Моя единственная

Глава вторая

Девни

— Ты в порядке? — спрашивает Оливер, пока я накладываю еду в свою тарелку.

— Я в порядке.

Я не в порядке. На самом деле, я в полном беспорядке. Уже четыре дня я избегаю его звонков. Четыре дня я снова и снова прокручиваю в голове тот поцелуй. В этом нет никакого смысла. Шон Эрроувуд поцеловал меня. Он поцеловал меня, и мне это понравилось. Очень.

— Кажется, ты немного не в себе.

Я натягиваю на лицо улыбку и отбрасываю в сторону все свое беспокойство. Это наш ежемесячный вечер свиданий, и я должна быть счастлива. Оливер пришел в офис с цветами и такой теплой улыбкой, что она могла бы растопить лед. Он безопасен и хорош для меня. Я знаю это, и все же… Я чувствую себя ужасно. Он заслуживает того, чтобы знать.

— Оливер, — осторожно говорю я. — Я…

Я поцеловала Шона. Я не знаю, что сказать.

Я поцеловала Шона, и я ужасный человек.

— Просто поговори со мной, Дев. Нет ничего, что ты не могла бы мне рассказать.

Я откладываю вилку и делаю несколько тяжелых вдохов. Я уже живу с секретами, и они гноятся, с каждым днем отнимая у меня частичку души. Я не могу жить с еще одним. Хотя он может думать, что нет ничего такого, что мы не могли бы обсудить, есть вещи, которые никто не хочет слышать. Но я не хочу так поступать с ним. Я не соглашусь на что-то большее, когда все вокруг — ложь. Я совершила ошибку. Я облажалась, и я должна признать это.

— В ту ночь, когда я была с Шоном… — я делаю долгую паузу, ненавидя то, что собираюсь причинить ему боль. Он этого не заслуживает, но больше всего на свете он заслуживает правды. — Мы много пили.

Оливер улыбается и качает головой.

— Если я правильно помню, ты расплатилась за это на следующий день.

Я плачу за это с тех пор, как это случилось.

— Да, но это еще не все… — Боже, меня тошнит. — Мы были очень пьяны. Мы оба были, ну, нам следовало прекратить пить намного раньше. Я должна сказать тебе это, потому что я люблю тебя. Люблю. Я люблю тебя, и я люблю то, что у нас есть.

— Девни, вы… вы спали вместе?

Я отшатнулась назад, глаза расширились от шока. Какого черта он так быстро сделал такой вывод?

— Нет, — быстро говорю я. — Нет, не спали. Но мы… ну, мы целовались.

Оливер откидывается назад, поправляя салфетку на коленях.

— Понятно. Не так, как вы обычно здороваетесь или прощаетесь?

Я качаю головой.

— Нет.

Он сглатывает и отпивает вино.

— Я не удивлен.

А я удивлена.

— Почему ты так говоришь?

— Что-нибудь еще случилось? — спрашивает он, покачав головой. — Я предполагаю, что ты говоришь мне об этом, потому что есть что-то еще.

— Нет, клянусь. Это было глупо, и с тех пор я с ним не разговаривала, но я хотела тебе сказать. Мне так жаль. Я люблю тебя. Я ненавижу то, что причинила тебе боль и разрушила то, что у нас есть. Я бы хотела вернуться назад и остановить это. Мне так жаль, Оливер.

Оливер, самый милый человек на свете, который ни разу не усомнился и не заставил меня сделать то, чего я не хотела, парень, который собрал меня воедино, когда я разваливалась на части, о чем никто больше не знал, собирается меня возненавидеть. И самое печальное, что он имеет на это полное право. Я вытираю слезу, повисшую на кончике ресниц. Нет оправдания тому выбору, который я сделала.

— Ты любишь его?

У меня сводит желудок. Да. Нет. Я не знаю. Мои чувства к нему запутаны.

— Я люблю его уже давно, но я не люблю его так, как люблю тебя.

— Я спрашиваю, любишь ли ты его. Нет, если ты любишь Шона так, как любила всегда… — в его голосе звучит напряжение, которого я никогда раньше не слышала. Мне не нравится, что я нарушаю его доверие — и его сердце.

— Я знаю, о чем ты спрашиваешь, и я никогда не думала о нем иначе, чем… как о Шоне.

— И что же сейчас?

Мое сердце громко стучит. Кажется, что все вокруг рушится, и я не знаю, как это остановить. Я кладу руку на шею, играя с ожерельем, которое Шон подарил мне, когда мне было шестнадцать. И по какой-то причине это единственное неосознанное движение говорит мне правду.

