Mondhexe

Глава 26

Вечер Хэллоуина в Хогвартсе традиционно сопровождался избытком оранжевого цвета, запахом печеной тыквы и повышенным уровнем шума. Однако в этот раз атмосфера в Большом зале отличалась от привычной праздничной истерии.

Тосака Рин сидела за преподавательским столом, сохраняя выражение вежливой скуки на лице, но её внимание было полностью сфокусировано на объекте, стоящем в центре зала.

Кубок Огня.

Древний артефакт, грубо вырезанный из дерева, сейчас казался центром мироздания. Голубовато-белое пламя, пляшущее над его краем, было не просто огнем. Это был визуальный индикатор работы мощнейшего заклинания выбора.

Она бросила быстрый взгляд в сторону Аластора Муди. Куратор безопасности сидел, как всегда, с краю, и его волшебный глаз бешено вращался, сканируя зал. Он не ел, лишь изредка прикладывался к своей фляжке. Его лицо было непроницаемым, но Рин чувствовала исходящее от него напряжение. Он ждал результата своей ночной диверсии.

Студенты за столами факультетов сидели, вытянув шеи. Ужин уже закончился, золотые тарелки сияли чистотой, но никто не спешил уходить. Все взгляды были прикованы к Кубку.

Альбус Дамблдор поднялся со своего места. Зал мгновенно затих.

— Что ж, — произнес директор, и его голос, усиленный магией, заполнил пространство. — Кубок Огня почти готов принять решение. Полагаю, требуется еще одна минута. Когда имена чемпионов будут названы, я попрошу их подойти к столу, пройти вдоль него и войти в соседнюю комнату…

Он указал на дверь позади преподавательского стола.

— …где они получат свои первые инструкции.

Дамблдор достал палочку и сделал широкий взмах.

Свечи, парящие в воздухе, погасли, погружая зал в полумрак. Теперь единственным источником света (кроме призрачного сияния тыкв) был Кубок Огня. Пламя внутри него стало ярче, резало глаза своей неестественной белизной.

Пламя внезапно сменило цвет. Оно стало красным. Алым, как кровь. Сноп искр вырвался наружу, и вместе с ним в воздух вылетел обгоревший кусок пергамента.

Дамблдор поймал его на лету. Он поднес пергамент к глазам, освещенным отблесками огня.

— Чемпион Дурмстранга, — объявил он сильным, чистым голосом. — Виктор Крам!

За столом Слизерина, где сидели гости с севера, раздался грохот аплодисментов и одобрительных криков. Крам, сутулый и мрачный, поднялся со своего места и тяжелой походкой направился к преподавательскому столу.

Рин проводила его взглядом.

Крам скрылся за дверью. Аплодисменты стихли.

Внимание снова вернулось к Кубку. Пламя снова стало красным. Второй пергамент.

— Чемпион Шармбатона, — провозгласил Дамблдор. — Флёр Делакур!

За столом Рейвенкло поднялась девушка. Белокурая, изящная, она шла с грацией, которая казалась почти неестественной.

Остальные французские студенты разразились рыданиями (буквально), выражая свое разочарование.

Флёр прошла в комнату.

Остался один чемпион. Хогвартс затаил дыхание.

Кубок полыхнул в третий раз.

— Чемпион Хогвартса, — Дамблдор сделал паузу, вглядываясь в имя. — Седрик Диггори!

Стол Хаффлпаффа взорвался. Студенты в желто-черных мантиях вскочили, крича и топая ногами. Это был их триумф. Факультет, который обычно считался сборищем неудачников и трудоголиков, получил своего героя.

Седрик, высокий и симпатичный юноша с открытым лицом, широко улыбаясь, прошел к столу.

— Достойный кандидат, — кивнула Рин. — Хорошая база трансфигурации, неплохие рефлексы. Не гений, но крепкий середняк с хорошей подготовкой. Стабильность — это тоже сила.

Диггори скрылся за дверью.

Аплодисменты продолжались еще долго. Дамблдор ждал, пока шум утихнет.

— Превосходно! — сказал он наконец радостно. — Теперь, когда у нас есть три чемпиона, я хочу напомнить всем вам…

Рин перестала его слушать.

Её внимание было приковано к Кубку.

Пламя внутри него должно было погаснуть. Контракт заключен, три имени выбраны, цикл завершен. Энергия должна была рассеяться.

