Mondhexe

Глава 27

Декабрь обрушился на Хогвартс не только снегопадами, завалившими двор до окон первого этажа, но и эпидемией, страшнее драконьей оспы. Замок охватила лихорадка Святочного бала.

Тосака Рин, сидя в своем кабинете, чувствовала эту вибрацию даже сквозь толстые каменные стены и защитные барьеры. Эфирный фон школы, обычно насыщенный и стабильный, теперь дрожал от переизбытка подростковых гормонов, паники, интриг и косметических чар.

Студенты сбивались в стайки, шептались по углам, хихикали и краснели. Девочки обсуждали платья, мальчики выглядели так, словно их вели на казнь. Учебный процесс отошел на второй план. Даже в её классе, где дисциплина поддерживалась страхом и авторитетом, Рин замечала отсутствующие взгляды и записки, летающие под партами (которые она безжалостно сжигала в воздухе, не читая).

«Социальный ритуал спаривания», — с брезгливостью подумала она. — «Бессмысленная трата ресурсов и времени».

Она находилась в своем кабинете, наслаждаясь относительной тишиной. Камин горел ровным, магически поддерживаемым пламенем.

В дверь постучали.

Стук был неуверенным, но настойчивым.

Рин не пошевелилась. Она сидела на рабочем месте, закинув ноги прямо на полированную поверхность стола — вопиющее нарушение этикета, которое она позволяла себе только в одиночестве. На ней не было строгой одежды или того дорогого пальто, в котором она выходила в свет. Только белая блузка с закатанными рукавами, короткая черная юбка и длинные гольфы — её привычная, «домашняя» одежда, похожая на ту, которую она когда-то носила в Японии.

В руках она держала фолиант, обтянутый потертой кожей. «Акустика и резонанс в артефакторике древних кельтов». Книга была скучной, но содержала пару интересных диаграмм.

— Войдите, — произнесла она, отпирая замок двери палочкой.

Ей не нужно было спрашивать «кто там». Её сенсорная сеть, развернутая вокруг кабинета, идентифицировала посетителя еще в коридоре. Характерная, пульсирующая аура, полная сырой силы и сомнений.

Дверь скрипнула.

В кабинет вошел Гарри Поттер.

Он выглядел уставшим. Под глазами залегли тени, волосы торчали во все стороны еще сильнее обычного. В одной руке он держал свою сумку, а в другой — тяжелый, золотой предмет, по форме напоминающий яйцо.

Трофей первого задания.

Гарри закрыл за собой дверь и нерешительно замер, увидев преподавателя в столь неофициальном виде. Рин проигнорировала его смущение.

Он прошел к столу и с глухим стуком поставил Золотое Яйцо на деревянную поверхность, рядом с ногами Рин.

— Добрый вечер, профессор, — сказал он.

Рин медленно перевернула страницу, пробегая глазами по строкам.

— Нужны подсказки, Поттер? — спросила она, наконец подняв взгляд поверх книги.

Гарри вздохнул и опустился на стул для посетителей.

— Я пытался, — признался он. — Я открывал его. Оно просто орет. Визжит, как банши, которой прищемили хвост. Никаких слов, только шум. Седрик уже что-то понял, я видел, как он улыбается. А я… я в тупике.

Рин хмыкнула.

— Визжит, говоришь?

Она закрыла книгу и отложила её в сторону. Затем, с грацией кошки, убрала ноги со стола и встала. Её ступни скользнули в туфли, стоявшие рядом.

— Дай-ка взгляну.

Она подошла к столу и склонилась над Яйцом.

Это был сложный артефакт. Металлическая оболочка, покрытая рунами, скрывала внутри механизм активации. Рин не стала касаться его руками.

— Strukturanalyse, — прошептала она, и её глаза на мгновение вспыхнули голубым светом.

Мир для неё превратился в схему. Она видела золотую оболочку не как металл, а как структуру плотности и проводимости. Она видела магические контуры, вплетенные в материал.

Внутри яйца находился кристалл-носитель информации. Запись. Звуковая дорожка, запечатанная магией.

Но было что-то еще.

Рин прищурилась.

Звуковые волны, которые генерировал артефакт при открытии, были искажены. Они проходили через фильтр, который менял частоту и амплитуду.

— Искажение среды, — пробормотала она. — Интересно.

Она провела пальцем в воздухе над яйцом, словно очерчивая его контур.

— Здесь аудиозапись, — констатировала она. — Но она закодирована. Или, точнее, она предназначена для воспроизведения в другой среде.

— В другой среде? — не понял Гарри.

— Физика, Поттер, — Рин посмотрела на него как на нерадивого ученика. — Звук — это волна. Скорость и характер распространения волны зависят от плотности среды. Воздух имеет одну плотность. Вода — другую. Камень — третью.

