Mondhexe

Глава 3

Чаринг-Кросс-Роуд встретила её какофонией звуков, которая для неподготовленного разума могла бы показаться хаосом, но для Тосаки Рин была лишь набором акустических данных. Гул автомобильных двигателей, скрип тормозов красных двухэтажных автобусов, обрывки разговоров на десятках диалектов — всё это сливалось в единый фоновый шум, ритм жизни огромного, бестолкового мегаполиса.

Рин шла сквозь толпу, сохраняя дистанцию и контролируя периметр. Её шаги были выверены, дыхание ровным. После отдыха в отеле и ментальной перезагрузки её магические цепи функционировали в штатном режиме, хотя резерв праны всё ещё был далек от идеала. Но сейчас ей не требовалась грубая сила. Ей требовалась точность.

В её руке, скрытой в глубоком кармане плаща, лежал топаз. Камень вибрировал, реагируя на близость источника аномалии. Сигнал был мощным, устойчивым и до неприличия очевидным. Если в других районах Лондона мана была разлита тонким, хаотичным слоем, то здесь она сгущалась, образуя водоворот.

«Уже близко», — почувствовала аномалию Рин.

Она остановилась на краю тротуара, делая вид, что разглядывает витрину магазина канцелярских товаров. На самом деле её внимание было сфокусировано на показаниях детектора. Вектор тяги указывал прямо перед ней, на противоположную сторону улицы.

Рин подняла глаза.

Перед ней был ряд зданий. Типичная лондонская застройка: кирпич, стекло, витрины, заваленные товарами. Слева располагался большой книжный магазин, витрина которого была забита новинками в ярких обложках. Справа — магазин виниловых пластинок, из дверей которого доносились тяжелые басы какого-то рок-трека.

А между ними…

Рин моргнула, переключая зрение на магический спектр, хотя в этом даже не было особой необходимости. Аномалия была видна невооруженным глазом, если знать, куда смотреть. И если твой мозг способен сопротивляться навязанной иллюзии.

Между книжным и музыкальным магазинами было здание.

Это был паб. Или то, что когда-то им было. Маленький, грязный, невзрачный фасад, словно вымазанный сажей вековой давности. Вывеска над входом, облупившаяся и перекошенная, гласила: «Дырявый Котел». Само здание выглядело так, словно оно должно было быть снесено еще при королеве Виктории по санитарным соображениям.

Оно было уродливым. Оно было ветхим. Оно было абсолютно неуместным на этой оживленной торговой улице.

И никто его не видел.

Рин наблюдала за потоком пешеходов. Люди шли сплошной стеной. Клерки в серых костюмах, туристы с картами, подростки в джинсовых куртках. Их взгляды скользили по фасадам зданий. Они смотрели на книги. Они смотрели на пластинки. Но когда их взгляд доходил до паба, он просто… соскальзывал.

Словно там было пустое место. Или скучная стена. Или слепое пятно.

Рин видела, как мужчина с портфелем, идущий быстрым шагом, внезапно, без всякой видимой причины, слегка изменил траекторию, чтобы обогнуть невидимое препятствие перед входом в паб, даже не осознавая этого маневра. Его глаза были расфокусированы в тот момент, когда он смотрел в сторону «Дырявого Котла».

«Отвод глаз», — констатировала Рин. — «Барьер когнитивного искажения».

Она прищурилась, анализируя структуру заклинания.

В современной магии создание граничного барьера такого уровня в центре мегаполиса требовало бы филигранной работы. Нужно было бы вплести заклинание в саму архитектуру, использовать геомантические узлы, создать сложную систему зеркал и ментальных ловушек, чтобы полностью скрыть крупный объект от миллионов глаз.

Здесь же всё было сделано… грубо.

Это было не изящное плетение, скрывающее объект. Это был магический молот, который бил по восприятию каждого, кто не обладал даром.

«Здесь ничего нет», — мысленно процитировала Рин ментальный посыл, который излучал барьер. — «Это скучно. Не смотри сюда. Иди дальше».

Примитивно. Эффективно. Масштабно.

Барьер не пытался скрыть физический объект. Он воздействовал на мозг наблюдателя, создавая искусственную зону невосприятия. Это требовало колоссального количества энергии для поддержания в режиме 24/7. Источник, питающий это заклинание, должен быть либо невероятно мощным, либо подключенным напрямую к лей-линии.

«И при этом никакой тонкой настройки», — отметила Рин с профессиональным пренебрежением. — «Оно просто давит массой. Как если бы кто-то решил заглушить разговор, включив сирену воздушной тревоги. Работает, но никакой эстетики».

Однако, несмотря на критику, она не могла не признать эффективность метода. Тысячи людей проходили мимо каждый час, и ни один из них не остановился, не удивился, не попытался зайти. Статистически это было невероятным достижением. Абсолютная защита через абсолютное игнорирование.

Но для мага этот барьер был как красная тряпка. Он кричал о том, что здесь скрыто что-то важное. Что-то, принадлежащее к подлунному миру.

Рин не стала бросаться вперед. Это было бы глупо. Вход в чужой граничный барьер без разведки — это верный способ активировать защитные системы, если они там есть.

Она огляделась и заметила небольшое кафе на противоположной стороне улицы. Открытая веранда, несколько столиков, вид прямо на «Дырявый Котел». Идеальная наблюдательная позиция.

Рин пересекла дорогу, увернувшись от черного кэба, который наплевал на наличие пешеходного перехода, и заняла столик в углу, максимально удаленный от других посетителей, но обеспечивающий отличный обзор.

К ней подошла официантка.

— Чай, — заказала Рин. — «Эрл Грей». И сэндвич с огурцом.

Когда заказ принесли (чай был посредственным, сэндвич — съедобным), Рин принялась за работу. Она отпила горячей жидкости, согревая горло, и превратилась в статую. Её тело расслабилось, но разум работал.

Наблюдение. Анализ.

Она смотрела на вход в паб. Дверь была старой, деревянной, с облупившейся краской. За десять минут никто не вошел и не вышел. Это было странно для заведения, находящегося в центре города.

