Mondhexe

Глава 25

Возвращение в Хогвартс за несколько дней до начала семестра было стратегически верным решением. Замок, освобожденный от летнего зноя и пока ещё пустой от шумной биомассы студентов, представлял собой идеальное убежище для сортировки ресурсов и восстановления ментального баланса.

Тосака Рин вошла в свои покои, и первым делом проверила целостность охранных периметров. Нити праны, натянутые в дверном проеме и на окнах, оставались нетронутыми. Никто не входил. Ни эльфы, ни призраки, ни директор.

Она скинула плащ, оставшись в привычной удобной одежде, и подошла к своему хранилищу.

Она схватилась за ручку и влила немного Од.

Замки щелкнули, дверца распахнулась, открывая её личную сокровищницу.

Рин извлекла из карманов несколько мешочков. Результат её летних «инвестиций» и «сбора налогов». Горсть необработанных сапфиров, купленных инкогнито на черном рынке, несколько рубинов средней чистоты.

Она начала методично раскладывать камни по ячейкам, сортируя их по емкости и типу огранки.

Закончив с инвентаризацией, Рин потянулась к верхней полке. Там, среди камней, лежал сложенный кусок старого пергамента.

Карта Мародеров.

Инструмент тотального контроля, который она экспроприировала у Поттера в прошлом учебном году. Рин привыкла сверяться с картой, чтобы отслеживать перемещения персонала и убеждаться, что в её секторе ответственности нет неучтенных элементов. После событий на Чемпионате Мира паранойя (или, как она предпочитала это называть, «повышенная бдительность») стала её второй натурой.

Она развернула пергамент на столе.

— Торжественно клянусь, что замышляю шалость, и только шалость, — произнесла она пароль активации с легкой долей сарказма.

Обычно после этих слов на бумаге проступали чернильные линии коридоров, подписи и движущиеся точки. Рин ожидала увидеть метку Дамблдора в его кабинете, Филча в коридоре и свою собственную точку прямо здесь, в комнате.

Но пергамент остался чистым.

Рин нахмурилась.

«Нет контакта?»— предположила она. — «Сбой в матрице привязки?»

Она повторила пароль, вложив в голос чуть больше воли. Затем коснулась пергамента рукой, подавая импульс праны напрямую.

Ничего.

Карта была мертва. Артефакт, который был подключен к Genius Loci замка на фундаментальном уровне, внезапно превратился в простой пергамент.

«Это невозможно», — размышляла Рин, проводя пальцем по пустой странице. — «Связь такого уровня не разрывается сама по себе. Кто-то вмешался в структуру граничного барьера Хогвартса. Кто-то перекрыл доступ к данным».

И этот «кто-то» мог быть только одним человеком.

Рин свернула карту и убрала её в карман. Ей нужны были ответы.

Она нашла Альбуса Дамблдора в Большом Зале. Директор руководил расстановкой столов, хотя на самом деле он просто стоял и наблюдал, как домовики полируют золотую посуду.

Дамблдор выглядел спокойным, как всегда. Его мантия сегодня была цвета грозового неба, что странно гармонировало с настроением Рин.

— Директор, — окликнула она его, подходя ближе.

— А, Рин! — улыбнулся он. — Рад видеть вас в добром здравии. Надеюсь, лето прошло… продуктивно?

— Более чем, — сухо ответила она. — Однако у меня возник вопрос технического характера. Касательно систем безопасности замка.

Дамблдор слегка наклонил голову, его очки блеснули.

— Я слушаю.

— Я заметила… неработоспособность следящей карты. — Каналы мониторинга перекрыты. Информационное поле искажено. Словно кто-то поставил заглушку на всю систему внутреннего наблюдения.

Улыбка Дамблдора стала чуть тоньше, но не исчезла.

— Вы невероятно проницательны, Рин, — сказал он мягко. — Ничто не укроется от вашего взгляда. Да, вы правы. Я внес некоторые… коррективы в работу защитных чар замка.

— Коррективы? — переспросила она. — Вы ослепили систему. Зачем?

— В этом году Хогвартс станет домом не только для наших студентов, — пояснил директор. — Мы ожидаем гостей. Иностранные делегации.

Он сделал паузу, давая ей возможность оценить масштаб события.

— Гости требуют комфорта, Рин. И, что более важно, они требуют приватности. Директора других школ… скажем так, они очень ревностно относятся к секретам своих учебных заведений и своих подопечных. Каркаров, в частности, был бы крайне недоволен, если бы узнал, что каждое передвижение его студентов отслеживается.

— То есть вы отключили систему глобального позиционирования ради дипломатического этикета? — уточнила Рин с недоверием. — Это создает брешь в безопасности.

— Пришлось немного перенастроить замок, — развел руками Дамблдор. — Это временная мера. Как только гости покинут нас, всё вернется на круги своя. До тех пор нам придется полагаться на старые добрые методы: глаза, уши и патрулирование коридоров.

Рин хмыкнула.

— Старые методы ненадежны, директор. Человеческий фактор — самое слабое звено любой системы. Но… Ваша территория — ваши правила.

Она не стала спорить. Карта была удобным инструментом, но не критически важным.

— Кстати, — добавил Дамблдор, словно вспомнив о чем-то незначительном. — Я полагаю, вы читали утреннюю прессу?

— Еще нет. Я была занята инвентаризацией.

— Рекомендую ознакомиться. Весьма… занимательное чтиво.

Рин кивнула и направилась к выходу. Если Дамблдор рекомендует прессу, значит, там написано что-то забавное.

Рин прошла в свой кабинет и развернула свежий номер «Ежедневного Пророка», который сова доставила с утра.

Заголовок не разочаровал.

