Mondhexe

Глава 2

Широкая улица встретила её гулом, который можно было бы назвать пульсом города, если бы этот город не страдал от тяжелой формы аритмии. Тосака Рин вышла из тени переулка, словно актриса, вступающая на сцену провинциального театра: декорации были дешевыми, освещение — отвратительным, а массовка — безнадежно унылой.

Она остановилась, позволяя потоку пешеходов обтекать её, словно река огибает камень. Её взгляд, острый и анализирующий, сканировал окружающее пространство, разбивая хаос уличной жизни на понятные категории и переменные.

Вывески.

Они были кричащими, но лишенными той цифровой утонченности, к которой привык глаз жителя двадцать первого века. Неон, мигающий с раздражающей частотой, грубо намалеванные буквы, пластиковые короба, внутри которых тускло светились лампы накаливания. «Fish & Chips», «Video Rental», «The King’s Arms». Никаких экранов и светодиодов — технологий, ставших обыденностью в её времени — здесь не наблюдалось. Это была эпоха аналоговых сигналов и физических носителей.

Рин поморщилась. Эстетика этого времени оскорбляла её чувство прекрасного.

Она перевела взгляд на витрину магазина бытовой техники. Громоздкие телевизоры с кинескопами, занимающие половину прилавка, кассетные плееры, которые выглядели как кирпичи с кнопками, и полное отсутствие чего-либо, напоминающего персональные коммуникаторы. Для мага, привыкшего полагаться на собственные силы, технологии были лишь удобным инструментом, но их отсутствие создавало определенный дискомфорт. Это означало, что информационное поле здесь было медленным и труднодоступным.

— Добро пожаловать в каменный век, Рин, — прошептала она себе под нос.

Взгляд скользнул дальше и зацепился за объект, который окончательно расставил все по местам.

Телефонная будка.

Знаменитые красные будки Лондона, Kiosk No. 6, если её память не изменяла ей в вопросах истории дизайна. В её времени они были скорее туристическим аттракционом, рудиментом эпохи, сохраненным ради колорита. Здесь же они были функциональной необходимостью. Рин видела, как люди заходят внутрь, опускают монеты в слот и говорят в трубки, привязанные металлическими шнурами к аппаратам.

Очередь. К телефону стояла очередь из трех человек.

Это зрелище вызвало у Рин смесь ностальгии (которую она тут же подавила как непродуктивную эмоцию) и раздражения. Коммуникация, ограниченная физической точкой доступа. Никакой мгновенной связи, никакого глобального покрытия. Если ей понадобится связаться с кем-то на расстоянии, придется искать такую будку и надеяться, что она не сломана и не пахнет мочой.

«Перемещение не только в пространстве, но и во времени. Или в параллельную ветвь, где технологический прогресс замедлен. Мои знания могут оказаться бесполезны, а мои деньги…» — размышляла Рин.

Она коснулась кармана, где лежала пачка купюр, изъятых у незадачливого грабителя.

К счастью, деньги были универсальным эквивалентом энергии в любом мире, где существовала цивилизация. Бумага могла менять цвет и размер, но принцип обмена оставался неизменным.

Рин глубоко вдохнула, фильтруя легкими тяжелый, влажный воздух Лондона, и направилась к газетному киоску, который приметила ранее.

Продавец, пожилой мужчина с лицом, напоминающим печеную картофелину, сидел внутри своей маленькой крепости из печатной продукции, окруженный стенами из таблоидов и журналов. Он даже не поднял глаз, когда Рин подошла к окошку.

— Карту Лондона, — произнесла она. Её английский был безупречен, с легким, едва уловимым аристократическим акцентом, который ставили в лучших частных школах. — Подробную. С указанием районов и транспортных узлов.

Киоскер лениво потянулся к полке и выложил перед ней сложенную брошюру.

— Три фунта пятьдесят, мисс.

Рин извлекла из кармана одну из банкнот. Двадцать фунтов. Она протянула её мужчине, стараясь не касаться его пальцев.

Киоскер, увидев купюру, нахмурился, словно она предложила ему расплатиться золотым слитком. В этом времени, очевидно, двадцать фунтов были куда более весомой суммой, чем Рин привыкла считать. Он начал возиться с мелочью, отсчитывая сдачу.

Рин терпеливо ждала. Её лицо оставалось непроницаемым, как маска, но внутри она вела подсчет. Время транзакции: сорок пять секунд. Неэффективно.

Получив карту и горсть тяжелых монет, которые она небрежно ссыпала в карман, Рин отошла в сторону, подальше от потока людей. Она нашла относительно сухое место под козырьком закрытого магазина и развернула карту.

Бумага. Обычная, целлюлозная бумага, пахнущая типографской краской. Никакого интерактивного интерфейса, никакого масштабирования. Только старая добрая картография.

Рин пробежалась взглядом по сетке улиц. Её глаза, привыкшие к чтению сложных магических схем и чертежей, мгновенно выхватывали ключевые узлы.

Темза. Извивающаяся змея, рассекающая город надвое. Главная лей-линия, артерия, по которой текла мана этой земли.

Гайд-парк. Зеленое пятно, зона относительно стабильного природного фона.

Британский музей. Место концентрации маны, хранилище артефактов, многие из которых всё ещё сохраняли остаточную магию Эпохи Богов. И, что более важно, под ним, в скрытых слоях реальности, должна располагаться Часовая Башня — штаб-квартира Ассоциации Магов.

Рин сверила карту с той ментальной проекцией Лондона, которую она знала в своем мире.

Совпадение было почти полным. Улицы были на своих местах. Названия районов соответствовали её знаниям. Кенсингтон, Челси, Вестминстер, Блумсбери. География этого мира была идентична её собственному.

«Хорошо», — тихо размышляла она. — «По крайней мере, мне не придется учить географию заново».

Это упрощало задачу. Если физическая структура города сохранена, значит, и духовная архитектура должна быть схожей. Лей-линии должны проходить там же. Узлы силы должны быть в тех же точках.

Однако это знание несло в себе и определенный риск.

Если здесь есть Часовая Башня, значит, здесь есть и Лорды. Есть Инквизиторы. И появиться на их пороге без приглашения, без документов, с аурой чужеродной магии, оставшейся после перехода через портал — это всё равно что зайти в клетку к химере с табличкой «Обед» на шее.