Прошло двадцать минут.

Внезапно у паба с хлопком появился человек.

Рин чуть не поперхнулась чаем.

Это был мужчина. Высокий, худой, с длинной седой бородой. Но его внешность была наименьшей из проблем. Проблема была в его одежде.

На нем была мантия. Длинная, фиолетовая мантия, расшитая звездами. Поверх неё был накинут плащ изумрудного цвета. На ногах — ботинки с загнутыми носами и пряжками. На голове — остроконечная шляпа.

Он выглядел так, словно сбежал с детского утренника или со съемок фильма про Мерлина, бюджет которого состоял из бутербродов.

«Серьезно?» — замерла Рин, чувствуя, как дергается её бровь. — «В центре Лондона? В 1993 году?»

Появление человека ниоткуда, да еще и в таком наряде, должно был привлечь внимание всех: спецслужб, полиции, туристов, психиатров.

Но никто не обернулся.

Прохожие продолжали идти мимо, огибая странного старика так же, как они огибали сам паб. Барьер отвода глаз, очевидно, распространялся не только на здание, но и на тех, кто стоял рядом с ним. Если ты обыватель, твой мозг игнорирует аномалию, даже если она одета в фиолетовый бархат.

Старик подошел к двери, толкнул её и исчез внутри. Дверь закрылась за ним с едва слышным скрипом.

Рин посмотрела на часы. 14:15.

Она продолжила наблюдение.

Через пятнадцать минут у паба появилась женщина. Она была одета чуть менее вызывающе — длинное платье и шаль, но всё равно выглядела как персонаж исторической драмы, заблудившийся во времени. Она несла в руках плетеную корзину, из которой торчали какие-то пучки трав.

Она вошла.

14:45.

Двое мужчин шли пешком, о чем-то громко спорили. Один в старом пиджаке (ладно, это еще куда ни шло), другой — в чем-то, напоминающем ночную рубашку, подпоясанную веревкой.

Они вошли.

Никто не выходил.

Рин нахмурилась. Это не укладывалось в логику обычного заведения. Паб — это место, где люди пьют, едят и уходят. Здесь же был односторонний поток трафика. Люди заходили внутрь, но за час наблюдений дверь ни разу не открылась на выход.

Здание было узким. Втиснуть туда толпу людей было физически невозможно, если только внутри не применялось расширение пространства.

«Дырявый Котел» не был конечным пунктом. Это был шлюз. Вход. Портал. Люди заходили туда, чтобы попасть куда-то еще.

«Подозрительно», — подумала Рин, откусывая кусочек сэндвича. Вкус огурца показался ей пресным, как и вся эта ситуация.

Если это база магов, то почему они так выглядят? Почему они не маскируются? В её мире маг, одевающийся как стереотипный волшебник из сказок, был бы высмеян и, вероятно, наказан за идиотизм. Магия — это наука, это власть, это скрытность. А здесь это выглядело как… карнавал. Культурная особенность? Или попытка заставить работать неизвестные ритуальные мистерии?

Отсутствие выходящих людей настораживало больше всего. Это могло быть ловушкой. Заходишь внутрь — и тебя либо вербуют, либо пускают на эксперименты.

Но с другой стороны, это был единственный след. Единственная ниточка, ведущая к магическому сообществу этого мира.

Рин допила чай. Он остыл и стал еще более отвратительным.

Прошел второй час.

За это время в паб вошло еще пять человек. Все странные. И никто не вышел.

Сидеть дальше было бессмысленно. Она собрала достаточно данных.

Объект защищен мощным, но грубым ментальным барьером. Объект посещаем. Посетители — маги (или местные аналоги). Объект, вероятно, является транспортным узлом.

Риск? Высокий. Награда? Потенциальный доступ к информации, ресурсам.

Рин знала, что правильным решением было бы продолжить наблюдение. Вернуться завтра. Проследить за кем-то, кто идет к пабу. Попытаться прочитать мысли на расстоянии.

Но время работало против нее. Каждый день в этом мире истощал её ресурсы. У неё не было бесконечного запаса денег. У неё не было лаборатории для создания новых драгоценных камней. Ей нужно было действовать.

«Агрессивная разведка», — сформулировала она.

Она — Тосака. Она не прячется по кустам вечно. Если перед ней закрытая дверь, она либо находит ключ, либо выбивает её.

Рин положила на стол несколько купюр, расплачиваясь за еду и чай. Её движения были спокойными, но внутри пружина сжалась до предела. Она готовилась к бою.

Она встала, поправила плащ, убедившись, что доступ к кинжалу Азота свободен. Проверила карманы — камни на месте, легко доступны.

— Пора, — сказала она себе.

Рин вышла из кафе и перешла улицу.

Теперь, когда она приблизилась к барьеру вплотную, она почувствовала его давление. Это было похоже на легкое головокружение, на шепот в затылке: «Поверни назад. Тебе туда не надо. Там скучно. Вспомни, ты забыла выключить утюг».

Ментальное воздействие было навязчивым, липким. Оно пыталось отвести её взгляд, сбить с курса, заставить ноги сами собой повернуть в сторону книжного магазина.

— Verweigern, — тихо произнесла Рин, активируя усиленный ментальный щит.

Она укрепила свой разум, создавая вокруг сознания жесткую оболочку из праны. Шепот стих. Головокружение прошло. Барьер, столкнувшись с сопротивлением подготовленного мага, отступил, признавая поражение.

Теперь она четко видела паб и его обшарпанную дверь.

Это место не вызывало доверия. Оно вызывало брезгливость.

Но Рин сделала шаг. Потом еще один.

Она стояла перед дверью. За ней — неизвестность. Возможно, там логово вампира. Или просто грязная таверна, где подают прокисшее пиво.

Она положила руку на ручку двери. Металл был холодным и липким.

Сердце стучало ровно. Страха не было. Было лишь холодное любопытство и готовность в любой момент ударить всем арсеналом, который у неё остался.