Но она не рассеялась.

Рин почувствовала возмущение. Это было похоже на спазм. Магическое поле вокруг артефакта исказилось, задрожало. Внутри древнего механизма произошел сбой логики. Конфликт условий.

Дамблдор перестал говорить. Он тоже это почувствовал. Его улыбка исчезла. Он повернулся к Кубку.

Пламя, которое уже начало тускнеть, внезапно вспыхнуло с новой силой. Но на этот раз цвет был не просто красным. Он был багровым, яростным.

Сноп искр ударил в потолок.

Из огня вылетел четвертый, маленький, кусок пергамента.

Он описал дугу и плавно опустился в протянутую руку Дамблдора.

В зале повисла мертвая тишина. Такая плотная, что можно было услышать, как потрескивают свечи. Студенты замерли. Улыбки сползли с лиц. Все понимали: произошло что-то неправильное. Невозможное.

Дамблдор держал пергамент на вытянутой руке. Он смотрел на имя, написанное на нем, и Рин видела, как напряглась его спина.

Он медленно поднял голову.

— Гарри Поттер, — произнес он.

Это был не крик. Это был вопрос. Констатация факта, в который невозможно поверить.

Все головы в зале — сотни голов — повернулись в одну сторону. К столу Гриффиндора.

Гарри Поттер сидел, окаменев. Его лицо было белым, как мел. Он не двигался. Он, казалось, даже не дышал.

Рядом с ним сидели Рон и Гермиона. Рон смотрел на друга с выражением полного, абсолютного непонимания, которое медленно сменялось чем-то похожим на обиду. Гермиона зажала рот рукой.

— Нет… — шевельнулись губы Гарри.

Тишина взорвалась.

— Жулик! — крикнул кто-то со стола Хаффлпаффа.

— Ему нет семнадцати!

— Как он это сделал?!

Гул голосов нарастал, превращаясь в шторм негодования. Студенты вскакивали с мест, тыкали пальцами. Хаффлпаффцы были в ярости — у них украли их минуту славы. Слизеринцы злорадно улюлюкали.

Рин покачала головой.

«Человек-катастрофа», — констатировала она с усталым цинизмом. — «Если где-то есть вероятность сбоя, аномалии или нарушения правил вселенной, Поттер обязательно окажется в эпицентре».

Она посмотрела на Гарри. Мальчик выглядел так, словно его только что ударили дубиной тролля. Он не был похож на триумфатора, обманувшего систему. Он был похож на жертву.

«Стабильность — признак мастерства. А у Поттера стабильность только в одном: в умении влипать в неприятности смертельного уровня», — размышляла она.

Магический контракт.

Кубок выбросил имя. Это означало, что контракт заключен. Неважно, хотел ли этого сам Гарри. Магия Кубка была слепа и абсолютна. Имя написано и брошено — участник обязан выйти на арену. Отказ означает потерю магии или смерть.

— Гарри Поттер! — крикнул Дамблдор. — Гарри! Подойдите сюда!

Гарри медленно поднялся. Он споткнулся о собственную мантию. Он шел по проходу, как на эшафот. Сотни глаз провожали его — злые, завистливые, осуждающие.

Гарри подошел к столу преподавателей.

— Ну… в дверь, Гарри, — сказал Дамблдор. Его лицо было непроницаемым, но Рин чувствовала исходящую от него волну тревоги.

Гарри прошел мимо стола учителей. Он выглядел маленьким и одиноким.

Хагрид смотрел на него с ужасом. Макгоннагал поджала губы так, что они превратились в ниточку. Снейп выглядел так, словно его гипотеза о «высокомерии Поттера» наконец-то получила окончательное подтверждение.

Гарри открыл дверь и скрылся в комнате чемпионов.

Дамблдор повернулся к учителям.

— Прошу прощения, — сказал он, обращаясь к залу, но глядя на коллег. — Директора… Бартемиус… Людо… Аластор… идемте.

Каркаров и мадам Максим, возмущенные до глубины души, вскочили со своих мест. Крауч-старший (который присутствовал как организатор) выглядел бледным и больным. Бэгман — растерянным, но странно взволнованным.

— Профессор Макгоннагал, профессор Снейп… и профессор Тосака, — добавил Дамблдор. — Прошу вас последовать за нами. Нам понадобится… экспертное мнение.

