Mondhexe

Глава 33 [Эпилог]

Туман над Литтл-Хэнглтоном, стелившийся по земле, теперь скрывал не только могильные плиты, но и последствия применения магии высокого ранга.

Хлопки аппарации разорвали тишину.

Группа быстрого реагирования Аврората прибыла на место. Кингсли Шеклбот, возглавлявший отряд, ожидал увидеть следы темного ритуала.

Но к тому, что он увидел, подготовиться было невозможно.

Кладбище напоминало полигон после ковровой бомбардировки. Земля была перепахана, деревья вырваны с корнем или срезаны, словно бритвой.

И повсюду были тела.

Или, точнее, фрагменты биомассы, которые когда-то были людьми.

Авроры, привыкшие к дуэлям и локальным стычкам, зажимали рты руками. Некоторых выворачивало прямо на месте.

— Мерлин всемогущий… — прошептал один из молодых сотрудников, глядя на кратер, где раньше стояла элита темной стороны. — Что здесь произошло? Драконы? Великаны?

Шеклбот прошел к центру, стараясь не наступать на то, что осталось от масок и мантий. Он был опытным бойцом, но даже его проняло.

— Нет, — мрачно ответил он, осматривая оплавленный камень. — Это была магия. Дамблдор постарался.

В Министерстве Магии тем временем царила паника, сравнимая с пожаром в борделе.

Корнелиус Фадж сидел в своем кабинете, бледный, с трясущимися руками. Перед ним лежал предварительный отчет. Возрождение Темного Лорда. Бойня на кладбище. Публичное унижение на стадионе Хогвартса.

Его карьера висела на волоске. Если народ узнает, что под носом у Министерства возродился Волдеморт, а спасли всех школьный директор, чемпион турнира и пара преподавателей, это будет конец.

— Мы не можем это опубликовать, — просипел он. — Не в таком виде. «Дамблдор спас всех»? «Министерство проспало войну»? Нет, нет и нет!

Машина пропаганды заработала на полных оборотах.

Редакторы «Ежедневного Пророка» получили жесткие директивы. Цензура работала безжалостно, вымарывая любые упоминания о роли Дамблдора.

На следующее утро Тосака Рин сидела в Большом зале Хогвартса, неторопливо намазывая джем на тост. Перед ней лежала газета.

Заголовок гласил:

«ОПЕРАЦИЯ АВРОРАТА: ЛИКВИДАЦИЯ ЯЧЕЙКИ НЕКРОМАНТОВ!»

Рин хмыкнула.

«…в результате блестяще спланированной операции, проведенной мракоборцами Министерства при поддержке преподавательского состава школы Хогвартс, была пресечена попытка группы радикалов провести запрещенный ритуал… К сожалению, преступники оказали ожесточенное сопротивление и погибли при попытке задержания…»

— «Мракоборцами Министерства», — прошептала Рин, делая глоток чая.

Она пробежала глазами список «погибших». Точнее, его отсутствие.

Газета не называла имен.

— «Пропавшие без вести», — прочитала Рин. — «Неопознанные тела».

Министерство не хотело скандала. Признать, что половина спонсоров Фаджа и уважаемых членов общества бегала в масках и варила детей в котлах, — это путь к политическому коллапсу.

Семьи погибших тоже молчали. Нарцисса Малфой не пойдет в газеты с заявлением: «Мой муж погиб, пытаясь воскресить Темного Лорда». Она придумает правдоподобную легенду и будет молчать, сохраняя остатки статуса и денег для сына.

— Удобно забыли, — констатировала Рин с циничной улыбкой. — Общественный договор молчания. Все делают вид, что ничего не случилось, кроме того, что «плохие парни» погибли при задержании.

Впрочем, монополия на информацию в этом мире была дырявой.

Пока «Пророк» печатал официальную ложь, мелкие издания вроде «Придиры» и сарафанное радио делали свое дело.

Студенты и репортеры, присутствовавшие на стадионе, видели всё. Они видели обрубок. Они видели Дамблдора.

Рассказы очевидцев расходились кругами по воде.

— Ты видел? Он был похож на червяка!