«БЕСПОРЯДКИ НА ЧЕМПИОНАТЕ МИРА: МИНИСТЕРСТВО ДЕРЖИТ СИТУАЦИЮ ПОД КОНТРОЛЕМ»

Статья была шедевром бюрократической прозы и пропаганды.

«…группа радикально настроенных элементов, одетых в мантии Пожирателей Смерти, попыталась нарушить праздничную атмосферу… благодаря слаженным и оперативным действиям мракоборцев, беспорядки были пресечены в зародыше…»

Рин читала и чувствовала, как уголки её губ ползут вверх.

Ни слова о бойне. Ни слова о том, что «радикально настроенные элементы» были разорваны на куски, заморожены и вбиты в землю. Ни слова о количестве жертв среди нападавших.

«…к сожалению, в ходе столкновения несколько нападавших получили травмы, несовместимые с жизнью, в результате магических откатов и детонации их же собственных проклятых артефактов…»

— «Детонации собственных артефактов», — прошептала Рин, прикрывая рот рукой, чтобы скрыть смешок.

Газета пела дифирамбы «бравым мракоборцам аврората» и «солидарной силе магического сообщества», которая дала отпор нападавшим. Никаких упоминаний о таинственной ведьме в красном. Никаких упоминаний о неизвестной магии.

Очевидно, Министерство было в таком шоке от увиденного, что решило просто замести всё под ковер. Признать, что неизвестные волшебники уничтожили два десятка Пожирателей, означало бы расписаться в собственной некомпетентности. Проще было списать всё на «магические аномалии» и приписать победу себе.

— Анонимность, — промурлыкала Рин, отпивая чай. — Самая дорогая валюта.

Она была довольна. В той суматохе, среди пожаров и паники, у свидетелей и властей было слишком много проблем, чтобы обращать внимание на детали.

Она осталась тенью. Призраком, который пришел, навел порядок и исчез.

Это было идеально.

День прошел в приятных хлопотах по подготовке к учебному году. Рин обновила защитные чары на кабинете (теперь, без карты, это было особенно актуально), проверила запасы ингредиентов и даже успела прочитать пару глав из очередной книги по продвинутой трансфигурации.

Спустя несколько дней замок начал оживать.

Стук колес карет по брусчатке, крики, смех, топот сотен ног. Студенты возвращались.

Рин стояла на верхней площадке лестницы, наблюдая за тем, как холл заполняется черными мантиями.

Они выглядели возбужденными. Еще бы — Чемпионат Мира был событием века, и каждый, кто там был (или врал, что был), теперь считал своим долгом рассказать свою версию событий.

— …а потом Крам сделал вираж, и они врезались!

— …ты видел эти палатки? Они горели зеленым огнем!

— …папа сказал, что это были Пожиратели, но их кто-то взорвал!

Рин вычленяла из гула голосов нужные ей имена.

Вот Драко Малфой. Бледный, притихший, держится особняком. Видимо, отец рассказал ему не самую приятную версию событий той ночи. Или он сам видел творившиеся бесчинства.

Прошла группа студентов Рейвенкло. И, наконец, троица.

Гарри Поттер, Рон Уизли, Гермиона Грейнджер.

Они вошли в двери, озираясь по сторонам.

Рин задержала взгляд на Поттере.

Он был цел. Ни царапины. Очки целые, мантия чистая. Он улыбался, слушая какую-то шутку Рона.

«Инвестиция в безопасности», — кивнула Рин. — «Актив сохранен. Проценты продолжат капать»

Она не испытывала к нему теплых чувств, но испытывала чувство собственника. Это был её студент. И тот факт, что он пережил резню на Чемпионате, говорил о том, что её уроки не прошли даром. Или ему просто снова повезло. В любом случае, результат был положительным.

Поток студентов влился в Большой Зал. Рин спустилась следом и заняла свое место за преподавательским столом.

Зал сиял. Тысячи свечей, золотая посуда, призраки, снующие между столами. Атмосфера праздника перекрывала даже тревожные слухи о событиях на Чемпионате.

Студенты расселись. Церемония распределения прошла быстро — Шляпа в этот раз была на удивление лаконична.

Когда последний первокурсник (мальчик, который чуть не споткнулся о собственную мантию) сел за стол Гриффиндора, Дамблдор поднялся.

Зал мгновенно затих.

Директор выглядел торжественно. Его мантия сегодня была темно-фиолетовой, расшитой серебром.

— Добрый вечер! — его голос разнесся по залу. — У меня есть для вас одно объявление. Очень важное объявление.

Он сделал паузу, давая напряжению нарасти.

— В этом году, — продолжил он, — Хогвартс не только ваш дом. В этом году Хогвартс станет домом для очень важного события. События, которое не проводилось уже более ста лет.

По рядам прошел шепот. Кто-то догадывался, кто-то просто сгорал от любопытства.

— С огромной гордостью сообщаю вам, что в этом году в Хогвартсе состоится Турнир Трёх Волшебников!

Зал взорвался.

Нет, это был не просто шум. Вопли, свист, аплодисменты, стук кубков о столы.

Турнир Трёх Волшебников. Легендарное состязание. Слава. Вечная слава.

Дамблдор поднял руку, призывая к тишине.

— Турнир — это серия магических испытаний, в которых примут участие чемпионы от трех крупнейших европейских школ магии: Хогвартса, Шармбатона и Дурмстранга. Чемпион, который наберет наибольшее количество баллов, получит Кубок Турнира.

Он улыбнулся.

— И денежный приз в размере одной тысячи галеонов.

Вот теперь реакция была полной.

Тысяча галеонов.