Рин встала.

Она ожидала этого.

— С удовольствием, — холодно ответила она.

Она двинулась следом за процессией возмущенных волшебников.

Комната, примыкающая к Большому залу, была небольшой, заставленной портретами ведьм и волшебников, которые в данный момент с нескрываемым любопытством взирали на собравшихся внизу людей. Тосака Рин вошла внутрь, плотно прикрыв за собой дверь, отсекая шум взволнованной толпы студентов.

Как преподаватель Защиты от Темных Искусств, она имела полное право — и даже обязанность — присутствовать при разборе инцидента, связанного с потенциальной угрозой жизни ученика. Кроме того, здесь находился её «инвестиционный проект» — Гарри Поттер, чья безопасность теперь висела на волоске.

Атмосфера в комнате напоминала пороховой погреб за секунду до взрыва. Воздух был спертым, насыщенным эманациями гнева, недоверия и страха.

Седрик Диггори стоял у камина, скрестив руки на груди. Он выглядел озадаченным, но спокойным — качество, которое Рин ценила в этом студенте. Флёр Делакур, отбросившая свою обычную надменность, смотрела на вошедших с тревогой. Виктор Крам, мрачный и замкнутый, держался в тени, наблюдая за происходящим из-под густых бровей.

А в центре комнаты разворачивался дипломатический скандал.

— Это заговор! — гремел Игорь Каркаров. Его лицо, обычно бледное, пошло красными пятнами, а руки сжались в кулаки. — Хогвартс хочет получить преимущество любой ценой! Два чемпиона! Это нарушение всех договоренностей!

Мадам Максим, возвышающаяся над остальными на добрых полметра, поддерживала его своим гулким басом:

— Это возмутительно, Дамблдор! Вы обещали честную игру. А что мы видим? Вы протаскиваете своего любимчика! Мальчик, который не может даже вырастить бороду, будет соревноваться с нашими лучшими студентами?

Людо Бэгмен, сияющий неуместным энтузиазмом, пытался сгладить углы, но его никто не слушал. Барти Крауч-старший стоял у стены, бледный и осунувшийся, словно призрак самого себя.

Дамблдор сохранял спокойствие, но в его глазах не было привычных искорок.

— Я уверяю вас, мадам Максим, Игорь, — произнес он ровным тоном, — я не имею никакого отношения к произошедшему. Я не знаю, как имя Гарри попало в Кубок.

— Лжец! — выплюнул Каркаров. — Вы начертили возрастную линию! Вы контролировали артефакт!

В этот момент из тени выступил Аластор Муди.

Его деревянная нога глухо стукнула по полу. Волшебный глаз бешено вращался, сканируя каждого присутствующего, словно пытаясь найти спрятанное оружие.

— Дело не в преимуществе, Каркаров, — прохрипел он. Его голос звучал как скрежет гравия. — Вы мыслите категориями спорта. А здесь пахнет убийством.

В комнате повисла тишина. Муди умел привлекать внимание.

— Кто-то бросил имя Поттера в Кубок не для того, чтобы он выиграл, — продолжил старый аврор, хромая к центру комнаты. — Кто-то хочет, чтобы он умер.

— Что за бред? — фыркнула мадам Максим.

— Не бред, а тактика! — рявкнул Муди. — Кубок Огня — это мощнейший магический объект. Чтобы обмануть его, чтобы заставить его забыть, что в турнире участвуют всего три школы, и принять четвертое имя… для этого нужно наложить Confundus невероятной мощности.

Рин, стоявшая у двери, прищурилась.

Она слушала Муди, и её память услужливо подбрасывала картинку прошлой ночи.

Темный вестибюль. Тишина. Хромающая фигура, подходящая к Кубку. Сложные пассы палочкой. Шепот.

Она видела это собственными глазами. Она видела, как Муди манипулировал древним артефактом. Она видела, как он бросил пергамент в огонь.

Её рука дернулась.

Сейчас был идеальный момент. Она могла бы выйти вперед. Она могла бы сказать: «Я видела его. Это сделал он. Этот человек — предатель».

Это было бы логично. Это было бы справедливо. Это решило бы проблему здесь и сейчас.

Но Рин Тосака была магом. А маги не верят в справедливость. Они верят в доказательства.

У неё не было ничего.