К обеду вся магическая Британия знала правду. Или, по крайней мере, версию правды, которая была куда страшнее и жальче официальной.

Общество изменилось за одну ночь.

Страх исчез.

Раньше имя Волдеморта боялись произносить. Он был мифическим чудовищем, тенью в ночи. Теперь же все видели колдографии.

Жалкий, безрукий, безногий торс, извивающийся в янтаре.

Это зрелище выжгло страх каленым железом. Никто не хотел быть последователем этого. Радикальные элементы, сочувствующие идеям чистой крови, мгновенно пересмотрели свои взгляды.

Рин наблюдала за этим социальным сдвигом с удовлетворением.

— Эффективно, — отметила она. — Унижение работает лучше, чем устранение. Мы не убивали их лидера. Мы убили их идею.

Через неделю состоялся суд.

Заседание Визенгамота было открытым. Зал был набит битком. Рин присутствовала там в качестве свидетеля, сидя в ложе для почетных гостей рядом с Дамблдором.

В центре зала, в клетке, усиленной сотнями чар, стоял янтарный кокон.

Волдеморт, лишенный возможности двигаться и колдовать, мог только говорить.

И он говорил. Под сывороткой прады.

Между ответами он проклинал судей. Он обещал им адские муки. Он брызгал слюной и визжал.

Это было… жалко.

Судьи смотрели на него не со страхом, а с брезгливостью. Великий Темный Лорд превратился в безумного калеку, истекающего ядом бессилия.

— Том Марволо Риддл, — произнесла Амелия Боунс. — За преступления против магического мира, нарушения статута секретности в мире магглов, массовые убийства, жертвоприношения, использование Непростительных заклятий, некромантию и терроризм…

Обсуждался вопрос смертной казни. Дементор?

Но Рин видела, как переглядываются члены Визенгамота, которые были не в полном составе по всем известным, но умалчиваемым причинам.

Смерть была бы слишком легким выходом. Смерть сделала бы его мучеником в глазах оставшихся фанатиков.

Нужно было запереть его. Надежно. Навсегда.

— Приговаривается к пожизненному заключению в особо охраняемом блоке Азкабана, — огласила приговор Боунс. — В условиях полной магической изоляции.

Волдеморт завыл. Для него, считавшего себя богом, стать заключенным, беспомощным куском плоти в каменном мешке, было хуже смерти.

— Уведите его, — брезгливо махнула рукой Боунс.

Обрубок унесли.

Следом ввели Барти Крауча-младшего.

Он был сломлен. Вид его поверженного хозяина уничтожил его рассудок окончательно. Он не сопротивлялся, он просто сидел на стуле и раскачивался, бормоча что-то о возвращении.

— Пожизненное, — стукнул молоток.

И тут случилось то, чего никто не ожидал.

В зале поднялся Барти Крауч-старший.

Глава Департамента международного магического сотрудничества выглядел как призрак. Его лицо было серым, руки тряслись.

Он смотрел на сына, которого он сам отправил в тюрьму, потом вытащил, потом держал под Империусом, и который в итоге стал инструментом возрождения монстра.

Он не выдержал.

— Я виновен, — произнес он в тишине зала.

Это было признание человека, который потерял всё. Честь, семью, смысл жизни.

— Я помог ему сбежать. Я скрывал его. Я… я создал это чудовище.

Зал ахнул. Рита Скитер строчила своим Прытко Пишущим Пером с такой скоростью, что от пергамента шел дым.

Крауча-старшего арестовали прямо в зале. Его повели под руки, и он не сопротивлялся. Он шел с выражением облегчения на лице. Его личный ад закончился.

— Неплохой срок, — прокомментировала Рин приговор, вынесенный спустя час.

На следующее утро фотографии с суда были везде.

Фотография жалкого, безрукого Волдеморта в клетке. Фотография безумного Крауча-младшего. Фотография сломленного Крауча-старшего.

Страх исчез.

Имя «Волдеморт» перестали бояться произносить. Оно стало нарицательным. Синонимом неудачника, который возомнил себя богом, но закончил как экспонат в кунсткамере.