Она постучала ногтем по золотому боку яйца.

— Конструкторы этого артефакта записали голос, который звучит нормально в одной среде, но превращается в визг в другой. Воздух для него слишком разрежен. Волны не встречают должного сопротивления и искажаются, превращаясь в высокочастотный шум.

— Вода? — догадался Гарри. — Вы думаете, его нужно открыть под водой?

— Это наиболее логичное предположение, — кивнула Рин.

Но Рин не собиралась бегать с яйцами по замку в поисках аквариума. Она предпочитала решать проблемы здесь и сейчас, используя интеллект и магию.

— Мы не будем искать бассейн, — решила она. — Мы принесем бассейн сюда. Точнее, его физические свойства.

Рин подошла к своему рабочему шкафу и выдвинула один из ящиков. Там, среди множества мелочей, лежали кристаллы кварца, которые она использовала для настройки барьеров.

Она выбрала один — небольшой, прозрачный, шестигранный. Кристал-переходник.

— Смотри и учись, — сказала она Гарри.

Рин положила кристалл на стол рядом с яйцом. Затем достала свою палочку из сакуры.

— Aera Densa, — произнесла она, очерчивая вокруг яйца сферу.

Воздух внутри невидимой границы начал меняться. Он загустел, стал тяжелым, маслянистым. Свет, проходящий через эту зону, преломлялся иначе. Рин создавала локальное поле повышенной плотности. Она меняла акустические свойства самого пространства вокруг объекта, имитируя плотность жидкости.

— Эфирная симуляция среды, — пояснила она, удерживая заклинание. — Я уплотнила воздух до состояния, близкого к воде. Звуковые волны будут распространяться так, словно яйцо находится на дне озера.

Она кивнула Гарри.

— Открывай.

Гарри с опаской протянул руку. Он помнил тот жуткий визг, который издавало яйцо.

Он нажал на защелку и раскрыл золотые лепестки.

Яйцо открылось.

Но вместо того, чтобы оглушить их воплем, оно запело.

Звук был чистым, мелодичным, хотя и немного булькающим, словно доносился из глубины. Это был хор голосов — странных, нечеловеческих, но гармоничных.

Рин слегка скорректировала поле, убирая лишние шумы, работая как звукорежиссер за пультом.

Голоса запели разборчиво:

Ищи нас там, где звучат наши голоса,

Наземной песни не споем мы никогда,

А вот тебе подсказка, чтоб ты знал:

Мы забрали то, чего тебе будет не хватать.

У тебя есть час, чтоб это найти и вернуть,

Потом оно сгинет, и ему не вздохнуть.

Гарри замер, слушая песню. Его глаза расширились.

— Русалки… — прошептал он. — «Наземной песни не споем». Это Черное озеро. Там живут русалки.

— Бинго, — сухо подтвердила Рин. — Второе задание связано с подводным миром.

Гарри поспешно выхватил из сумки перо и кусок пергамента, начиная лихорадочно записывать текст песни, пока яйцо было открыто.

— «У тебя есть час»… — бормотал он. — «То, чего тебе будет не хватать»…

Он поднял глаза на Рин.

— То, что дорого… Что бы это могло быть? Моя метла? — Или мантия-невидимка?

Рин закатила глаза.

— «То, чего тебе будет не хватать», Поттер. Это метафора ценности. Организаторы Турнира не станут красть твои вещи. Это мелко. Они украдут что-то, потеря чего вызовет эмоциональный отклик.

Она развеяла поле плотности. Звук снова превратился в визг, и Гарри поспешно захлопнул яйцо.

— Что-то живое? — предположил он, бледнея. — Рон? Гермиона?

— А я откуда знаю? — ответила Рин, возвращаясь к своему стулу. — Я не составляла сценарий этого шоу. Подключи мозги, ты же Чемпион.

Она села, разулась и снова закинула ноги на стол, всем своим видом показывая, что аудиенция окончена.

Гарри стоял, глядя на свои записи. Загадка была разгадана. Техническая часть, по крайней мере. Оставалось понять, кого именно у него заберут и как продержаться под водой целый час.

Он вспомнил о своей договоренности с профессором.

— Сколько? — спросил он, доставая кошелек.

Рин посмотрела на него.

В её глазах мелькнуло что-то странное. Смесь скуки и… разочарования?

Она могла бы взять с него деньги. Двадцать галеонов за консультацию. Двадцать за заклинание симуляции среды. Это было бы в её духе.

Но задача была слишком простой. Тривиальной.

Она решила эту головоломку за три секунды, просто взглянув на магическую структуру. Это не требовало усилий. Это не требовало ресурсов. Это было всё равно что взять деньги за то, что подсказала время.