Ни записи. Ни свидетелей. Ни магического слепка ауры, который можно было бы предъявить суду.

Её слово против слова легендарного аврора, друга Дамблдора.

«Свидетельство иностранки против героя войны», — холодно рассудила она, — «В суде Визенгамота мои слова не будут стоить и ломаного кната. Меня обвинят в клевете. Или, что хуже, в попытке дестабилизировать обстановку в интересах третьей стороны».

Обвинение без доказательств — это не обвинение. Это ошибка. Фальшивый выпад, который открывает тебя для контратаки.

Если Муди — враг, то он опасный враг. Он смог обмануть Кубок Огня. Он находится в центре защиты Хогвартса. Атаковать его в лоб, не подготовив почву, — значит подписать себе приговор.

Рин медленно разжала кулак.

Нет. Сейчас не время. Враг раскрыл часть карт, но не свою личность. Он играет в свою игру, прикрываясь паранойей.

«Что ж, — подумала она. — Если ты хочешь играть в паранойю, я подыграю. Пока что».

Она сделала шаг вперед, привлекая к себе внимание.

— Я согласна с мистером Муди, — произнесла она.

Головы повернулись к ней. Снейп, стоявший в тени, скривился, словно съел лимон. Каркаров посмотрел на неё с подозрением.

— Только очень сильный маг мог обмануть Кубок, — продолжила Рин, подходя к столу. — Это не уровень школьника. Это уровень сильного волшебника. Структура заклинания Кубка многослойна. Чтобы внести туда изменения, не нарушив общей целостности и не вызвав отторжения магии, требуется хирургическая точность и огромный опыт.

Она перевела взгляд на Гарри Поттера.

Мальчик стоял, прижавшись спиной к шкафу. Он выглядел бледным, испуганным и совершенно потерянным.

Рин подошла к нему вплотную.

— Поттер, — сказала она. — Смотри на меня.

Гарри поднял глаза. За стеклами очков читалась паника.

— Ты ведь не кидал? — спросила она.

Вопрос был риторическим. Она знала ответ. Она видела, кто кидал. Но этот спектакль был нужен для остальных.

— Нет! — выдохнул Гарри. — Я не… я не подходил к нему! Я был в спальне!

— Он лжет! — вмешался Снейп. — Поттер вечно ищет славы. Он нарушает правила с первого дня пребывания в школе…

— Северус, помолчи, — оборвала его Рин, не повышая голоса, но с такой интонацией, что зельевар поперхнулся воздухом.

Она повернулась к директорам и судьям.

— Я верю, — заявила она твердо.

Затем она сделала паузу, позволив своим словам повиснуть в воздухе, и добавила с убийственной прямотой:

— У него мозгов не хватило бы на такую магию.

В комнате стало тихо.

Гарри моргнул. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но закрыл его. С одной стороны, его только что публично назвали идиотом. С другой стороны, это алиби. Железное, непробиваемое алиби от профессора, чью компетентность никто не ставил под сомнение.

Он не знал, обижаться ему или радоваться.

— Он путает векторы с коэффициентами. Его понимание теории магии находится на уровне «взмахни и надейся». Предположить, что этот студент способен взломать защиту Дамблдора и переписать алгоритм Кубка Огня — это оскорбление для самого Дамблдора, — продолжила Рин.

Она посмотрела на директора.

— Вы ведь не считаете, Альбус, что вашу возрастную черту мог преодолеть четырнадцатилетний подросток с посредственными оценками?

Дамблдор, в глазах которого на мгновение мелькнула искра веселья, покачал головой.

— Нет, Рин. Я не считаю. Барьер был безупречен.

— Значит, это сделал кто-то другой, — подытожил Барти Крауч. Его голос был сухим и безжизненным. — Кто-то взрослый.

— Но это ничего не меняет, — добавил он. — Правила есть правила. Имя вышло из Кубка. Контракт заключен.

— Он должен участвовать? — спросила Макгоннагал, прижав руку к груди. — Но он же мальчик! Это смертельно опасно!

— Магический контракт нельзя разорвать без последствий для магии и жизни участника, — ответил Крауч. — Если он откажется, он потеряет свою силу. Или умрет. Кубок не знает жалости.

Решение было принято.

Гарри Поттер — четвертый чемпион.