Тяжелый кожаный мешок с золотом опустился на стол с глухим, приятным стуком, который для Тосаки Рин звучал лучше любого другого звука. Это была премия. Компенсация за риски, за переработки, за спасение репутации школы и, по совместительству, всего магического сообщества Британии.

Альбус Дамблдор сдержал слово. Сумма была внушительной.

В последние дни семестра Хогвартс напоминал растревоженный муравейник, который только начал успокаиваться после пережитого катаклизма.

В коридоре Рин встретила Аластора Муди. Настоящего.

Старый аврор выглядел всё еще истощенным после месяцев, проведенных в собственном сундуке, но Помфри поставила его на ноги. Он шел, опираясь на новый посох, но остановился, увидев Рин.

Он протянул ей руку — ту самую, на которой не хватало куска плоти после старых битв.

— Тосака, — прохрипел он.

Рин пожала его руку. Рукопожатие было коротким и жестким.

— Мистер Муди.

— Дамблдор рассказал мне детали, — произнес он, сверля её своим нормальным глазом. — Кладбище. Зачистка. Эффективно.

— Необходимость, — пожала плечами Рин. — Оставлять врагов за спиной — плохая привычка.

— Согласен, — Муди криво ухмыльнулся. — У тебя холодная голова. И твердая рука. Редкость в наши дни, когда все пытаются решить проблемы переговорами. Уважаю.

Он проковылял дальше, стуча протезом по камню. Рин проводила его взглядом. Признание от такого параноика стоило немало. Это означало, что в его системе координат «свой-чужой» она перешла из категории «подозрительная иностранка» в категорию «полезный союзник».

Тем временем в Большом зале и гостиных чествовали героя.

Гарри Поттер. Победитель Турнира Трех Волшебников. Мальчик, который выжил (снова). Газеты пестрели его фотографиями, студенты шептались, глядя на него с благоговением. Он принес Хогвартсу кубок и славу.

Но сам «герой» не выглядел счастливым.

Рин видела его в Большом зале. Гарри сидел за столом Гриффиндора, механически пережевывая пищу. Вокруг него царило веселье, Фред и Джордж планировали запуск фейерверков, Рон сиял, греясь в лучах славы друга, но Поттер был отстранен.

В его глазах была пустота.

Он видел смерть. Он видел, как людей разрывает на части магией. Он видел, как воскрес монстр, убивший его родителей, и как этого монстра превратили в жалкий обрубок.

Но главное, что грызло его, — это осознание собственной беспомощности.

Он выжил не потому, что был сильным. Он выжил не потому, что победил. Он выжил, потому что его спасли.

На кладбище он был зрителем. Статистом. Его связали, использовали как ингредиент, а потом, когда началась настоящая битва, он был в стороне, не в силах даже поднять палочку. Всю работу сделали Дамблдор, Флитвик и Тосака.

Для подростка, который привык считать себя спасителем, это был жестокий удар по самолюбию. Реальность показала ему его место.

Учебный год подошел к концу. Рин находилась в своем кабинете, занимаясь привычным делом — оптимизацией пространства перед длительным визитом в Лондон. Книги были рассортированы: библиотечные — в одну стопку, личные — в чемодан с расширенным пространством.

В дверь постучали.

Стук был твердым, решительным. Не робкое царапанье первокурсника и не официальный стук Макгоннагал.

— Alohomora, — лениво махнула она палочкой, снимая запирающие чары.

Дверь открылась.

На пороге стоял Гарри Поттер.

Он изменился. За эти несколько дней после финала он словно повзрослел на несколько лет. Исчезла детская округлость щек, взгляд стал жестче, прямее. Он больше не сутулился. Он стоял прямо, и в его позе читалось напряжение человека, принявшего трудное решение.

Рин окинула его оценивающим взглядом и усмехнулась.

— Снова нужна девушка на бал, Поттер? — спросила она с иронией.

Гарри не улыбнулся. Он прошел в кабинет и закрыл за собой дверь.

— Нет, — твердо ответил он.

Он подошел к столу и остановился напротив Рин.

— Я по вопросу обучения.

Рин отложила книгу в сторону. Её взгляд стал серьезным.