Брать плату за такую мелочь было бы… несолидно. Это бы означало, что её услуги стоят дешево. Что любой чих Тосаки Рин можно купить.

Нет. Её магия — это элитный продукт. Она продает решения неразрешимых проблем, а не ответы на детские загадки.

К тому же, это был отличный способ поставить его на место.

— Бесплатно, — бросила она небрежно, возвращаясь к чтению книги.

Гарри замер с кошельком в руке.

— Бесплатно? Но вы же… вы всегда берете плату.

— Я беру плату за работу, Поттер, — сказала Рин, не поднимая глаз. — А это была не работа. Это была разминка для ума первокурсника. Здесь даже полный дурак справится за минуту, если у него есть хоть капля логики.

Она перевернула страницу.

— Брать деньги за то, что я просто изменила плотность воздуха? Это было бы мошенничеством. Я ценю свою репутацию. Считай это благотворительностью в пользу умственно отсталых.

Гарри почувствовал, как уши начинают гореть.

Это было оскорбление. Изящное, аристократичное оскорбление. Она не просто помогла ему, она показала, насколько эта задача была ничтожна для неё. Она дала ему понять, что он сам должен был догадаться до этого решения, если бы хоть немного подумал, а не бежал к ней за помощью.

Он стоял в ступоре. Он получил то, что хотел — разгадку. Но при этом он чувствовал себя идиотом.

— Спасибо… наверное, — пробормотал он.

Рин не ответила. Она была поглощена чтением.

Гарри убрал кошелек. Он взял яйцо.

Ему нужно было идти. Нужно было рассказать Рону и Гермионе. Нужно было думать, как дышать под водой.

Но он не уходил.

Он стоял и смотрел на профессора Тосаку. На её профиль, освещенный огнем камина. На её спокойную уверенность.

Она была загадкой. Жадная до денег, но отказывающаяся от легкой прибыли. Жестокая, но спасающая жизни. Циничная, но честная.

Он задумался.

Тосака Рин, уже потянувшаяся к новой книге взамен наскучившей, замерла. Её взгляд скользнул по фигуре подростка, который продолжал стоять посреди комнаты, переминаясь с ноги на ногу. Его поза выражала крайнюю степень нерешительности, граничащую с физической болью. Аура мальчика вибрировала, выдавая интенсивный внутренний конфликт.

— Еще что-то? — спросила Рин, не скрывая легкого раздражения.

Гарри вздрогнул. Его лицо, и без того бледное от усталости, внезапно залилось густым, пятнистым румянцем. Он отвел взгляд, уставившись на носки своих ботинок, словно там был написан текст спасительного заклинания.

— Да… то есть нет… то есть… — он запнулся, набрал воздуха в легкие и выпалил: — Это насчет бала.

Рин приподняла бровь.

— Святочный бал? — уточнила она. — Социальное мероприятие, навязанное Турниром. Трата ресурсов, времени и нервов. Что с ним? Ты хочешь узнать, как зачаровать парадную мантию, чтобы она не выглядела как старая тряпка?

— Нет, — Гарри помотал головой. — Дело в… в правилах. Макгоннагал сказала… она сказала, что Чемпионы обязаны открывать бал. Танцевать.

— И? — Рин всё еще не понимала, к чему он клонит. — Танцы — это моторика. Ритм. Координация. Если ты можешь удержаться на метле, выполняя «Финт Вронского», ты сможешь сделать два шага влево, два шага вправо. Это не высшая математика.

— Мне нужна партнерша, — выдавил Гарри.

— Так найди её, — равнодушно пожала плечами Рин. — Ты — «Избранный». Чемпион. Герой (в кавычках). Половина женского населения школы, вероятно, мечтает пойти с тобой, чтобы потом рассказывать внукам. В чем проблема? Статистическая вероятность отказа стремится к нулю.

Гарри выглядел так, словно его ударили.

— Я… я спросил Чжоу. Чжоу Чанг.

— Ловец Рейвенкло? Неплохой выбор. Хорошая координация. И?

— Она уже идет с Седриком.

— Бывает, — констатировала Рин. — Рынок конкурентен. Диггори — более стабильный актив. Староста, капитан, красавчик. Ты — источник проблем. Логичный выбор с её стороны. Кто еще?

— Я… я больше никого не спрашивал, — признался Гарри. — А Гермиона идет с кем-то, но не говорит с кем. Джинни идет с Невиллом. А бал уже завтра.

Он поднял на неё глаза. В них было чистое, незамутненное отчаяние. Это был взгляд человека, который предпочел бы сразиться с драконом, чем выйти в центр зала один.

— Макгоннагал сказала, что я обязан найти пару. Что я представляю школу. Что я не могу опозорить Хогвартс.