— Он мой лучший друг.

Оливер кивает.

— И это все, кем я когда-либо хотел быть для тебя.

И это не меньше, чем он заслуживает. Я смотрю на него, тяжело сглатывая, но его лицо — маска, которую я не могу прочесть.

— Ты ведь понимаешь, что это значит для нас?

По моей щеке скатывается слеза, и я киваю.

— Я разрушила нас.

— Дело не в поцелуе. Я могу забыть, о поцелуе, — говорит он со смехом. — Как это печально. Я здесь, говорю женщине, которую планировал попросить выйти за меня замуж на следующей неделе, что могу простить ей поцелуй с другим мужчиной.

Я быстро открываю рот, пытаясь сказать что-нибудь, что угодно, лишь бы сделать ситуацию лучше.

— Олли.

— Я не могу так поступить с собой. Я не могу любить тебя, когда ты любишь другого мужчину. Если бы я попросил тебя выбрать, между нами, ты бы выбрала его.

Я хочу отрицать это, но это будет ложью. Может, я и не люблю Шона так, как он думает, но я люблю его достаточно, чтобы знать, что, если бы Оливер заставил меня выбирать, я бы никогда не отпустила Шона. Поэтому мы оказались в тупике.

Олли кладет руку на стол ладонью вверх.

— Возьми мою руку, Девни, — я кладу ее в его. — Я не стану лгать и говорить, что мне не больно. Твоя дружба с Шоном всегда была для меня тяжелой, в основном потому, что я ее не понимал. Однако я принял ее. Я люблю тебя и хочу жениться на тебе, но я не могу пойти против него, ты понимаешь?

Я киваю.

— Я бы никогда не попросила тебя об этом.

— Но ты просишь. Ты любишь его, хотя никогда не позволяла себе чувствовать это. Может быть, до сих пор. Ваша дружба с ним нерушима, а я всегда соперничаю за место в твоем сердце… то, которое принадлежит ему.

Шон — это тот человек, по которому я всегда меряю людей. Именно к нему я обращаюсь, когда мне больно или одиноко. Не знаю, почему я пытаюсь притворяться иначе.

— Я хотела, чтобы это был ты, — признаюсь я, давая слезам пролиться. — Я хотела, чтобы это были мы.

— Я тоже хотел, — голос Оливера срывается на полуслове. — Я просто знал, что веду проигрышную борьбу.

Боже, какая я ужасная.

— Ты веришь, что я не подозревала?

Его губы превращаются в грустную улыбку, а большой палец поглаживает верхнюю часть моей руки.

— Я знал, что ты влюблена в него, с первой нашей встречи. Я знал, что вы оба влюблены, и молился, чтобы заставить тебя полюбить меня.

Мои губы дрожат.

— Я люблю тебя.

— Я знаю.

— Правда?

Оливер кивает, но убирает руку, оставляя меня с чувством опустошенности.

— Но теперь ты узнала кое-что еще, и у меня нет ни единого шанса. Поэтому я сделаю то, что будет правильно для нас обоих, и уйду, пока мы еще можем оставаться друзьями.

— Олли…

Он встает, кладет салфетку на стол и подходит ко мне. Его губы прижимаются к моей макушке.

— Я хочу, чтобы ты была счастлива. Я хочу, чтобы ты исцелилась и нашла способ справиться с тем, что тебя беспокоит.

Мое сердце сильно колотится в груди, пока Оливер уходит. Я только что потеряла лучшего мужчину, с которым когда-либо встречалась. Ошибки продолжают накапливаться.

— Так ты рассказала Оливеру? — спрашивает Сидни, когда я сажусь у ее кровати. У нее было несколько ложных схваток, и Деклан выпускает ее из постели, только чтобы пописать.

Что она, очевидно, делает часто.

— И он порвал со мной.

Я открываю папку, готовая забыть о своей катастрофе в личной жизни, но Сидни не дает.

— Он порвал с тобой?

Я вздыхаю и закрываю папку.

— Да, и я не виню его за это. Оливер должен быть с той, кто безумно его любит. А не с той, кто не желает отдавать ему свое сердце.

— Почему ты не хочешь?

— Просто не хочу.

Сид откидывает голову назад.

— Вот и все. Это связано с чем-то из твоего прошлого? Что-то, что ты пытаешься скрыть, но у тебя это плохо получается? Или, может быть, потому что ты чего-то боишься?