После краткого инструктажа собрание начало расходиться. Каркаров и мадам Максим ушли, громко возмущаясь и обещая написать жалобы во все инстанции. Студенты отправились в свои спальни.

Рин задержалась.

Она смотрела на Муди, который стоял у камина и пил из своей фляжки. Он выглядел довольным. Его теория подтвердилась, его паранойя получила подпитку.

«Ты доволен, ублюдок», — подумала она. — «Ты сыграл свою партию. Но ты не учел одного. Я видела тебя».

Поздним вечером, когда замок погрузился в сон, Рин поднялась в кабинет директора.

Горгулья отпрыгнула при виде неё, даже не спросив пароля — Дамблдор ждал её.

Директор сидел за своим столом, при свете одной свечи. Он выглядел уставшим. Фоукс тихо курлыкал на жердочке, пытаясь успокоить хозяина.

— Входите, Рин, — сказал Дамблдор, не поднимая головы. — Я ждал вас.

Рин вошла и закрыла дверь. Она не села. Она осталась стоять посреди комнаты.

— Директор, — начала она без предисловий. — Мы должны поговорить о Муди.

Дамблдор поднял на неё взгляд.

— Об Аласторе? Что с ним не так?

— Всё, — ответила Рин. — Его поведение. Его методы. И то, что он оказался первым, кто выдвинул теорию о темном маге, бросившем имя. Обычно тот, кто первым кричит «пожар», и держит в кармане спички.

Она сделала шаг к столу.

— Я наблюдала за ним. Он странный. Его аура… она искажена.

— Аластор — больной человек, Рин, — мягко возразил Дамблдор. — Он пережил много битв.

— Я видела его ночью, — сказала Рин. — В Хэллоуин. Он был в вестибюле. У Кубка.

Лицо Дамблдора не изменилось.

— Я знаю, — спокойно ответил он.

Рин замерла.

— Вы… знаете?

— Я лично попросил Аластора проверить защиту Кубка, — пояснил директор. — Я опасался вмешательства. Я дал ему разрешение осмотреть барьер и наложить дополнительные сигнальные чары, если он сочтет это нужным. Он действовал по моему приказу.

Рин почувствовала, как земля уходит из-под ног.

Алиби. Железное, непробиваемое алиби. Он был там легально. Он делал пассы палочкой легально. Он мог делать что угодно, прикрываясь приказом директора.

— Но он… — Рин попыталась найти аргумент. — Он мог использовать это разрешение, чтобы бросить имя!

— Мог, — согласился Дамблдор. — Но зачем? Аластор — мой старый друг. Он посвятил жизнь борьбе с Темными Искусствами. Он ненавидит Пожирателей Смерти. Зачем ему подставлять Гарри?

— Чтобы убить его на Турнире.

— Если бы Аластор хотел убить Гарри, он бы нашел способ проще, — покачал головой старик. — Нет, Рин. Я доверяю Аластору Муди. Его методы могут быть… эксцентричными, но его верность не подлежит сомнению.

Рин сжала кулаки.

Это была стена. Стена доверия, которую выстроил Дамблдор. Он был великим магом, но его вера в людей иногда граничила со слепотой.

Обвинять его сейчас — значит обвинять Дамблдора в ошибке.

Рин глубоко вздохнула и разжала кулаки.

— Хорошо, — сказала она. — Вы доверяете ему. Но я — нет.

Она выпрямилась.

— Я буду приглядывать за ним, директор. Я буду следить за каждым его шагом. И если я найду доказательства… если я найду что-то, что нельзя объяснить «проверкой защиты»… я приду к вам еще раз. И тогда мы поговорим по-другому.

Дамблдор снял очки и потер переносицу.

— Я не могу запретить вам быть бдительной, Рин. В конце концов, это ваша работа.

Он посмотрел на неё усталым, но проницательным взглядом.

— Уверен, это не тот случай. Аластор на нашей стороне. Но кто-то всё же обманул Кубок. Кто-то проник в замок, или уже находился здесь, скрываясь под маской добропорядочного волшебника.

Он вздохнул.

— Попробуйте его отыскать, профессор Тосака. Ваше чутье, ваш взгляд со стороны… они часто видят лучше, чем у нас всех вместе взятых. Мы слишком привыкли к этому миру. Мы не замечаем некоторых вещей. Вы — замечаете.