Для бедных школьников это была крупная сумма. Новые метлы, мантии, сладости без ограничений. Глаза близнецов Уизли загорелись так ярко, что могли бы осветить подземелье. Рон выглядел так, словно его сейчас хватит удар от жадности. Но большинство представителей чистокровных семей выражали равнодушие — для них это карманные деньги.

«Награда, видимо, тоже не менялась больше ста лет. По тем временам, наверное, это были огромные деньги» — размышляла Рин.

Тысяча галеонов. Пять тысяч фунтов. Для неё, при регулярных рейдах на бандитов, это была не такая уж крупная сумма. Но для бедного студента… это все еще был хороший мотиватор.

Рин сидела неподвижно, наблюдая за этой вакханалией восторга.

Однако Рин видела и другое.

Она видела риск.

Турнир, который не проводился сто лет из-за высокой смертности. Испытания, рассчитанные на взрослых магов. Иностранные делегации, которые принесут с собой не только культуру, но и шпионаж, конкуренцию и потенциальные конфликты.

«Иностранцы требуют приватности», — вспомнила она.

Всё сходилось.

В школу приедут чужаки. Сильные, амбициозные, возможно — опасные. Каркаров, директор Дурмстранга, бывший Пожиратель Смерти (Рин навела справки).

Замок превратится в арену.

«Это будет сложный год», — подумала Рин, глядя на сияющие лица детей. — «Они видят золото и кубок. Я вижу травмы, несчастные случаи и дипломатические скандалы».

Но была и светлая сторона.

Турнир — это концентрация магии. Это новые знания. Это возможность изучить методы других школ. И, возможно, сделать пару ставок на тотализаторе.

Она посмотрела на Гарри Поттера.

Мальчик не выглядел восторженным. Он выглядел… озадаченным. Словно чувствовал, что этот праздник жизни может обернуться для него очередной головной болью.

«У него хорошее чутье», — отметила Рин. — «Надеюсь, ему хватит ума не лезть в это пекло. Хотя, зная его удачу…»

Дамблдор продолжил говорить о правилах, о возрастном ограничении (только с семнадцати лет, что вызвало волну возмущения), о судьях.

Студенты гудели, обсуждая перспективы вечной славы и тысячи галеонов, но Тосака Рин, сидевшая за преподавательским столом, сохраняла выражение вежливого скептицизма.

Ее пальцы лениво вертели ножку золотого кубка.

«Слава», — подумала она. — «Валюта, которую нельзя положить в банк, но за которую люди готовы платить жизнью. Дамблдор умеет продавать воздух».

Директор, выждав, пока первая волна восторга схлынет, снова поднял руку, призывая к тишине. Зал послушно умолк, хотя возбужденный шепот всё еще пробегал по рядам, как электрические разряды.

— Однако, — голос Дамблдора стал серьезнее, утратив праздничные нотки, — мы не должны забывать о контексте, в котором нам предстоит проводить это мероприятие. Времена нынче… непростые.

Рин едва заметно хмыкнула, вспоминая статью в газете.

— Турнир Трех Волшебников — это не только состязание в магии, но и событие международного масштаба, требующее особых мер предосторожности, — продолжил директор. — Министерство Магии и руководство школы пришли к соглашению. Для обеспечения безопасности участников и гостей, а также для предотвращения любых инцидентов, подобных тем, что произошли на Чемпионате Мира, в Хогвартсе будет усилен режим охраны.

Рин напряглась.

«Усилен режим» в исполнении местных властей обычно означало что-то громоздкое, неэффективное и потенциально опасное для самих охраняемых. Опять дементоры? Тролли в коридорах?

В этот момент небеса над замком, словно подыгрывая драматургии момента, раскололись громом. Потолок Большого зала полыхнул неестественно яркой молнией.

И одновременно с громом распахнулись двери зала.

Это было не вежливое открытие, как в случае с Макгоннагал или другими профессорами. Двери ударились о стены с такой силой, что, казалось, петли вот-вот вырвет из камня. Грохот перекрыл даже шум дождя.

Все головы в зале — сотни студентов и преподавателей — мгновенно повернулись к входу.

В дверном проеме, очерченная вспышкой молнии, стояла фигура.

Человек опирался на длинный посох. На нем был промокший плащ, с которого ручьями стекала вода, образуя лужу на каменном полу. Он сделал шаг вперед, и звук был странным: глухой стук, затем звонкий цокот.

Тум-цок. Тум-цок.

Он вошел в свет свечей, и по залу пронесся испуганный вздох.

Рин, чей взгляд мгновенно переключился в режим тактической оценки, сузила глаза.

Внешность вошедшего была… красноречивой. Он выглядел грубо, уродливо. Аргус Филч в сравнении с ним был мужчиной с обложки модного журнала.

Лицо человека напоминало карту шрамов, вырезанную на куске старого дерева. Часть носа отсутствовала. Кожа была изуродована рубцами, следами темных проклятий, которые не смогла исцелить даже магия.

Одна нога была нормальной, обутой в сапог. Вторая заканчивалась деревянным протезом, заканчивающимся когтистой лапой. Грубая работа. Никакой биомеханики, никакой попытки восстановить функциональность нервных окончаний. Просто кусок дерева вместо плоти.

Но самым примечательным был глаз.

Один глаз был нормальным — маленьким, темным и колючим. Второй…

Второй был артефактом.

Ярко-голубой, неестественно большой, он не сидел на месте. Глазное яблоко вращалось в орбите с жужжанием, доступным слуху Рин, совершенно независимо от своего «натурального» собрата. Он смотрел вверх, вниз, назад — сквозь черепную коробку владельца.

