Mondhexe

Глава 12

Зеленое пламя в камине «Дырявого Котла» опало, выпуская Тосаку Рин в прохладный, пропитанный запахами жареного лука и старого пива воздух паба. Путешествие через каминную сеть по-прежнему оставалось для неё одним из самых неприятных аспектов местной магической логистики. Ощущение было сродни тому, как если бы её разобрали на молекулы, прокрутили в центрифуге, смешав с сажей, а затем грубо собрали обратно, забыв прикрутить вестибулярный аппарат на место.

Рин сделала шаг из очага, мгновенно восстанавливая равновесие. Тренировки и укрепление тела позволяли ей игнорировать головокружение, которое свалило бы с ног обычного человека.

— Scourgify, — прошептала она, едва заметным движением пальцев смахивая с плеч пыль и сажу.

Рин направилась к выходу в маггловский Лондон.

Часы показывали половину шестого утра. Город только начинал просыпаться, но для Рин день был в самом разгаре. Поезд «Хогвартс-экспресс» отправлялся в одиннадцать ноль-ноль с вокзала Кингс-Кросс. У неё оставалось почти пять с половиной часов.

Пять с половиной часов возможностей.

Она вышла на Чаринг-Кросс-Роуд. Утренний Лондон встретил её серой дымкой и влажным асфальтом. Воздух здесь был тяжелым, лишенным той звенящей чистоты, что была свойственна Хогвартсу, но в этой тяжести чувствовалась жизнь. Ритм огромного механизма, перемалывающего судьбы и ресурсы.

Рин поправила пальто. Внутренние карманы не имели в себе банкнот, и это требовало немедленного исправления.

В замке она была обеспечена всем необходимым: едой, жильем, доступом к знаниям. Но её «стратегический резерв» драгоценных камней требовал постоянного пополнения. Качественные рубины и сапфиры стоили дорого. Тратить заработанные честным преподавательским трудом галеоны на покупку камней у гоблинов было экономически нецелесообразно, когда в маггловском мире существовали куда более доступные, пусть и менее законные источники финансирования.

Рин свернула с главной улицы, углубляясь в лабиринт переулков. Её цель лежала не в фешенебельных районах, а там, где закон отступал перед правом сильного.

Охота началась.

Следующие три часа прошли в привычном ритме. Рин двигалась по городу, словно хищник в своих угодьях. Она вычисляла места скопления криминального элемента, анализировала их поведение и наносила точечные удары.

Мелкие дилеры, грабители — для мага уровня Тосака они не представляли угрозы. Они были лишь ресурсом. Ходячими кошельками, которые сами напрашивались на экспроприацию.

К девяти утра её карманы приятно оттягивала тяжесть фунтов стерлингов. Улов был неплохим, но Рин чувствовала, что может сделать больше.

Она свернула в очередной глухой переулок где-то в районе Камдена. Здесь, среди кирпичных стен, покрытых граффити, и мусорных баков, царила та особая атмосфера безнаказанности, которая так привлекала определенный сорт людей.

И Рин не ошиблась.

В тупике, образованном задними стенами складов, разворачивалась классическая сцена.

— Знакомые все лица, — прошептала Рин, останавливаясь в тени пожарной лестницы.

Она узнала их. Трое мужчин. Крепкие, в кожаных куртках и спортивных штанах. Она уже встречалась с ними во время одной из «налоговых инспекций». Тогда они отделались легким испугом и парой синяков, а их память была скорректирована.

Похоже, урок не пошел впрок. Или, что более вероятно, природа берет свое. Паразиты всегда возвращаются к привычному образу жизни.

Их тактика не изменилась. Загнать жертву в угол, подавить численным превосходством, запугать.

Жертвой на этот раз оказался молодой парень, судя по одежде и огромному рюкзаку — турист. Он стоял, вжавшись спиной в кирпичную кладку, его лицо было белым от ужаса. Он что-то лепетал на ломаном английском, пытаясь протянуть бандитам дешевые часы.

Но им было мало часов. Им нравился сам процесс.

Двое из нападавших держали в руках бейсбольные биты. Они поигрывали ими, переминаясь с ноги на ногу, наслаждаясь страхом жертвы. Третий, очевидно главарь, стоял чуть впереди. На его поясе, заткнутый за ремень джинсов, висел пистолет. Тот самый «Кольт», который Рин видела в прошлый раз.

— Ну что, приятель, — ухмыльнулся главарь. — Думаешь, мы тут в игры играем? Выворачивай карманы, пока мы не решили проверить прочность твоей черепушки.

Один из подручных с битой сделал шаг вперед, замахиваясь для удара. Не чтобы убить, но чтобы сломать ключицу или руку — для острастки.

Рин прищурилась.

Ситуация была стандартной.

Она не чувствовала гнева. Не чувствовала жалости к жертве. Это была просто задача по физике и магии. Уравнение, которое нужно решить с максимальной эффективностью и минимальными затратами энергии.

— Verstarkung, — беззвучная команда активировала магические цепи в её ногах.

Ощущение было привычным — резкий всплеск жара, словно по венам пустили расплавленный свинец. Мышцы уплотнились, сухожилия натянулись, кости стали прочнее стали.

В тот момент, когда бандит начал опускать биту, Рин сорвалась с места.

Для стороннего наблюдателя это выглядело как смазанное пятно. Рывок был настолько быстрым, что воздух в переулке хлопнул, заполняя вакуум за её спиной.

Двенадцать метров она преодолела за долю секунды.

Резкая остановка, нокаутирующий удар рукой выверенной мощности.

Бандит даже не понял, что произошло. Он врезался в стоящие поблизости мусорные баки и упал без сознания.

Рин остановилась в центре группы.

Оставшиеся двое — главарь и второй боец с битой — замерли. Их мозги не успевали обрабатывать визуальную информацию. Только что здесь было пусто, а теперь стоит девушка, а их напарник валяется в куче мусора.

Рефлексы сработали быстрее разума. Второй бандит начал разворачивать корпус, пытаясь ударить её битой. Главарь потянулся к пистолету.

— Медленно, — констатировала Рин. — Непростительно медленно.

Она не стала вступать в рукопашную. Зачем пачкать руки и одежду, если есть магия?

Рин подняла правую руку. Пальцы были сложены в характерном жесте, имитирующем пистолет. Указательный палец смотрел на второго бандита, средний — на главаря.

— Gandr.

Она не вкладывала в заклинание полную мощь. Ей не нужно было пробивать их насквозь. Ей нужно было выключить их нервную систему.

С кончиков её пальцев сорвались черные сгустки энергии. Они вылетели веером, по дуге, огибая препятствия.

Шух-шух.

Никаких выстрелов. Никаких вспышек пламени. Только глухой звук удара проклятия о плоть.

Снаряды Гандра поразили цели в солнечное сплетение. Точечный удар по нервным узлам.

Бандит с битой выронил оружие, его глаза закатились, и он рухнул на колени, а затем повалился лицом вперед, словно у него перерезали нити, удерживающие марионетку.

Главарь оказался крепче. Или адреналин в его крови зашкаливал. Проклятие заставило его согнуться, его лицо позеленело от боли и тошноты, но он устоял. Его рука всё еще сжимала рукоять пистолета, пытаясь вытащить его из-за пояса.

Рин сделала шаг к нему.