Рин вздохнула.

— Социальное давление, — отметила она. — Инструмент контроля поведения. Она манипулирует твоим чувством долга, чтобы соблюсти протокол. Типично. Но я-то тут при чем? Я преподаватель Защиты от Темных Искусств, а не брачное агентство.

Гарри сделал шаг вперед. Его руки сжались в кулаки. Видно было, что ему требуется колоссальное усилие воли, чтобы произнести следующие слова. Он преодолевал барьер страха, сравнимый с тем, что он испытывал перед дементором.

— Мне нужна партнерша… — повторил он, глядя ей прямо в глаза. — Я не могу пойти с… с фанатками. Это будет глупо. Мне нужен кто-то… кто понимает.

Он зажмурился на секунду, а потом выпалил:

— Не могли бы вы… пойти со мной?

В кабинете повисла тишина.

Она была абсолютной. Даже огонь в камине, казалось, перестал трещать. Скелет дракона под потолком замер, вслушиваясь в эхо произнесенных слов.

Рин смотрела на него.

Её мозг, этот совершенный аналитический инструмент, на долю секунды дал сбой. Она прокрутила фразу в голове еще раз, пытаясь найти в ней скрытый смысл, шифр, иносказание.

«Не могли бы вы пойти со мной?»

Студент. Четверокурсник. Четырнадцать лет.

Приглашает её. Профессора. Наследницу Тосака. Мага, который может уничтожить этот замок.

На школьные танцы.

Рин моргнула. Её лицо, обычно непроницаемое, исказилось странной гримасой. Уголки губ дрогнули.

А потом плотину прорвало.

— Пфф… — вырвалось у неё.

И она рассмеялась.

Это был не тот сдержанный, холодный смешок, которым она обычно награждала глупость окружающих. Это был гомерический хохот. Искренний, безудержный, громкий.

Она смеялась. Смеялась, закрывая лицо рукой. Смеялась так, что у неё выступили слезы.

Ситуация была настолько абсурдной, настолько сюрреалистичной, что все её барьеры серьезности рухнули.

Гарри Поттер, «Надежда магического мира», убийца василиска, стоит перед ней красный как рак и приглашает её на свидание.

— О боги… — простонала она сквозь смех, держась за живот. — Поттер… ты… ты серьезно?

Гарри стоял, и его лицо приобретало оттенок, близкий к цвету волос Уизли. Он был унижен. Он был раздавлен. Он ожидал отказа, он ожидал насмешки, но он не ожидал, что над ним будут так смеяться.

— Я… я просто спросил… — пробормотал он, готовый провалиться сквозь пол.

Рин продолжала смеяться. Напряжение последних месяцев, постоянный контроль, ожидание атаки, интриги — всё это выходило сейчас с этим смехом.

— Пригласить профессора! — выдавила она, вытирая уголок глаза. — На бал! Ты хоть понимаешь, как это выглядит?

Она сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Её плечи всё еще подрагивали.

— Знаешь, меня нелегко развеселить, — призналась она, глядя на пунцового Гарри. — Обычно меня раздражает глупость. Но у тебя всегда получается, человек-катастрофа. Ты умеешь находить выходы там, где их нет, и создавать входы там, где должна быть стена.

Рин обулась и встала из-за стола. Её веселье исчезло так же внезапно, как и появилось, сменившись привычной деловой холодностью. Маска вернулась на место.

Она подошла к окну, глядя на заснеженный двор.

В этом предложении, при всей его абсурдности, была логика.

Гарри был в безвыходном положении. Ему нужна была партнерша. Любая студентка будет либо визжать от восторга (что его раздражает), либо использовать это для поднятия своего статуса, либо просто откажется из-за репутации «жулика».

Ему нужен был щит. Броня. Кто-то, кто защитит его от назойливого внимания, кто будет держать дистанцию и при этом выполнит функцию «аксессуара» для танца.

А ей…

Ей всё равно нужно было там присутствовать.

В контракте было четко прописано: «Участие в протокольных мероприятиях обязательно». Она должна была сидеть за столом, смотреть на танцующих детей, пить напитки и изображать радость. Скука смертная.

Если она пойдет с Поттером, это будет… скандально. Это вызовет шок. Это заставит всех говорить.

Рин развернулась к Гарри.

— Ладно, — сказала она.

Гарри, который уже собирался с позором ретироваться к двери, замер.

— Что?

— Я сказала «ладно», — повторила Рин спокойным, будничным тоном. — Я станцую с тобой. Мне всё равно нужно там присутствовать. Это часть моих обязанностей — надзор за порядком. Если я буду делать это с паркета, а не из угла, разница невелика.

Гарри смотрел на неё, не веря своему счастью. Или своему несчастью. Он сам не понимал, что чувствует.