Рин провела пальцем по карте, очерчивая круг вокруг Блумсбери.

«Слишком близко к Ассоциации», — решила она. — «Слишком много глаз. Слишком сильный контроль».

Ей нужно было место, которое было бы достаточно цивилизованным, чтобы обеспечить комфорт и безопасность, но при этом находилось бы на периферии внимания магических властей. Буферная зона.

Взгляд скользнул на запад. Эрлс-Корт. Кенсингтон. Районы с множеством отелей, пансионов и съемных квартир. Там всегда много иностранцев, туристов, временных жильцов. Идеальное место, чтобы затеряться. Аура постоянного движения людей создаст достаточный информационный шум, чтобы скрыть её присутствие на первых порах.

К тому же, это было недалеко от Гайд-парка, где можно было бы при необходимости провести ритуалы, требующие контакта с землей, не привлекая внимания прохожих.

«Цель определена», — констатировала Рин.

Рин посмотрела на проезжающие мимо черные кэбы. Такси. Быстро, удобно, но… дорого. И, что важнее, это изолирует её от города.

Сидя в машине, она не сможет хорошо почувствовать течение маны. Она не сможет оценить плотность эфира в разных районах. Она не увидит деталей — знаков, символов, лиц людей. Разведка из окна автомобиля всегда поверхностна.

Маг должен чувствовать землю, по которой ходит.

«Пешком», — решила она.

Это сэкономит деньги. Это позволит ей лучше адаптироваться к местной атмосфере. И это даст ей время на размышления. Её ноги всё ещё ныли, а тело требовало отдыха, но Рин Тосака умела игнорировать дискомфорт, когда этого требовала цель.

Она глубоко вздохнула, втягивая в себя воздух Лондона — смесь истории и выхлопных газов — и шагнула в поток людей.

Походка Рин изменилась. Исчезла неуверенность потерянного человека. Теперь она двигалась с целеустремленностью хищника, вышедшего на охоту в новые угодья. Её взгляд не блуждал бесцельно, он анализировал и запоминал.

Она отмечала камеры наблюдения (их было смехотворно мало по сравнению с её временем, и они были примитивными). Она оценивала плотность толпы. Она искала следы магического воздействия — слабые искажения в восприятии, которые могли бы указывать на скрытые барьеры или «отвод глаз».

Пока что город казался удивительно… пустым. В магическом смысле. Ни единого барьера.

Она прошла мимо витрины книжного магазина. «Бестселлеры недели». Имена авторов ей ничего не говорили, кроме Стивена Кинга. Мир, похоже, любил пугаться, даже не подозревая, что настоящие ужасы ходят рядом с ними, скрытые под вуалью магии.

Рин усмехнулась. Если бы эти люди знали, что сейчас мимо них проходит маг, способный взорвать этот магазин одним словом, они бы, наверное, забыли о своих выдуманных монстрах.

Но они не знали. И это было её преимуществом.

Она продолжала путь, шаг за шагом встраиваясь в ритм этого чужого города. Её красная фигура мелькала среди серых плащей и курток, как искра в золе. Внешне она ничем не отличалась от редких прохожих, спешащих укрыться от промозглого ветра. Но её внимание было направлено не на витрины магазинов и не на номера автобусов. Она смотрела сквозь них.

— Scrutari, — едва слышно прошептала она.

Это не было полноценным заклинанием, требующим длинной арии. Скорее, это была команда-триггер, переключающая режим работы её зрительных нервов. Рин направила тончайшую струйку праны — своего личного Од — к глазам.

Ощущение было неприятным, словно в глазные яблоки плеснули ледяной водой, смешанной с песком. Магические цепи в области головы, и без того раздраженные после пространственного перехода, отозвались тупой, ноющей болью. Рин подавила желание поморщиться. Боль — это плата за информацию. А информация сейчас стоила дороже золота.

Мир вокруг неё изменился. Цвета поблекли, уступая место монохромной графике физической материи, но поверх неё проступила иная реальность. Эфирная.

Рин ожидала увидеть привычную картину магического мегаполиса. В её мире, в Лондоне конца двадцатого века, каждый квадратный дюйм пространства был поделен, размечен и защищен. Старые особняки аристократов скрывали за своими фасадами мощные граничные барьеры, отводящие глаза простецам. Подвалы музеев и библиотек фонили остаточной магией ритуалов. Лей-линии, вены земли, были опутаны сложными системами отвода и накопления маны, питающими мастерские Лордов Часовой Башни.

Она приготовилась анализировать структуру чужих барьеров, искать лазейки в чужих защитах, оценивать плотность магического фона, чтобы не зайти случайно на территорию какого-нибудь параноидального некроманта.

Но то, что она увидела, заставило её сбиться с шага.

Ничего.

Абсолютная, звенящая пустота.

Рин остановилась, пропуская мимо себя женщину с коляской, и медленно повернула голову, сканируя улицу от фундамента зданий до черепичных крыш.

Никаких барьеров. Никаких свернутых пространств. Никаких сигнатур, указывающих на присутствие мастерских. Никаких следов проклятий, алхимических трансмутаций или призыва фамильяров.

Здания стояли голые, лишенные магической защиты. Они были просто грудами кирпича и бетона, открытыми всем ветрам и любому взгляду.

«Это невозможно», — удивилась она.

Лондон без магии? Это был оксюморон. Лондон был сердцем западной магии. Здесь, в каждом темном углу, должна была таиться мистерия. Но эфирный план был чист, как белый лист бумаги.

Или, точнее, он был диким.

Рин сфокусировала зрение на самом воздухе, на пространстве между объектами. Мана — дыхание планеты — была здесь. И её было много. Даже слишком много для индустриального города.

Потоки магической энергии клубились вокруг, хаотичные, плотные, необработанные. В Фуюки, да и в современном Лондоне её мира, мана была истощена человеческой деятельностью и постоянным потреблением магов. Здесь же она напоминала густой туман, который никто никогда не разгонял. Она текла свободно, завихряясь вокруг фонарных столбов, оседая на карнизах, просачиваясь сквозь асфальт.

Это была «сырая» мана. Неструктурированная. Никто не собирал её в кристаллы. Никто не использовал её для поддержания жизни гомункулов. Никто не фильтровал её через свои магические цепи.