— Я слушаю.

Гарри глубоко вздохнул.

— Я готов инвестировать. Много галеонов.

Рин приподняла бровь.

— Инвестировать во что? В новую метлу? В акции магазина приколов?

— В себя, — отрезал Гарри. — Я хочу, чтобы вы научили меня. Не школьной программе. Не Expelliarmus. Я хочу, чтобы вы научили меня колдовать.

Он посмотрел ей прямо в глаза.

— Так, чтобы я мог биться, как на кладбище.

В кабинете повисла тишина. Рин смотрела на него, сканируя не только его ауру, но и психологическое состояние.

Он больше не хотел быть жертвой. Он не хотел быть «катастрофой», которую нужно спасать. Он устал бояться. Устал быть пешкой, которую двигают по доске великие маги. Он видел, что такое настоящая сила, и он хотел эту силу получить.

Рин видела перед собой пустой сосуд. Сосуд с огромным потенциалом, с бездонным кошельком.

Она не сдержалась и рассмеялась.

— «Как на кладбище»? — переспросила она. — Поттер, ты самонадеян. То, что я делала там — это результат пятнадцати лет адских тренировок, наследственной магии семьи Тосака и использования ресурсов, которые стоят гораздо дороже, чем твой приз за победу в турнире.

Она покачала головой.

— «Как на кладбище» у тебя и через двадцать лет не выйдет. Ты не можешь просто купить мою технику, как покупаешь шоколадных лягушек.

Гарри не отступил. Он не обиделся, не покраснел. Он просто смотрел на неё.

— Тогда научите меня выживать, — сказал он жестко. — И убивать врагов. Если понадобится.

Рин перестала смеяться.

Это было уже серьезно.

Он не просил научить его «защищаться». Он просил научить его «убивать». Моральный компас героя сдвинулся. Идеализм сменился прагматизмом. Он понял, что Expelliarmus не остановит того, кто хочет тебя уничтожить.

Рин нравился этот настрой. Это был язык, который она понимала.

— Убивать, значит… — протянула она задумчиво. — Это не в духе школьных догматов, Поттер. Дамблдор не одобрит.

— Дамблдора здесь нет, — парировал Гарри. — Я не хочу в следующий раз стоять и смотреть, как кто-то другой делает всю грязную работу, пока я валяюсь в грязи.

Рин задумалась.

— Думаю, с тебя выйдет толк, если взяться всерьез, — признала она.

Она посмотрела на него тяжелым взглядом.

— Это будет дорого. Очень дорого. Мои услуги, расходные материалы, аренда полигонов… Ты готов расстаться с половиной своего состояния ради навыков, которые, возможно, тебе никогда не пригодятся в мирной жизни?

— Я согласен, — без колебаний ответил Гарри. — Мирной жизни у меня не будет. Я это понял за годы обучения в школе.

— И больно, чудовщино больно, — добавила Рин. — Я буду ломать тебя, Поттер. Я буду выжимать из тебя все соки. Ты будешь ненавидеть меня, будешь умолять остановиться. Никаких «пожалуйста» и «спасибо».

— Я согласен. — ответил Поттер.

— Ты готов заключить контракт ученика? — спросила Рин.

— Да.

«Хоть бы спросил, что это…» — мысленно пожаловалась на глупость ученика Тосака.

Рин медленно улыбнулась. Это была та самая хищная улыбка, которую видели Пожиратели Смерти перед своей кончиной.

— Договорились, — произнесла она. — Начнем летом. Я пришлю тебе список необходимого. И адрес.

— Спасибо, профессор, — кивнул Гарри.

— Не благодари. Ты еще пожалеешь об этом решении. Но когда придет время, ты будешь готов.

Поттер развернулся и вышел из кабинета. Его походка была твердой. Он больше не был мальчиком. Он был учеником.

Рин осталась одна. Она подошла к окну.

Летний вечер опускался на Хогвартс. Солнце золотило башни замка, отражалось в озере.

Она застряла в этом мире. В мире, где маги используют палочки, летают на метлах. В мире, который отстал от её времени.

Но она неплохо устроилась.

