Моя единственная

Глава третья

Девни

У меня в голове начался новый обратный отсчет.

Три дня до дня Ш.

Дня Шона.

Три дня до того, как мне придется притвориться, что я не пережила тот дурацкий поцелуй и не поняла, что влюблена в своего лучшего друга.

Очень весело.

Я встаю, смотрю на себя в зеркало, а затем спускаюсь вниз. Мои родители сидят в гостиной, просматривая какую-то статью в газете. Мама поднимает голову.

— Куда ты собралась в такую рань?

— На конюшню.

Она хмыкает.

— Ты стала послушной дочерью. Теперь ты вдруг заботишься о здешних животных. Потому что тебе так удобно?

Я проглатываю едкий ответ, который хочу бросить в нее. Когда-то моя мать была очень любящей и милой женщиной. Мы часами пропадали в саду, сажая и собирая овощи. Она брала меня в конюшню и разрешала проводить время с лошадьми. Это всегда было моим любимым местом. Она твердо верила в ценности и делала все возможное, чтобы привить их мне. Долгие годы казалось, что я превзошла ее надежды. Пока… не превзошла.

— Лили, — мягко говорит папа. — Она не делает ничего плохого. Она помогает по выходным.

Я улыбаюсь отцу, у которого полно седых волос и он немного грубее, чем хочет казаться. Он не смотрит на меня как на неудачницу, и за это я люблю его еще больше.

— Это очень помогает нам в течение недели, когда она работает на работе, которая ей не по силам.

— Мне нравится работать на Сидни.

Она положила руку на обложку книги, которую читала.

— Ферме твоей семьи нужна помощь. Твой брат хотя бы приходит и работает на станках. Мы бы ее закрыли, но ты убедила нас продолжать, когда решила вернуться домой после колледжа.

Да, это все моя вина. Это я все разрушила.

— Я не подталкивала тебя к этому, мама. Я сказала, что я буду здесь, и, если вы с папой не хотите избавиться от животных, я помогу.

— Но ты этого не делаешь, — возражает она.

Нет, я делаю все, что в моих силах, чтобы держаться подальше от ее осуждения.

Отец кладет свою руку на ее.

— Давай не будем никого винить, пожалуйста.

Он кивает в сторону двери, и я следую его совету.

— Я вернусь позже.

Мама машет свободной рукой, как будто ее это не беспокоит, и я иду в сарай.

Моя семья в некотором роде отличается от остальных фермерских семей. У нас есть понемногу всего, и мы удовлетворяем любые потребности людей. У нас есть крупный рогатый скот, потому что Шугарлоуф — это прежде всего молочный город, а еще у нас есть лошади, козы, куры и овцы. Мы не только продаем животных, но и помогаем местным фермерам, мы покупаем и берем на передержку животных, которых они по каким-то причинам больше не могут содержать. Однако лошадь, перед которой я стою, принадлежит только мне.

— Эй, Симба, — зову я своего прекрасного мерина овсяного цвета, которого люблю последние десять лет.

Он поднимает мордочку и направляется к яблоку, которое я держу в руке.

— Хороший мальчик. Хочешь прокатиться?

Он берет еду и мотает головой, как будто действительно соглашается. Я запрягаю его, и мы отправляемся в открытое поле. Мне нравится, когда я могу дать ему свободу. Он стареет и уже не скачет так быстро, как раньше, но я отпускаю поводья и даю ему свободу. Я улыбаюсь, когда ветер развевает мои волосы, солнце бьет в лицо, а свежий воздух наполняет легкие. Свобода, которую я ощущаю, когда мы с Симбой едем по сельской местности, не поддается описанию. В этот короткий момент я могу быть той, кто я есть. Меня не надо заставлять улыбаться или заставлять делать свою жизнь лучше. Я просто… есть. Я девушка, которая отдала так много, что уже никогда не вернуть. Я женщина, которая пытается найти свой путь в море неопределенности. Я также человек, который работает над тем, чтобы простить себя. И я прощу. Я должна.

Когда я оказываюсь на заднем конце поля, я перехожу ручей и направляюсь к участку моего брата. Перейдя линию его забора, я направляюсь туда, где обычно работает мой брат, Джаспер. Я привязываю Симбу, глажу его по шее и целую в нос, благодарная за то, что мы смогли провести время вместе, а затем отправляюсь на поиски единственного человека в этом мире, который никогда не заставлял меня чувствовать себя плохо. Конечно, я нахожу его, возившегося с чем-то возле старого трактора.