— Сейчас я боюсь, потому что мой босс задает слишком много вопросов, — защищаясь, говорю я.

Сидни выхватывает бумаги из моей руки и бросает их на другую сторону кровати.

— Ты же знаешь, я не терпеливый человек. Мне нравится разбираться во всем и помогать людям. Тебя что-то расстраивает, и это не связано с тем, что ты засовываешь язык в рот Шону. Расскажи мне.

Есть истины, которые нельзя говорить, и это одна из них. Поэтому я перехожу к другой, которая является частью этого.

— Это касается того, почему я так долго отсутствовала.

— Ты имеешь в виду отъезд из Шугарлоуф после колледжа?

— Да, я… любила одного человека, когда была в Колорадо. Я очень любила его, но никому не говорила.

Она улыбается и ждет, когда я продолжу.

— Мы не должны были быть вместе, поэтому я и не говорила об этом. Кристофер был старше и имел авторитет. В любом случае, последние несколько недель были тяжелыми, потому что я часто думала о нем, а теперь с Шоном я как будто перестала понимать, кто я такая.

Губы Сидни сжались в плотную линию.

— Я не могу сказать тебе, кто ты, это можешь сделать только ты. Я могу сказать, что ты смелая, красивая, умная и замечательная подруга. Тебе не нужно было рассказывать Оливеру о поцелуе, это была пьяная ночь, за которую тебя никто не осудит, но ты это сделала. Ты встретила свои ошибки лицом к лицу. Ты справляешься с последствиями, и это то, чем ты должна гордиться.

Как же она ошибается. Я не могу смотреть в лицо своим ошибкам, я бегу. Как только появилась возможность, я сбежала из колледжа, в котором училась, и от всего, что его окружало. Я бегу от всего этого, и сейчас я делаю это с Шоном.

— Хотелось бы, чтобы это было правдой. Я до сих пор не отвечаю на звонки и сообщения Шона.

— Тебе нужно поговорить с ним. Поверь мне. От этого никуда не деться, и лучше знать, что с ним происходит, пока он не вернулся в город и не столкнулся с тобой.

На мой телефон приходит сообщение.

— Легок на помине, — говорю я, отбрасывая телефон в сторону даже не прочитав сообщение.

— Почему бы тебе не отправиться домой? Деклан продолжает вышагивать возле двери, и я уже немного устала. Спасибо, что принесла это, — ее рука постукивает по папке.

— Ты уверена?

— Уверена. Я здесь, если понадоблюсь.

Я сжимаю руку подруги, а затем выхожу в коридор, где, конечно же, меня встречает Деклан.

— Ты в порядке? — спрашиваю я.

— Нет. Это безумие. Я нервничаю, бешусь и боюсь выйти из дома за едой. Она издает какой-то звук, и я вскакиваю на ноги.

— Она сейчас активна, — улыбаюсь своему давнему другу, в какой-то мере наслаждаясь его страданиями.

— Это расплата за ее страдания в течение последних нескольких месяцев.

— У меня такое чувство, что я буду долго расплачиваться.

— Да, думаю, так и будет. Увидимся позже.

Я начинаю спускаться по лестнице, но Деклан зовет меня по имени. Когда я оборачиваюсь, он, кажется, колеблется, не решаясь что-то сказать.

— Я обещал ему, что не буду вмешиваться, — начинает Дек, и я напрягаюсь.

— Он сказал тебе.

Деклан кивает.

— Я знаю Шона, и он не делает ничего, не обдумав все до конца. Я знаю, что у вас двоих есть история, и не хочу все усложнять, но, если уж на то пошло, иногда сложности становятся чудесами, — он оглядывается в сторону комнаты, где находится Сидни. — И поверь мне, тебе нужны чудеса.

— Мы с Шоном разберемся с этим, — говорю я ему, не желая вдаваться в подробности.

— Я уверен, что разберетесь.

— Звони мне, если что-нибудь понадобится, — говорю я и выбегаю из дома.

Сев в машину, я достаю телефон и смотрю на сообщение.

Шон: Дев, нам нужно поговорить. Я буду в Шугарлоуф на следующей неделе, и избегать друг друга не получится. Позвони мне.