«Если это ловушка, — подумала она, — то я стану той костью, которой они подавятся».

Дверная ручка поддалась с тяжелым, неохотным сопротивлением — звук был сухим, ржавым, свидетельствующим о полном отсутствии надлежащего ухода на протяжении десятилетий. Дверь отворилась, впуская её внутрь.

Переход через порог был подобен физическому удару.

Если снаружи Лондон пах выхлопными газами и сыростью, то внутри «Дырявого Котла» атмосфера имела плотность, близкую к твердому телу. В нос ударил густой смрад. Это был сложный букет, состоящий из дешевого прокисшего эля, въевшегося в древесину за столетия, резкого, едкого дыма старого табака и чего-то приторно-сладкого, напоминающего жженую карамель или дешевую патоку.

Рин инстинктивно задержала дыхание, подавляя гримасу отвращения. Её обоняние, обостренное магическими тренировками, воспринимало этот запах не просто как неприятность, а как химическую атаку.

«Вентиляция отсутствует как класс», — отметила она про себя, делая первый осторожный вдох через рот, чтобы минимизировать контакт с местной атмосферой. — «Санитарные нормы здесь, очевидно, считаются ересью».

Однако за физическим дискомфортом последовало иное ощущение. Куда более важное.

Мана.

Воздух внутри помещения был насыщен магической энергией. Плотность Эфира здесь превышала показатели на улице в несколько раз.

Рин почувствовала, как её магические цепи, находящиеся в состоянии покоя, слегка завибрировали, реагируя на внешнюю среду. Кожа ощутила знакомое покалывание — признак высокой концентрации маны.

Это было не то чистое, структурированное поле, которое можно встретить в мастерских магов. Это была дикая, хаотичная смесь энергий, исходящая от самих посетителей и их вещей, даже бутылок и кружек. Фон был «шумным», грязным, но несомненно мощным.

«Значит, я не ошиблась», — подумала Рин, услышав, как за спиной закрылась дверь. Шум улицы мгновенно стих, отрезанный барьером.

Она стояла в полумраке, давая глазам привыкнуть к скудному освещению. Источниками света служили несколько масляных ламп, свисающих с закопченного потолка, и огромный камин в дальнем конце зала, в котором тлели угли.

Рин огляделась, и её губы сжались в тонкую линию.

Если это был центр магического сообщества Лондона, то у местных магов были серьезные проблемы со вкусом и самооценкой.

Помещение было грязным. Не в том смысле, что здесь давно не подметали (хотя и это тоже), а в концептуальном смысле. Стены были покрыты слоями копоти и жира. Столы, грубо сколоченные из темного дерева, носили следы тысяч кружек, ножей и, возможно, заклинаний. Пол был усыпан опилками, которые, вероятно, должны были впитывать пролитые напитки, но вместо этого создавали ощущение хлева.

Никакого мрамора. Никакого бархата. Никакой изысканной резьбы или геометрически совершенных магических кругов. Это место выглядело как притон для контрабандистов из восемнадцатого века, каким-то чудом сохранившийся до наших дней.

«И это элита?» — мысленно спросила она сама у себя. — «Это те, кто здесь владеет магией?»

Контраст с миром, к которому она привыкла, был разительным. Маги Ассоциации, при всей их заносчивости и жестокости, ценили эстетику. Богатство и власть должны были проявляться во всем. Здесь же царила эстетика упадка. Убожество, возведенное в норму.

Рин перевела взгляд на посетителей.

Их было немного — середина дня, рабочий день для нормальных людей, но, видимо, не для здешних обитателей.

В углу, окутанная клубами сизого дыма, сидела группа женщин. Они были одеты в мантии, фасон которых устарел еще до рождения прабабушки Рин. На головах у некоторых были остроконечные шляпы.

Ведьмы. Настоящие, стереотипные ведьмы из детских сказок.

За соседним столом двое мужчин в длинных плащах тихо переговаривались, склонившись над развернутым на столе пергаментом. Один из них нервно постукивал пальцами по столешнице, и Рин заметила, как деревянная кружка с элем сама собой подплыла к его руке. Телекинез. Без слов, без жестов, без видимого напряжения.

«Неплохо», — проанализировала Рин.

Она заметила еще нескольких персонажей в темных углах. Кто-то читал газету с движущимися фотографиями (Рин отметила этот факт как интересную аномалию, требующую изучения), кто-то просто спал, положив голову на руки.

Никто не обратил на неё особого внимания. Для них она была просто еще одной фигурой в плаще, зашедшей пропустить стаканчик. Их безразличие было ей на руку, но оно же и раздражало. Неужели в этом мире меры безопасности настолько слабы, что любой незнакомец может войти в их логово, и никто даже не потянется к оружию?

Рин поправила плащ, убедившись, что кинжал Азота надежно скрыт, но доступен для мгновенного извлечения.

Ей нужна была информация. Ей нужен был контакт. И лучшее место для начала — это барная стойка.

Она двинулась через зал, стараясь ступать аккуратно, чтобы не вляпаться в липкие пятна на полу. Её походка была уверенной, спина прямой. Даже в этой дыре она не собиралась терять лицо. Она — Тосака Рин, и она будет вести себя соответственно, даже если окружающие маги выглядят как бродяги.

Барная стойка была массивной, старой и такой же грязной, как и всё остальное. За ней стоял человек, который идеально вписывался в интерьер.

Это был старик. Совершенно лысый, с лицом, напоминающим скомканный лист бумаги. Он протирал стакан тряпкой, цвет которой вызывал серьезные сомнения в её стерильности.

Когда Рин подошла, он поднял голову. Его улыбка была профессионально-радушной, но зрелище портило отсутствие некоторых зубов.

— Добро пожаловать в «Дырявый Котел», мисс! — прошамкал он. Его голос был скрипучим, но неожиданно громким. — Редко вижу новые лица в такое время. Я Том, хозяин этого заведения.

Том. Простое имя для простого человека. Рин быстро просканировала его взглядом.