— Упорный, — заметила она холодно.

Главарь поднял на неё мутный взгляд. Он не понимал, что происходит. Его тело горело огнем, желудок скручивало спазмами, но инстинкт выживания требовал защищаться. Он, наконец, выдернул ствол.

Рин не дала ему поднять оружие.

Короткий, резкий удар ногой по кисти.

Пистолет вылетел из ослабевших пальцев, звякнув об асфальт.

Следом — подсечка. Простая, эффективная, усиленная магией.

Главарь потерял опору. Его ноги взлетели вверх, и он рухнул на спину, выбив из легких остатки воздуха.

Рин плавно опустила ногу. Каблук её нового сапога опустился на кисть правой руки бандита — ту самую, что держала оружие.

Она надавила.

Не резко, чтобы не раздробить кости в крошку (лечить потом магглов — лишняя морока, а оставлять калек — привлекать внимание), но достаточно сильно, чтобы причинить максимальную боль.

— Аааа! — захрипел бандит, пытаясь вырваться, но Рин стояла на его руке, как скала.

Она наклонилась к нему, глядя в его расширенные от ужаса глаза.

— Плохой мальчик, — произнесла она. В её голосе не было гнева, только ледяное неодобрение учителя, отчитывающего нерадивого ученика. — Я ведь уже объясняла вам правила поведения. Неужели память настолько коротка?

Она усилила давление каблуком. Бандит заскулил, его лицо покрылось испариной.

Урок был усвоен. Гандр и болевой шок сделали свое дело. Его сознание помутилось, и он обмяк, проваливаясь в спасительную темноту беспамятства.

Рин убрала ногу.

Она повернула голову к туристу.

Парень всё ещё стоял у стены, вжавшись в кирпичи так, словно хотел стать частью архитектуры. Его глаза были размером с блюдца. Он видел всё. Он видел девушку, которая двигалась быстрее ветра. Он видел черные лучи, вылетающие из пальцев. Он видел, как грозные бандиты падали, как подкошенные.

Для его разума это было слишком. Шок парализовал его.

Рин вздохнула.

— Свидетели, — пробормотала она. — Вечная проблема.

Она подняла руку, но на этот раз не для удара.

В этом мире она научилась ценить удобство местных заклинаний. Некоторые из них были на удивление эффективны для контроля толпы.

— Somnus, — произнесла она, не используя палочку.

Ей не нужен был проводник для такого простого воздействия. Её воли было достаточно.

Волна усыпляющей магии накрыла туриста. Его веки отяжелели, ноги подкосились. Он сполз по стене и затих, погрузившись в глубокий, неестественный сон.

— Так-то лучше, — кивнула Рин.

Она направила то же заклинание на бандитов, чтобы гарантировать, что никто из них не очнется в неподходящий момент.

— А теперь — самое интересное.

Она подошла к лежащим телам.

В этом не было ничего личного. Это была просто экономика. Перераспределение ресурсов.

Рин присела на корточки рядом с главарем. Быстрым, профессиональным движением она проверила его карманы. Бумажник. Толстый, кожаный. Внутри — пачка банкнот.

«Пятьсот… семьсот… тысяча двести», — быстро пересчитала она. — «Неплохо. Видимо, у них была удачная ночь».

Она переложила деньги в свой карман.

Затем обыскала остальных. У одного нашлось еще триста фунтов, у другого — золотая цепочка. Рин забрала всё.

Это была выручка от какой-то сделки или серии грабежей, очевидно. Честные люди не носят с собой столько наличности в таких районах.

Взгляд Рин упал на пистолет, лежащий на асфальте. Черный металл тускло блестел в утреннем свете.

Уничтожить его? Это было бы правильным поступком с точки зрения морали. Разоружить преступников. Сделать мир чуточку безопаснее.

Но затем включился прагматизм Тосака.

«Если я уничтожу их оружие, — рассуждала она, — им придется покупать новое. Это расходы. Это время. Их «бизнес» встанет. Они не смогут грабить, не смогут проворачивать сделки. А значит, у них не будет денег».

Рин посмотрела на бессознательного главаря.

«Вы — мои овцы, — подумала она с холодной иронией. — Грязные, паршивые, опасные овцы. Но вы приносите шерсть. Если я зарежу вас или лишу зубов, вы станете бесполезны. А мне нужна шерсть. Регулярно».

Она не была полицией. Она не ставила целью искоренение преступности в Лондоне. Её цель — собственное обогащение и выживание. Паразитирование на паразитах — это экологически чистая ниша.

«Стричь, а не резать», — заключила она.

Пусть продолжают. Пусть зарабатывают. Пусть копят. А в следующий раз, когда она окажется в Лондоне с пустыми карманами, она будет знать, где искать банкомат.

Она выпрямилась.

Карманы были полны. Угроза устранена. Свидетели нейтрализованы.

Оставался последний штрих.

— Obliviate, — прошептала она, направляя ментальный импульс на каждого из бандитов.

Ей не нужно было создавать сложные ложные воспоминания. Достаточно было просто стереть последние двадцать минут. Пусть думают, что они напились до беспамятства. Или что их ограбили конкуренты. Чем больше путаницы в их головах, тем лучше. Туристу она внушила вручную, что на него просто напали неизвестные, ударив по голове (что, в целом, было бы правдой, если бы её сегодня тут не было). Он проснется с головной болью, но живой. Пусть скажет спасибо.

Рин оглядела себя. На одежде не было ни капли крови, ни пылинки. Зачарования защитили ткань и обувь от контакта с грязью. Но для верности она провела рукой вдоль тела.

— Scourgify. Tergeo.

Сапоги вновь засияли, как новые. Пальто очистилось. Она снова выглядела безупречно.

«Налог на преступность собран», — констатировала она, глядя на дело своих рук. — «Думаю, достаточно на сегодня. Перегибать тоже плохо. Рынок должен успеть восстановиться».

Она бросила последний взгляд на переулок. Живописная картина: четверо спящих мужчин в неестественных позах.

Рин развернулась и пошла к выходу.

Улица встретила её шумом начинающегося дня. Солнце уже поднялось выше крыш, разгоняя утренний туман.

До отправления поезда оставалось два часа.

Она шла в сторону вокзала Кингс-Кросс. В её походке была легкость. Деньги в кармане грели душу, а сознание собственной силы и превосходства пьянило лучше любого напитка.

Рин скрылась в толпе, оставив за спиной очередной урок жестокой, но справедливой экономики.

Вокзал Кингс-Кросс встретил Тосаку Рин гулом, который мог бы показаться какофонией, если бы не его упорядоченность. Это был шум большого механизма: стук колес, объявления по громкой связи, шаги тысяч людей.

Рин посмотрела на большие вокзальные часы. Десять часов двадцать минут. До отправления «Хогвартс-экспресса» оставалось ровно сорок минут.

Идеальный тайминг.

Она стояла посреди людского потока, словно скала, о которую разбиваются волны. От той опасной хищницы, что час назад ломала кости в грязном переулке Ист-Энда, не осталось и следа. Исчезла жесткость в движениях, исчез хищный блеск в глазах.

Теперь перед миром стояла профессор Тосака.