— Я найду его, — пообещала Рин. — Кто бы это ни был.

Она развернулась и пошла к двери.

Ситуация усложнилась. Враг был хитер. Он использовал самого Дамблдора как щит.

«Хорошо», — подумала она. — «Если я не могу атаковать в лоб, я выжду нужный момент».

Рин вышла из кабинета. Горгулья встала на место.

Ноябрь в Хогвартсе выдался холодным не только из-за погоды. Атмосфера в замке промерзла до основания, отравленная ядом подросткового максимализма, зависти и стадного инстинкта. Гарри Поттер, еще вчера бывший героем, в одночасье превратился в объект буллинга. Четвертый чемпион, жулик, выскочка — эти эпитеты прилипли к нему, как грязь.

Тосака Рин наблюдала за этим социальным феноменом с выражением брезгливого интереса антрополога, изучающего дикое племя.

Жизнь Поттера стала невыносимой. Студенты Хаффлпаффа, считавшие, что он украл славу у Седрика, открыто враждовали с ним. Слизеринцы, ведомые Малфоем, превратили травлю в искусство. Даже многие гриффиндорцы (включая Рона Уизли, чья зависть перевесила дружбу) отвернулись от него.

Мальчик ходил по коридорам, опустив голову, словно прокаженный.

«Неэффективное расходование морального ресурса», — констатировала Рин, глядя, как Поттер в одиночестве бредет в библиотеку. — «Социальная изоляция ведет к стрессу. Стресс снижает концентрацию. Снижение концентрации в условиях смертельного турнира — это путь к летальному исходу».

Однако вмешиваться в межличностные отношения студентов в её контракт не входило. Её задачей было обучение выживанию, а не психологическая поддержка.

Урок у четвертого курса Гриффиндора и Слизерина начался ровно по расписанию.

Рин вошла в класс, и шум мгновенно стих. Студенты сидели за партами, но напряжение между факультетами можно было резать ножом. Слизеринцы носили на мантиях большие зеленые значки, которые ярко мигали надписями: «Седрик — чемпион!», а при нажатии менялись на «Поттер — вонючка!».

Рин прошла к кафедре, положила на стол стопку пергаментов и развернулась к классу.

— Тема сегодняшнего занятия, — объявила она, игнорируя цветные пятна значков, — Непростительные заклятия. Теория, механика воздействия и методы противодействия.

По классу прошел шепоток. Обычно эту тему затрагивали только на старших курсах, но Рин перекроила программу.

— Три проклятия, — продолжила она, начав писать на доске. — Imperius. Cruciatus. Avada Kedavra. Министерство классифицирует их как непростительные, так как их применение к человеку карается пожизненным заключением. Но нас интересует не юриспруденция. Нас интересует физика.

Она повернулась к аудитории.

— Почему эти заклинания считаются неблокируемыми стандартными методами? Почему Protego бесполезно против убивающего проклятия?

Гермиона Грейнджер (единственная, кто сидел рядом с Гарри) подняла руку.

— Потому что это концептуальная магия, профессор?

— Близко, — кивнула Рин. — Стандартный щит — это уплотнение эфира, создающее физический или энергетический барьер. Он останавливает огненный шар или ледяную стрелу. Но Avada Kedavra — это не снаряд в обычном смысле. Он несет директиву. Приказ реальности: «Объект мертв».

Она нарисовала схему: прямая линия, проходящая сквозь круг.

— Когда зеленый луч касается цели, он разрывает связь между физическим телом и астральной проекцией (душой). Это мгновенное прекращение биологических функций. Щит не может остановить концепцию смерти, если он не обладает достаточной плотностью магии, чтобы переписать эту директиву.

— Значит, защиты нет? — спросил Малфой с ленивым интересом. Он поигрывал своим значком, заставляя его мигать.

— Защита есть, — отрезала Рин. — Но не магическая. Физическая.

Она ударила ладонью по столу.

— Камень. Стена. Материальный объект. Если луч попадет в статую, статуя взорвется, но вы останетесь живы. Ваша задача — не пытаться пересилить смерть магией. Ваша задача — не оказаться на траектории луча. Уворот. Использование укрытий. Создание физических преград трансфигурацией.

Она обвела класс взглядом.

— Вы должны двигаться. Статичная цель — мертвая цель.

Её взгляд остановился на Малфое. Драко в очередной раз нажал на значок. Поттер посмотрел на него с гневом.