Аура была слабой. Магические цепи, если они и были, находились в состоянии глубокой атрофии или были неразвиты изначально. Он был магом, это несомненно — обычный человек не смог бы работать в таком месте, насыщенном маной, — но угрозы он не представлял. Скорее, он был частью обстановки, чем активным игроком.

— Добрый день, — ответила Рин. Её тон был вежливым, но холодным, устанавливающим четкую дистанцию. Аристократическое отстранение. — Я здесь проездом.

— Проездом, хех? — Том ухмыльнулся, и его беззубый рот стал еще шире. — Все мы здесь проездом, мисс. Кто в Косой переулок, кто дальше. Чего желаете? У нас есть отличный эль, сливочное пиво, только что привезли бочонок огневиски Огдена… Согреет кости лучше любого заклинания!

Он поставил перед ней стакан, который только что протирал. Стекло было мутным.

Рин посмотрела на стакан, затем на Тома.

Алкоголь. В незнакомом месте, в окружении потенциальных врагов, с неполным запасом праны. Это было бы верхом глупости. Алкоголь притупляет реакцию, снижает контроль над магическими цепями и развязывает язык.

— Я откажусь, — твердо произнесла она. — Мне нужно сохранить ясность ума.

— Как угодно, — Том не обиделся. Он привык к разным клиентам. — Тогда, может быть, тыквенный сок? Или настойка из жаброслей?

Названия звучали экзотично и не слишком аппетитно. Рин предпочла не рисковать своим желудком, который и так пережил не лучшие сутки.

— Чай, — сказала она. — Обычный черный чай. Без добавок. Без сахара. И, если можно, в чистой чашке.

Последнюю фразу она добавила автоматически, не сдержав легкого сарказма.

Том хохотнул, словно она сказала отличную шутку.

— Чай так чай! Английская классика. Сейчас организуем.

Он повернулся к полкам за спиной, заставленным пыльными бутылками самых разных форм и размеров. Взмахнул короткой деревянной палочкой — инструментом, который, по-видимому, был каким-то мистическим кодом.

Рин внимательно следила за его действиями.

Чайник, стоявший на полке, взмыл в воздух, окутанный легким паром. Чашка — к счастью, выглядящая чище, чем стакан — подлетела к нему. Струя горячей жидкости полилась сама собой.

Никакой арии. Никаких сложных жестов. Простое волевое усилие, подкрепленное инструментом-проводником.

«Быстрая магия», — отметила Рин. — «Эффективная в быту, но крайне небрежная в исполнении. Утечка энергии колоссальная. Он тратит на заварку чая столько маны, сколько хватило бы на активацию небольшого барьера».

Чашка мягко опустилась на стойку перед ней.

— С вас два сикля, мисс, — сказал Том.

Сикли. Местная валюта.

Рин на секунду замерла. У неё были фунты. Много фунтов. Но она понятия не имела, какой здесь курс обмена и принимают ли здесь обычные деньги вообще.

Она медленно полезла в карман, лихорадочно соображая. Показать незнание валюты — значит выдать себя как чужака.

Но Том, увидев её заминку, махнул рукой.

— А, маггловские деньги? Ничего страшного, я принимаю. Курс, правда, грабительский, сами понимаете — бегать в банк их менять, приятного мало. Пять фунтов.

Это было очень дорого за чашку чая даже по меркам Лондона, но Рин не стала спорить. Она достала пятифунтовую банкноту и положила её на стойку.

— Благодарю покорно! — Том ловко смахнул купюру. — Если что-то понадобится, скажите — у нас есть сдаваемые комнаты наверху, вход на аллею — на заднем дворе.

Рин кивнула, взяла чашку и отвернулась от стойки.

Ей нужно было место для наблюдения.

Она окинула взглядом зал. Большинство столов было занято, но в дальнем углу, в тени массивной деревянной колонны, стоял небольшой пустой столик. Он давал отличный обзор на входную дверь, на барную стойку и на проход, ведущий, судя по словам Тома, на задний двор.

Стратегически идеальная позиция. Спина прикрыта стеной, пути отхода видны, всё помещение как на ладони.

Рин направилась туда, держа чашку в обеих руках, словно согревая их. Чай пах неплохо — бергамотом и чем-то травяным. По крайней мере, это было безопасно.

Она села, аккуратно расправив полы плаща. Поставила чашку на стол (поверхность была липкой, и Рин мысленно поморщилась, стараясь не касаться дерева рукавами).

Теперь она стала частью интерьера. Наблюдателем.

Чай, вопреки всем мрачным ожиданиям Тосаки Рин, оказался вполне сносным. Это был крепкий, терпкий «Эрл Грей», заваренный не из пакетика, а из настоящих листьев, и поданный при правильной температуре.

Рин держала чашку обеими руками, делая вид, что наслаждается напитком, но её внимание было рассеяно по всему залу «Дырявого Котла». Она превратилась в слух.

Соседи по столику, те самые двое мужчин в плащах, уже перешли от обсуждения пергаментов к более громким темам.

— …говорю тебе, Министерство совсем спятило, — ворчал один из них, тучный мужчина с красным лицом. — Новые пошлины на ввоз котлов! Они что, думают, мы галлеоны печатаем в подвале?

— Это всё Фадж, — отмахнулся второй, помоложе. — Он пытается показать бурную деятельность. Боится, что если ничего не делать, народ начнет говорить о том, что в министерстве протирают штаны бездельники.

«Министерство», — мысленно отметила Рин.

Термин резанул слух своей бюрократической обыденностью. В мире магов, к которому она привыкла, властные структуры назывались иначе: Ассоциация магов, Святая Церковь. Слова, несущие в себе вес традиции, тайны и угрозы. «Министерство» же звучало как название правительственного департамента, отвечающего за строительство дорог или налоги.

Это подразумевало наличие государства. Структурированного, административного аппарата, который управляет жизнью магов. Не тайное общество аристократов, а полноценное правительство.

— А что там с магглами? — спросил молодой. — Слышал, Артур Уизли опять возится с их железками?

