Моя единственная

Глава девятая

Девни

— Вперед, Остин! — кричу я, хлопая в ладоши, когда он выходит на поле.

— Шон точно притягивает толпу, — говорит Хейзел, хлопая меня по плечу.

Я пытаюсь сосредоточиться на чем угодно, только не на нем. Как будто существует объявление, призывающее одиноких и отчаявшихся женщин прийти на игру зимней лиги для девятилетних мальчиков.

— Кто бы мог подумать, что межсезонный детский бейсбол так популярен? — в моем голосе звучит сарказм. — Это действительно отвратительно.

— Что?

— Это! — я показываю на пятерых женщин с прическами, макияжем и выставленной напоказ грудью.

Хейзел смеется.

— Кажется, он хорошо с этим справляется. К тому же он уже месяц как вернулся, а они все еще держатся на расстоянии.

Я опускаю взгляд на толпу отчаявшихся домохозяек, а он одаривает их одной из своих ослепительных улыбок. Именно поэтому я никогда не могла подумать о том, чтобы встречаться с ним. Это часть его работы — быть обаятельным. Он преуспел в этом, и я бы никогда не смогла смириться с тем, что именно так он будет проводить ночи вдали от меня.

— Да, он наслаждается этим.

— Я бы не стала заходить так далеко. Я не видела, чтобы он заигрывал или поощрял это. Я говорю, что он отбивается от них лучше, чем Джаспер или любой другой мужчина, возможно, сделал бы это.

Я закатываю глаза.

— Отчаянная Дениз — самая нахальная. Я смотрю, как она обхватывает пальцами металлическую ограду, поднимая одну ногу в воздух, и хихикаю.

Хейзел сдвигается, чтобы лучше видеть.

— Правда? По-моему, психопатка Сара совсем плоха. Она постоянно стягивает с себя рубашку, чтобы показать больше.

Я смеюсь.

— А как насчет Клингер Карен? Она, кажется, действительно выкладывается по полной.

Мы обе медленно киваем, пока она отталкивает Дениз, чтобы подойти ближе.

— Они думают, что он вернулся в Шугарлоуф, чтобы жениться, как его братья?

— Может быть.

— Я не думала, что он заинтересован в том, чтобы остепениться, — небрежно говорит она.

Но я знаю свою невестку, и в ее вопросе нет невинности.

— Я имею в виду, что не знаю о нем ничего, кроме того, что ты мне рассказала. Просто у него было не так много отношений, не так ли?

— Нет, Шон всегда был женат на игре.

— Как ты думаешь, есть ли что-то, что могло бы это изменить?

Теперь я смотрю на нее с ухмылкой.

— Ты пытаешься меня о чем-то спросить?

— Очевидно, — Хейзел игриво шлепает меня по руке. — Ты рассказала мне о поцелуе, а теперь живешь с ним…

— Прошло всего две недели. Две. Я не живу с ним, я просто… выясняю свои возможности и разрабатываю план.

— Он снова тебя поцеловал?

Я действительно не хочу отвечать на этот вопрос. Я поворачиваюсь назад к тому месту, где Остин играет в мяч, и сосредотачиваюсь на нем.

Хейзел хихикает.

— Избегай, Дев, но ты ответила без ответа.

— Да, он снова поцеловал меня. В ту ночь, когда он появился на пороге моего дома, но это ничего не значило. А еще это был последний раз, когда его губы коснулись моих. Видишь это? — я дергаю головой в сторону девушек. — Я ни за что не хочу бросать свою шляпу на этот ринг.

— Нет, хочешь. Если бы я не была замужем, я была бы рядом с ними, и ты могла бы называть меня сумасшедшей Хейзел, если бы мне было до этого дело.

Я смеюсь себе под нос и качаю головой.

— Ты сумасшедшая.

— Да, но и ты тоже. У тебя есть к нему чувства, и, судя по тому, как он смотрит на тебя, я бы сказала, что они взаимны.

Мне не нужно объяснять Хейзел все причины, почему позволять чувствам делать выбор — это плохо, но, возможно, ей нужно об этом напомнить.

— В последний раз, когда я позволила своему сердцу вести меня за собой, я оказалась разбита.

— В этом опыте есть и хорошее, Девни.

— Да, но и много боли.

Она берет мою руку в свою.

— Не позволяй прошлому диктовать свое будущее. Если вы с Шоном сможете просто немного повеселиться, так веселитесь. В этом году тебе исполнится тридцать, а ты так и не позволила себе жить. Я не говорю о твоих слабых отношениях с Оливером или о том, что случилось, когда ты училась в колледже. Она права, но у меня есть свои причины, и мы обе это знаем. Мне нравится безопасность и постоянство. Я хочу знать, что в конце дня в моей маленькой жизни не будет никаких потрясений и все будет так, как должно быть.

— Оливер всегда был безопасным.

С Шоном все будет иначе. Его жизнь не принадлежит ему. Он живет и умирает по своему расписанию. И я понимаю. Так он зарабатывает на жизнь.

— Да, и в безопасности может быть скучно. У тебя есть ограниченное количество времени, чтобы повеселиться.

— А когда он уедет? — спрашиваю я Хейзел.

— Ты позволишь ему уехать.

— Вот так просто?

Она пожимает плечами.

— Звучит довольно просто, правда?

— Шон поцеловал меня, и посмотри, что произошло. Оливер уехал в Вайоминг, я живу в доме Шона, потому что мы с мамой наконец-то поругались, и у меня нет никаких планов. Никаких. Что, черт возьми, мне делать, Хейзел?

— Ты выживешь, и я молюсь, чтобы у тебя было хоть немного приключений.