«Мистический код», — мгновенно классифицировала Рин. — «Вероятно, видит в магическом спектре, сквозь невидимость и, возможно, сквозь твердую материю».

Человек прошел к преподавательскому столу, хромая, но двигаясь с пугающей скоростью. Студенты провожали его взглядами, полными ужаса.

Дамблдор, казалось, ничуть не удивился. Он приветливо улыбнулся кошмарному гостю.

— Позвольте представить вам нашего нового сотрудника, — объявил он. — Аластор Муди. Бывший аврор. По просьбе Министерства он любезно согласился занять должность Куратора безопасности Турнира на этот год.

«Куратор», — повторила Рин про себя. — «Значит, он здесь для того, чтобы искать врагов».

Муди не улыбнулся. Его лицо, казалось, вообще не было приспособлено для выражения дружелюбия. Он дошел до стола, протянул руку Дамблдору (директор пожал её, не поморщившись, хотя рука была покрыта шрамами не меньше лица) и развернулся к залу.

Его нормальный глаз смотрел на студентов с подозрением параноика, ожидающего засады в детской песочнице.

А магический глаз начал бешено вращаться.

Он сканировал зал. Он просвечивал учеников, проверял содержимое их карманов, заглядывал под столы. Его взгляд метался от Гриффиндора к Слизерину, от стола к потолку.

«Паранойя как профессиональная деформация», — констатировала Рин. — «Он не видит детей. Он видит потенциальные угрозы. Потенциальных Пожирателей, шпионов, убийц. Для него война не закончилась, она просто перешла в холодную фазу».

Внезапно голубой глаз замер.

Он сфокусировался на Рин.

Тосака сидела неподвижно, держа спину прямой. Она не отвела взгляд. В мире магов отводить взгляд — значит признавать слабость.

Они смотрели друг на друга через стол.

Старый, искалеченный маг, видящий мир через призму проклятий и заговоров.

И молодая, высокомерная волшебница, видящая мир как набор ресурсов и задач.

Рин почувствовала давление. Его глаз, этот артефакт, пытался просканировать её. Пройти сквозь её одежду (зачарованную, разумеется), сквозь её кожу, увидеть структуру её магических цепей, оценить её резерв.

«Невежливо», — подумала она холодно.

Она слегка напрягла волю, уплотняя свою ауру. Это не был щит. Это была дымовая завеса. Статика. Помехи. Она не блокировала его взгляд, она делала полученную информацию бесполезной.

Глаз Муди дернулся. Зрачок сузился. Он понял, что наткнулся на что-то твердое.

Его нормальный глаз тоже повернулся к ней. Оба глаза теперь сверлили её, изучая.

Рин чуть приподняла бровь. На её лице появилось выражение вежливого, но холодного вопроса: «У вас проблемы с оптикой, мистер куратор?».

Муди хмыкнул. Звук был похож на скрежет металла.

Он отвернулся, прекращая дуэль взглядов, но Рин знала: он запомнил. Он пометил её как «объект интереса».

«Мутный тип», — вынесла она вердикт, провожая его взглядом.

В нем было слишком много хаоса. Слишком много повреждений. Маг, который позволил себя так искалечить, либо плохой маг, либо фанатик, который не жалеет ни себя, ни врагов. И то, и другое делало его опасным соседом.

Муди прохромал к краю стола, туда, где было свободное место (подальше от остальных, отметила Рин). Он сел, с трудом устроив свою деревянную ногу.

Перед ним стояла золотая тарелка и кубок с тыквенным соком.

Муди посмотрел на еду с подозрением. Он достал палочку (короткую, толстую, похожую на дубинку) и ткнул ею в сосиску.

— Проверка на яды, — прокомментировала Рин. — В школьной столовой. Клиника.

Но Муди не стал есть. Он потянулся во внутренний карман своего потрепанного плаща и извлек оттуда фляжку.

Изогнутая, серебряная, помятая фляга.

Он отвинтил крышку, поднес флягу к губам и сделал долгий, жадный глоток.

Рин наблюдала за его кадыком, дергающимся при каждом глотке.

«Что это?» — спросила она сама себя.

Запах до неё не долетал — слишком далеко, да и ароматы еды перебивали всё.

«Горячительное?» — предположила она. — «Типично для людей с ПТСР».

Муди опустил флягу, вытер губы тыльной стороной ладони и громко выдохнул. Его передернуло, словно он выпил что-то исключительно мерзкое.

Рин прищурилась.

«Или зелье?»

Даже самый крепкий напиток не вызывает такой гримасы у человека с его опытом. Это была реакция на вкус специфических ингредиентов.

Лекарство? Обезболивающее? У него не хватает кусков тела, возможно, он живет на постоянной подпитке болеутоляющими или поддерживающими зельями.

«Скорее всего, стимулятор», — решила она. — «Или средство от паранойи, которое не работает».

Муди убрал флягу, не притронувшись к школьной еде. Он снова начал вращать своим магическим глазом, сканируя зал.

Дамблдор, казалось, не замечал странного поведения своего нового сотрудника. Он продолжил речь, рассказывая о деталях Турнира, о том, что Чемпионы будут выбраны позже, и снова о том, что «вечная слава» ждет победителя.

Но Рин уже не слушала.

Её внимание было приковано к фигуре на краю стола.

Аластор Муди. Грозный Глаз.

Он был фактором хаоса. Он был элементом, который не вписывался в её упорядоченную картину мира. И его глаз… этот глаз видел слишком много.

Рин снова посмотрела на него. Муди, словно почувствовав её взгляд, резко повернул голову. Волшебный глаз уставился прямо на неё, вращаясь в орбите с тошнотворной скоростью.