— Магглы, — фыркнул толстяк. — Не произноси это слово за едой, аппетит портишь. Они вечно лезут куда не надо. Если бы не Статут секретности и бредовые законы, давно бы их поджарил.

«Магглы».

Рин нахмурилась, глядя в темную жидкость чая. Слово звучало глупо, грубо и пренебрежительно. Очевидно, так здесь называли обычных людей, лишенных магических цепей. «Спящие», «профаны» — терминология её мира была более нейтральной, хотя и не менее высокомерной. Здесь же в самом звучании слова сквозило какое-то детское, наивное разделение на «мы» и «они».

Но больше всего её заинтересовало упоминание Статута. Значит, закон о секретности здесь всё-таки существовал. Это была хорошая новость. Мир, где магия скрыта, был понятен и логичен. Анархия, которой она опасалась ранее, оказалась регулируемой.

С другой стороны зала донеслись высокие, взволнованные голоса. Группа женщин теперь активно жестикулировала.

— …мой внук получил письмо из Хогвартса! Представляете? Мы уже думали, что он сквиб, а тут сова прилетела!

— Хогвартс… — протянула другая ведьма с ностальгией. — Лучшие годы. Дамблдор, конечно, тот еще чудак, но школа держится.

«Хогвартс».

Звучало как название сорта свинины. Но контекст был очевиден. Школа. Образовательное учреждение.

Рин проанализировала услышанное. Централизованная система образования. Письма, доставляемые фамильярами или птицами (совами? серьезно?). Это означало, что передача знаний здесь не ограничивалась семейными линиями, индивидуальным ученичеством и платными закрытыми лекциями, как это было принято в благородных домах магов. Здесь существовала массовая школа. Фабрика магов.

Это пугало и интриговало одновременно. Массовое образование неизбежно ведет к снижению качества, но создает единый культурный код и стандарты.

Разговор за соседним столиком сменил тему.

— Надо бы заскочить в Косой переулок, — сказал молодой маг, допивая эль. — Жене нужна новая мантия, да и ингредиенты для зелий заканчиваются.

— В Косой? — переспросил толстяк. — Ну, удачи. Там сейчас не протолкнуться из-за школьных каникул. Гринготтс, наверное, в осаде.

«Косой переулок».

Рин сделала очередной глоток чая, скрывая за чашкой блеск в глазах. Вот оно. Название локации. Место торговли. Рынок.

Если «Дырявый Котел» был шлюзом, то Косой переулок был тем самым местом, куда этот шлюз вел. Место, где ведется местная торговля.

Логическая цепочка выстроилась мгновенно. Ей нужно в Косой переулок. Там есть ресурсы. Там есть информация. Там она сможет понять, как функционирует экономика магии этого мира.

В этот момент входная дверь паба снова открылась, впуская внутрь сквозняк и новую порцию посетителей.

Рин напряглась, ожидая увидеть очередного чудака в мантии, но вошла целая семья. Мужчина, женщина и двое детей — мальчик и девочка, на вид лет десяти-двенадцати.

Это зрелище заставило Рин едва заметно поперхнуться.

Дети. В баре.

В её мире, где магия — это смертельная опасность, где каждый ритуал может стоить жизни, а каждая мастерская — это потенциальная ловушка, приводить детей в место концентрации взрослых магов было бы верхом безответственности. Дети — это будущее рода, драгоценный сосуд для передачи магического герба. Их прячут, их обучают в закрытых поместьях, их защищают до момента инициации.

Здесь же всё выглядело как семейный поход в зоопарк.

Родители весело болтали, дети с любопытством оглядывались по сторонам, разглядывая закопченный потолок и странных посетителей. Никто не выглядел настороженным. Никто не сканировал пространство на предмет проклятий.

— Идемте, дети, нам нужно к стене, — сказал отец семейства, подталкивая отпрысков вглубь зала.

Они направились к двери в задней части помещения, рядом с барной стойкой. Том, бармен, лишь приветственно кивнул им, не отрываясь от протирания стаканов.

Рин проводила их взглядом. Они вышли через заднюю дверь.

Это было подтверждением. Поток людей был направлен туда. Задний двор был входом в закрытую зону.

Она продолжила наблюдение, отмечая детали, которые раньше ускользали от внимания.

Атмосфера в «Дырявом Котле» была… расслабленной. Слишком расслабленной для сборища магов. Здесь не было параноидальной напряженности. Здесь никто не скрывал свою суть.

Человек у камина лениво листал книгу, страницы которой переворачивались сами собой.

Они колдовали открыто. Они обсуждали магические проблемы вслух, не используя шифров, не накладывая барьеров от подслушивания.

«Беспечность», — оценила Рин. — «Или абсолютная уверенность в безопасности».

Это означало одно: секретность здесь поддерживается только от внешнего мира. Внутри этого анклава, за барьером отвода глаз, правила игры менялись. Здесь магия была не тайным искусством избранных, а бытовой обыденностью. Утилитой. Инструментом, доступным каждому, у кого есть эта деревянная палочка.

Это было культурным шоком. Рин привыкла к тому, что магия — это элитарность. Это бремя и привилегия. Здесь же она казалась общедоступной услугой, вроде электричества или водопровода.

«Если они так открыты, значит, они слабы», — подумала она цинично. — «Истинная мистерия умирает, когда становится общеизвестной. Если они разменяли глубину познания на удобство бытовых чар, то как маги они деградировали».

Однако недооценивать их было бы ошибкой. Количество имеет свое качество. Если здесь каждый второй может кинуть в тебя огненный шар, просто махнув палочкой, то открытый конфликт с толпой таких «бытовых магов» может стать фатальным даже для наследницы Тосака.

Ей нужно было увидеть всё своими глазами. Увидеть этот Косой переулок. Оценить масштаб этой параллельной цивилизации.

Семья с детьми уже скрылась за дверью. За ними последовала еще одна пара — волшебник в зеленой мантии и гоблин (настоящий, живой гоблин, с крючковатым носом и длинными пальцами!), что вызвало у Рин новый приступ аналитического интереса. Нечеловеческие расы, интегрированные в общество? Это усложняло картину.