Ощущение было таким, словно она оказалась в девственном лесу, где не ступала нога человека, только вместо деревьев здесь были дома, а вместо зверей — автомобили.

«Где Ассоциация?» — этот вопрос пульсировал в её голове с нарастающей тревогой.

Ассоциация Магов — это не просто клуб по интересам. Это структура, система контроля, механизм выживания. Они контролируют лей-линии. Они накладывают ограничения. Они скрывают магию. Их присутствие должно быть везде — в архитектуре города, в структуре его энергетических потоков.

Но Рин не видела ни малейшего следа их деятельности. Никаких геомантических печатей. Никаких патрульных фамильяров. Никаких меток инквизиторов Святой Церкви, которые обычно оставляли свои «автографы» в местах скопления ереси.

Это открытие пугало её куда больше, чем стычка с бандитом в переулке.

Отсутствие «полиции» на улицах может означать две вещи: либо преступности нет, либо анархия достигла такого уровня, что «полиция» уже не справляется и забаррикадировалась в участках.

В мире магии отсутствие следов Ассоциации могло означать только одно.

Либо её здесь не существует вовсе. Либо местные маги используют принципиально иную систему сокрытия, настолько совершенную, что она не поддается анализу через стандартное магическое зрение. Либо — и это был самый неприятный вариант — она попала в мир, где магия вымерла, оставив после себя лишь этот дикий, никому не нужный фон.

Хотя нет, третий вариант отпадал. Если бы магия вымерла, мана бы рассеялась. Плотность эфира говорила об обратном: источник жив. Просто его никто не использует. Или используют так, что это не оставляет следов в привычном спектре.

«Нужно проверить фундамент», — решила Рин.

Она перевела взгляд вниз, сквозь асфальт и бетон, вглубь земли. Туда, где должны проходить лей-линии — духовные артерии земли.

В её мире лей-линии Лондона были похожи на сложнейшую инженерную систему. Каналы, шлюзы, резервуары. Потоки энергии перенаправлялись, фокусировались, концентрировались в нужных точках. За контроль над ключевым узлом лей-линии маги могли вести битвы десятилетиями. В Фуюки семья Тосака управляла землей именно потому, что контролировала ключевые точки выхода лей-линий.

Здесь же…

Рин увидела мощный, пульсирующий поток энергии, текущий глубоко под землей. Он был огромным, полноводным, сияющим в её восприятии холодным голубым светом. Но он тек естественно. Он извивался, следуя геологическим разломам и руслам подземных рек, игнорируя планировку города над ним.

Никаких искусственных отводов. Никаких плотин. Никаких магических кругов, врезанных в породу для откачки силы.

Лей-линии были дикими. Ничейными.

Это было варварство. Расточительство космического масштаба. Жить на таком источнике силы и не использовать его — это всё равно что сидеть на горе золота и умирать от голода.

— Невероятно, — прошептала Рин, чувствуя смесь благоговения и профессионального негодования. — Неужели местные маги настолько примитивны? Или их так мало, что им хватает крох?

Она продолжила идти, но теперь её шаги стали осторожнее. Она чувствовала себя исследователем, высадившимся на планете, которая выглядит обитаемой, но где нет радиосигналов. Тишина в эфире была оглушительной.

Если здесь нет Ассоциации, то кто следит за правилами? Кто карает за раскрытие магии? Кто охотится на отступников?

«Анархия», — подумала она, и холодок пробежал по спине.

Мир без правил — это мир битвы всех против всех. Если любой самоучка, нашедший старый гримуар, может творить что вздумается, не опасаясь инквизиторов, то этот город может быть нашпигован бомбами замедленного действия.

Рин прошла еще квартал, продолжая сканировать каждое здание, мимо которого проходила. Отель. Магазин. Жилой дом.

Ничего. Никаких скрытых этажей. Никаких рун на дверных косяках. Никаких охранных духов. Обычная, серая, скучная материя. Камень, стекло, металл.

«Интересного» не было. Ни мастерских, которые можно было бы (теоретически) экспроприировать. Ни артефактов, фонящих древней силой. Ни конкурентов, которых стоило бы опасаться или с которыми можно было бы заключить союз.

Город был магически стерилен, несмотря на насыщенный фон. Парадокс, который Рин пока не могла разрешить.

Внезапно резкая боль прострелила виски, заставив её остановиться и прижать ладонь к голове. Перед глазами поплыли цветные круги.

— Черт… — выдохнула она.

Поддержание Scrutari в активном режиме требовало постоянного расхода Од. Незначительного для здорового мага, но для неё, с перегруженными цепями и после пространственного перехода, это становилось непосильной ношей.

Её тело подавало сигнал бедствия. Ресурсы истощались. Мозг, вынужденный обрабатывать два потока визуальной информации — физический и эфирный — начинал перегреваться.

«Хватит, не жадничай», — скомандовала она себе. — «Не пытайся узнать всё и сразу».

Рин моргнула, отключая подачу праны к глазам. Мир снова стал плоским, серым и унылым. Эфирное свечение исчезло, лей-линии скрылись под толщей асфальта, потоки дикой маны растворились в воздухе.

Осталась только грязная улица Лондона, холодный ветер и усталость, навалившаяся на плечи свинцовой плитой.

Ноги гудели. Каждый шаг отдавался тупой болью в мышцах. Адреналин, поддерживавший её после схватки в переулке, выгорел окончательно, оставив после себя пустоту и слабость. Желудок свело спазмом голода.

Она переоценила свои силы. Ей казалось, что она сможет провести полноценную разведку, составить карту местности, найти магические узлы… Но реальность, как всегда, внесла свои коррективы. Ей нужен был отдых. Ей нужна была пища. Ей нужна была крыша над головой.

Продолжать сканирование в таком состоянии было не просто бесполезно, но и опасно. Истощение Од — это прямой путь к потере сознания. Упасть в обморок посреди улицы в незнакомом городе, с крупной суммой денег в кармане и бесценным мистическим кодом на поясе — это подарок судьбы для любого местного проходимца.

Рин потерла виски, пытаясь унять головную боль.