Я прочищаю горло.

— Привет, брат.

Джаспер выскальзывает из-под двигателя.

— Вот это сюрприз.

Я произношу единственное слово, которое нас связывает.

— Мама.

— Больше ни слова.

Мама относится к моему брату гораздо лучше, чем ко мне, но все равно… не очень.

— Над чем ты работаешь? — спрашиваю я.

— Я пытаюсь починить это для Коннора. Он говорит, что чинил его дважды, но…

— Коннор не очень-то склонен к механике.

Он смеется.

— Нет, я не уверен, что именно он починил, но я сделаю так, чтобы он смог продать его.

Я прислоняюсь бедром к верстаку, заваленному инструментами.

— Конечно, ты это сделаешь.

— Так, о чем мама говорила с тобой на этот раз?

— Кто знает, но однажды я перестану быть таким разочарованием.

Джаспер всегда меня понимал. Неважно, что, между нами, семь лет разницы, ведь когда мы были детьми, мы были неразлучны. Когда мы стали старше, мы немного отдалились друг от друга, не зная, как справиться с тем, что он уже взрослый, работает полный рабочий день и женится на Хейзел, а я еще ребенок. Но он был добр, когда моя мать вела себя иначе, и никогда не отталкивал меня. Наоборот, он был благодарен за те отношения, которые у нас сложились.

— Не слушай ее. Она просто… она. Удалось найти жилье?

— Нет, мне просто нужно набраться терпения.

У меня почти достаточно денег, чтобы снимать жилье, но главная проблема в том, куда переехать. Я не хочу уезжать из Шугарлоуф. Я хочу быть поближе к брату, а здесь не так уж много вариантов жилья.

— Ты говорила с Шоном? — спрашивает Джаспер.

При упоминании его имени у меня пересыхает в горле.

— О чем?

— О том, чтобы жить с ним эти шесть месяцев. Коннор и Элли переехали в новый дом, Деклан живет с Сидни, а Шон будет в городе. Ты вполне можешь переночевать в той коробке, в которой жил Дек.

Не было ни единого шанса, что я останусь в большом доме, не после того поцелуя. Однако я не думала о том, чтобы жить в крошечном домике. Я бы точно не отказалась. Конечно, мне понадобится земля, чтобы поставить его, и я знаю, что у мамы случится приступ бешенства, если я попрошу. Не дай Бог, если ей придется что-то менять ради меня. Я всегда могла бы попросить Джаспера, но… это может заставить ее наброситься на него, а я бы не хотела этого делать.

— Я подумаю о том, чтобы поговорить с ним. Спасибо за идею.

Он ухмыляется.

— Я полон ими.

— Ну да, у тебя их полно.

— Хейзел с тобой согласна.

— Эй, ты решился взять еще одного механика?

Джаспер выпрямляется и пожимает плечами.

— Я не знаю, что делать. Если я возьму еще одного работника, значит, мне понадобится больше работы.

— Джаспер, у тебя много работы. На самом деле, у тебя слишком много работы.

Я уже год уговариваю его расшириться. Он мог бы сделать гораздо больше, если бы смог привлечь помощников. Учитывая, сколько денег он тратит на бейсбол Остина, я знаю, что ему нужна финансовая помощь.

— Твой бизнес-план был интересным.

— Он был подробно расписан, и прогнозы были очень оптимистичными.

Он вытирает грязь со своих рук и смотрит на меня.

— Думаешь, я заработаю больше, чем ты указала в плане?

Я киваю.

— Думаю.

— Ты знаешь, что я люблю тебя?

— Да. А как иначе?

Он широко улыбается и морщит кожу вокруг глаз.

— Я хочу сказать, что ты слишком умна для своего собственного блага. Если бы я это сделал, мне бы понадобилась твоя помощь.

— Тебе даже не нужно просить. Если ты сделаешь это, я буду рядом на каждом шагу.

Джаспер притягивает меня к своей груди, запах бензина, масла и дерева наполняет меня, когда я обнимаю брата.

— Хорошо. А теперь иди, найди мне клиентов и найми несколько человек.

Я смеюсь и пихаю его в спину.

— Я не говорила, что буду управлять твоим бизнесом.

— Правда? Клянусь, я это слышал.

— Тебе нужно проверить слух.

— И тебе нужна жизнь вне этой семьи.

К этому разговору я не готова. Я смотрю в сторону дома, зная, что есть только одна вещь, которая заставит его забыть об этой теме.

— Хейзел и Остин дома?