Мои пальцы зависли над клавишами, потому что, хотя я и утверждаю, что поцелуй был пьяной ошибкой, это не так. А что, если для него это было именно так? Не знаю, хватит ли у меня сил услышать это. Но, возможно, это именно тот ответ, который нужен. Вместо того чтобы написать ему сообщение, я нажимаю кнопку вызова. Сейчас не время быть трусихой. Деклан прав, все очень сложно, но мне нужен Шон в моей жизни. Он всегда был мне нужен, и я не могу продолжать отталкивать его.

— Привет, — глубокий голос Шона заполняет мои уши, вызывая урчание в животе.

— Привет. Прости, что не отвечала и не звонила, но…

— Но мы вроде как перешли черту той ночью.

Думаю, мы перейдем сразу к делу.

Я вздыхаю, глядя в окно.

— Да, мы перешли.

— Мне жаль, Дев. Я не знаю, что на меня нашло. Я не должен был целовать тебя. Это была ошибка. Ужасная ошибка, о которой я очень сожалею.

Эти слова просто разбили мне сердце. Я закрываю глаза, чтобы остановить эмоции, которые лишают меня дыхания, а затем отпускаю их. Это была одна ночь, мы слишком много выпили, и все пошло кувырком.

— Так и было, — подтверждаю я.

Шон на секунду замолкает, прежде чем сказать.

— Этого больше не повторится.

В его голосе чувствуется напряжение, и я понимаю, что должна что-то сказать, чтобы спасти ситуацию.

— Мы были пьяны и… у нас обоих многое произошло. Ты мой лучший друг, и я не хочу этого терять.

— Ты никогда не потеряешь меня, — говорит он с обещанием.

— Хорошо. Тогда все в порядке, мы сделаем вид, что ничего не произошло, и вернемся к тому, как все всегда было.

Шон смеется, но это звучит принужденно.

— По-моему, звучит неплохо.

Для меня это звучит как ад, но что еще мне остается? Сказать ему, что я хочу чего-то большего, когда он явно считает, что это была ужасная ошибка? Нет. Это было бы глупо и безрассудно. Не говоря уже о том, что я не могу покинуть Шугарлоуф. Здесь есть вещи, которые важны для меня больше, чем мое собственное сердце. Я должна быть умной и думать о том, что важно.

Я смотрю на часы и вздыхаю.

— Мне нужно идти. Я иду к брату на ужин, и мне нужно встать в четыре утра, чтобы завтра успеть на бейсбольный матч Остина и… — и я лгу, потому что не могу сейчас с тобой разговаривать.

— Так рано?

— Да. Его игра рано. Ты же помнишь, как проходят эти турниры.

Даже если его не будет, у Остина обязательно будет что-то связанное с бейсболом.

— Да, я помню. На днях я говорил с твоим братом о том, чтобы поработать с детьми индивидуально. Будет здорово помогать и не торчать на ферме, сложа руки или пытаясь разобраться в проклятых коровах.

Я улыбаюсь, зная, что Остину это очень понравится. Нет ничего лучше, чем проводить время со своим кумиром. Он обожает Шона, в основном потому, что тот — знаменитый бейсболист, которым он надеется когда-нибудь стать.

— Я уверена, что дети в Шугарлоуф будут счастливы.

— По крайней мере, хоть кто-то будет рад моему возвращению туда.

Я молчу, потому что была так взволнована, когда узнала, что он вернется на полгода. Я не могла дождаться, когда смогу проводить с ним время и когда мой лучший друг будет рядом. У меня есть Сидни и Элли, но это не то же самое. Они не Шон. Они не знают, с каким дерьмом я сталкиваюсь из-за матери и как сильно я хочу, чтобы моя жизнь сложилась иначе. С тех пор как Сидни повысила мне зарплату, я стала немного ближе к этой свободе. Это помогает, потому что чем скорее я смогу уехать из дома родителей, тем лучше. Я терпеть не могу находиться под их контролем, но из-за студенческих кредитов, которые я набрала после отмены стипендии, у меня не было возможности сделать это. Столько времени и денег потрачено впустую. У меня есть диплом архитектора, и благодаря моим неудачным решениям в отношении мужчин у меня нет шансов его использовать.

— Хорошо. У нас все в порядке? — спрашивает Шон, когда я ничего не отвечаю.

— Все хорошо.

Кроме того, что я хочу знать, будет ли поцелуй с тобой снова таким же, как в ту ночь. О, и мы с Оливером расстались.

— Увидимся через неделю, — говорит он.

Из-за трепета в животе мне трудно сохранить ровный тон, но я справляюсь.

— Не могу дождаться.

Да, следующие шесть месяцев будут испытанием, которое я молюсь не провалить.