«Ладно», — заключила она. — «Разведка завершена. Результат: отрицательный, но информативный. Магическая инфраструктура отсутствует или глубоко законспирирована. Местность богата ресурсами, но не освоена. Вывод: я здесь одна. И полагаться могу только на себя».

«Сначала — отель. И ужин», — думала она

Рин глубоко вдохнула сырой лондонский воздух, в котором теперь, без магического зрения, она чувствовала только выхлопные газы, и двинулась дальше. Теперь её целью были не лей-линии, а поиск отеля. И в этом поиске она была намерена преуспеть любой ценой.

Поиски убежища — это не просто хаотичное блуждание по улицам в надежде наткнуться на вывеску «Добро пожаловать». Это алгоритм. Это процесс отсева переменных, где каждый неверный выбор может стоить не только комфорта, но и безопасности.

Тосака Рин шла по улице, которая с каждым шагом становилась всё тише и респектабельнее. Шум центральных магистралей остался позади, сменившись шелестом шин редких автомобилей и отдаленным гулом города. Район Кенсингтон в начале девяностых представлял собой странную смесь увядающего величия и уюта. Здесь не было той агрессивной энергии, что в центре, но не было и опасной пустоты окраин.

Её взгляд скользил по фасадам зданий.

«Отель "Гранд". Слишком много швейцаров, слишком много света. Камеры наблюдения на входе. Отпадает. Хостел для молодежи. Шумно, грязно, никакой приватности. Отпадает».

Перекусив в небольшом кафетерии, она продолжила поиски отеля. Ей нужно было место, которое существует в серой зоне. Место, где не задают лишних вопросов, но при этом меняют белье хотя бы раз в неделю. Место, которое достаточно безлико, чтобы раствориться в нем, но достаточно надежно, чтобы не проснуться с ножом у горла.

И она нашла его.

Небольшое трехэтажное здание из темного кирпича, зажатое между двумя более внушительными конструкциями. Окна первого этажа были занавешены плотными кружевными шторами — признак консерватизма и желания отгородиться от внешнего мира. Над входом висела деревянная, выкрашенная в темно-зеленый цвет вывеска, освещенная единственной тусклой лампой: «The Black Swan. Bed & Breakfast».

Название было банальным, шрифт — скучным, а само здание излучало ауру умеренной тоски.

— Идеально, — прошептала Рин.

«Bed & Breakfast». Пансион. Семейный бизнес, скорее всего. Это означало отсутствие корпоративных стандартов безопасности, отсутствие сложной компьютерной сети регистрации (которой в этом времени, вероятно, и так не было) и минимальный интерес к личности постояльца, пока тот платит.

Она поднялась по трем стертым каменным ступеням крыльца. Дверь была массивной, с латунной ручкой, которая давно потеряла свой блеск. Рин толкнула её, и та поддалась с тяжелым, солидным скрипом, словно неохотно впуская чужака внутрь.

Звон колокольчика над головой прозвучал резко в тишине холла.

Рин вошла внутрь, и её сразу же обволок запах. Это был запах старого дома: пыль веков, въевшаяся в ковры, полироль для мебели с ароматом лимона, остывший чай и едва уловимая нотка сырости, которая преследует все лондонские здания.

Интерьер полностью соответствовал фасаду. Он застрял где-то между пятидесятыми и семидесятыми годами прошлого века. Темные деревянные панели на стенах, потертый ковер с неопределимым цветочным узором, который видел лучшие времена еще при Черчилле. В углу тикали напольные часы — громоздкий механизм, отсчитывающий секунды с мрачной неизбежностью.

Всё здесь было… уставшим. Вещи, потерявшие свою душу и превратившиеся просто в предметы интерьера.

Справа от входа располагалась стойка регистрации — высокая деревянная конторка, за которой, ссутулившись над раскрытой книгой, сидел человек.

Администратор.

Мужчина лет пятидесяти, с редеющими волосами, зачесанными набок в жалкой попытке скрыть лысину. На нем была вязаная жилетка поверх рубашки с закатанными рукавами. Он выглядел как квинтэссенция скуки. Человек, который провел за этой стойкой половину жизни и уже давно потерял надежду увидеть что-то интересное.

Он медленно, с неохотой оторвал взгляд от книги. Его глаза были водянистыми, бесцветными, с легким налетом профессионального безразличия.

Рин подошла к стойке. Она держала спину прямо, её подбородок был слегка приподнят. Даже в грязном плаще и с ушибами она не могла позволить себе выглядеть как просительница. Аристократизм — это не одежда, это осанка и взгляд.

— Добрый вечер, — произнесла она. Её голос был ровным, без лишних интонаций. Идеальный английский, лишенный сленга. — Мне нужна комната. На одну ночь. Возможно, дольше.

Она не стала добавлять «пожалуйста». В её положении вежливость могла быть воспринята как слабость.

Администратор моргнул, переваривая информацию. Он окинул её взглядом, задержавшись на пятнах на плаще, но не проявил никакого любопытства. В Лондоне можно увидеть и не такое.

— Одноместная? — спросил он скрипучим голосом.

— Да. С ванной, если это возможно.

— Все комнаты с удобствами на этаже, мисс, — ответил он с ноткой мстительного удовлетворения, свойственного мелким клеркам, отказывающим в комфорте. — Кроме люкса, но он занят.

— Подойдет, — отрезала Рин. Ей было всё равно. Главное — четыре стены и дверь, которую можно запереть. — Сколько?

— Тридцать пять фунтов за ночь. Завтрак включен. С семи до девяти утра. Овсянка, тосты, чай.

Цена была завышена за такой сервис, Рин это понимала, но торговаться не стала. Сейчас время стоило дороже денег.

— Хорошо, — она сунула руку в карман, нащупывая пачку банкнот. — Я плачу наличными.

Администратор кивнул, потянулся под стойку и достал большую амбарную книгу в кожаном переплете. Гроссбух. Никакого компьютера. Это было даже лучше, чем она надеялась.

Он открыл книгу на нужной странице, взял дешевую шариковую ручку и выжидательно посмотрел на Рин.

— Ваш паспорт, мисс.

Рин замерла. Её пальцы, сжимавшие деньги, остановились.

Паспорт.

Конечно. Бюрократия. Неизменный спутник цивилизации. В любой стране, в любом мире, в любое время всегда найдется человек с книгой, который потребует документы.