Она выглядела безупречно. Красное пальто сидело по фигуре, подчеркивая осанку. Под ним была строгая белая блузка и черная юбка — классическое сочетание, говорящее о статусе и сдержанности. Новые кожаные сапоги на каблуке блестели, словно только что из коробки. Никакой пыли, никакой грязи, ни единой складки. Магия бытовой очистки и восстановления работала безукоризненно.

Единственным, что выбивалось из образа молодой светской леди, была старомодная сумка с расширенным пространством. Но в Лондоне можно встретить и не такие странности.

Рин медленно двинулась вглубь вокзала.

Её взгляд, скрытый за внешней расслабленностью, продолжал работать в режиме сканера. Она фиксировала детали.

Вот бизнесмен с кейсом, бегущий к поезду на Лидс. Маггл. Уровень угрозы — ноль.

Вот группа туристов с огромными рюкзаками. Магглы. Шумные, бесполезные препятствия.

А вот…

Рин слегка прищурилась.

Сквозь толпу обычных пассажиров, словно масло сквозь воду, двигались иные фигуры. Они старались выглядеть незаметно, но для профессионального взгляда их маскировка была шита белыми нитками.

Семья, толкающая перед собой тележки, нагруженные сундуками. Настоящими деревянными сундуками с коваными углами. В современном мире никто не путешествует с сундуками, если только не везет антиквариат или труп. Но магглы этого не замечали. Их взгляды скользили мимо, мозг отказывался регистрировать аномалию, подменяя сундуки привычными чемоданами на колесиках.

«Слабое ментальное воздействие на область», — отметила Рин. — «Пассивный барьер рассеяния внимания. Вшит в артефакты или наложен на самих путешественников».

На верхушке нагромождения вещей стояла клетка. Внутри сидела полярная сова, которая, несмотря на дневное время, таращила глаза на прохожих.

«Дилетанты», — оценила Рин. — «Они полагаются только на местные барьеры и удачу».

Она продолжила путь, следуя за потоком магической энергии, который становился всё плотнее по мере приближения к платформам 9 и 10.

Здесь, в переходе между двумя путями, концентрация маны достигала пика. Для обычного человека это место было просто кирпичной аркой, разделителем потоков. Для мага это был шлюз.

Рин остановилась в некотором отдалении, наблюдая за процессом.

Группа волшебников — родители и двое детей — подошла к барьеру. Они огляделись по сторонам, убеждаясь, что на них (как им казалось) никто не смотрит.

Один из мальчиков, высокий, взялся за ручку тележки. Он набрал скорость, переходя на бег, и направил тележку прямо в кирпичную колонну, разделяющую платформы.

Мальчик исчез.

В тот момент, когда тележка должна была врезаться в кладку, она прошла сквозь неё, словно сквозь туман. Секунда — и подросток растворился в камне без следа. Никакой вспышки, никакого звука.

Магглы, идущие рядом, даже не повернули головы. Для них ничего не произошло.

— Strukturanalyse, — скомандовала себе Рин, фокусируя зрение на колонне.

В её восприятии кирпич и раствор исчезли, уступая место каркасу из силовых линий.

Это было великолепно и ужасно одновременно.

Барьер представлял собой не просто иллюзию. Это была пространственная складка, закрепленная на жестких физических координатах. Кто-то взял кусок пространства, свернул его в ленту Мебиуса и пришил края к обычной реальности.

«Грубая работа», — проанализировала Рин. — «Никакой элегантности. Просто взяли огромное количество маны и продавили дыру в мироздании, закрепив её руническими якорями. Это как использовать кувалду, чтобы открыть дверь. Но… это надежно».

Такая конструкция могла держаться веками, не требуя постоянной подпитки, потому что она сама стала частью архитектуры вокзала на метафизическом уровне. Она паразитировала на лей-линиях Лондона, высасывая энергию для поддержания стабильности прохода.

Рин наблюдала, как следующие дети разбегаются и прыгают в стену.

«Зачем они бегут?» — подумала она с легким презрением. — «Это не физическое препятствие, которое нужно пробить инерцией. Это проход. Бег — это психологический костыль. Они боятся, что если остановятся, то врежутся».

Она поправила воротник и двинулась к барьеру.

Никакого разбега. Никакой суеты.

Рин Тосака шла к стене так, словно это была парадная дверь её собственного особняка.

Магглы расступались перед ней, сами не понимая почему. Её аура уверенности и легкий налет гипнотического внушения заставляли их освобождать дорогу.

Она подошла к кирпичной кладке вплотную. В нос ударил запах старого камня.

Рин не замедлила шаг. Она просто переступила черту.

Ощущение перехода было мгновенным и странным. Словно она прошла сквозь пленку холодной воды. Звуки вокзала Кингс-Кросс на долю секунды исказились, стали глухими, а затем сменились совершенно иной акустической картиной.

Она вышла на платформу 9 3/4.

Первое, что бросилось в глаза, — это пар. Густой, белый пар, клубящийся над головами людей, создавая атмосферу викторианского Лондона или сцены из нуарного фильма.

Сквозь этот туман проступали очертания гиганта.

Паровоз.

Огромный, алый, сверкающий полированными боками и латунными деталями. Он выглядел как музейный экспонат, который сбежал с выставки достижений промышленности девятнадцатого века, чтобы начать новую жизнь. Из его трубы валил дым, но запах этого дыма отличался от угольной гари. Он пах магией.

— «Хогвартс-Экспресс», — прочла Рин на табличке.

Масштаб увиденного впечатлял.

Это была не просто скрытая комната или дворик. Это была целая железнодорожная платформа, спрятанная в кармане реальности. Длиной в несколько сотен метров, с путями, поездом и сотнями людей.

Рин быстро прикинула энергозатраты на поддержание такого граничного барьера.

«Колоссальные», — вынесла она вердикт.

Они тратят океан энергии просто на то, чтобы дети могли сесть в поезд без лишних глаз. Расточительность, граничащая с безумием. Или демонстрация абсолютного могущества».

Но времени на восхищение архитектурой не было. Платформа была переполнена.

Если в Косом переулке царила атмосфера рынка, то здесь царила атмосфера вокзала в час пик, помноженная на магическую безалаберность.

Сотни школьников в мантиях и обычной одежде носились туда-сюда, таская сундуки, чемоданы, клетки и метлы. Родители кричали наставления, прощались, плакали, смеялись. Совы ухали. Где-то в толпе кто-то уронил коробку с фейерверками, и воздух наполнился разноцветными искрами и визгом.

Рин поморщилась.

«Дисциплина отсутствует как класс», — увернулась она от пробегающего мимо первокурсника, который тащил за собой мантию по грязному полу.

Она двинулась вперед, прокладывая курс сквозь толпу.

Её движения были плавными и текучими. Она не толкалась, она просто оказывалась там, где было свободное пространство. Она использовала укрпление на ногах не для силы, а для баланса, чтобы никто не мог сбить её с ног в этой давке.

Её внимание привлекло скопление людей у одного из вагонов. Там было особенно шумно.

Рыжие. Много рыжих.

Целое семейство людей с огненными волосами создавало вокруг себя хаос.

Полная женщина громко отчитывала двух высоких близнецов, которые выглядели так, словно только что заложили бомбу под платформу и теперь ждали взрыва. Третьему, более, младшему, влетало за компанию.