— Правда? — переспросил он. — Вы… вы согласны?

— Я не сказала, что согласна пойти на свидание, Поттер, — уточнила Рин, скрестив руки на груди. — Я сказала, что я окажу тебе услугу.

Её глаза сузились. В них зажегся знакомый огонек меркантильности.

— И ты ведь помнишь главное правило? — спросила она мягко.

Гарри сглотнул. Он помнил.

— Ничего не бывает бесплатно.

— Именно, — кивнула Рин. — Ты просишь меня потратить мой вечер. Ты просишь меня вытерпеть взгляды сотен идиотов. Ты просишь меня, фактически, спасти твою репутацию (или то, что от неё осталось).

Она назвала цену.

— Не бесплатно. С тебя двести галеонов.

Гарри поперхнулся воздухом.

— Двести?! — воскликнул он. — Но это же… это грабеж! Уроки стоили сотню!

— Уроки — это образование. Это инвестиция в твое будущее. А это — роскошь, — парировала Рин. — Это эксклюзивная услуга. Ты нанимаешь не студентку. Ты нанимаешь профессора Тосаку. Мое время стоит дорого. Мой имидж стоит еще дороже.

Она сделала паузу.

Двести галеонов. Тысяча фунтов. Огромная сумма.

Но для Гарри, чье наследство в Гринготтсе исчислялось горами золота, это было… допустимо.

Он посмотрел на Рин. На её уверенную позу. На её холодную красоту.

Пойти с ней — значит шокировать всех. Это значит, что никто не посмеет смеяться над ним. Снейп подавится ядом. Малфой лишится дара речи.

Это стоило двухсот галеонов.

— Ладно, — согласился он, опуская плечи. — Я заплачу.

Рин удовлетворенно кивнула.

— Отлично. Транзакцию проведем завтра.

Она подошла к нему ближе, и её лицо стало серьезным.

— Но я должна тебя предупредить, Поттер.

— О чем? — насторожился он.

— О последствиях.

Рин посмотрела на него жестким, проницательным взглядом.

— Ты думаешь, что, придя со мной, ты решишь свои проблемы. Что ты спрячешься за моей спиной. Но эффект будет обратным.

Она начала загибать пальцы.

— Первое. На тебя будут показывать пальцем. Все. Гриффиндорцы, слизеринцы, гости. Прийти на бал с учителем — это нарушение неписаных социальных норм школы.

— Второе. Скажут, что ты жалок. Скажут, что ты не смог найти себе девушку среди ровесниц… Или что ты подлизываешься к преподавателю ради оценок.

— Третье. Снейп съест тебя живьем. Он решит, что ты окончательно потерял стыд и пользуешься своим положением «избранного», чтобы нарушать субординацию.

Она замолчала, давая ему осознать перспективу.

— Ты станешь мишенью для насмешек, Поттер. Еще больших, чем сейчас. Ты готов к этому?

Гарри выслушал её, не перебивая. Его лицо, которое в начале разговора пылало от смущения, теперь стало спокойным. Усталым.

— Плевать, — ответил он. В его голосе звучало безразличие человека, который уже прошел через ад общественного мнения. — Я привык, что меня смешивают с грязью. На первом курсе меня ненавидели за потерянные баллы. На втором — считали наследником Слизерина. На третьем — эпилептиком. В этом году — считают жуликом.

Он пожал плечами.

— Пусть говорят, что хотят. Главное — я выйду туда, сделаю то, что требует Макгоннагал, и всё закончится. Мне всё равно, что обо мне думают Малфой или Снейп.

Рин посмотрела на него с новым интересом.

В этом мальчике, вечно растрепанном, вечно попадающем в неприятности, начало проявляться что-то твердое. Стержень.

Он перестал искать одобрения. Он начал обрастать броней цинизма. Это было… хорошо. Это было полезно для мага.

— Неплохо, — сказала она. — Ты начинаешь взрослеть, Поттер. Перестаешь быть ребенком, который хочет всем нравиться.

Она отошла к столу и взяла перо.

— Запомни это состояние. Безразличие к мнению толпы — это щит, который крепче Protego.

Рин быстро наколдовала образец на листке пергамента.

— Вот, — она протянула ему лист. — Это цвет моего платья. Подбери себе парадную мантию в тон. Или хотя бы нейтральную. Я не собираюсь выглядеть как клоун рядом с попугаем. Если у тебя нет нормальной одежды — купи. Или трансфигурируй.

Гарри взял записку.

— Зеленый? — удивился он. — Слизеринский цвет?

— Изумрудный, — поправила Рин. — Иди.

Гарри пошел к двери.

— Поттер, — окликнула она его напоследок.

Он обернулся.