У неё не было паспорта. У неё не было даже школьного удостоверения. Её документы остались в сумке, которая сейчас, вероятно, валялась где-то на крыше здания в Фуюки, в другой реальности. Даже если бы ей удалось их сохранить, они не были легитимными в этом времени.

Создать фальшивку? Проекцию? Слишком сложно, данных недостаточно, слишком энергозатратно. Иллюзия развеется, как только она отойдет от стойки, или, что еще хуже, когда он попытается переписать данные. Материализация физического объекта такой сложности требовала образца, времени и подготовки, которых у неё не было.

Она могла бы просто развернуться и уйти. Найти другой отель. Но там будет то же самое. Или хуже — там могут вызвать полицию, если она покажется подозрительной.

Рин медленно выдохнула. Вариантов не оставалось. Придется снова тратить драгоценную прану. Придется снова нарушать правила скрытности. Но на этот раз она сделает это тоньше. Элегантнее.

— Паспорт… — сказала она.

Она подняла взгляд и посмотрела прямо в глаза администратору.

Глаза — отражение души. Банальность, но для мага — аксиома. Через визуальный контакт проще всего установить ментальный мост. Прямая линия передачи информации от одного мозга к другому, минуя критическое мышление.

Рин открыла один из своих второстепенных магических контуров. Не основной — это было бы излишеством, способным выжечь мозг этому бедолаге. Тонкий, капиллярный канал.

Она сконцентрировала каплю Од в своих глазах. Её радужки, обычно цвета морской волны, на мгновение потемнели, приобретая глубину бездны.

— Смотрите на меня, — тихо, но властно произнесла она.

Администратор, который уже собирался повторить свое требование, запнулся. Его взгляд прикипел к её глазам. Он хотел отвести взор, но не мог. Его зрачки расширились, реагируя не на свет, а на вливание чужеродной энергии.

Это был гипноз. Самая базовая форма ментальной магии, доступная даже недоучкам. Но в исполнении Тосаки Рин это было не цирковое представление с маятником. Это был приказ реальности.

Она проникла в его поверхностные мысли. Это было легко, как открыть незапертую дверь. Его разум был вялым, медлительным, заполненным рутиной и усталостью. Там не было ментальных щитов, не было воли к сопротивлению.

Рин нашла нужный узел — концепцию «правил заселения» — и мягко, но настойчиво надавила на него. Ей не нужно было стирать ему память, как бандиту. Ей нужно было лишь сместить восприятие.

— Документы в порядке, — произнесла она. Её голос звучал не в ушах администратора, а прямо в его голове, резонируя с его собственными мыслями.

Она не доставала несуществующий паспорт. Она не создавала иллюзию. Она меняла саму предпосылку.

Он видит её. Он видит клиента. Клиент платит. Значит, всё остальное — неважно.

— Вы уже проверили их, — продолжала внушать она, поддерживая зрительный контакт. — Вы видели паспорт. Он лежал перед вами. Формальности соблюдены. Вам не нужны документы. Вам нужны деньги и спокойствие.

Лицо администратора расслабилось. Напряжение, вызванное ожиданием, ушло. Его взгляд остекленел, став похожим на взгляд рыбы, плавающей в аквариуме. Критическое мышление отключилось, уступая место навязанной логике.

Для него реальность изменилась.

— Да… — пробормотал он, и его голос был лишен интонаций. — Документы… в порядке. Конечно.

Он моргнул. Связь прервалась. Рин мгновенно перекрыла поток праны, чтобы не истощать себя и не повредить его рассудок длительным воздействием.

Администратор тряхнул головой, словно отгоняя назойливую муху. Он выглядел слегка растерянным, но эта растерянность быстро сменилась привычной апатией. Его мозг, получив команду «всё нормально», тут же перестал искать противоречия.

— Напомните имя? — спросил он, уже занося ручку над страницей. Он даже не помнил, что секунду назад требовал паспорт.

— Эдельфельт, — соврала Рин, не моргнув глазом. Использовать фамилию дальних родственников-конкурентов было её маленькой, злой шуткой. — Лувиагелита Эдельфельт.

Пусть, если кто-то из Ассоциации начнет копать, следы ведут к выскочкам.

Администратор скрипнул пером по бумаге, записывая вымышленное имя своим корявым почерком.

— Тридцать пять фунтов, мисс Эдельфельт.

Рин извлекла из кармана две банкноты по двадцать фунтов. Деньги бандита. Грязные, криминальные деньги, которые теперь шли на оплату её безопасности.

Она положила их на стойку.

У неё промелькнула мысль: зачем платить?

Человек находится под гипнозом. Его воля подавлена. Она могла бы внушить ему, что номер уже оплачен. Или что она — племянница владельца. Или просто забрать ключ и уйти, приказав ему забыть о её визите.

Это сэкономило бы ресурсы. Тридцать пять фунтов — это еда на несколько дней.

Но Рин тут же отвергла эту мысль.

Нет.

Во-первых, гипноз ненадежен. Внушение со временем слабеет. Если она не заплатит, то завтра, когда его разум прояснится, он обнаружит недостачу в кассе. Это вызовет панику, разбирательство, привлечет внимание владельца или полиции. Финансовая аномалия — это маяк.

А во-вторых… это было бы просто грубо.

Одно дело — ударить бандита, который хотел напасть. Это самооборона. Другое дело — обмануть старого, усталого человека, который просто делает свою работу. Это было бы недостойно представителя семьи Тосака, пусть и действующего инкогнито.

— Сдачи не надо, — бросила она, когда администратор потянулся к кассе за пятью фунтами.

Пусть это будет чаевыми за ментальное насилие. Небольшая компенсация за то, что она влезла в его голову грязными сапогами своей магии.

Глаза администратора на секунду прояснились, в них мелькнул проблеск интереса — жадность пробилась даже сквозь остатки гипноза.

— Благодарю вас, мисс, — он поспешно сунул пятерку себе в карман жилетки, а тридцатку убрал в кассу. — Вот ваш ключ. Комната номер семь. Второй этаж, налево по коридору.

Он протянул ей тяжелый латунный ключ с деревянной биркой, на которой была выжжена цифра «7».