«Уизли», — идентифицировала Рин. Об этом семействе ходили самые разнообразные слухи в Дырявом котле и Косом переулке. В особенности, об их финансовом положении. Для Рин было загадкой, как, владея магией, не иметь никаких финансов.

Рядом с ними стояла девочка, тоже рыжая, которая выглядела испуганной и одновременно восторженной. И, что самое интересное, рядом с этой хаотичной группой стоял черноволосый мальчик в очках.

Гарри Поттер. Она узнала его по фотографии.

Рин замедлила шаг.

Мальчик-который-выжил выглядел… обычно. Худой, немного неловкий, с растрепанными волосами. Никакой ауры величия, никакого героического ореола. Просто подросток, который рад видеть друзей.

Рядом с ним стояла девочка с густыми каштановыми волосами, которая уже успела переодеться в школьную форму и теперь что-то объясняла рыжему парню, активно жестикулируя.

Она прошла дальше вдоль состава. Большинство студентов толпились у первых и средних вагонов. Хвостовая часть поезда была более свободной.

Рин выбрала вагон, где еще не было видно детских лиц в окнах.

Она поднялась по ступенькам.

Коридор вагона был пуст и тих. Пахло старостью и немного — угольным дымом.

Рин прошла мимо нескольких купе. Пусто. Пусто. Пусто.

Коридор вагона был пуст, но даже это временное затишье не могло скрыть общей атмосферы безалаберности, царившей в поезде. Тосака Рин прошла в самый конец состава, толкая дверь последнего купе. Пусто.

— Думаю, подойдет, — выдохнула она, заходя внутрь.

Тот факт, что в «Хогвартс-Экспрессе» не было предусмотрено отдельного вагона или хотя бы зарезервированных мест для преподавательского состава, вызывал у Рин искреннее недоумение, граничащее с профессиональным возмущением. Заставлять профессора искать место среди галдящих школьников — это не просто неуважение, это нарушение субординации еще до начала учебного года.

Она села у окна. Пейзаж за стеклом — кирпичная стена вокзала — не располагал к созерцанию. Рин щелкнула замком своей сумки.

На свет появилась книга. «Нумерология: Грамматика и Цифры». Тяжелый том в темно-синем переплете. Это было чтение не для развлечения, а для ума. Рин находила местную нумерологию единственной дисциплиной, которая хоть как-то перекликалась с нормальной, логичной магической теорией. Здесь были формулы, были константы, была система. Островок порядка в океане хаотичных взмахов палочками.

Поезд дернулся, лязгнули сцепки, и перрон медленно поплыл назад. Путешествие началось.

Снаружи, в коридоре, нарастал шум. Топот ног, крики, смех, звук катаемых тележек. Звуковые волны проникали сквозь тонкую перегородку двери, мешая концентрации.

Рин поморщилась.

— Muffliato, — произнесла она, направив палочку на дверь.

Воздух у входа в купе уплотнился, создавая акустический барьер. Звуки внешнего мира не исчезли полностью, но превратились в неразборчивое, глухое жужжание, похожее на шум прибоя. Это было приемлемо.

Она открыла книгу и погрузилась в чтение.

Однако полностью отключиться от реальности ей не удавалось. Как маг, она чувствовала то, что было скрыто от обычных студентов.

Поезд не просто ехал по рельсам. Он скользил по силовым линиям. Железная дорога, проложенная скрытно через всю Британию, дублировала древнюю лей-линию, ведущую на север, к источнику в Шотландии. Колеса выбивали ритм не только по стали, но и по эфиру.

«Мощный поток», — отметила Рин, перелистывая страницу. — «Мы движемся против течения маны, к её истоку. Это объясняет, почему поезд такой старый, но всё еще на ходу. Он питается от дороги».

Путешествие обещало быть долгим. Несколько часов в замкнутом пространстве, наедине с книгой и пейзажами за окном. Рин надеялась, что её никто не потревожит. Ей нужно было подготовиться к началу семестра, привести мысли в порядок и просто насладиться тишиной перед тем, как она окунется в безумие школьных будней.

Она углубилась в главу о влиянии числа семь на стабильность защитных чар, наслаждаясь сложностью уравнений.

Прошло, наверное, полчаса. Пейзаж за окном сменился с городских окраин на зеленые поля, затянутые низкой облачностью.

Внезапно купе содрогнулось.

Это была не магия. Это был физический удар в дверь. Кто-то настойчиво, почти отчаянно дергал ручку, пытаясь войти.

Звукоизолирующий барьер гасил звук голосов, но не кинетическую энергию. Дверь дребезжала в пазах.

Рин медленно подняла глаза от книги. В её взгляде читалось холодное раздражение.

— Неужели так сложно понять, что закрытая дверь означает «не беспокоить»? — прошептала она.

Удары не прекращались.

Вздохнув, Рин подняла палочку.

— Alohomora.

Замок щелкнул. Дверь отъехала в сторону.

В проеме стояли трое.

Два мальчика и девочка. Подростки, лет тринадцати-четырнадцати. Они выглядели запыхавшимися и нагруженными вещами под завязку.

Рин узнала их мгновенно. Она видела их на платформе.

Гарри Поттер — черноволосый, в очках, с тем самым шрамом.

Младший из братьев Уизли — рыжий, долговязый, с выражением растерянности на лице.

Какая-то девочка с копной каштановых волос, та самая, что пыталась навести порядок в хаосе на перроне.

Они замерли на пороге, увидев одинокую фигуру у окна.

— Ой, простите, — начала девочка. — Везде всё занято. Мы прошли весь поезд… Можно мы к вам подсядем?

Рин посмотрела на них поверх книги.

Пускать их в свое личное пространство было стратегической ошибкой. Это конец тишине. Конец спокойному чтению.

Но выгнать их было бы грубостью. А грубость — это потеря лица. К тому же, как преподаватель, она (технически) должна была проявлять заботу о студентах.

Рин взмахнула палочкой, снимая звуковой барьер.

— Входите, — сказала она ровным голосом. — Если будете вести себя тихо.

Троица с облегчением ввалилась внутрь. Чемоданы грохнулись на пол, клетка с белой полярной совой заняла место на полке напротив. Уизли тащил какую-то переноску, Девочка прижимала к груди огромного рыжего кота.

Рин чуть подвинулась, освобождая место, но не закрыла книгу. Она всем своим видом демонстрировала: «Я здесь, но меня здесь нет. Не трогайте меня».

Они сели. Поттер и Уизли напротив, Девочка — рядом с Рин, соблюдая приличную дистанцию.

Они не узнали её.

Это было ожидаемо. Рин выглядела молодо. Для них она была просто еще одной студенткой, возможно, со старших курсов, из тех, кто предпочитает одиночество. Её одежда — дорогая, маггловская, стильная — сбивала их с толку, но не наводила на мысль о преподавателе. В их картине мира учителя — это старые люди в мантиях, пахнущие мелом и классическим парфюмом.

Рин вернулась к чтению, но её уши работали в режиме пассивного перехвата.

Студенты пошуршали вещами, устроились и, как и следовало ожидать, не смогли молчать дольше минуты.

— …я тебе говорю, Рон, я слышал, — шепотом, который в тишине купе звучал как крик, произнес Поттер. — Блэк сбежал ради меня.

— Гарри, тише, — шикнула девочка, косясь на Рин.

Рин перевернула страницу, не меняя выражения лица.