— Работай лучше, — сказала она. — На балу, на уроках, на Турнире. Тебя будут уважать не за то, с кем ты танцуешь, и не за шрам на лбу. Тебя будут уважать за силу и дела.

Она посмотрела ему в глаза.

— А пока у тебя только конфузы. Ты выживаешь, но не побеждаешь. Этого мало. Научись уважать себя в первую очередь. И тогда плевки остальных перестанут долетать.

Гарри кивнул. Серьезно, по-взрослому.

— Я постараюсь, профессор.

— Не старайся. Делай. До завтра, партнер.

Гарри вышел.

Рин осталась одна.

«Двести галеонов. И вечер в компании самого проблемного студента школы», — размышляла она.

Вечер Святочного бала опустился на замок Хогвартс, принеся с собой атмосферу нервозности, запаха лака для волос и концентрации косметических чар, превышающую все допустимые санитарные нормы. В спальнях девочек царила паника, сравнимая с подготовкой к эвакуации, в спальнях мальчиков — мрачная решимость обреченных.

Тосака Рин стояла перед ростовым зеркалом в своих покоях.

Она была спокойна. Её пульс был ровным, дыхание размеренным. Для неё этот вечер не был социальным испытанием, лишь средством заработка.

На ней было платье.

Это было не просто изделие из ткани. Это был шедевр инженерной мысли, замаскированный под вечернее платье. Изумрудно-зеленый шелк, плотный и тяжелый, струился по фигуре, подчеркивая каждый изгиб, но не сковывая движений.

Но главное скрывалось внутри.

— Strukturanalyse, — прошептала Рин, проводя ладонью по бедру.

В волокна ткани были вплетены нити из мифрила. На подкладку нанесены рунические цепочки: Protego проактивного действия, терморегуляция, грязеотталкивание и легкий барьер, настроенный не на невидимость, а на создание эффекта «сияния». Любой, кто посмотрит на неё, увидит не просто девушку, а источник света.

Это была броня. Элегантная, дорогая броня класса «люкс».

Она перевела взгляд вниз.

Туфли.

Они стояли на ковре, сверкая полированной изумрудной кожей. Шпилька — семь сантиметров.

Она обулась.

— Verstarkung, — скомандовала она, активируя заклинание.

Магия укрепила суставы, сделав их невосприимчивыми к вывихам. Подошва сцепилась с полом. Теперь она могла бегать, прыгать и пинать врагов в этих туфлях с той же эффективностью, что и в ботинках.

Рин выпрямилась.

Её осанка, и без того безупречная, стала королевской.

Она нанесла последний штрих — две ленты в волосах, черные с золотой нитью.

Отражение в зеркале смотрело на неё с холодной, властной уверенностью. Это была не школьная преподавательница. Это была Глава Семьи. Аристократка. Хищник в шелках.

«Двести галеонов», — напомнила она себе цену этого выхода. — «Отработай их, Тосака».

Она взяла маленькую сумочку (в которой лежал, разумеется, полноценный арсенал, включая палочку, кинжал и запас камней) и направилась к выходу.

Гарри Поттер ждал её в вестибюле, у подножия мраморной лестницы.

Он выглядел… приемлемо. Парадная мантия темно-зеленого цвета сидела на нем неплохо, скрывая худобу. Волосы, приглаженные, видимо, с помощью целого флакона зелья «Простоблеск», лежали относительно ровно. Очки были протерты.

Но его поза выдавала всё.

Он стоял, ссутулившись, теребя край рукава. Он оглядывался по сторонам, словно ожидая нападения. Он чувствовал себя самозванцем на этом празднике жизни.

Рин начала спускаться по лестнице.

Стук её каблуков по камню был четким, звонким, ритмичным.

Цок. Цок. Цок.

Гарри поднял голову.

Его глаза расширились. Рот слегка приоткрылся.

Он видел Рин каждый день. В классе, в коридорах, в Хогсмиде. Он знал, что она красива. Но он привык видеть её в «боевом» режиме — в пальто, свитере, готовую к драке.

Сейчас к нему спускалась королева.

Изумрудный шелк переливался в свете факелов. Её кожа казалась фарфоровой. Взгляд был устремлен поверх его головы, контролируя пространство вестибюля.

Она не шла. Она шествовала.

Студенты, толпившиеся внизу, замолчали. Головы поворачивались в её сторону, как подсолнухи к солнцу. Разговоры обрывались на полуслове.

Рин подошла к Гарри и остановилась. Пара сантиметров разницы в росте позволяли ей смотреть на него сверху вниз с высоты своих каблуков, но в этом взгляде не было презрения. Только оценка.

— Зеленый, — констатировала она. — Хороший выбор, Поттер. Ты хотя бы умеешь следовать инструкции.