Нужно было идти следом.

Она не могла просто ворваться туда. Нужно было понять механизм прохода. Если там стоит страж, пароль или сложный ритуальный ключ, она рискует выдать себя. Но семья с детьми прошла свободно. Значит, проход либо открыт, либо активируется просто.

Рин допила остатки чая. Скрип отодвигаемого стула прозвучал громко в её ушах, но никто в зале не обернулся. Посетители были заняты своим элем, своими разговорами и своей магической рутиной.

Рин встала. Она медленно, стараясь не делать резких движений, двинулась через зал. Её маршрут был проложен так, чтобы огибать самые шумные компании, оставаясь в тени колонн и перегородок.

Она проходила мимо людей, для которых магия была жизнью, но которые, вероятно, не знали и десятой доли того, что знала она о природе этой силы. Она чувствовала себя шпионом в стане врага. Или антропологом среди туземцев.

Задняя дверь была приоткрыта. Оттуда тянуло сквозняком и запахом сырого кирпича.

Том, бармен, был занят обслуживанием нового клиента и стоял к ней спиной. Идеальный момент.

Рин скользнула в проход.

Маленький внутренний дворик, в который Тосака Рин выскользнула вслед за странной группой волшебников, представлял собой архитектурный тупик. Крошечное пространство, зажатое между задней стеной паба и высокими глухими фасадами соседних зданий, было пропитано сыростью и запахом гниющих овощей.

Рин остановилась в тени дверного проема, стараясь слиться с кирпичной кладкой. Её дыхание замедлилось, сердцебиение выровнялось — режим абсолютной скрытности.

Это место было удручающим. Если «Дырявый Котел» внутри напоминал грязную средневековую таверну, то этот дворик выглядел как место, куда приходят умирать городские крысы. Под ногами хрустел гравий вперемешку с мусором. Единственным предметом «интерьера» здесь была металлическая мусорная урна, переполненная отходами и источающая зловоние, от которого у Рин непроизвольно дернулся нос.

«И это — парадный вход?» — подумала она с брезгливостью. — «Вход в магический анклав Лондона находится рядом с помойкой? Символично. Местные маги, похоже, напрочь лишены чувства собственного достоинства».

Рин перевела взгляд на людей, за которыми она следила. Волшебник в зеленой мантии (тот самый, что шел с гоблином) остановился перед глухой кирпичной стеной, замыкающей дворик. Стена была старой, покрытой мхом и пятнами плесени. В ней не было ни двери, ни щели, ни даже намека на механизм. Просто сплошная кладка из красного кирпича, типичная для лондонской застройки девятнадцатого века.

— Ну же, открывай, у нас мало времени, — проворчал гоблин. Его голос был скрипучим, похожим на звук трения камней друг о друга.

Волшебник кивнул. Его движения были лишены той торжественности, которую Рин ожидала бы от ритуала открытия прохода. Он действовал рутинно, как человек, достающий ключи от квартиры.

Он сунул руку в складки своей мантии и извлек палочку.

Рин подалась вперед на пару сантиметров, её глаза сузились, активируя частичное усиление зрительного нерва. Ей нужно было видеть каждую деталь. Каждый жест. Каждое колебание маны.

В системе магии, которую она знала, проход сквозь твердую материю требовал либо сложнейшей алхимии для изменения структуры вещества, либо пространственного искажения высокого уровня. И то, и другое сопровождалось бы значительным выбросом энергии и требовало бы длительной подготовки.

Но этот волшебник просто поднял свою деревянную палочку.

Он не начал читать арию. Он не начертил в воздухе сложную пентаграмму. Он просто приблизился к стене.

«Внимательно», — скомандовала себе Рин. — «Фиксируй координаты».

Волшебник поднял палочку и коснулся ею стены. Это не было наложением печати. Это было физическое действие. Он постучал.

Ток. Ток. Ток.

Три удара. Сухих, ритмичных, отчетливо слышных в тишине дворика.

Рин мгновенно запомнила действия. Это была не случайная точка. Волшебник коснулся конкретного кирпича.

Это был ключ. Механический триггер, активируемый магическим инструментом.

Но то, что произошло дальше, заставило её пересмотреть свою оценку.

Стена дрогнула.

Это не было похоже на иллюзию, которая рассеивается. Это была трансмутация материи в реальном времени. Кирпич, по которому постучал волшебник, задрожал, словно он стал жидким. Затем вибрация передалась соседним кирпичам.

Посреди стены появилась небольшая дыра — аккуратное квадратное отверстие, которое начало стремительно расширяться. Кирпичи не падали, не крошились. Они… разъезжались. Они меняли свою форму, складывались, уходили в стороны, вращаясь вокруг своей оси, словно сложные шестеренки невидимого механизма.

Магический фон резко скакнул вверх. Рин почувствовала волну плотной, насыщенной маны, вырвавшуюся из образовавшегося проема. Это был запах старой магии, пыли, пергамента и экзотических ингредиентов.

Отверстие росло, пока не превратилось в широкую, высокую арку.

За аркой больше не было тупика с мусорными баками.

Там была улица.

Рин невольно задержала дыхание. Контраст между серым, грязным Лондоном и тем, что открылось её взору, был ошеломляющим.

За проходом лежала мощеная булыжником мостовая, извивающаяся и уходящая вдаль. И она была полна света. Несмотря на то, что в «реальном» Лондоне небо было затянуто серыми тучами, здесь, казалось, светило собственное солнце. Или, по крайней мере, качественная иллюзия.

— Идем, Крюкохват, — сказал волшебник, убирая палочку в карман.

Он и гоблин шагнули в арку, переходя границу миров.

Как только их ноги коснулись брусчатки Косого переулка, стена за их спинами ожила.

Кирпичи снова пришли в движение. Арка начала сужаться. Камни скользили обратно на свои места с мягким шелестом, словно перетасовываемая колода карт. Механизм самовосстановления.