Звук удара мяча о металлическую биту заставляет нас обоих повернуть головы, когда Остин вырывается вперед. Мы поднимаемся на ноги, аплодируя и крича, когда он благополучно добирается до третьей линии, и команда выбегает на поле. Остин совершил победный бросок. Они обступили его, подпрыгивая, и я не могу не улыбнуться. Он такой хороший ребенок, такой веселый и счастливый, когда играет в бейсбол, что становится ясно, здесь его место. Когда празднование закончилось, мы с Хейзел направились туда, где стояли Джаспер, Шон и Остин.

— Посмотри на себя, мой милый и замечательный мальчик! — говорит Хейзел, взъерошивая его волосы.

— Мама!

— Что? Я не целовала тебя.

Остин застонал и наклонил голову.

— Ты меня смущаешь. Он смотрит на Шона, а я хихикаю.

— Значит, ты не хочешь, чтобы Шон видел, как мы целуемся и обнимаемся?

Его глаза расширяются от страха, и я прикусываю верхнюю губу, чтобы не захихикать.

— Когда-то, — вклинивается Шон, — ты будешь надеяться, что девушки обнимут и поцелуют тебя после того, как ты выиграешь игру.

— Не в ближайшее время, — предупреждает Хейзел.

— Точно. Не раньше, чем тебе исполнится тридцать.

Я не могу устоять перед желанием поддразнить его.

— А именно столько тебе исполнится через… двенадцать дней?

Шон бросает на меня взгляд, а потом пожимает плечами.

— А ты сразу за мной.

— Я отстаю от тебя на девять месяцев, тыковка.

Он смеется.

— Да, но это произойдет раньше, чем ты думаешь.

— Мне будет десять! — вклинился Остин. — А потом я перейду в старшую лигу.

— Знаешь, тебя, наверное, уже можно перевести в старшую лигу, — подбадривает Шон. — Я думаю, твой уровень мастерства намного выше, чем у всех ребят в команде сейчас, и, возможно, даже лучше, чем у некоторых на следующем уровне.

Остин выглядит так, будто может потерять сознание от похвалы.

— Правда?

— Правда.

Джаспер кладет руки на плечи Остина.

— Все это требует времени и терпения, Остин. Мы хотим, чтобы ты также наслаждался своим детством. Бейсбол — это здорово, но не многие попадают в высшую лигу, как Шон.

Шон улыбается и кивает.

— Он прав. Школа на первом месте, но, если ты будешь продолжать тренироваться и играть так же, как сейчас, я вижу, что ты будешь заниматься этим долгое время.

Интересно, замечает ли Шон, насколько Остин похож на него самого в юности? Он играл с шести лет. Весь год он либо играл, либо говорил о бейсболе. Он вступил во все лиги, в которые только мог, постоянно тренировался и заставил меня научиться подавать мяч, чтобы иметь возможность тренироваться, когда захочет, поскольку его мама отказалась купить ему площадку для бейсбола. Клянусь, он спал со своей перчаткой большую часть ночи, и я знаю, что Остин так и делает.

— Знаешь, пока я здесь, я собираюсь навестить друга, который живет недалеко, в эти выходные. Я был бы рад, если бы ты и несколько твоих друзей поехали со мной, — предлагает он.

— Ты хочешь, чтобы я и мои друзья потусовались с тобой? — спрашивает Остин с расширенными глазами.

У меня такое чувство, что этот друг — тоже кто-то из бейсболистов.

— Конечно, хочу. Возможно, мы даже немного поиграем в мяч.

Он смотрит на Джаспера и Хейзел, которые улыбаются и кивают.

— Мы не против.

— Может, твоя тетя Девни тоже сможет поехать? — добавляет Шон.

— О. Я не знаю…

Хейзел придвигается ближе.

— Это было бы здорово, Шон. Я знаю, что вы близки с Девни и все такое, и нам было бы гораздо спокойнее, если бы она поехала. Ты же не против, Дев?

Я собираюсь убить свою невестку. Ей все равно, поеду ли я, она просто хочет заставить меня проводить время с Шоном.

— Я собиралась поискать квартиру или что-то в этом роде.

— Почему? — спрашивает Шон. — Ты останешься со мной, зачем тебе уезжать?

— Потому что ты здесь еще на пять месяцев, и… ну, потому что…

Глаза Джаспера слегка сужаются.

— Ты живешь с ним в главном доме?

— Нет! Я останусь в его доме, пока не найду свое собственное жилье, но я ни с кем не живу, — с отчаянием говорю я.

Это лишь малая часть того ада, который я пережила с мужчинами в своей жизни, когда училась в школе. Они чертовски любопытны и считают, что мне нужна защита. Однако теперь, похоже, мой брат хочет включить в это дело и Шона.

— Хорошо, но ты останешься там одна?

Я вздыхаю и молю Богов дать мне сил.

— Джаспер, я взрослая женщина и я не одна.

— Нет, вместо этого ты останешься в доме со взрослым мужчиной.

Шон слегка надувается.

— Видишь?

Он видит.

— Что видишь?

— Что я представляю угрозу. Ты можешь влюбиться в меня.

Я закатываю глаза и смотрю на брата.

— Тогда хорошо, что ты сейчас любезно предложишь мне переночевать в крошечном домике, пока я буду искать жилье.

Шон чуть не подавился своим напитком.

— Правда?

— Да, это так мило с твоей стороны, и я ценю, что ты такой хороший друг. Я знаю, что мои брат и отец не могут нарадоваться тому, как ты добр. Конечно, я сама предложила тебе переехать крошечный домик, но ты просто не смог мне отказать.

— Я такой джентльмен.

Я ухмыляюсь.

— Да, ты такой. Видишь, Джаспер? Все в порядке. Я просто останусь в доме — одна. Не стоит беспокоиться.

Джаспер смотрит на Шона, потом на меня.

— Точно. Нет никаких причин.