Рин взяла ключ. Холодный металл приятно холодил кожу. Это был не просто кусок латуни. Это был символ. Символ того, что у неё есть место. Своя территория. Пусть временная, пусть маленькая и грязная, но своя.

— Завтрак с семи, — напомнил администратор, уже теряя к ней интерес и возвращаясь к своей книге.

— Я запомню, — кивнула Рин.

Она развернулась и направилась к лестнице. Ступеньки скрипели под ногами, ковровая дорожка была вытерта до основания, но для Рин это была лестница в небеса. Каждый шаг приближал её к отдыху.

Она поднялась на второй этаж. Коридор был тускло освещен, пахло пылью и старыми обоями. Номер семь был в конце.

Рин вставила ключ в замок. Механизм щелкнул громко и отчетливо. Она повернула ручку и толкнула дверь.

Комната номер семь встретила её запахом пыли и дешевого стирального порошка. Это было замкнутое пространство, куб четыре на три метра, который теперь являлся её единственной крепостью в этом мире. Рин стояла посреди комнаты, всё ещё сжимая в руке латунный ключ, и её взгляд, привыкший оценивать тактическую обстановку, скользил по убогому интерьеру.

Выцветшие обои с цветочным узором, который мог показаться милым только слепой бабушке. Потертый ковролин. Окно с деревянной рамой, сквозь щели которой просачивался холодный лондонский сквозняк.

— Begrenztes Feld, — прошептала она, накладывая граничный барьер. Никто не войдет сюда без её ведома. Ни горничная, ни вор, ни случайный прохожий.

Её внимание привлек прямоугольник на стене, висящий над покосившимся комодом. Это был календарь. Дешевый, рекламный календарь какой-то местной фирмы по продаже сантехники, с изображением идиллического, но совершенно нереалистичного английского коттеджа.

Рин подошла ближе. Цифры были крупными, черными на белом фоне. Они не оставляли места для интерпретаций или надежды на ошибку зрения.

ИЮЛЬ 1993

Она моргнула. Один раз. Второй.

Цифры не изменились.

В её мире, в Фуюки, сейчас был 2004 год. Война за Святой Грааль была в самом разгаре. Технологии шагнули вперед, интернет опутывал планету, а маги адаптировались к новому тысячелетию.

Здесь же время отмотало счетчик назад.

— Одиннадцать лет, — произнесла она сухо, проводя пальцем по бумаге, словно проверяя её на материальность. — Временной сдвиг минус одиннадцать лет. Плюс пространственное смещение на девять тысяч километров.

Это объясняло всё. И старые автомобили на улицах, и отсутствие мобильных телефонов, и странную моду прохожих, и даже этот затхлый запах города, который еще не прошел через жернова экологических реформ двадцать первого века.

Она оказалась в прошлом. Не в далеком, героическом прошлом, где можно встретить Короля Артура, и не в будущем, где магия окончательно уступит место технологиям. Она попала в самое скучное, серое и неудобное время — в девяностые.

«Мда, ну и в дыру меня занесло», — мысленно прокомментировала она.

В её голосе не было истерики, только констатация факта, смешанная с глубоким, искренним разочарованием.

Она отвернулась от календаря. Информация принята к сведению. Теперь это просто еще одна переменная в уравнении, которое ей предстояло решить.

1993 год. Это означало, что многие события её мира еще не произошли. Но также это означало, что её знания о будущем… бесполезны? Нет. Если это параллельный мир (а отсутствие следов магического вмешательства намекало именно на это), то история здесь может идти по совершенно иному сценарию.

Рин потерла плечо, которое всё ещё ныло после удара об асфальт. Грязь. Она чувствовала её на своей коже, на волосах, на одежде. Слой лондонской копоти, смешанный с потом и пылью Фуюки. Это было невыносимо. Для мага чистота тела — это не просто гигиена, это условие эффективности ритуалов. Грязь искажает потоки праны, создает помехи.

Она взяла со стула стопку полотенец, которые выглядели застиранными, но чистыми, и направилась к двери. Ванная комната была общей, в конце коридора. Это было унизительно для аристократки, но выбора не было.

Коридор был пуст. Рин прошла его быстрым шагом, сканируя пространство на предмет чужого присутствия. Никого. Только скрип половиц под ногами.

Ванная комната представляла собой кафельное помещение с чугунной ванной на ножках и раковиной, покрытой сетью мелких трещин. Рин заперла дверь на щеколду, а затем, не доверяя механике, наложила на неё простейшее укрепляющее заклинание.

— Begrenztes Feld, — шепнула она, дополнительно устанавливая небольшой граничный барьер у входа, на случай визита нежданных гостей.

Она открыла кран. Трубы завыли, плюнули ржавой водой, а затем, наконец, пошел поток относительно чистой, горячей воды.

Рин сбросила с себя грязную одежду. Красный плащ, юбка, свитер — всё это требовало чистки. Она сложила вещи аккуратной стопкой на единственный сухой стул и шагнула в душевую, задернув за собой клеенчатую шторку.

Горячая вода ударила по коже, смывая грязь, но не усталость.

Рин закрыла глаза, подставляя лицо под струи. Пар наполнил тесное пространство, создавая иллюзию изоляции от внешнего мира. И в этой изоляции, в темноте за закрытыми веками, память услужливо подбросила ей кадры недавнего прошлого.

Фуюки. Крыша здания. Холодный ветер и фиолетовое свечение магии эпохи богов.

Она видела это снова и снова. Кастер, парящая в воздухе, словно злая богиня. Её насмешливая улыбка. Её абсолютное превосходство.

Рин сжала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони.

Она проиграла.

Это было не тактическое отступление. Это был разгром. Она, Тосака Рин, которая готовилась к Войне Святого Грааля десять лет, которая пожертвовала нормальной жизнью, друзьями, сном ради того, чтобы стать идеальным мастером, — она проиграла в первой же серьезной стычке со слугой класса Кастер.

— Слабость, — прошипела она, и звук её голоса был заглушен шумом воды.

Она ударила кулаком по кафельной стене. Боль отрезвляла.

Ошибка была не в недостатке силы. У неё было достаточно драгоценных камней. Ошибка была в расчетах. Она недооценила противника. Она переоценила свои возможности контроля ситуации. Она позволила Лансеру отвлечь Арчера, оставив себя один на один с врагом, чей магический потенциал превосходил современные стандарты на порядки.