Гарри сглотнул.

— Вы… вы выглядите… — он запнулся, не зная, какое слово подобрать, чтобы не звучать глупо. — Потрясающе, профессор.

— Я знаю, — спокойно ответила Рин. — Я представляю не только себя, но и своего партнера. Если бы я выглядела плохо, это ударило бы по твоей репутации. А твоя репутация сейчас и так держится на честном слове и моей протекции.

Она протянула ему руку.

— Твоя рука, Поттер. И не дрожи. Ты чемпион, а не осиновый лист.

Гарри взял её руку. Её кожа была прохладной, но сухой. Хватка — уверенной.

— Идем, — скомандовала она. — Шоу начинается.

Она развернула его к дверям Большого зала.

Там, внутри, уже собралась вся школа. Столы факультетов были сдвинуты, освобождая место для танцев. Стены были покрыты инеем (магическим, не тающим), с потолка падали снежинки.

Рин и Гарри встали в строй рядом с Седриком и Чжоу, Крамом и Грейнджер, Флёр и Роджером Дэвисом (капитаном квиддичной команды Рейвенкло, который выглядел так, словно его оглушили бладжером).

Двери распахнулись.

Макгоннагал, одетая в парадную мантию из красной шотландки, кивнула им.

— Прошу.

Они вошли.

Зал встретил их громом аплодисментов. Но когда Рин и Гарри вышли на свет, аплодисменты на секунду сбились с ритма.

Взгляды. Сотни взглядов скрестились на них.

Удивление. Шок. Неверие.

Рин чувствовала эти эмоции физически. Они волнами разбивались о её ментальные щиты.

— Поттер пришел с учителем? — шепот пронесся по залу, как лесной пожар.

— Это Тосака? Та самая, что убивает взглядом?

— Мерлинова борода, посмотри на это платье…

— Она выглядит шикарно. Сколько это стоит?

— Они что… встречаются?

Рин держала голову высоко. На её лице застыла легкая, светская полуулыбка — маска, которую она надевала на приемах в семье Эдельфельт, когда нужно было быть вежливой с людьми, которых хотелось убить.

Она вела Гарри сквозь толпу. Она чувствовала, как напряжена его рука.

— Дыши, — шепнула она ему, не разжимая губ. — Представь, что они — это боггарты. Только вместо страха они излучают зависть. А зависть — это слабая эмоция.

Они подошли к столу судей. Дамблдор сидел во главе, сияя в мантии цвета фуксии. Каркаров выглядел так, словно съел лимон. Мадам Максим занимала два стула. Людо Бэгмен махал рукой.

— Гарри! — воскликнул Дамблдор. — И… профессор Тосака? Какая неожиданность. И какая… приятная неожиданность. Вы выглядите великолепно.

— Благодарю, директор, — Рин склонила голову. — Мистер Поттер оказался в затруднительном положении из-за правил Турнира. Я сочла своим долгом оказать педагогическую поддержку.

— Педагогическую, — хмыкнул Снейп, сидевший неподалеку. Его глаза скользнули по платью Рин с выражением брезгливости, смешанной с чем-то непонятным. — Весьма… наглядно.

— Зависть вредит цвету лица, Северус, — парировала Рин, проходя мимо.

Паркет блеснул световым импульсом, привлекая внимание.

— Чемпионы! — объявил Бэгман. — Прошу на танец!

Музыка заиграла. Медленный, торжественный вальс.

Гарри замер. Паника в его глазах стала осязаемой.

— Я не умею, — прошептал он. — Я наступлю вам на ногу. Я упаду.

Рин встала и протянула ему руку.

— Ты не упадешь, — сказала она. — Потому что я тебе не позволю.

Она вывела его в центр зала.

Встала в позицию. Левая рука на его плечо. Правая взяла его ладонь.

— Руку на талию, Поттер, — скомандовала она. — Не бойся, я не укушу. И не сломаюсь.

Гарри неуверенно положил руку ей на талию.

— Жестче, — приказала Рин. — Это точка опоры. Ты должен чувствовать мой центр тяжести.

Музыка набрала темп.

Они двинулись.

Гарри попытался сделать шаг, сбился, наступил ей на носок туфли (укрепленная кожа выдержала и не запачкалась, но Рин мысленно поморщилась).

— Катастрофа, — прошептала она. — Ладно. Переходим на ручное управление.

Она сжала его ладонь.

— Verbindung (Связь), — беззвучно произнесла она, направляя импульс праны через контакт кожи.

Это была не магия контроля разума. Это была магия контроля тела. Она синхронизировала их нервные системы на тактильном уровне.