— Но это же безумие! — воскликнул рыжий. — Сириус Блэк? Сбежал из Азкабана, чтобы добраться до тебя? Он же… он же псих! Он взорвал улицу!

— Именно поэтому, — мрачно кивнул Поттер. — Он служил Волдеморту. Он хочет закончить дело.

Рин мысленно фыркнула.

«Паранойя», — оценила она. — «Типичный подростковый эгоцентризм. "Весь мир вращается вокруг меня, даже маньяки-убийцы сбегают из тюрьмы только ради моей персоны"».

Хотя, учитывая статус «Мальчика-который-выжил», доля истины в этом могла быть. Символы притягивают безумцев.

Она продолжила сканировать их, не отрываясь от книги.

Ауры.

Вблизи они читались как открытая книга.

Девочка. Структура её Од была плотной, упорядоченной, почти геометрически правильной. Это был разум, который подавлял эмоции. Логика, контроль.

«Первое поколение», — отметила Рин. — «Магглорожденная. У неё мало цепей, она компенсирует это усердием».

Гарри Поттер. Его аура была… странной. Хаотичной, рваной, но невероятно мощной. Это был дикий огонь. Огромный резервуар силы, который выплескивался наружу при малейшем эмоциональном всплеске.

«Чистая кровь или близко к тому. Сильные цепи, качественные, но совершенно нетренированные. Он как ребенок, играющий с гранатометом. Сила есть, контроля нет».

Уизли. Аура похожа на поттеровскую, но слабее и «грязнее». Потенциал есть, но загублен глупым подходом обладателя к обучению.

Внезапно спокойствие в купе было нарушено.

Рыжий кот, вдруг напрягся. Его желтые глаза сузились, шерсть встала дыбом. Он смотрел не на Рин и не на Поттера.

Он смотрел на карман Рона Уизли.

Там, в кармане, что-то завозилось.

— Скабберс, спокойно, — пробормотал Рон, похлопывая по карману. — Это просто кот.

Крыса. Обычная серая крыса.

Но кот так не думал.

Он издал низкое, угрожающее шипение. Это был звук хищника, который видит добычу, не имеющую права на существование.

— Гермиона, убери своего зверя! — взвизгнул Рон, пытаясь закрыть карман руками.

— Крукшанкс, нельзя! — строго сказала девочка, но кот её проигнорировал.

Рин чуть опустила книгу. Ей стало интересно.

Она посмотрела на крысу магическим зрением.

Аура животного была… неправильной. Слишком сложной для грызуна. Слишком «человеческой».

«Фамильяр, связанный узами крови? Этот кот умнее своих хозяев. Он чует подвох».

Крукшанкс сжался в пружину.

Прыжок.

Рыжий снаряд метнулся через купе, целясь в колени Рона.

Уизли в панике дернулся, пытаясь спасти питомца. Крыса выскочила из кармана и с писком метнулась под сиденье. Кот приземлился на колени Рона, выпустил когти (Рон заорал) и попытался нырнуть следом за добычей.

Хаос. Шерсть, крики, махание руками.

— Убери его! Он сумасшедший! — орал Рон.

— Он просто играет! — защищалась Гермиона, пытаясь схватить кота за хвост.

Поттер вжался в стенку, стараясь не попасть под раздачу.

«Ну и компания… Цирк», — подумала Рин с брезгливостью. — «Никакой дисциплины. Никакого контроля над фамильярами».

Кот, потеряв крысу из виду, в ярости развернулся. Его безумный взгляд метался по купе и остановился на Рин.

Возможно, его привлек запах её палочки из сакуры. А может, он просто решил, что эта неподвижная фигура — отличный трамплин для следующего прыжка.

Крукшанкс зашипел и кинулся на Рин.

Это была ошибка.

Рин не вскрикнула. Не отшатнулась. Она даже не подняла палочку.

Она просто подняла левую руку и щелкнула пальцами.

— Weg, — коротко бросила она.

Невербальный, беспалочковый импульс кинетической энергии. Depulso на минималках.

Воздух перед мордой кота уплотнился и ударил его.

Крукшанкс, находившийся в полете, внезапно остановился, словно врезался в стеклянную стену, и с мягким стуком отлетел в сторону, прямо в руки ошарашенной Гермионы.

В купе воцарилась мертвая тишина.

Рон застыл с открытым ртом. Гарри поправил очки. Гермиона прижала кота к себе, глядя на Рин широко распахнутыми глазами.

Они видели магию. Быструю, точную, без палочки.

Рин медленно закрыла книгу. Она выпрямилась, и её взгляд, холодный и тяжелый, прошелся по троице.

— Держите своих зверей при себе, — произнесла она. Её голос был тихим, но в нем звучал металл, от которого хотелось выпрямить спину и извиниться за своё существование. — Это купе, а не зоопарк. Еще один инцидент, и ваш кот полетит в коридор.

Это был тон не студентки. Это был тон человека, облеченного властью. Тон профессора, который отчитывает первокурсников.

Троица переглянулась. До них начало доходить.

Одежда. Дорогая, качественная. Осанка. Книга по высшей нумерологии. И магия.

Это была не их ровесница.

— Простите… — пробормотала Гермиона, краснея. — Мы не хотели… Крукшанкс обычно…

— Меня не интересует, что он делает обычно, — отрезала Рин. — Меня интересует тишина и порядок здесь и сейчас. Вы меня поняли?

— Да, — хором ответили они.

Атмосфера в купе изменилась. Исчезла подростковая непринужденность. Повисло напряжение. Они сидели смирно, боясь пошевелиться. Рон осматривал поцарапанную ногу. Гарри смотрел в окно, стараясь не встречаться взглядом с этой пугающей девушкой.

Рин удовлетворенно кивнула и снова открыла книгу.

«Дисциплина установлена», — отметила она. — «Иерархия обозначена».

Она вернулась к чтению.

Поезд продолжал свой путь на север. За окном сгущались сумерки, и дождь начал барабанить по стеклу.

Внезапно ритм движения изменился.

Поезд дернулся и начал замедляться. Стук колес стал реже.

Рин посмотрела на часы.

— Рано, — сказала она вслух.

До Хогвартса было еще далеко. Они были где-то посреди шотландских пустошей. Остановки здесь не было в расписании.

— Почему мы замедляемся? — спросил Поттер, вглядываясь в темноту за окном.

— Может, поломка? — предположил Рон.

Остановка поезда была не просто резкой; она была неестественной. Это не было торможение тяжелого состава, подчиняющееся законам инерции и трения колодок о сталь. Это было мгновенное поглощение кинетической энергии. Словно гигантская невидимая рука схватила «Хогвартс-Экспресс» и заставила его замереть на месте вопреки всем законам физики.

Тосака Рин качнулась вперед, но рефлекторно сбалансировала центр тяжести, удержавшись на сиденье. Чемоданы с грохотом посыпались с полок. Клетка с совой Поттера упала на пол, птица внутри панически забилась, поднимая облако белых перьев.

А затем погас свет.

Тьма наступила мгновенно, абсолютная и плотная. И вместе с ней пришел Холод.

Это был не тот холод, который возникает при отключении отопления. Это была термодинамическая аномалия. Рин почувствовала, как температура в купе рухнула с комфортных двадцати градусов до нуля за долю секунды. Окно, у которого она сидела, с треском покрылось узором из льда. Иней пополз по стеклу, по деревянным панелям, по обивке сидений, словно живая плесень, пожирающая тепло.