«Я думала, что смогу купить победу», — безжалостно анализировала она. — «Я думала, что если брошу в неё достаточно праны, спрессованной в кристаллы, она падет. Примитивная тактика. Варварская».

И цена этой ошибки была чудовищной.

Грааль.

Великая чаша, исполняющая желания. Путь к Акаше, к Истоку всего сущего. Цель, ради которой поколения семьи Тосака жертвовали всем. Цель, ради которой умер её отец.

Она потеряла её.

Здесь, в Лондоне 1993 года, Грааля не было. Война в Фуюки продолжалась без неё. Арчер, лишенный мастера и подпитки маной, скорее всего, уже исчез, вернувшись в Трон Героев. Или, что еще хуже, заключил контракт с кем-то другим, чтобы выжить.

Эта мысль обожгла её сильнее, чем кипяток. Её слуга. Её партнер. Преданный, циничный, невыносимый Арчер. Она подвела его.

— Черт, — выдохнула Рин, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. Не слезы — она не позволит себе плакать из-за поражения. Это была ярость. Чистая, концентрированная злость на саму себя.

Она схватила кусок дешевого мыла и начала яростно тереть кожу, словно пытаясь смыть вместе с грязью и позор своего провала.

Она была слабой. Она была самонадеянной. Она вела себя как ребенок, играющий с пистолетом, и в итоге выстрелила себе в ногу.

«Больше никогда», — поклялась она себе под шумом воды. — «Я больше никогда не позволю себе быть такой беспечной. В этом мире, в этом времени, я не допущу ошибок. Я выжму из этой ситуации всё».

Если Грааля здесь нет, она найдет другой источник силы. Если здесь нет Ассоциации, она создаст свои правила.

Вода начала остывать. Бойлер в этом дешевом отеле, очевидно, имел ограниченный ресурс, как и всё в этом унылом мире.

Рин выключила кран. Тишина вернулась, нарушаемая лишь звуком капель, падающих с её тела.

Она отдернула шторку и потянулась за полотенцем. Оно было жестким, пахло хлоркой, но впитывало влагу исправно. Рин вытерлась быстрыми, экономными движениями. Магия исцеления понемногу делала свое дело — синяки на бедре уже начали желтеть, боль в мышцах притупилась, став фоновым шумом.

Завернувшись в полотенце и собрав свои вещи, она сняла граничный барьер и отперла дверь. Укрепление на щеколде рассеялось, оставив металл чуть теплым.

Коридор всё так же был пуст. Рин вернулась в свой номер, заперлась изнутри и бросила одежду на стул.

Кровать выглядела убого, но сейчас она казалась алтарем спасения. Матрас был продавлен, подушка — тонкой, но это была горизонтальная поверхность.

Рин села на край, чувствуя, как гравитация, наконец, берет свое.

Истощение навалилось внезапно, словно кто-то выдернул шнур питания. Магические Цепи затихли, перейдя в режим гибернации для восстановления. Тело стало тяжелым, непослушным. Мозг, работавший последние часы в режиме форсажа, начал отключаться, гася когнитивные функции одну за другой.

Она легла, натянув на себя одеяло.

Темнота комнаты была успокаивающей. За окном шумел ночной Лондон, но этот шум был далеким, чужим. Здесь, в комнате четыре на три метра, была её территория.

«Завтра», — подумала Рин, чувствуя, как сознание уплывает в темноту. — «Завтра я начну с нуля. Анализ. Планирование. Исполнение. Как всегда».

Утро в Лондоне 1993 года началось не с солнечного света, а с серой, унылой дымки, просачивающейся сквозь щели в оконной раме. Тосака Рин открыла глаза ровно в шесть утра. Её внутренние часы, отточенные годами строгой дисциплины, сработали лучше любого будильника.

Первым делом — диагностика.

Она села на кровати, скрестив ноги, и закрыла глаза, обращая взор внутрь себя. Прана текла по её телу медленно, вязко, но стабильно. Магические цепи, вчера пылавшие от перегрузки, остыли. Ноющая боль сменилась тупым, фоновым дискомфортом, напоминающим о себе лишь при резких движениях энергии.

«Восстановление на сорок пять процентов», — констатировала она. — «Приемлемо для функционирования, но недостаточно для полноценного тяжелого боя».

Рин встала, чувствуя, как холодный воздух комнаты касается кожи. Физическое тело тоже пришло в норму. Ушибы пожелтели, мышцы восстановили эластичность. Сон — лучший целитель, если умеешь правильно настроить организм перед отключением сознания.

Она подошла к стулу, где лежала её одежда. Красный плащ, черная юбка, свитер. Вчера они выглядели как тряпки, в которых валялись в грязи. Сегодня они должны были стать образцом чистоты.

Рин не собиралась искать прачечную. Это было бы неэффективной тратой времени и денег. Вместо этого она применила магию.

— Strukturanalyse, — прошептала она, касаясь ткани плаща.

В её сознании развернулась трехмерная схема материала. Она видела переплетение нитей, структуру волокон и, что самое важное, инородные частицы — грязь, копоть, машинное масло. Для обычного человека пятно — это проблема. Для мага, специализирующегося на манипуляциях с материей, это просто лишние элементы в уравнении.

— Separation, — скомандовала она.

Короткий импульс Од прошел через ткань. Грязь не исчезла волшебным образом — магия не творит чудес из ничего. Частицы пыли и жира отделились от волокон ткани, осыпавшись на пол мелким серым песком. Плащ встряхнулся, словно живой, возвращая себе насыщенный красный цвет и форму. То же самое она проделала с остальной одеждой.

Через десять минут Рин стояла перед зеркалом, завязывая свои черные ленты. Отражение показывало девушку, демонстрирующую готовность. Безупречная, собранная, холодная. Ни следа вчерашней растерянности.

Завтрак в столовой отеля был утилитарным. Овсянка напоминала клейстер, тосты были пересушены, а чай — слишком крепким. Но Рин ела методично, пережевывая каждый кусок. Еда — это топливо. Калории конвертируются в физическую силу, физическая сила поддерживает магическую выносливость. Вкус не имел значения.

В семь тридцать она вышла на улицу.