Рин спокойно взяла вилку и наколола кусочек жареного картофеля. Он видит лишь то, что она ему позволяет.

Ужин подходил к концу. Студенты, возбужденные новостями, галдели, обсуждая предстоящие испытания.

Рин доела свой ужин с аппетитом.

Впереди был год, полный возможностей. И никакие одноногие параноики не помешают ей извлечь из этого года максимальную прибыль.

Сентябрьская рутина в Хогвартсе, вопреки ожиданиям, не стала для Тосаки Рин периодом скуки или застоя. Напротив, возвращение к преподавательским обязанностям принесло ей чувство глубокого, почти эстетического удовлетворения, какое испытывает часовщик, наблюдая за безупречной работой сложного, собственноручно отлаженного механизма.

Рин стояла у доски, наблюдая за классом четвертого курса Гриффиндора и Слизерина.

В прошлом году эта аудитория периодически напоминала зоопарк во время пожара. Ей приходилось тратить драгоценное время на восстановление элементарного порядка.

Теперь всё изменилось.

В классе царила тишина. Идеальная, рабочая тишина. Студенты сидели прямо, их мантии были аккуратно расправлены, руки лежали на столах, готовые в любой момент схватить перо или палочку. Никто не перешептывался. Никто не хихикал. Даже Малфой, который раньше считал своим долгом «незаметно» комментировать каждое слово преподавателя, теперь сидел с выражением предельной концентрации, словно от этого зависела его жизнь.

Впрочем, в каком-то смысле так оно и было.

Рин добилась своего. Она не просто учила их, она переформатировала их подход к обучению. Методом кнута (физические нагрузки и жесткие спарринги) и пряника (знания, которые реально работают), она выбила из них инфантильность. Они больше не были детьми, играющими в волшебников.

«Мне нравится этот прогресс», — мысленно отметила она, проходя между рядами. — «Вся энергия учеников уходит на усвоение материала».

Ей нравилось преподавать. Это было неожиданное открытие. Ей нравилось видеть, как хаос в головах учеников сменяется структурой. Как они начинают понимать логику магии, а не просто заучивать движения. Как в их глазах загорается тот же холодный огонь понимания, который горел в её собственных.

— В этом году, — произнесла она, и её голос эхом разнесся по кабинету, — мы расширяем программу. Прошлый год был посвящен флоре и фауне. Вы учились не быть съеденными монстрами.

Она остановилась и обвела класс тяжелым взглядом.

— Но неразумные магические твари — это самая простая угроза. Они подчиняются инстинктам. Их действия предсказуемы.

Рин взмахнула палочкой. На доске возникла сложная схема: силуэт человека, окруженный векторами атаки.

— Самый опасный враг для мага — это другой маг, — заявила она. — Человек обладает хитростью. Он может планировать. Он может использовать артефакты. Он может ударить в спину.

Она вводила новые модули. Защита от темных магов.

Это было своевременно. События на чемпионате мира показали, что угроза Пожирателей Смерти — это не история из учебника, а реальность. И студенты, видевшие горящий лагерь и метку в небе, впитывали каждое её слово с жадностью утопающих.

— Мы будем изучать тактику дуэлей, — продолжала Рин. — Не спортивных, где вы кланяетесь и ждете сигнала судьи. А боевых. Где единственное правило — остаться в живых. Мы разберем принципы противодействия проклятиям, работу с укрытиями и, самое главное, — методы разрыва дистанции.

Она посмотрела на Гарри Поттера. Тот кивнул, его лицо было серьезным. Он понимал, о чем речь.

— Запомните: лучший щит — это отсутствие вас в точке попадания заклинания.

Урок прошел безупречно. Когда прозвенел звонок, студенты не вскочили с мест. Они аккуратно собрали вещи и вышли, тихо обсуждая новую тему.

Рин осталась в кабинете, чувствуя приятную усталость. Система работала.

Однако в замке был элемент, который нарушал эту гармонию. Элемент хаоса и паранойи.

Аластор Муди.

Новый «куратор безопасности» не вел уроков. У него не было расписания. У него не было обязанностей перед студентами. Он был свободным радикалом в уравнении Хогвартса.

Рин часто видела его в коридорах.

Он не просто ходил. Он патрулировал.

Его тяжелая, неровная поступь — тум-цок, тум-цок — стала привычным звуком в замке. Деревянная нога стучала по камню, возвещая о его приближении задолго до того, как он появлялся из-за угла.

Он проверял всё. Рин видела, как он тычет палочкой в доспехи, подозревая, что внутри может прятаться шпион. Как он сканирует своим волшебным глазом статуи, ища скрытые ниши. Как он заглядывает в пустые классы, словно ожидая засады.

«Профессиональная деформация в терминальной стадии», — диагностировала Рин, наблюдая за ним с верхней площадки лестницы. — «Он видит врагов там, где их нет. Он живет в состоянии перманентной осады».

Муди поселили в гостевых покоях на первом этаже, недалеко от Большого зала и входа в подземелья.

«Стратегически спорное решение», — оценила Рин. — «С одной стороны, быстрый доступ к выходу и основным коммуникациям. С другой — проходной двор. Любой студент, идущий на завтрак, проходит мимо его двери. Для параноика это должно быть адом».

Но, возможно, он сам выбрал это место. Чтобы контролировать поток. Чтобы видеть всех.

Их пути пересеклись в четверг, в коридоре.

Рин возвращалась из библиотеки с очередной стопкой книг. Муди двигался навстречу, тяжело опираясь на посох.

Коридор был узким. Им пришлось сблизиться.

Рин не замедлила шаг. Она шла по своей траектории, уверенная и спокойная. Муди остановился, перегородив ей путь своим массивным телом.

