом.

Теперь оставалось только ждать. А ожидание требовало ресурсов.

Деньги, полученные от побитого бандита, таяли. Покупка палочки, совы, ингредиентов — всё это стоило немало. Отель и еда требовали ежедневной оплаты.

Рин вернулась в обычный Лондон.

В течение следующих трех дней у Тосаки Рин выработался новый распорядок.

Днем она отсыпалась в отеле или сидела в библиотеках (обычных), изучая историю и географию Великобритании. Ей нужно было понимать контекст мира, в котором она застряла.

Вечером она выходила на охоту.

Это не было грабежом в привычном смысле слова. Рин называла это «сбором налогов за нарушение общественного порядка». Она выбирала неблагополучные районы — подворотни Сохо, темные парки и аллеи. Места, где концентрация криминального элемента превышала санитарные нормы.

Она просто шла. Одинокая, красивая девушка в дорогой одежде. Идеальная приманка.

Местные хищники клевали на это безотказно.

Сценарий всегда был одинаковым. Группа парней, уверенных в своей безнаказанности. Сальные шуточки. Угрозы. Попытка окружить.

А потом начинался урок физики и магии.

Рин не использовала сложные заклинания. Она использовала только укрепление.

Укрепление на ногах — для скорости и силы удара. Укрепление на одежде — для защиты от ножей и кастетов. Укрепление на кулаках.

Это были короткие, жестокие схватки. Рин двигалась быстрее, чем глаз обычного человека мог уловить. Удар в колено. Удар в солнечное сплетение — противник складывается пополам, забывая, как дышать. Бросок через бедро с использованием инерции врага.

Она не убивала. Она просто выключала их. Заламывала руки, которыми они тянулись к ней. Отправляла в нокаут бандитов, которые произносили оскорбления.

— Слабаки, — говорила она, стоя над стонущими телами.

Затем следовала фаза сбора трофеев.

Она обыскивала их карманы с брезгливостью, но тщательно. Бумажники, наличные, иногда — золотые цепочки или часы, которые можно было переплавить и сбыть как лом без лишних вопросов.

— Штраф за грубость. Налог на глупость. Компенсация за потраченное время.

Она собирала свою дань и исчезала в ночи, оставляя за собой в головах бандитов лишь воспоминания о «пьяных драках». К концу третьего дня у неё скопилась сумма, достаточная, чтобы оплатить отель на месяц вперед и купить себе нормальную еду. Финансовый кризис был преодолен методом грубой силы.

Но была и другая проблема.

Ночами, заперевшись в своем номере, Рин тренировалась.

Она доставала палочку из сакуры. Инструмент лежал в руке тепло и уютно, но пользоваться им было… странно.

Рин привыкла к магии как к математике. Формула, вливание энергии, результат. Жестко, четко, детерминировано.

Палочка же требовала иного подхода. Она требовала «настроя». Она требовала, чтобы Рин не просто вливала силу, а «желала» результата.

Она пыталась поднять подушку магией ветра, но она резко улетела под потолок.

«Контроль вектора нарушен. Избыточный импульс. Коэффициент усиления палочки нестабилен. Или, скорее, он слишком высок для моих привычных дозировок».

Результаты были скверными. Точнее, они были слишком мощными и непредсказуемыми. Рин чувствовала себя водителем велосипеда, которого заставили управлять истребителем. Любое движение штурвалом приводило к катастрофе.

Она сидела на кровати, глядя на палочку с раздражением.

Ей нужно было переучиваться. Ей нужно было научиться не «стрелять» магией, а «течь» вместе с ней. Использовать окружающий фон, а не свой резерв. Быть не генератором, а проводником.

Это было унизительно. Это противоречило всем принципам магии Тосака. Но это было необходимо.

«Ладно», — закончила она, убирая палочку. — «Завтра попробуем снова. Меньше давления. Больше… плавности».

Она легла спать, слушая шум дождя за окном.

Рин закрыла глаза. Она ждала сову. И она надеялась, что Дамблдор окажется умнее, чем лавочники, с которыми ей приходилось иметь дело.