Моя единственная

Глава тридцать четвертая

Девни

— Вот, открой это! — говорю я Остину, и он впервые улыбается без грусти.

Он берет подарок и разрывает его.

— Ух ты! — радость в его голосе вселяет в меня надежду на то, что впереди нас ждет лучшая дорога. — Ты подарила мне новую перчатку.

Я смотрю на Шона с ухмылкой.

— Не просто перчатку. Мы сделали эту специально для тебя.

— Правда?

Шон кивает и берет ее, чтобы показать.

— Видишь, здесь дополнительная подкладка, которая поможет тебе быстрее вынимать мяч из перчатки. А это… — он указывает на какую-то другую область. — Это место, где ты сможешь регулировать её в течении следующих нескольких лет.

— Это так круто!

Они вдвоем еще немного рассказывают о тонкостях нелепо дорогой перчатки, а я откидываюсь на спинку стула с кофе. Это утро было потрясающим. Я проснулась в объятиях Шона, занялась с ним любовью, обнаружила лучший сюрприз и уютно устроилась в гостиной, где пылает огонь. Конечно, я скучаю по брату и Хейзел, но стараюсь позволить себе кусочек счастья. Остин — мой сын. Несмотря на то, что он всегда был моим племянником, у меня бывают моменты, когда я думаю… может быть, моя мама была права. У нас с Остином будет первое Рождественское утро, когда мы проснемся как одна семья. Чувство радости переполняет меня, но есть и чувство вины, потому что моего брата больше нет, и именно поэтому я переживаю.

— Тетя Девни?

Я поднимаю взгляд от своей кружки.

— Да?

— Ты в порядке?

Этот ребенок — самое милое существо.

— Я в порядке, просто я думала о подарке для Шона, который хочу подарить.

— О! — Остин оживился.

Я встаю и подхожу к окну, чтобы убедиться, что подарок доставлен. Джаспер работал над ним последние несколько недель, и, к счастью, несколько его друзей помогли мне, когда мы его потеряли. Я совсем забыла об этом, пока они не позвонили два дня назад и не сказали, что все готово. Вчера вечером его братья предложили проследить за тем, чтобы все было доставлено сюда без ведома Шона. Я нырнула под елку, стараясь не прикасаться к ней слишком сильно, на случай если самодельная подставка не выдержит. Я беру в руки небольшой пакет, и тут нервы сдают. Дарить ему подарки всегда было так просто, но в этот раз я мучилась над тем, что ему подарить. Часами искала то, что могло бы сказать все то, что я хочу сказать.

Я люблю тебя.

Ты значишь для меня весь мир.

Я не знаю, что буду делать, когда ты уедешь.

Конечно, ничего подходящего не нашлось, и я выбрала то, что, по моему мнению, могло бы вылечить еще кого-то.

— Что это? — спрашивает Шон.

— Открой.

Он снимает упаковку и смотрит.

— Ключ?

Боже, надеюсь, это не приведет к обратному результату.

— Да, и, пожалуйста, знай, что, если тебе это не понравится, я не расстроюсь. Я просто… ну, я подумала, что, может быть, ты захочешь что-то, что… ну, как я уже сказала, если тебе не понравится, это совершенно нормально, — я говорю бессвязно, но мне все равно. Я хочу, чтобы он знал, что я действительно не обижусь.

— Хорошо… — он тянет слово.

Я беру его за руку и веду к окну. Там стоит черный Chevrolet Camaro 1973 года.

— Это не та машина. Я не хотела чинить ту, что у тебя была, потому что… Я не думала, что ты захочешь этого. Но эта, — я смотрю на нее, — была в отличном состоянии, когда мы ее нашли. У одного старика в нескольких часах езды от нас она стояла в гараже, а ты лишился своей. Джаспер чуть не прослезился, когда мы поехали за ней. Парень, у которого мы ее купили, просто хотел, чтобы кто-то любил ее так же, как он. Мы сделали с ней несколько механических операций, потому что на ней мало ездили. Никакого проектора или ноутбука, потому что… ну… ты знаешь… — пытаюсь пошутить я в конце, пока мое тело покалывает в предвкушении его реакции.

Он смотрит на нее, не говоря, не моргая и не двигаясь, а я покусываю нижнюю губу. Я понятия не имею, счастлив он или хочет что-нибудь бросить. Я смотрю на Остина, который нервничает так же, как и я, только он не знает, почему.