Его нормальный глаз, темный и колючий, уставился на неё. Волшебный глаз, ярко-голубой, бешено вращался, сканируя пространство вокруг, стены, потолок и, разумеется, саму Рин.

Она почувствовала это снова — неприятное, липкое ощущение вторжения. Его артефакт пытался просветить её насквозь. Увидеть, что у неё в сумке, что у неё под плащом, как текут её магические потоки.

Рин усилила свою ауру, создавая «шум».

— Мистер Муди, — кивнула она вежливо, но холодно. — Надеюсь, вы не заблудились? Кабинет директора выше.

Муди хмыкнул. Шрам, пересекающий его лицо, дернулся, искажая рот в подобии ухмылки.

— Я знаю, где директор, профессор, — прорычал он. Его голос был скрипучим, как несмазанная петля. — Я проверяю маршруты. Безопасность — это знание территории.

Он сделал шаг к ней, нависая. От него пахло старой кожей, озоном и тем странным, горьковатым запахом, который Рин заметила еще на пиру.

— Вы ходите тихо, — заметил он с подозрением. — Слишком тихо для человека в такой обуви.

Рин посмотрела на свои туфли.

— Качественная работа, — ответила она. — И немного магии. Шум — это раздражитель и демаскирующий фактор.

— Верно, — согласился Муди. Его волшебный глаз замер, сфокусировавшись на её груди, там, где под одеждой был спрятан заряженный драгоценный камень — Скрытность — это хорошо. Но иногда она вызывает вопросы. Что вы прячете, профессор Тосака?

— Компетентность, — отрезала Рин. — Качество, которое в дефиците в этих стенах.

Муди издал лающий смешок.

— Остро. Дамблдор говорил, что вы с характером. Хорошо. Характер нужен, когда начнется заварушка.

Он наклонился к ней ближе. Его нормальный глаз сузился.

— Будьте бдительны, профессор, — прорычал он. — Враги повсюду. Даже там, где вы их не ждете. В стенах. В тенях. В отражениях.

Это была его мантра. Лозунг, с которым он жил и, вероятно, спал. «Постоянная бдительность».

Рин выдержала его взгляд. Она не моргнула.

— Бдительность — мое второе имя, мистер Муди, — парировала она.

Муди хмыкнул еще раз, явно удовлетворенный ответом.

— Хорошо. Хорошо.

Он отступил в сторону, освобождая проход. Но его волшебный глаз продолжал смотреть на неё, даже когда он повернулся к ней боком.

Рин прошла мимо.

Она чувствовала его взгляд на своем затылке, пока не свернула за угол.

Её сенсоры, настроенные на анализ магического фона, вибрировали после контакта с ним.

От Муди исходил… диссонанс.

Его аура была мощной, грубой, но какой-то… рваной.

«Профдеформация?» — снова предположила Рин.

Аластор Муди был ветераном. Он провел полжизни в боях с темными магами. Он потерял глаз, ногу, часть носа. Его тело было картой сражений.

Такое количество травм, проклятий не могло пройти бесследно. Его энергетическая структура была истерзана. Шрамы были не только на коже, но и на магических цепях.

«Фантомные боли», — решила она. — «Повреждение каналов. Постоянный прием сильнодействующих зелий для подавления боли или паранойи. Это искажает фон. Делает его грязным».

Она не считала его врагом. Дамблдор доверял ему, а Дамблдор (как она уже убедилась) не был идиотом.

«Нужно быть осторожнее», — решила она. — «"Бдительность — мое второе имя". Красивая фраза, но её нужно подтверждать действиями».

Рин решила. Она не будет вступать с ним в конфликт. Она не будет провоцировать его. Но она будет наблюдать.

«Присматривать», — сформулировала она задачу. — «На всякий случай».

Она не могла воспользоваться Картой Мародеров — мистический код был бесполезен из-за перенастройки систем замка директором. Но у неё были другие методы.

Она может поставить метки. Она может настроить резонанс кристаллов на его специфическую, «рваную» ауру. Если он приблизится к её кабинету или её спальне, она узнает об этом.

Рин добралась до своего кабинета, сгрузила книги на стол и подошла к шкафу с ингредиентами.

Она достала небольшой кусок кварца. Прозрачный, чистый.

— Настройка на сигнатуру, — прошептала она, закрывая глаза и вызывая в памяти ощущение от встречи с Муди.

Она влила эти параметры в кристалл.

«Если этот объект войдет в радиус пятидесяти метров — сигнал».

Кварц мигнул и погас, переходя в режим ожидания.

Теперь у неё был персональный радар на Грозного Глаза.

Рин положила камень на край стола, рядом с чернильницей.

— Доверяй, но проверяй, — усмехнулась она. — Особенно если имеешь дело с одноногими параноиками.

Она вернулась к работе. Впереди была подготовка к уроку с шестым курсом. Тема: «Невербальные щитовые чары». Сложно, но необходимо.

Жизнь в Хогвартсе входила в колею. Уроки, библиотека, золото, интриги.

Пятница, 30 октября, принесла с собой не только пронизывающий ветер, срывающий последние листья с деревьев Запретного леса, но и атмосферу, насыщенную электричеством ожидания. Хогвартс гудел. Даже стены замка, казалось, вибрировали в унисон с возбужденными голосами сотен студентов.

Учебный процесс формально продолжался, но эффективность занятий стремилась к нулю. На уроках ученики смотрели в окна, ожидая прибытия гостей, а не на доску с формулами. Тосака Рин, впрочем, пресекала подобные настроения в своем классе с обычной для неё безжалостностью.