Слизеринцы захихикали. Гарри сжал кулаки, уставившись в парту.

Рин замолчала.

Она медленно подошла к ряду, где сидел Малфой.

— Мистер Малфой, — произнесла она. Голос был тихим, но в нем звучал тот самый металл, который заставлял боггарта прятаться в шкаф. — Что это за предмет на вашей мантии?

— Это? — Драко ухмыльнулся, чувствуя поддержку своих. — Это выражение нашей гражданской позиции, профессор. Мы поддерживаем настоящего чемпиона Хогвартса.

— Позиция, — повторила Рин. — Снимите это.

Улыбка Малфоя дрогнула.

— Почему? Это не запрещено правилами школы. Профессор Снейп не возражал…

— Профессор Снейп может разрешать вам хоть на головах ходить в своих подземельях, — перебила его Рин. — Но здесь — моя территория. Мой класс. И мои правила.

Она выпрямилась, и её аура стала тяжелой, давящей.

— Мне плевать на ваши интриги, — заявила она, глядя на слизеринцев. — Мне плевать, кого вы считаете чемпионом, а кого — неудачником. Мне плевать на вашу политику и ваши детские обиды.

Она обвела рукой класс.

— Но в моем классе клоунады не будет. Эти значки — это визуальный шум. Это отвлекающий фактор. Это дешевый артефакт с примитивными чарами иллюзии, который оскорбляет мое эстетическое чувство.

— Но это мое право… — начал Малфой.

— Ваше право — сидеть тихо и впитывать знания, которые могут спасти вашу жизнь, — отрезала Рин.

Драко колебался. Он бросил взгляд на своих друзей, потом на Поттера. Сдаться — значит потерять лицо.

— Мой отец… — начал он привычную фразу.

— Ваш отец, — перебила Рин с опасной мягкостью, — будет, несомненно, рад узнать, что вы тратите учебное время на игры с бижутерией, вместо того чтобы изучать методы защиты от тех самых заклинаний, которые могут убить и его, и вас.

Это был удар ниже пояса. Напоминание о реальности угрозы.

— Отработка, мистер Малфой, — вынесла она вердикт. — Сегодня вечером. Вы будете сортировать ингредиенты для моих экспериментов в зельеварении. Гнилые флоббер-черви требуют деликатного обращения.

— Вы не имеете права! — вспыхнул Драко.

— Имею. Нарушение дисциплины. Игнорирование прямого указа преподавателя. Создание конфликтной ситуации. Снять значок. Немедленно.

Малфой, красный от злости, сорвал значок с мантии и убрал в карман.

— Остальные, — она посмотрела на класс. — У кого еще есть эти поделки?

Слизеринцы поспешно начали снимать значки и прятать их в карманы.

— Спасибо, — тихо сказал Гарри, когда она проходила мимо.

Рин не остановилась.

— Я сделала это не ради вас, мистер Поттер, — бросила она на ходу. — Я сделала это ради дисциплины. Эмоциональные срывы на моем уроке недопустимы. Еще немного, и вы бы устроили здесь драку.

Но Гарри всё равно улыбнулся. Впервые за неделю он почувствовал, что кто-то — кто-то сильный — на его стороне. Нейтралитет профессора Тосаки был лучше, чем открытая враждебность остальных.

Напряжение спало. Урок продолжился. Рин объясняла техники уворота, и студенты слушали, забыв о вражде. Потому что когда Тосака Рин говорила о смерти, это звучало убедительно.

День Первого задания настал в конце ноября.

Погода была холодной, но ясной. Стадион, специально оборудованный для битвы с драконами, был заполнен до отказа. Трибуны гудели. Тысячи зрителей — студенты, гости, журналисты, чиновники — ждали зрелища.

Тосака Рин сидела в ложе преподавателей. Её лицо было бесстрастным, но глаза внимательно сканировали арену.

Она видела загон. Камни, цепи и огромное, чешуйчатое чудовище, которое билось в оковах, изрыгая пламя.

Дракон.

Для большинства зрителей это был монстр. Страшный, опасный, величественный.

Для Рин это был ресурс.

Она смотрела на дракона не как на врага, а как на ходячую сокровищницу.