Джаспер кивает.

— Да. Уверен, они будут рады тебя видеть. Подай-ка мне тот гаечный ключ.

На столе лежат шесть гаечных ключей, и я просто выбираю один. Я приседаю, целую брата в щеку и отправляюсь на поиски невестки и племянника. Не успеваю я дойти до задней двери, как из нее вылетает девятилетний сгусток энергии.

— Тетя Девни! — кричит он и бросается на меня.

Я едва ловлю его, и смеюсь, когда он хватает меня за плечи. Я люблю этого мальчика. Я люблю его больше всего на свете и так благодарна за то время, что провожу с ним.

— Посмотри на себя, ты вырос за последние несколько дней, — я сжимаю его чуть крепче.

— Это потому, что мама кормит меня отвратительными овощами. Она говорит, что они помогут мне лучше играть в бейсбол.

И Остин сделает все, чтобы это стало реальностью.

— По крайней мере, это работает.

Он отпускает меня и улыбается, когда замечает что-то позади меня.

— Ты привела Симбу?

— Да.

— Мы можем поехать обратно и забрать мою лошадь у бабушки и дедушки?

Я скорее съем гвозди, чем вернусь домой, но ради Остина я, возможно, сделаю это.

— Может быть. У тебя сегодня тренировка?

Он стонет.

— Да. Но я могу ее пропустить!

Ни за что на свете. Хейзел и Джаспер во многом ему потакают, но то количество денег, которое они тратят на его частные уроки, работу с разными командами и снаряжение, означает, что ему категорически нельзя пропускать.

— Сомневаюсь, что ты действительно это имеешь в виду. Ты бы хотел объяснять своему тренеру или Шону, когда он приедет, что ты прогулял?

Остин пинает камень.

— Думаю, нет, но можно мы покатаемся?

— Конечно, мы спросим твоих родителей и подберем день.

— Шон скоро приедет в Шугарлоуф? Хэдли рассказывала всем в школе о том, как ее знаменитый дядя приезжает в город и какой он крутой. А потом она рассказывала о своем дурацком домике на дереве и о том, что дядя купит ей лошадь. У меня есть лошадь! Не знаю, почему она думает, что нас это волнует. Она просто девчонка.

Я прикусываю язык и пытаюсь удержаться от улыбки. Он такой типичный мальчик на стадии «девочки — дурочки».

— Она девочка, как твоя мама, и я.

— Да, но ты не Хэдли, — с усмешкой произносит он ее имя.

Я приседаю, беря его руки в свои.

— Остин, на прошлой неделе тебе нравилась Хэдли.

— Да, но теперь мне придется постоянно слушать ее болтовню.

На этот раз улыбка не скроется.

— Она ведь твоя подруга, не так ли?

— Иногда.

— Она так же, как и ты, рада, что Шон будет твоим тренером. Разве ты не считаешь так?

Он закатывает глаза и стонет.

— Наверное.

— Точно. Ну, он скоро приедет, и тогда вы оба сможете поговорить о том, какой он классный. Только помни, что я знала его, когда он не был таким крутым.

— Он всегда был крутым.

Не стоит ломать голову, рассказывая ему истории о том, как мы были моложе, скорее всего, его статус только укрепится, вместо того чтобы показать, что он такой же простой смертный, как и все мы. Для многих мальчишек, мечтающих о высшей лиге, он — Бог.

— В любом случае, у вас будет много поводов для радости, когда Шон приедет и начнет работать с вашей командой.

Улыбаясь, Остин опускает глаза.

— Это будет лучше всего. Я так рад, что ты его знаешь!

— Я тоже.

Есть много причин, по которым я рада, что знаю Шона Эрроувуда, и не только потому, что он заставляет Остина так улыбаться. Годы дружбы и доверия, а теперь, кто знает, что. Осталось три дня до того, как мне придется это выяснить.

Мы с Остином поворачиваемся, чтобы войти внутрь, как раз в тот момент, когда Хейзел открывает дверь.

— Привет, это ты.

— Привет, извини, что зашла.

Она закатывает глаза.

— Как будто тебе когда-нибудь будут не рады? Однако… Я пришла сюда, потому что у входной двери появилось кое-что, что, я думаю, тебе может пригодиться.

— Мне?

Она кивает.

— Да.

— Здесь?

Я никогда не посылаю ничего домой к брату.

— Да, думаю, это сюрприз.

В этот момент из дома выходит высокая фигура, и мои три дня превращаются в ноль.