Рыжий парень, Уизли, заскулил. Это был жалкий, животный звук существа, загнанного в угол.

— Что происходит? — дрожащим голосом спросила Гермиона, пытаясь нащупать свою палочку в темноте. — Мы сломались?

Рин не ответила. Она уже переключила свое зрение на магический спектр, и то, что она «видела» (или, скорее, ощущала всем своим существом), ей категорически не нравилось.

Воздух стал вязким. Эфир, обычно нейтральный или слегка окрашенный фоном местности, теперь напоминал застывающий гудрон.

— Аура, — прошептала Рин, и пар вырвался из её рта густым облаком. — Омерзительная, липкая, некротическая аура.

Это не было похоже на присутствие Слуги или мага. Это ощущалось как дыра в мироздании, через которую в реальность сочится энтропия.

— Темные духи, — быстро проанализировала она, сжимая в руке палочку из сакуры. — Некромантия или что-то похуже. Сущности, существование которых поддерживается поглощением жизненной силы окружающих.

Она чувствовала, как радость, спокойствие, даже простое тепло высасываются из пространства, оставляя после себя лишь вакуум отчаяния. Это было воздействие на ментальном уровне, проецируемое на физический план.

Снаружи, в коридоре, послышалось странное движение. Не шаги, а скольжение ткани, сопровождаемое хриплым, свистящим дыханием, словно кто-то пытался втянуть в себя весь воздух вагона.

Дверь купе дрогнула.

Замок, который Рин открыла ранее, не был заперт, дверь отъехала в сторону медленно, словно преодолевая сопротивление самой атмосферы.

В проеме возникла фигура.

Она была высокой, достающей макушкой до вершины двери. Скрытая под балахоном из истлевшей серой ткани, которая выглядела так, словно пролежала в воде десятилетия. Лица не было видно, только чернота под капюшоном.

Дементор.

Существо сделало вдох.

Этот звук был отвратителен. Это был звук умирающего, пытающегося сделать последний глоток воздуха.

Вместе с этим вдохом из купе исчезли остатки тепла. Свет, пробивающийся из коридора, потускнел.

Рин почувствовала давление. Это была ментальная атака площадного типа. Волна иррационального ужаса, безнадежности и холода ударила по её разуму, пытаясь взломать защиту, найти самые страшные воспоминания и вытащить их на поверхность.

Но разум Тосаки Рин был крепостью.

Годы тренировок, медитаций и битв закалили её волю. Она выстроила ментальные барьеры из стали и льда. Какой-то летающий кусок ветоши не мог заставить её бояться.

— Жалкая попытка, — прошипела она сквозь зубы.

Однако её спутникам повезло меньше.

Рон сполз на пол, закрыв голову руками. Гермиона застыла, словно статуя, её глаза остекленели.

Но хуже всего пришлось Поттеру.

Мальчик в очках начал трястись. Его глаза закатились, лицо стало пепельно-серым. Он схватился за горло, словно задыхаясь, а затем, издав сдавленный стон, начал падать с сиденья. Его сознание не выдержало резонанса с аурой твари.

— Гарри! — крикнула Гермиона, но её голос был слабым, далеким.

Дементор, почуяв слабость, двинулся внутрь. Он проигнорировал остальных. Его цель была на полу. Самая вкусная, самая травмированная душа.

Из рукава балахона показалась рука. Серая, покрытая слизью, сгнившая плоть, обтягивающая кости. Она потянулась к лицу Поттера.

Внутри Рин что-то оборвалось.

Это было не сострадание. Это было возмущение. Гнев собственника, в чей дом вломились грязные бродяги.

Она только начала читать главу о продвинутых методах расчета нумерологических карт. Она была в тепле. В комфорте. И теперь эта тварь смеет врываться сюда, морозить воздух, пугать её попутчиков (которые, технически, были её студентами и находились под её ответственностью) и пытаться сожрать душу «национального героя»?

— Да ты страх потерял?! — возмутилась Рин, резко вставая.

Её движение было быстрым и плавным, несмотря на холод, сковывающий мышцы.

Она выхватила палочку. Сакура в её руке отозвалась мгновенным нагревом, шерсть кицунэ внутри завибрировала, чувствуя ярость хозяйки.

Дементор был уже в полуметре от лица Гарри.

— Отошел! — скомандовала Рин.

Она не стала использовать сложные боевые заклинания. Ей нужно было что-то, что работает против этой конкретной формы «жизни».

Она знала теорию. Патронус. Заклинание, требующее счастливого воспоминания.

Но у Рин не было времени искать в памяти моменты счастья. Да и концепция "счастья" как топлива для боевой магии казалась ей сомнительной.

Вместо этого она использовала то, что у неё было всегда.

Гордость. Сила. Од.

Она направила поток своей магической энергии в палочку, используя формулу Патронуса как каркас, но наполняя его не радостью, а чистой, концентрированной волей.

— Expecto Patronum!

Это не был шепот. Это был приказ.

С кончика палочки сорвался не аккуратный серебристый туман и не фигура животного. Это был поток сырой, серебристо-алой энергии. Луч света, обладающий физической плотностью.

Ударная волна света врезалась в дементора.

Существо, не ожидавшее такого отпора, отбросило назад. Оно врезалось в дверной косяк, его балахон затрещал. Костлявая рука, тянувшаяся к Гарри, была отбита в сторону.

Но Рин не остановилась.

Она была в ярости. Её отдых был прерван. Её территория нарушена.

— Я только дошла до интересной главы, — прошипела она, делая шаг вперед. — Ты, кусок гнилой эктоплазмы, думаешь, что можешь просто так врываться и портить мне поездку?

Дементор, восстановив равновесие, снова попытался двинуться вперед. Он был голоден. Он чувствовал вкусную душу Поттера и не собирался отступать из-за одной вспышки света.

— Ах так? — глаза Рин сузились. — Ты хочешь есть? Ну что ж, я тебя накормлю.

Она перехватила палочку левой рукой (навык амбидекстрии, развитый за время тренировок), а правую сунула в карман пальто.

Её пальцы сомкнулись на холодном, гладком камне.

Сапфир. Крупный, необработанный, купленный у гоблинов. Пустой.

Это был накопитель, который она еще не успела зарядить своей праной. Кристаллическая решетка идеальной чистоты, жаждущая заполнения.

Рин вытащила камень и подняла его перед собой.

Она начала читать арию.

Это была не латынь. Это был немецкий — язык, на котором звучали заклинания семьи Тосака. Жесткий, рубленый, идеальный для командного состава.

— Vier Zweige der Zuruckhaltung (Четыре ветви сдерживания), — начала она, и воздух вокруг неё начал вибрировать.

Дементор замер. Он почувствовал угрозу. Не ту, что исходит от Патронуса (угрозу отторжения), а нечто иное. Угрозу поглощения. Хищник внезапно осознал, что перед ним стоит кто-то, кто находится выше в пищевой цепи.

— Der Kafig aus Licht und Eis (Клетка из света и льда), — продолжила Рин, и сапфир в её руке начал светиться бледным голубым светом.

Дементор попятился. Он попытался развернуться и выскользнуть в коридор, уйти в тень.