«Кровь дракона — универсальный катализатор», — оценивала она, пока Бэгман объявлял выход первого чемпиона. — «Сердечная жила — основа для мощнейших палочек. Чешуя — идеальный материал для защитных амулетов. Печень, рога, даже навоз — всё имеет цену».

Её пальцы зудели. Ей хотелось спуститься туда, усыпить зверя и разобрать его на ингредиенты. Это было бы куда полезнее, чем заставлять детей воровать у него яйцо.

— Первый чемпион — Седрик Диггори!

Седрик вышел на арену. Он был бледен, но решителен.

Он использовал трансфигурацию. Превратил камень в собаку, чтобы отвлечь дракона.

«Неплохо», — оценила Рин. — «Отвлекающий маневр. Использование базовых инстинктов хищника. Рискованно, но сработало».

Седрик получил ожог, но добыл яйцо.

Затем вышла Флёр Делакур.

Валлийский Зеленый.

Француженка не стала сражаться. Она использовала магию своего наследия. Чары сна, усиленные голосом вейлы.

Дракон начал клевать носом. Он заснул.

«Рискованно, но элегантно», — кивнула Рин. — «Ментальное воздействие на существо с высоким магическим сопротивлением. Требует тонкого контроля. Она ходила по краю. Если бы дракон проснулся не вовремя, от неё бы мало что осталось».

Флёр забрала яйцо, её мантия оказалась слегка подпалена внезапным дыханием спящего дракона.

Третьим был Виктор Крам.

Китайский Огненный Шар.

Крам не стал мудрить. Он ударил дракона по самому уязвимому месту.

— Conjunctivitis!

Заклинание ударило дракону в глаз. Зверь взревел от боли, начал метаться, круша всё вокруг, включая собственную кладку оставшихся яиц.

«Эффективно», — признала Рин. — «Грубо, жестоко, но эффективно. Лишение сенсорного канала. Ослепленный враг — дезориентированный враг».

И, наконец, четвертый.

Гарри Поттер.

Самый опасный дракон. Венгерская Хвосторога. Шипы, черный как ночь, злобный нрав.

Гарри вышел на арену. Он выглядел крошечным по сравнению с горой мышц и чешуи.

Толпа затихла.

Рин подалась вперед. Ей было интересно, чему он научился.

Гарри поднял палочку.

— Accio, Молния!

Рин улыбнулась уголком рта.

«Призыв инструмента. Использование преимущества в мобильности. Умно».

Через минуту метла прилетела к нему. Гарри вскочил на неё и взмыл в воздух.

Начался воздушный бой.

Поттер не пытался атаковать дракона. Он провоцировал его. Он использовал свою скорость и маневренность, чтобы заставить зверя ошибиться.

Хвосторога плевалась огнем, била хвостом, пытаясь сбить назойливую муху. Гарри уходил от атак в пике, делал бочки, петли.

Рин видела его движения.

«Рефлексы», — отметила она. — «Координация. Он не просто летит. Он чувствует инерцию. Он использует гравитацию. Мои уроки контроля тела не прошли даром. Даже на метле он двигается так, словно это продолжение его конечностей».

Это было красиво. Смертельно опасно, но красиво.

Гарри выманил дракона в воздух (насколько позволяла цепь), заставив его открыть гнездо.

Резкий рывок вниз. Пике.

Он схватил золотое яйцо.

Дракон ударил хвостом. Шипы пропороли мантию, задели плечо. Кровь брызнула.

Но Гарри ушел. Он взмыл вверх, сжимая трофей.

Трибуны взорвались ревом. Даже слизеринцы (нехотя) признали, что это было круто.

Гарри приземлился, живой и с победой в руках.

Рин откинулась на спинку кресла.

«Удовлетворительно», — вынесла она вердикт. — «Техника полета — отлично. Тактика — приемлемо. Оценка рисков — на грани фола. Но результат достигнут».

Она не аплодировала. Она просто кивнула сама себе.

Поттер выжил. Инвестиция сохранена. Турнир продолжается.

И, глядя на то, как медики обрабатывают рану Гарри, Рин думала о том, что в следующий раз ему может так не повезти.

Она встала.

Шоу закончилось. Драконов уводили (к сожалению, целиком, а не по частям в её лабораторию).

Рин направилась к выходу. Ей нужно было забрать выигрыш ставки на тотализаторе.

Бизнес есть бизнес. Даже на турнире.