Через пять секунд перед Рин снова была глухая, монолитная стена из красного кирпича. Ни щелей, ни следов прохода. Только мусорная урна и запах гнили.

Иллюзия обыденности восстановилась.

Рин осталась одна в пустом дворике.

«Безопасность здесь на уровне детского сада», — отметила она с профессиональным скептицизмом. — «Любой, кто знает секрет кирпича, может войти. Никакой проверки, никакого анализа крови, никакого ментального пароля».

Это было приглашение.

Рин вышла из своего укрытия. Гравий хрустнул под подошвами её туфель. Она подошла к стене, глядя на неё уже не как на препятствие, а как на задачу.

Она остановилась ровно там, где стоял волшебник. Перед ней была всё та же грязная кладка.

Рин подняла глаза. Мусорная урна. Крышка.

Вот он. Тот самый кирпич. Ничем не примечательный, такой же грязный и щербатый, как и остальные. Но для Рин он теперь был центром мироздания. Точкой доступа.

Она медленно подняла руку.

У неё не было палочки. У неё не было этого деревянного протеза, без которого местные маги, казалось, не могли даже чихнуть. Но Тосака Рин была магом. Неужели она не сможет имитировать простой кинетический удар, насыщенный маной?

Она не стала сразу стучать. Сначала — анализ.

Рин приблизила пальцы к кирпичу, не касаясь его поверхности. Она закрыла глаза и сосредоточилась на подушечках пальцев, активируя тактильную сенсорику маны.

— Strukturanalyse, — прошептала она.

Поток информации хлынул в её мозг.

Это была сложная магическая конструкция, замаскированная под материю. Кирпичи были пропитаны древними чарами изменения материи и пространственного расширения. Вся стена была, по сути, одним большим мистическим кодом, дверью, ожидающей ключа.

Она почувствовала структуру «замка». Это была сеть магических каналов, пронизывающих кладку. Узел активации находился именно в том кирпиче, на который она смотрела.

Механизм был прост, но гениален. Он реагировал на специфический резонанс.

Удар палочки — это не просто стук. Дерево палочки, обладающее собственной проводимостью, при ударе о камень создает микроскопический выброс праны владельца. Специфическую частоту вибрации. Стена «слышит» этот стук не ушами, а своей магической сущностью. Три удара — это код. Ритм.

«Тук. Тук. Тук».

Сигнал. Подтверждение. Активация.

«Значит, дело не в палочке», — заключила Рин, открывая глаза. На её губах играла легкая, хищная улыбка. — «Дело в импульсе. Палочка — всего лишь фокусировщик».

Ей нужно было просто эмулировать этот импульс. Создать вибрацию, идентичную удару магического инструмента.

Она не собиралась стучать по стене рукой. Это было бы грубо и, возможно, опасно. Она собиралась послать импульс прямо в структуру камня.

Хотелось войти элегантно. Как мастер, который взламывает замок шпилькой, а не кувалдой.

Она отступила на полшага назад, увеличивая дистанцию. Ей нужно было создать что-то временное. Одноразовое. Инструмент, который просуществует ровно столько, сколько нужно для выполнения задачи, а затем рассеется, не оставив следов.

— Градация воздуха, — шепнула она.

В её сознании возник чертеж. Простейшая геометрическая форма. Цилиндр. Длина — двадцать сантиметров, диаметр — полтора. Материал… уплотненный эфир, структурированный по образу и подобию твердого вещества.

Это была проекция. Магия, которую в семье Тосака считали неэффективной и даже вульгарной, пригодной разве что для создания временных замен утерянных вещей. Создание фальшивки, которая пытается имитировать реальность, но неизбежно проигрывает ей в качестве и долговечности. Однако сейчас ей не требовался шедевр. Ей нужна была палка.

Рин подняла правую руку ладонью вверх. Воздух над её кожей задрожал, сгущаясь. Мана, которую она выделила из своего резерва, начала обретать форму.

В её руке материализовался предмет. Это был тускло светящийся голубоватым светом стержень. Он выглядел как кусок стекла или льда, но на ощупь был теплым и слегка вибрирующим. Примитивный конструкт. Пустая оболочка, лишенная "души" и истории, но обладающая физической плотностью.

«Стабильность — две минуты», — оценила Рин, взвешивая проекцию в руке. — «Более чем достаточно».

Теперь нужно было наполнить его.

Сама по себе проекция была лишь формой. Чтобы стена восприняла стук как магический сигнал, предмет должен был фонить праной. Он должен был имитировать насыщенность настоящего мистического кода.

Рин закрыла глаза и направила тонкий ручеек Од в созданный стержень.

— Set, — скомандовала она.

Стержень вспыхнул ярче. Он стал временным накопителем. Очень плохим, "дырявым" накопителем, который терял энергию каждую секунду. Рин влила ровно столько энергии, чтобы структура не развалилась и чтобы удар по кирпичу вызвал нужный резонанс.

— Ну что ж, — она крепко сжала светящуюся палочку. — Попробуем постучаться вежливо.

Она подошла к стене вплотную. Тот самый кирпич — над урной, с характерным сколом — находился прямо перед её глазами.

Рин подняла руку с зажатым в ней проекционным стержнем.

Стук.

Звук получился глухим, но отчетливым. Это был не стук дерева о камень, а скорее звук столкновения двух плотных энергетических полей. По пальцам Рин прошла легкая отдача.

Стук.

Стена отозвалась. Рин почувствовала, как внутри кладки пробуждается древний механизм. Мана внутри кирпичей зашевелилась, словно потревоженный улей. Система "свой-чужой" начала сканирование входящего импульса.

Стук.

Третий удар стал ключом. Рин вложила в него чуть больше праны, посылая волну энергии прямо в структуру замка. Это был не просто механический удар, это была инъекция магии.

Она отдернула руку и сделала шаг назад, готовясь к любой реакции — от открытия двери до взрыва защитных чар. Стержень в её руке начал стремительно тускнеть, его структура теряла стабильность, выполнив свою функцию. Рин разжала пальцы, позволяя проекции раствориться в воздухе, возвращаясь в состояние свободного эфира.