— Если вы думаете, что приезд французов и болгар отменяет необходимость знать разницу между Reducto и Confringo, вы ошибаетесь, — заявила она второму курсу Хаффлпаффа, заставив их отрабатывать защитные стойки до тех пор, пока у них не начали дрожать колени. — Врагу плевать на ваше расписание праздников.

К шести часам вечера школа высыпала на парадное крыльцо. Студенты выстроились рядами, ежась от холода, но отказываясь уходить в тепло.

Рин стояла в задних рядах преподавателей, одетая в свое красное пальто. Её взгляд скользил по горизонту.

«Театральность», — мысленно прокомментировала она, когда в небе появилась точка, быстро превратившаяся в гигантскую пудрово-синюю карету, запряженную крылатыми конями. — «Левитация такой массы требует колоссальных затрат. Аэродинамика кареты — нулевая. Это не транспорт, это летающий дом. Эффектно, но чудовищно непрактично».

Карета Шармбатона с грохотом приземлилась, едва не снеся голову Хагриду. Из неё вышла женщина, чьи габариты заставили Рин уважительно приподнять бровь. Мадам Максим. Полувеликанша. Интересный образец для изучения генетики магических рас.

Следом прибыл Дурмстранг. Корабль, всплывший из глубин Черного озера.

Гости прошли в замок.

Большой зал был украшен с еще большей помпой, чем обычно. Четыре стола ломились от еды, появились дополнительные места для делегаций.

Рин заняла свое место, наблюдая за динамикой.

Французы жались к столам Рейвенкло, выглядя так, словно их заставили сидеть в хлеву. Дурмстранг, во главе с Виктором Крамом и Игорем Каркаровым, оккупировал стол Слизерина. Малфой сиял, как золотой галеон, пытаясь завязать разговор с Крамом.

Ужин прошел в атмосфере международного обмена сплетнями и взглядами. Но главное блюдо подали в конце.

Дамблдор встал. Зал затих.

— Момент, которого мы все ждали, настал, — объявил он. — Турнир Трёх Волшебников официально открыт.

По его знаку Филч внес в зал деревянный ларец, инкрустированный драгоценными камнями (Рин мгновенно оценила их стоимость — не меньше тысячи фунтов только за камни, но огранка была варварской).

Дамблдор коснулся ларца палочкой. Крышка откинулась.

Внутри стоял Кубок.

Грубый, деревянный, ничем не примечательный кубок. Но он был до краев наполнен пляшущим бело-голубым пламенем.

Кубок Огня.

Рин прищурилась, активируя магическое зрение.

«Артефакт класса "Контрактор"», — классифицировала она. — «Он не просто выбирает имена. Он связывает душу участника обязательством».

Это было серьезно. В мире магов Geis (Обет) — это не шутка. Нарушение магического контракта такого уровня ведет к откату, который может лишить магии или жизни.

— Желающие участвовать должны написать свое имя и школу на пергаменте и бросить его в Кубок, — объяснил Дамблдор. — У вас есть двадцать четыре часа. Завтра вечером, в Хэллоуин, кубок выбросит имена чемпионов.

Он сделал паузу, и его лицо стало суровым.

— Но, как вы знаете, в этом году введены ограничения.

Директор спустился с помоста. Он достал палочку и провел ею в воздухе, очерчивая круг вокруг ларца с Кубком.

В воздухе повисла тонкая, золотая линия.

— Возрастная черта, — объявил он. — Никто моложе семнадцати лет не сможет пересечь эту линию.

Рин наблюдала за процессом с профессиональным интересом.

«Барьер-фильтр», — проанализировала она. — «Условие пропуска: хронологический возраст субъекта. Бинарная логика: «да/нет». Просто, надежно, эффективно. Попытка обмануть его зельем старения не сработает, так как барьер считывает временную метку души, а не биологический возраст тела».

Студенты загомонили. Многие, кому не исполнилось семнадцать, выглядели разочарованными. Близнецы Уизли перешептывались с видом заговорщиков.

— И помните, — добавил Дамблдор. — Бросая имя в кубок, вы заключаете магический контракт. Пути назад не будет.

Пир закончился. Студенты разошлись по спальням, но Рин знала: ночь будет долгой.

Она не пошла к себе. Вместо этого она направилась в вестибюль, где стоял Кубок.

Ей было интересно.

Это был не просто научный интерес. Это было желание увидеть, как работает древний механизм выбора. И, возможно, немного садистского удовольствия от наблюдения за тем, как идиоты будут пытаться обмануть систему, созданную величайшим магом столетия.

Рин нашла удобную нишу в тени лестницы.

— Begrenztes Feld, — шепнула она.

Граничный барьер сокрытия присутствия развернулся вокруг неё. Свет преломлялся, огибая её фигуру. Звуки её дыхания гасли внутри сферы. Она стала невидимой и неслышимой для любого, кто не будет целенаправленно сканировать этот угол мощной магией.

Она прислонилась спиной к холодному камню и стала ждать.

Кубок Огня горел ровным голубым пламенем, освещая пустой холл.

Прошло полчаса. Час.

В вестибюле начали появляться первые смельчаки. В основном это были старшекурсники, которым уже исполнилось семнадцать. Они подходили к черте, гордо переступали её, бросали пергамент и уходили, сияя от собственной значимости.

— Скучно, — зевнула Рин. — Статистика.

Но потом появились они.

Фред и Джордж Уизли.

Они крались, хихикая, держа в руках флаконы с какой-то жидкостью.

«Зелье старения», — безошибочно определила Рин.

Близнецы остановились у черты.

— Готов? — спросил Фред.

— Готов, — ответил Джордж.

— До дна!

Они выпили зелье. Переглянулись.

— Сработало! — воскликнул Фред.