— Спину ровно, — скомандовала она, и Гарри непроизвольно выпрямился, словно его дернули за ниточку. — Подбородок вверх. Смотри мне в глаза, а не на ноги. Если будешь смотреть вниз, упадешь.

Рин повела.

Формально в вальсе ведет мужчина. Но здесь ведущим была она. Она задавала вектор, она задавала импульс.

— Раз-два-три, раз-два-три, — считала она. — Шаг, поворот, приставка.

Гарри двигался. Сначала дергано, сопротивляясь её давлению, но потом он почувствовал ритм. Точнее, Рин навязала ему ритм. Она использовала его тело как инструмент. Она толкала его, тянула, поворачивала с силой и точностью, которые были скрыты за плавностью танца.

— Не наступай на ноги, — прошипела она, когда он снова сбился. — Считай шаги. Математика, Поттер. Танец — это геометрия в движении.

Со стороны это выглядело сносно. Даже хорошо. Гарри, ведомый её железной рукой, кружился по залу, не падая и не спотыкаясь. Его лицо было сосредоточенным, почти страдальческим, но движения попадали в такт.

Рин, напротив, сияла. Она кружилась, и её изумрудное платье создавало вихрь цвета. Она улыбалась — той самой, дежурной светской улыбкой, за которой скрывался холодный расчет.

Она видела взгляды.

Макгоннагал смотрела с одобрением. Снейп — с презрением. Дамблдор — с удовольствием. Студенты — с завистью.

— Мы в центре внимания, — сказала Рин. — Не смей облажаться сейчас. Держи рамку.

— Я стараюсь, — прохрипел Гарри.

— Еще круг. И поворот.

Она закрутила его в финальном пируэте. Музыка стихла.

Они замерли. Гарри тяжело дышал. Рин стояла так, словно только что вышла из салона красоты.

Зал взорвался аплодисментами.

— Готово, — произнесла Рин, мгновенно разрывая дистанцию.

Она отпустила его руку. Тепло её ладони исчезло, оставив Гарри с чувством внезапной потери опоры.

— Спасибо за танец, мистер Поттер, — сказала она громко, для публики.

— Спасибо, профессор, — ответил он, всё еще немного кружась.

Рин кивнула и развернулась.

Больше никаких любезностей. Никаких «как вам вечер?» или «не хотите ли пирожного?». Её работа была закончена.

Она прошла сквозь толпу, которая расступалась перед её изумрудным сиянием, и направилась прямиком к столу с напитками.

Она сделала глоток. Жидкость была холодной и сладкой.

Рин облокотилась на стол, оглядывая зал.

Теперь, когда обязательная программа была завершена, начиналась произвольная. Студенты высыпали на танцпол.

Рин наблюдала. Это была её привычка — наблюдать за хаосом со стороны, находясь в безопасности тени (или, в данном случае, в безопасности своего статуса).

Она видела Гермиону, вновь танцующую с Крамом. Девочка сияла. Она выглядела счастливой.

Она видела Рона, который сидел в углу и дулся, глядя на Гермиону.

«Ревность — деструктивная эмоция, Уизли. Она мешает анализу».

Взгляд Рин скользнул дальше.

Она искала аномалии. И она нашла одну.

У стены, в тени гобелена, стоял Аргус Филч. Смотритель держал на руках миссис Норрис и… танцевал с ней. Медленно, неуклюже переступая с ноги на ногу, он кружил кошку, что-то нашептывая ей в ухо. Это выглядело гротескно и трогательно одновременно. Старик и его единственная любовь.

«Мило», — хмыкнула Рин.

Но был еще один человек, который не танцевал.

Аластор Муди.

Он сидел на стуле у дальней стены, в самой темной части зала. Его деревянная нога была вытянута вперед. Он не пил. Его фляжка была спрятана.

Он наблюдал.

Его волшебный глаз вращался, просвечивая толпу. Но он не смотрел на танцующих. Он не смотрел на учителей.

Его взгляд был зафиксирован на одной точке.

Рин проследила вектор его взгляда.

Глаз Муди смотрел на Игоря Каркарова.

Директор Дурмстранга стоял у дверей, нервно оглядываясь. Он выглядел напуганным. Он то и дело хватался за левое предплечье.

Муди следил за ним. Хищно. Напряженно. Как охотник, который ждет, когда жертва сделает ошибку.

Она вспомнила, как Муди бросил имя в Кубок. Вспомнила его странную ауру.

В этом зале, полном музыки и смеха, только трое людей не поддавались общему веселью. Муди, Каркаров и она.

Рин поставила кубок на стол.

Бал продолжался. Но для Тосаки Рин вечер перестал быть томным. Она почувствовала запах интриги.

«Но интриги подождут. Не будем портить людям праздник» — подумала Рин, продолжая держать Муди на периферии взгляда.