Стена перед ней завибрировала.

Это была не дрожь земли, это была дрожь самой концепции твердости. Кирпич, по которому она стучала, задрожал, а затем… повернулся. Словно пиксель на экране, меняющий цвет, он изменил свое положение в пространстве.

«Механизм реагирует на плотность, а не на подпись», — с удовлетворением отметила Рин.

За первым кирпичом последовали остальные. В центре стены появилась маленькая дыра, которая начала стремительно расти. Зрелище было завораживающим и одновременно раздражающим своей нелогичностью.

Кирпичи не исчезали и не становились прозрачными. Они физически раздвигались в стороны, скользя друг по другу с сухим, шелестящим звуком, напоминающим пересыпание гальки. Они складывались в невозможные геометрические фигуры по краям проема, уплотняясь и сжимаясь, чтобы освободить проход.

Это было преобразование материи в сочетании с пространственным искажением. Очень сложный, энергозатратный процесс, который здесь, по всей видимости, использовался как дверная петля.

«Расточительство», — снова подумала Рин. — «Сколько маны уходит на то, чтобы каждый раз перестраивать стену? Почему не сделать простую иллюзорную дверь с барьером проницаемости?»

Но критика застряла у неё в горле, когда отверстие расширилось достаточно, чтобы превратиться в полноценную арку. Тосака вошла.

В тот же миг барьер, сдерживающий звуки и запахи, пал.

На Рин обрушилась волна.

Это был удар по всем чувствам одновременно. Если «Дырявый Котел» был тихой заводью, то за стеной бушевал шторм.

Шум.

Гул сотен голосов, говорящих одновременно, крики торговцев, уханье сов, звон металла, шипение пара, взрывы смеха и ругани. Это был звук живого, пульсирующего организма. Звук толпы, занятой своими делами.

Запах.

В нос ударил невероятный коктейль ароматов. Здесь пахло жареными каштанами, порохом, пергаментом, сушеными травами, раскаленным металлом, сладостями. Это был запах насыщенной, активной жизни. Запах магии, которая не прячется по углам, а живет на широкую ногу.

Свет.

Из-за арки лился яркий, теплый свет, контрастирующий с пасмурным небом Лондона.

Рин стояла на пороге, оглушенная этим переходом. Контраст между серым, унылым миром «магглов» и этим буйством красок был слишком резким.

Она сделала глубокий вдох, наполняя легкие этим странным, пряным воздухом.

«Концентрация эфира… высокая», — констатировала она, чувствуя, как её магические цепи отзываются на внешнюю среду благодарным гудением. Здесь дышать было легче. Здесь мана была везде.

Это место было перенасыщено энергией.

Рин поправила воротник плаща, инстинктивно проверяя защиту. Она входила на чужую территорию. В анклав, живущий по своим законам.

Она шагнула вперед.

Стена позади уже начала закрываться.

Кирпичи, словно послушные работники, возвращались на свои места. Арка сужалась, отрезая вид на грязный дворик и мусорную урну. Через несколько секунд проход исчез, оставив перед ней сплошную каменную кладку. Последний кирпич встал на место с глухим щелчком, восстанавливая барьер между мирами.

Путь назад был закрыт. По крайней мере, пока она не решит выйти.

Рин медленно повернулась лицом к улице.

И замерла.

Она была готова к тому, что увидит. Она видела, как волшебник проходил здесь. Она ожидала увидеть торговую улицу.

Но её мозг, привыкший к логике и порядку, на долю секунды отказался обрабатывать поступающую информацию.

Косой переулок не был похож на улицу. Он был похож на галлюцинацию безумного архитектора, решившего построить город из лоскутов разных эпох и стилей, скрепив всё это магическим клеем.

Здания нависали над мостовой под невозможными углами, словно соревнуясь, кто сильнее нарушит законы гравитации. Фасады были выкрашены в яркие, кричащие цвета: фиолетовый, оранжевый, изумрудный. Витрины ломились от товаров, назначение которых Рин не могла определить с первого взгляда.

Котлы, которые сами себя помешивали. Книги, которые пытались укусить прохожих. Банки с чем-то склизким и шевелящимся.

Толпа.

Люди в мантиях всех цветов и фасонов. Гоблины с тележками, нагруженными золотом. Женщины с корзинами, полными кричащих растений.

Информационный поток был диким.

Глаза Рин метались от одной детали к другой, не в силах сфокусироваться. Слишком много движения. Слишком много цвета. Слишком много магии, выставленной напоказ.

Её аналитический ум, привыкший раскладывать всё по полочкам, забуксовал.

Это не поддавалось классификации. Это был хаос. Функционирующий, но абсолютный хаос.

Вывески лавок мелькали перед глазами, но слова не складывались в смысл.

Она чувствовала себя так, словно попала внутрь детской книжки с картинками, которую кто-то раскрасил кислотными фломастерами.

— Перегрузка сенсорных каналов, — прошептала Рин, прижимая руку ко лбу.

Ей нужно было время. Ей нужно было остановиться, закрыть глаза и просто постоять, чтобы фильтры восприятия адаптировались к этому безумию.

Но стоять посреди улицы было нельзя. Её могли сбить, толкнуть или, что хуже, обратить на неё внимание.

Рин заставила себя сделать шаг. Потом еще один. Она шла сквозь толпу, чувствуя себя чужой, как никогда. В своем строгом, современном наряде она выглядела здесь как серая мышь на карнавале.

Но это было её преимущество. В таком хаосе никто не смотрел на детали. Все смотрели на шоу.

Она была внутри. Она достигла цели.

Теперь оставалось только понять, как выжить в этом цирке и найти то, зачем она сюда пришла.

Рин сжала кулаки, собирая волю в кулак. Хаос — это просто сложный порядок. Она разберется. Она найдет закономерности. Она подчинит этот мир своей логике.

Но сначала ей нужно было просто уйти с дороги, пока какая-то безумная ведьма с тележкой, полной прыгающих поганок, не сбила её с ног.