Город просыпался. Улицы Кенсингтона заполнялись людьми, спешащими на работу, автомобили ползли в утренних пробках, выбрасывая в атмосферу углекислый газ. Но Рин не интересовала социальная жизнь Лондона.

Она свернула в тихий переулок, убедилась, что за ней никто не наблюдает, и достала из кармана небольшой предмет.

Это был топаз. Не самый дорогой из её коллекции, но идеально ограненный для использования в качестве резонатора. Она подвесила его на тонкой серебряной цепочке, превратив в импровизированный маятник.

— Поиск, — прошептала она, вливая в камень каплю праны. — Концентрация. Аномалия. Источник.

Это был не компас, указывающий на север. Это был детектор плотности маны. В теории, он должен был отклоняться в сторону наиболее мощных потоков энергии, указывая путь к узлам лей-линий или к местам, где магия просачивается в реальный мир.

Камень качнулся. Лениво, неохотно.

«Слишком много шума», — недовольно заметила Рин.

Фон в этом городе был чудовищным. Мана была везде, но она была рассеянной, «грязной». Камень реагировал на всё подряд — на старые здания, на деревья в парках, даже на эмоции толпы. Это было всё равно что пытаться услышать шепот в комнате, где все кричат.

Рин нахмурилась и двинулась вперед, удерживая маятник перед собой. Ей придется фильтровать сигнал вручную, полагаясь на свою интуицию и опыт.

Час сменялся часом. Рин прошла Кенсингтон, углубилась в Челси, затем повернула к центру. Она шла, не останавливаясь, её глаза сканировали пространство, а разум обрабатывал колебания топаза.

Ничего.

Камень дергался, указывая то на старую церковь, то на музей, то просто крутился на месте, сбитый с толку вихрями дикой маны. Но четкого вектора, указывающего на мастерскую, барьер или скрытую территорию, не было.

Это начинало раздражать.

— Бесполезно, — прошипела она, сворачивая на очередную улицу.

Лондон издевался над ней. Огромный, древний город, стоящий на костях римских легионеров и друидов, должен был фонить магией. Здесь должны быть узлы. Здесь должны быть скрытые зоны.

К полудню Рин оказалась где-то в районе Сохо. Ноги начинали гудеть. Утренний заряд энергии иссяк, уступая место привычной усталости.

Она остановилась на перекрестке, глядя на поток машин. Раздражение нарастало. Она тратила время. Она тратила силы. И ради чего? Ради экскурсии по Лондону девяностых?

Желудок предательски заурчал, напоминая, что клейстер на завтрак давно переварился.

«Отлично», — саркастически заметила Рин. — «Я великий маг, наследница Тосака, стою посреди улицы, голодная, злая и потерянная. Если бы Арчер видел меня сейчас, он бы умер от смеха».

Она уже была готова сдаться. Признать поражение на сегодня, найти кафе, поесть и вернуться в отель, чтобы переработать стратегию. Возможно, стоит попробовать ритуал поиска ночью? Или использовать другой камень? Или…

В этот момент топаз в её руке дернулся.

Это было не вялое покачивание, как раньше. Это был резкий рывок, словно невидимая рука потянула за цепочку. Камень нагрелся, его грани вспыхнули внутренним светом, едва заметным в дневном освещении.

Рин замерла. Её усталость исчезла мгновенно, сменившись хищной концентрацией.

Она подняла маятник выше, экранируя его ладонью от ветра.

Камень тянуло в сторону северо-востока. Тяга была постоянной, ровной, как течение реки. Но это была не просто концентрация маны.

Рин закрыла глаза, переключая восприятие. Она не использовала Scrutari, чтобы не перегружать глаза, но расширила свою сенсорику, пытаясь «пощупать» то, на что указывал камень.

Ощущение было странным. Неприятным.

Обычно магическая энергия ощущается как тепло, или холод, или электричество. Но то, что она почувствовала сейчас, было… геометрическим искажением.

«Нестыковка», — заключила она.

В ткани реальности была складка. Где-то там, впереди, пространство было свернуто неестественным образом. Это не было похоже на граничный барьер, который просто накладывается поверх реальности, скрывая происходящее внутри. Это было грубое вмешательство в топологию города.

Словно кто-то взял кусок пространства, вырезал его, скомкал и запихнул обратно, игнорируя законы физики и геометрии.

«Пространственный карман», — проанализировала Рин. — «Или проход. Стабильный, древний, поддерживаемый огромным количеством энергии».

Это было оно. То, что она искала.

Такую аномалию невозможно создать случайно. И её невозможно скрыть от того, кто знает, что искать. Это был маяк. Огромный, пульсирующий маяк, кричащий: «Здесь есть магия!»

«Координаты», — потребовала она от себя.

Рин начала медленно поворачиваться, следя за отклонением маятника. Камень вел себя как стрелка компаса, попавшая в мощное магнитное поле. Вектор был четким.

Она открыла глаза и посмотрела в том направлении.

Чаринг-Кросс Роуд. Оживленная улица, полная книжных магазинов и антикварных лавок.

На расстоянии в несколько кварталов от неё находилась точка, которая в обычном спектре восприятия просто не существовала. Взгляд обычного человека скользнул бы мимо, мозг отказался бы регистрировать эту зону, заполнив пробел чем-то привычным — стеной, забором, мусорным баком.

Но для мага, использующего резонанс драгоценных камней, это пятно сияло как сверхновая.

— Нашла, — выдохнула Рин.

Голод? Забыт. Усталость? Не имеет значения.

Она почувствовала прилив азарта. Это было не просто любопытство. Это был профессиональный интерес инженера, обнаружившего неизвестный механизм.

Там, впереди, находился источник этой аномалии. И, судя по масштабу искажения, это была не мастерская одиночки. Это был вход во что-то большее. Целый квартал? Улица? Скрытый город?

Рин спрятала топаз в карман, но не отпускала его, продолжая чувствовать вибрацию камня пальцами.

Она не знала, что её там ждет.

Это не имело значения. Главное, что там была магия. А где есть магия, там есть ресурсы. Там есть знания.

Рин поправила плащ, проверила, легко ли выходит кинжал из ножен (на всякий случай), и решительно шагнула вперед.

«Ну что ж», — подумала она, ускоряя шаг. — «Посмотрим, какие секреты ты прячешь, старый Лондон».