— Я хотела, чтобы у тебя было то, что у тебя отняли, — объясняю я, надеясь, что он не расстроится. После еще одной минуты молчания я начинаю нервничать. — Шон? Мне очень жаль. Я не должна была… Я просто…

— Прекрати, — его голос мягкий, но строгий.

Мое сердце бешено колотится, и я борюсь с желанием заплакать. Я была глупа. Я должна была подумать лучше, но, когда я поговорила с Коннором, Джейкобом и Декланом, они все решили, что это было действительно здорово. Дело было не в машине, дело было в том, что я хотела вернуть ему прошлое, которое было украдено из-за жестокого отца. Не знаю, почему я просто не купила дурацкую бейсбольную карточку, которая бы не представляла никакого риска. В наших отношениях никогда не было ничего безопасного, и я хотела, чтобы наше первое и, возможно, единственное Рождество было особенным. Воздух выходит из моей груди, и я делаю шаг назад. Рука Шона выныривает и берет мою, переплетая наши пальцы.

— Я не расстроен, — говорит он, все еще глядя на машину.

— Я… ошеломлен. Никто другой не смог бы понять, что это значит, но ты понимаешь.

Мои глаза встречаются с его глазами, зеленые радужки наполнены непролитыми слезами.

— Это должно было заставить тебя улыбнуться.

Его голова медленно качается, и он поворачивается ко мне лицом.

— Я улыбаюсь под всеми слоями того, что ты видишь… Я просто не могу, потому что не знаю, как еще себя контролировать.

— Ты счастлив?

Шон крепко притягивает меня к себе, сжимая и целуя мою макушку.

— Ты даже не представляешь.

— Мы можем вручить ей наш подарок сейчас? — Остин кричит.

Он отпускает меня, но наклоняется и сладко целует, прежде чем сказать.

— Спасибо, Девни. Просто… спасибо.

Облегчение от того, что я не облажалась окончательно, разливается по моим жилам, и я ухмыляюсь.

— А теперь, — голос Шона снова становится легкомысленным, к которому я привыкла, — это большой подарок. Так что тебе нужно присесть.

— Правда? Я должна сесть?

Они оба кивают.

— Мы не хотим, чтобы ты упала, — объясняет Остин.

— Как заботливо.

Остин продолжает, как будто я промолчала.

— Мы много говорили об этом. Шон хотел подарить тебе что-нибудь еще, но я решил, что это лучший подарок.

Шон берет разговор в свои руки.

— Не все так просто, милая. Было много подсказок, которые ты подбрасывала.

Я смеюсь и беру свой кофе.

— Правда? Думаю, список, который я дала, был довольно простым.

Они смотрят друг на друга и ухмыляются.

— Кому нужен список?

О, Боже. Это будет дерьмовое шоу.

— Да, кто делает покупки по списку, когда пытается получить от другого человека то, что он хочет? О, я знаю, Санта? — я делаю глоток кофеина.

Остин закатывает глаза.

— Правда, тетя Девни, мне не шесть лет. Я знаю, что Санта не настоящий.

Я поперхнулась кофе.

— Прости. Я не знала…

Шон смеется, прежде чем вернуть нас к теме.

— В общем, мы мучились над тем, что подарить, но в итоге решили, что нужно сделать большой подарок или вообще отказаться от Рождества.

— Ну, теперь я заинтригована, — я немного приподнялась и поставила кружку.

— Что это? Самолет? Лодка? О, может, это новая видеоигра, которую я хотела.

Остин закатывает глаза.

— Самолет?

— Ну, девушка может мечтать.

Они хихикают.

— Ну, в этом замешан самолет.

Я смотрю на них обоих.

— Что вы оба сделали?

Шон подхватывает Остина и несет его ко мне.

— Отдай ей это, малыш.

Остин протягивает конверт.

— Вот.

Мое сердце бьется чуть сильнее, когда я беру у него конверт. Я понятия не имею, что это может быть, но они оба выглядят крайне взволнованными. Я приподнимаю уголки губ, медленно двигаясь и наблюдаю за их волнением.

— Интересно, что это?

Остин вздыхает.

— Разорви его!

Я смеюсь и делаю, как он говорит. На лицевой стороне лежит карточка с Микки. Когда я открываю ее, внутри оказываются три билета в Дисней.

— Мы едем во Флориду! — кричит Остин и хватает меня за руки. — Мы едем в Дисней, потом в Юниверсал, а потом поедем на пляж!

Он выглядит так, будто может лопнуть от счастья.

— Это уже слишком.

Шон качает головой.