У неё были деньги — пусть и меньше, чем у неё было в Фуюки. У неё был статус уважаемого профессора. У неё был ученик с огромным потенциалом (и кошельком). И у неё была целая библиотека магических тайн, которые еще предстояло изучить.

Здесь было чем заняться.

Рин прислонилась лбом к холодному стеклу.

Иногда, в моменты тишины, она вспоминала Фуюки. Вспоминала Арчера. Вспоминала ту ночь, когда она проиграла Кастер.

Война Святого Грааля. Битва за исполнение желания.

Это казалось таким далеким. Словно это было в другой жизни. Словно это был сон.

Болезненный, яркий сон, который постепенно тускнел.

— Неудачная война, — прошептала она. — Но, может быть, это и к лучшему?

Здесь она была жива. Здесь она была победителем. Здесь она сама писала правила.

В стекло что-то стукнуло.

Рин вздрогнула и отступила назад.

За окном, на фоне заката, хлопала крыльями сова. Не школьная сипуха и не её Курьер. Это была незнакомая птица — крупная, серая неясыть с суровым взглядом.

Рин открыла раму.

Сова влетела внутрь, сделала круг над кабинетом и бросила на подоконник плотный конверт. Ухать она не стала, просто вылетела обратно, растворяясь в сумерках.

Рин взяла письмо.

Первым делом — сканирование.

— Strukturanalyse.

Никаких проклятий. Никаких следящих чар. Никаких ядов на бумаге. Письмо было чистым, если не считать слабого запаха дорогих чернил и… собачьей шерсти?

Она сломала печать.

Развернула пергамент.

Почерк был размашистым, энергичным.

«Уважаемая мисс Тосака (или мне называть вас Профессор?),

Пишет вам Сириус Блэк. Надеюсь, вы не забыли своего должника.

Я тут немного подзадержался в больнице Святого Мунго. Реабилитация после Азкабана заняла приличное время. Целители говорят, что я был похож на труп больше, чем на живого человека. Но стоит отдать должное Сметвику — он достал мою душу с того света. Я снова могу есть твердую пищу и даже вспомнил, как пользоваться палочкой.

Недавно я восстановил права на фамильное поместье на площади Гриммо, 12. Старый дом моих предков. Но я столкнулся с… трудностями.

Моя матушка, упокой Мерлин её черную душу (хотя он вряд ли захочет), оставила после себя «подарки». Дом забит темными артефактами под завязку. На каждом углу раскиданы ловушки, проклятия и вещи, которые норовят сожрать тебя или сделать что похуже. Шкафы колдуют, портреты долбят ментальными атаками, а в гостиной, кажется, живет какая-то некрохимера.

Дальше прихожей я соваться не рискнул. Я не занимался темными искусствами раньше, не хочу и сейчас. Моя специализация — это шутки и дуэли, а не снятие фамильных проклятий.

Я попросил Дамблдора помочь, но он, хитро улыбаясь в бороду, сказал, что занят школой, и по какой-то причине порекомендовал Вас. Сказал, что у вас «уникальный подход к нейтрализации опасных объектов».

Было бы нагло просить вас об этом, я еще за прошлые долги с вами не рассчитался. Но думаю, галеоны и некоторые… уникальные книги из местной библиотеки покроют ваши издержки, если вы согласитесь.

Там есть тома, которых нет даже в Хогвартсе. (Для использования в научных целях, разумеется).

Что думаете по этому поводу?

С уважением,

Сириус Блэк (Бродяга)»

Рин опустила письмо.

Её губы растянулись в широкой улыбке.

— Интересно, — подумала Рин, сворачивая конверт.

Это было именно то, что ей нужно на лето.

Она посмотрела в окно.

Этот мир был абсурден. Он был полон идиотов, бюрократов, летающих метел и говорящих шляп. Он был нелогичен, хаотичен и опасен.

— Но, черт возьми… Этот мир абсурден, но он мне нравится, — решила она.

Здесь она была не просто магом. Она была силой.

Рин Тосака развернулась и пошла к своему столу, чтобы написать ответ.

Её отпуск только начинался. И он обещал быть прибыльным.