— Куда собрался? — рявкнула Рин, делая резкий жест палочкой.

Луч серебристого света, который до этого просто отталкивал тварь, изменил форму. Он превратился в лассо, в сеть, которая опутала фигуру в балахоне, прижимая её к стене вагона.

— Schliebe dich, ewige Nacht! (Замкнись, вечная ночь) — голос Рин набирал силу, резонируя с магическим фоном.

Дементор забился в путах. Он издавал звуки — хрип, шипение, скрежет. Он пытался раствориться, уйти в астрал, но магия Рин держала его крепко.

— Verschlinge den Geist! (Пожри дух)

Она направила сапфир на дементора.

Камень вспыхнул. Вокруг него образовалась воронка — магический вакуум, затягивающий в себя эфир.

Дементор попытался сопротивляться. Его аура, холодная и липкая, цеплялась за реальность. Но тяга камня была сильнее. Пустой накопитель такой емкости работал как черная дыра для духовной сущности.

— Kerker der Seele! (Темница души) — завершила Рин арию, сжимая пальцы на камне.

Произошло нечто ужасное и великолепное.

Дементор издал звук, который не мог принадлежать этому миру. Это был не крик, это был визг рвущейся материи, вопль абсолютного, экзистенциального ужаса. Существо, которое само было воплощением страха, теперь познало страх перед небытием.

Его балахон опал, словно внутри никого не осталось. А черная, дымная субстанция, составляющая его суть, начала вытягиваться, искажаться, закручиваться в спираль.

Она потекла к руке Рин.

Черный дым ударил в сапфир.

Камень завибрировал, принимая в себя чудовищный объем негативной энергии. Он нагрелся, затем мгновенно остыл до температуры абсолютного нуля.

Свет в купе мигнул.

Последний клочок тьмы оторвался от стены и исчез в кристалле.

ХЛОП!

Звук схлопнувшегося вакуума ударил по ушам.

Дементора больше не было. Балахон, пустой и безвредный, лежал кучей тряпья на полу.

Рин стояла посередине купе, тяжело дыша. Её волосы развевались от статического электричества.

В её правой руке лежал сапфир.

Он больше не был синим. И не был прозрачным.

Он был черным. Абсолютно, непроглядно черным, как кусок ночного неба без звезд. Внутри него, в самой глубине кристаллической решетки, пульсировало что-то темное, злое и бесконечно холодное.

Рин поднесла камень к глазам.

— Отлично, — выдохнула она.

Она чувствовала мощь, заключенную в камне. Это была не чистая прана, которую она использовала обычно. Это была концентрированная энтропия. Смерть, холод, отчаяние — всё это теперь было упаковано в удобный форм-фактор.

«Отличный источник темной энергии», — констатировала она с профессиональным удовлетворением. — «Плотность невероятная. Можно попробовать использовать как основу для проклятия А-ранга.»

Она подкинула камень на ладони. Он был тяжелым, ледяным, но послушным. Теперь это был её трофей.

Рин спрятала черный сапфир во внутренний карман, подальше от чужих глаз.

В этот момент лед на окнах начал таять. Лампы в вагоне замигали и загорелись ровным светом.

Где-то в других концах поезда раздался вой.

Остальные дементоры.

Они почувствовали это. Смерть собрата. Исчезновение одной из единиц их роя. Разрыв связи.

Для существ, которые считали себя неуязвимыми и бессмертными, это был шок. Паника. Они не знали, что произошло, но инстинкт самосохранения, даже у таких тварей, сработал безотказно.

Они бежали. Покидали поезд, улетая прочь в ночное небо, подальше от источника угрозы.

— Сбежали, трусы, — хмыкнула Рин.

«А жаль. У меня было еще два пустых рубина», — думала она

Она поправила одежду, убрала палочку в рукав и повернулась к студентам.

Картина была живописной.

Рон Уизли сидел на полу, белый как мел, и дрожал. Гермиона вжалась в угол сиденья, её глаза были огромными и круглыми. Гарри Поттер лежал на полу, медленно приходя в себя, потирая виски.

Они смотрели на Рин так, словно она только что отрастила рога и крылья.

— Эй, — сказала она обыденным тоном, словно спрашивала, который час. — Вы там живы?

Гермиона открыла рот, закрыла его, потом снова открыла.

— Вы… вы… — просипела она. — Вы его… съели?

— Упаковала, — поправила Рин. — Экологически чистая утилизация вредных отходов.

— Но это же дементор! — воскликнул Рон, его голос сорвался на крик удивления. — Их нельзя убить! Их можно только отогнать! Патронусом!

— Нельзя убить того, кто не жив, — согласилась Рин. — Но любую энергетическую структуру можно дестабилизировать и поглотить. Это базовая физика магии.

Она подошла к Поттеру и протянула ему руку.

— Вставай, герой. Хватит валяться. Пол грязный.

Гарри, всё еще дезориентированный, машинально принял её руку. Рин рывком подняла его на ноги. Он пошатнулся, но устоял.

— Спасибо, — пробормотал он. — Я… я слышал крик…

— Это был крик дементора, который понял, что попал не в тот вагон, — успокоила его Рин. — Садись.

Она открыла сумку и бросила ему маггловскую шоколадку.

— Съешь шоколадку. Говорят, помогает, — сказала Рин.

Зачем достала с полки свою книгу по нумерологии, сдула с неё несуществующую пылинку и снова села у окна.

— Кстати, — добавила она, открывая страницу. — Если кто-нибудь спросит — я просто использовала очень мощный Патронус.

Она посмотрела на них тяжелым взглядом.

— Мы ведь не хотим объяснять Министерству, куда делся их «ценный сотрудник», верно? Бюрократия — это такая скука.

Троица переглянулась. В их глазах читалась смесь ужаса и благоговения.

— К-конечно, — кивнула Гермиона. — Просто… Патронус. Очень яркий.

— Вот и умница, — улыбнулась Рин.

Поезд снова набрал ход. Колеса ритмично застучали по рельсам.

Рин вернулась к чтению, чувствуя, как в кармане пульсирует холодом черный сапфир.

Учебный год еще не начался, а она уже получила первый трофей. И первую группу лояльных (от страха) студентов.

Металлический скрежет тормозных колодок, возвестивший о прибытии «Хогвартс-Экспресса» на конечную станцию, прозвучал для Тосаки Рин как музыка.

Поезд дернулся в последний раз и замер, окутанный облаками пара, вырывающимися из-под колес.

В купе воцарилась тишина. Троица студентов — всё ещё сидела, пришибленная реальностью произошедшего. Они переваривали увиденное: дементора, съеденного камнем, холодную жесткость их новой попутчицы и тот факт, что мир магии оказался куда зубастее, чем написано в учебниках.

Рин не стала ждать, пока они придут в себя и начнут задавать глупые вопросы или, что хуже, сыпать благодарностями. Ей не нужны были ни те, ни другие. Ей нужно было пространство и свежий воздух.

Она встала, легким движением руки подхватила свою сумку и двинулась к выходу.

Она открыла дверь купе и вышла в коридор, который уже начинал наполняться гомоном просыпающихся от страха и скуки школьников.

Рин двигалась против течения, но толпа расступалась перед ней. Возможно, дело было в её ауре. А может, просто в том выражении лица, с которым она шла к выходу — выражении человека, готового пройти сквозь стену, если дверь окажется закрытой.