Они шагнули через золотую линию.

Рин подалась вперед, ожидая развязки.

На долю секунды показалось, что у них получилось. Они стояли внутри круга. Джордж уже занес руку с пергаментом над огнем…

Ш-ш-ш-пух!

Звук был похож на удар хлыста.

Невидимая сила подхватила обоих близнецов и швырнула их назад. Они пролетели метра три по воздуху и с грохотом приземлились на холодный каменный пол.

Но это было не всё.

Раздался громкий хлопок, и оба близнеца схватились за лица.

У обоих выросли длинные, седые бороды. Густые, до пояса, как у самого директора.

— Моя борода! — взвыл Фред, ощупывая лицо.

— Твоя борода? Посмотри на мою! — ответил Джордж.

Они посмотрели друг на друга и начали хохотать.

Рин, стоящая в своей невидимой ложе, прижала руку ко рту, чтобы не рассмеяться вслух.

«Комедия, лучше не придумаешь», — подумала она.

Близнецы, всё ещё смеясь и путаясь в бородах, поплелись в больничное крыло.

Шоу продолжалось.

Пришли студенты Дурмстранга. Виктор Крам.

Он двигался иначе. Никаких шуток. Никакой бравады. Он подошел к черте, переступил её уверенным шагом воина. Бросил пергамент в огонь. Кубок принял жертву, полыхнув красным.

Крам кивнул своим товарищам и ушел.

«Дисциплина», — одобрила Рин. — «Этот парень знает, что делает. Он пришел побеждать, а не играть».

Время шло. Вестибулярные часы пробили полночь. Поток желающих иссяк.

«Оно и логично, желающих нарушать комендантский час при кураторе-параноике исчезающе мало. Хотя, иностранцы могут и загулять», — подумала она.

Рин уже собиралась снимать барьер и уходить спать, решив, что развлечений на сегодня достаточно, когда услышала звук.

Тум-цок. Тум-цок.

Характерный, ни с чем не сравнимый звук деревянного протеза по камню.

Рин замерла.

Из тени коридора вышла фигура.

Аластор Муди.

Куратор безопасности выглядел так же скверно, как и всегда. Его магический глаз вращался, сканируя каждый дюйм пространства.

Рин напряглась, усилив маскировку. Если кто и мог её заметить, так это он. Артефакт в его глазнице видел сквозь мантии-невидимки. Увидит ли он сквозь граничный барьер?

Муди остановился в центре холла. Он был один. Студентов рядом не было.

Его глаз метнулся в сторону лестницы, потом к дверям Большого зала. Затем он скользнул по нише, где стояла Рин.

Рин задержала дыхание, полностью остановив циркуляцию праны, чтобы слиться с фоном.

Глаз задержался на секунду… и двинулся дальше.

«Пронесло», — выдохнула она мысленно. — «Либо барьер слишком качественный для его кода».

Муди подошел к Кубку Огня.

Он не пересекал линию. Он остановился вплотную к ней.

Рин внимательно следила за каждым его движением. Что он делает? Проверяет безопасность? Ищет следы взлома?

Муди огляделся еще раз. Убедившись (ошибочно), что он один, он достал палочку-дубинку.

Он начал делать пассы над Кубком.

Это были не сканирующие чары.

Движения были сложными, ломаными. Он словно выплетал узор в воздухе.

Рин почувствовала всплеск магии. Тонкий, ментальный импульс, направленный прямо в ядро артефакта.

«Что он делает? Проверяет защиту?» — размышляла Рин.

Муди продолжал что-то беззвучно шептать. Он вкладывал в заклинание силу. Много силы. Затем он достал небольшой, неровно оборванный, кусок пергамента и бросил его в кубок.

— В порядке, — пробормотал он самому себе.

Муди опустил палочку. Он снова огляделся, его лицо исказила кривая ухмылка. Он достал свою фляжку, сделал глоток и, прихрамывая, пошел прочь, в сторону своих комнат.

Тум-цок. Тум-цок.

Звук стих.

Рин сняла барьер и вышла из тени, но не подходила к кубку.

«Интересно», — подумала она.

Куратор безопасности, призванный защищать правила Турнира, только что вмешался в процесс отбора.

Он бросил имя. Свое? Вряд ли. Зачем ему участвовать? Чужое? Кубок не принял бы имя другого ученика, он подключен к контурам замка. Если только он не обошел защиту.

«Но для чего ему это? Муди — человек директора, министерства», — размышляла Рин, — «Вряд ли он бы стал делать что-либо сверх своей обычной рутины без прямых указаний. Зачем ему саботировать турнир?»

Ответа не было.

Рин могла бы попробовать достать пергамент. Но Кубок уже «съел» его. Да и лезть в настройки артефакта после того, как там покопался кто-то другой, было рискованно. Можно спровоцировать цепную реакцию.

«Стоило бы проверить его», — размышляла она. — «Провести полный структурный анализ. Найти следы вмешательства».

Но сейчас было слишком поздно. И слишком опасно. Муди имел алиби на случай форс-мажора, а она — нет.

«Если моё вмешательство заметят, проблем будет масса» — заключила она.

В холле снова стало тихо. Кубок горел, храня свои секреты.

Больше желающих бросить имя не было. Шоу закончилось.

Рин развернулась и направилась к лестнице.

В голове крутились варианты.

«Наблюдать», — скомандовала она себе. — «И ждать. Завтра всё станет ясно».

Она вошла в свои покои, заперла дверь и легла спать. Завтра будет Хэллоуин. День, когда в этом замке традиционно случается что-то плохое.

И Рин была готова к этому. Ведь плохие события — это просто задачи, которые нужно решить. Желательно — с прибылью.