— Нам всем не помешает немного солнца. Тебе не кажется?

Я смотрю на замерзшую, покрытую снегом землю и улыбаюсь.

— Думаю, да.

— Хорошо, — говорит Шон и поднимает меня на ноги.

— Собирайся, мы уезжаем сегодня вечером.

— Что? — вскрикиваю я. — Сегодня вечером?

Остин смеется.

— Мы с Шоном собрали вещи два дня назад.

— А что, если я скажу «нет»?

Шон и Остин переглядываются.

— Ты? Откажешься от нас двоих? Мы неотразимы.

О, вот теперь все понятно.

— Да, это мы еще посмотрим.

— Поздно спорить, наш рейс вылетает в девять вечера, и мы отправимся в аэропорт сразу после того, как поедем к Коннору.

Я поднимаюсь на ноги и целую его.

— Спасибо.

— Не нужно меня благодарить, милая. Нет ничего, чего бы я не сделал, чтобы увидеть твою улыбку.

— Это так романтично, — говорит Сид, прижимая руки к груди.

— Мы с Коннором никуда не ездили. У нас даже не было медового месяца.

Я смотрю на Элли, приподняв бровь.

— Ты была беременна.

— Но это не значит, что я не хотела, чтобы меня увезли.

Я смеюсь и отправляю в рот еще одно печенье.

Сид пожимает плечами.

— У меня тоже не было. Мы поженились в мэрии, и никто об этом даже не узнал. Правда, я уже была опухшей и чувствовала себя некомфортно.

— Ну, это не медовый месяц, — напоминаю я им.

Это поездка. Отпуск со скрытыми мотивами, но… Я не собираюсь смотреть в рот дареному коню.

— Может быть…

Я бросаю взгляд на Сид.

— Это не так. Это…

— Это Рождество. — Элли подталкивает меня. — В это время года происходят волшебные вещи. Я знаю, что ты сопротивляешься, но можешь ли ты честно сказать, что не хочешь найти путь?

Из всех людей в этом городе я думала, что именно она будет на моей стороне.

— У тебя есть ребенок, который примерно того же возраста, что и Остин. Как бы ты с этим справилась?

Элли поднимает Бетанни на руки чуть выше и похлопывает ее по попе.

— Я бы следовала своему сердцу.

Да, это очень легко сделать.

— Мое сердце не даст Остину стабильности.

— Ему нужна любовь, — добавляет она.

— Я люблю его.

Рука Сид ложится на мою руку.

— Никто не говорит, что ты не любишь. Ты также любишь Шона, а Шон любит тебя и Остина. В этой цепочке нет разрыва. Я не говорю тебе переезжать туда, я просто говорю тебе подумать о том, что ты можешь потерять, если не сделаешь этого.

Я откидываюсь назад, хватаю еще одно печенье и набиваю им рот. Все это так тяжело. Мне кажется, что я жертвую безопасностью Остина только для того, чтобы снова быть счастливой. Возможно, он никогда не узнает, что я его биологическая мать, и я смирилась с этим, но я никогда не хочу, чтобы он сомневался в моей преданности ему.

Элли прочистила горло.

— В любом случае, давай лучше поговорим о том, что сейчас происходит. Не стоит забегать вперед.

Дверь на крыльцо распахивается.

— Ну, если это не самая красивая группа женщин, которая когда-либо собиралась…

— Джейкоб! — кричит Сид и бросается вперед. — Ты добрался! Я так волновалась.

— Пожалуйста, не надо за меня волноваться, я же супергерой.

Я поднимаюсь на ноги.

— Или супер-идиот.

Он ухмыляется.

— И это тоже.

Рейс Джейкоба задержали, и мы не были уверены, что он прилетит, но я так рада, что он прилетел. Он притягивает меня к своей груди и сжимает.

— Мне так жаль твоего брата, Креветочка. Я не так хорошо знал Джаспера, но я его уважал.

Я прижимаюсь к нему чуть крепче.

— Спасибо, Джейкоб.

— В любое время.

Он отпускает меня, а затем обнимает каждую из остальных девушек. Рождество подошло к концу. Все братья вместе, и вся семья под одной крышей. Я знаю, что это не моя семья, но я всегда чувствовала себя ее членом. Наши жизни переплелись в юном возрасте, а поскольку они так близки по возрасту, это было похоже на стаю. Я скучала по своей стае.

— Теперь я хочу видеть своих племянников и племянниц, баловать их и быть уверенным, что я самый любимый.

А некоторые вещи никогда не меняются.