Она спрыгнула на платформу станции Хогсмид одной из первых.

Холодный, влажный воздух Шотландии ударил в лицо, мгновенно выветривая остатки затхлой атмосферы вагона. Здесь было темно. Единственными источниками света служили тусклые масляные фонари, раскачивающиеся на ветру, и свет из окон поезда.

Платформа была маленькой, грязной и хаотичной.

Сотни детей высыпали из вагонов. Крики, смех, перепутанные чемоданы. Где-то в толпе плакал первокурсник, потерявший фамильяра.

Над этим морем хаоса возвышалась гора.

— Первокурсники! Первокурсники, сюда! Эй, не толкаться! Сюда, ко мне!

Рубеус Хагрид.

Полувеликан выглядел именно так, как его описывали: огромный, косматый, одетый в шкуры каких-то несчастных зверей. В одной руке он держал фонарь размером с бочонок, свет которого выхватывал из темноты испуганные лица детей, которым он казался монстром из сказок.

Она не стала задерживаться. Традиция отправлять первокурсников через Черное озеро на лодках была ей известна (еще один пример местной любви к театральщине и игнорированию техники безопасности), но ей, как сотруднику, полагался другой транспорт.

Рин прошла сквозь толпу, используя локти и легкие ментальные импульсы «отойди», и вышла к дороге, ведущей прочь от станции.

Здесь, в грязи, разбитой сотнями колес, стояла вереница карет.

Они выглядели старыми, черными, похожими на катафалки, переделанные под общественный транспорт. Но самое интересное было не в самих каретах. Самое интересное было в том, что их тянуло.

Большинство студентов, проходящих мимо Рин, бросали на повозки равнодушные взгляды, уверенные, что те движутся сами по себе, на магической тяге. «Кареты без лошадей» — так это называлось в школьных буклетах.

Рин усмехнулась.

«Иллюзия для слепых», — разглядывала она.

Кареты не ехали сами. В них были запряжены звери.

И какие звери.

Рин остановилась перед ближайшей упряжкой, разглядывая существо с профессиональным интересом мага и эстета, ценящего функциональную красоту.

Это был конь. Но конь, созданный в кошмаре некроманта.

Скелет, обтянутый черной, лоснящейся кожей, похожей на шелк, натянутый на каркас. Ни грамма жира, ни лишней мышцы. Каждая кость, каждое ребро, каждый позвонок выступали наружу с анатомической точностью. Голова напоминала драконью — хищная, с белыми глазами без зрачков и острыми клыками.

А за спиной, словно сложенные знамена, покоились огромные кожистые крылья, как у летучей мыши.

Фестралы.

Существа, невидимые для тех, кто не познал Смерть. Для тех, кто не видел, как душа покидает тело, и не осознал этот момент.

Рин видела смерть.

Она видела её в Фуюки, когда горел город, и не только.

Для неё эти «лошади» были абсолютно материальны, видимы и реальны.

Она подошла ближе. Существо повернуло к ней голову, втягивая ноздрями воздух. Оно не боялось. Оно чувствовало запах.

Запах черного сапфира во внутреннем кармане Рин. Запах концентрированной смерти, которую она несла с собой как трофей.

— Ты чувствуешь это, да? — тихо спросила Рин.

Она протянула руку.

Студенты, проходившие мимо, шарахнулись в сторону. Для них девушка в красном протягивала руку в пустоту, к оглоблям, которые висели в воздухе.

Кожа была холодной, гладкой и неожиданно приятной на ощупь. Не склизкой, не мертвой, а живой, теплой тем особым, скрытым теплом, которое есть у хищников.

Зверь фыркнул, выпустив облачко пара, и ткнулся мордой в её ладонь, признавая право сильного.

— Милые зверушки, — иронизировала она, поглаживая костистый гребень на носу существа.

Она оценила строение крыльев. Размах, судя по длине костей, должен быть метров пять-шесть. С такой площадью крыла и при таком малом весе они должны быть невероятно маневренными в воздухе. Куда лучше метел.

Рин убрала руку.

Она отвернулась от упряжки и оглядела вереницу карет. Большинство из них были стандартными — старыми, обшарпанными, пахнущими плесенью и сыростью. В них набивались студенты, толкаясь и галдя.

Но чуть в стороне, ближе к голове колонны, стояла другая карета.

Она отличалась. Она была чуть больше, её борта были украшены позолотой, а на дверце красовался герб Хогвартса, выполненный с особой тщательностью. Окна были занавешены бархатными шторками.

Транспорт для персонала.

В этом мире, декларирующем равенство магов, иерархия всё же соблюдалась в мелочах. Учителя не ездили в одной телеге с учениками.

Рин направилась к этой карете.

Рядом с ней уже стоял еще один фестрал, более крупный и мощный, чем остальные. Он нетерпеливо перебирал копытами, вспахивая грязь.

Рин открыла дверцу. Внутри было пусто. Мягкие сиденья, обшитые кожей, магический светильник под потолком, излучающий теплый свет, и заклинание обогрева, которое сразу же окутало её волной комфорта.

— Наконец-то, — выдохнула она. — Цивилизация.

Она поставила сумку на пол, села и откинулась на спинку, с наслаждением вытянув ноги.

Дверца захлопнулась сама собой. Карета мягко качнулась на рессорах и тронулась с места.

Поездка началась.

Рин отодвинула шторку и посмотрела в окно.

За стеклом проплывал темный, мокрый лес. Деревья, искривленные ветром, тянули ветви к дороге, словно пытаясь схватить проезжающих. Но Рин смотрела не на лес.

Она смотрела вперед.

Дорога пошла в гору. Кареты, скрипя колесами, поднимались по склону, огибая скалистый выступ.

И вот, за поворотом, открылся вид, ради которого, возможно, стоило терпеть все неудобства этого мира.

Хогвартс.

Замок возвышался на скале, черный силуэт на фоне ночного неба, усыпанного звездами (облака разошлись явно не просто так). Но он не был темным.

Он сиял.

Тысячи окон горели теплым, золотым светом. Казалось, что замок состоит не из камня, а из света, заключенного в геометрическую форму. Башни, шпили, переходы — всё было очерчено огнями.

Магия.

Это не было электричество. Каждое окно, каждый факел на стене — это был источник маны, преобразованной в фотоны. Замок фонил энергией так сильно, что воздух вокруг него дрожал.

Лей-линии, сходящиеся под фундаментом, качали силу из земли, питая эту громадину.

Отражение замка в Черном озере удваивало эффект, создавая иллюзию города, парящего в пустоте между небом и водой.

Это было красиво. Безумно, расточительно, неэффективно — но красиво.

— Моя мастерская, — сказала Рин.

Карета въехала в ворота, прогрохотав колесами по брусчатке двора. Стук копыт фестралов (невидимых для большинства, но не для неё) звучал как барабанная дробь.

Рин поправила волосы, проверила, ровно ли сидит воротник.

Она прибыла.

Теперь она — профессор Тосака.

Она вышла из кареты. Холодный ветер ударил в лицо, но она даже не поморщилась. Она стояла у подножия каменных ступеней, ведущих к огромным дубовым дверям.

Рин поднялась по ступеням. Двери распахнулись, выпуская навстречу поток света и тепла.