Неведомые земли. Том 1

[Шелковые] ленты из Китая, которые изготовляются в стране Китай.

[Kauseyam cina pattāś са cina bhumigāt].[1]

Где в известной нам древней литературе мы впервые встречаем сведения о «Стране шелка» — Китае? По этому поводу довольно часто высказывались самые фантастические мнения. В XVI в. Арий Монтан считал, что указание на Китай можно найти у пророка Исайи, поскольку он в одном месте[2] упоминает о стране «Синим». На этом основании Монтан счел возможным отождествить «Синим» с принятым впоследствии названием Thinae или Sinae. Однако это соображение не выдерживает критики: слово «синим» означает попросту «южная страна».[3] Возможно, что под этим подразумевалась Сиена (Асуан), но не исключено, что имелась в виду какая-нибудь другая южная страна, вовсе не расположенная на Востоке.

Происхождение и значение названия China часто были объектом исследований. Одни ученые считали, что оно происходит от древней китайской династии Цинь, правившей страной лишь короткое время (221—206 гг. до н.э.). Другие предполагали, что слово это малайское и относилось первоначально только к побережью Южного Китая. Последнее предположение еще недавно поддерживалось многими учеными,[4] однако оно оказалось несостоятельным. Краузе справедливо возражает, что «едва ли китайцы стали бы называть себя по имени столь ненавистного им узурпатора из полуварварской пограничной страны».[5] Кроме того, он отмечает, что называть страну по династии было принято только в эпоху очень популярных и правивших свыше 400 лет императоров Хань (206 г. до н.э. — 221 г. н.э.). Не менее убедительно и следующее важное указание Краузе: «Название страны (China) было перенесено не по наземным путям, а из Южного Китая по морю… Происхождение слова China в его форме, проникшей к нам из Индии, возможно, вообще не следует искать в китайских названиях».[6] Предположение Краузе полностью подтверждается одной из записей Марко Поло, где отмечается, что Южно-Китайское море «на языке островов», то есть на малайском (манси), называется Син (Cin).[7] Рихтгофен, который особенно подчеркивает, что название China «в самой стране совершенно неупотребительно и неизвестно»,[8] также убежден в его малайском происхождении. Этот исследователь предполагает, что малайцы, у которых, «вероятно, уже давно было развито мореплавание», дали южнокитайскому побережью имя Thinae (Тина). «Возможно, что малайцы служили на побережье восточной Индии в качестве лоцманов и первые познакомили чужеземных мореплавателей с этим названием», — добавляет Рихтгофен.[9] Резкое различие, которое проводилось между прибрежной страной Thinae и материковой страной серов в «Перипле Эритрейского моря»,[10] а также у Птолемея, полностью подтверждает правильность точки зрения Марко Поло, Рихтгофена и Краузе. Предположение, будто великая страна могла в течение тысячелетий называться даже чужеземцами по имени незначительной китайской династии, правившей очень недолго, совершенно ошибочно. Исчерпывающее доказательство того, что в действительности название Сin (Thin и т.д.) вначале относилось только к побережью и что оно, следовательно, определенно малайского происхождения, дает санскритский текст IV в. до н.э., о котором сообщил Якоби.[11] Приведенный в начале этой главы краткий текст имеет очень большое значение, так как «он свидетельствует об экспорте китайского шелка в Индию в IV в. до н.э.»[12] Рукопись трактата, о котором здесь идет речь, была найдена в начале текущего века. Санскритский манускрипт «Артхашастры» следует отнести примерно к 300 г. до н.э., при этом, по мнению Якоби, скорее «к более раннему, чем к более позднему» времени. Трактат представляет собой важнейший источник по истории культуры. Его автор, Каутилья, был исторической и достойной упоминания личностью — министром великого царя Чандрагупты, или Сандракотты, как его называли греки (примерно 320—297 гг. до н.э.). В произведении этого большого человека Cina упоминается уже как Страна шелка. Отсюда вытекает три вполне обоснованных культурно-исторических вывода, имеющих большое значение. [232]

1. Еще до 300 г. до н.э. существовали какие-то морские связи, которые не могут быть исследованы в подробностях, между могущественным индийским государством Чандрагупты на Ганге и Южным Китаем. Едва ли настоящий китайский шелк стал известен в Индии задолго до 300 г. до н.э., как это отметил еще в 1862 г. Паризэ.[13]

2. Китайские шелковые изделия сначала подвозились из глубинных районов страны в южнокитайские порты, а оттуда отправлялись дальше. Правда, в «Перипле Эритрейского моря» (гл. 55) об этом нет никаких указаний.

3. Название страны Cin (China), употребление которого около 300 г. до н.э. можно доказать, ни в коем случае нельзя связывать с династией Цинь, правившей 100 лет спустя.

Пеллио, который, как уже отмечалось, выводил название страны из наименования династии Цинь, не согласился с тем толкованием приведенного выше отрывка из «Артхашастры», которое предложил Якоби, и даже высказывал сомнение в авторстве Каутильи.[14] В ответ на это Якоби еще раз привел весьма убедительные доказательства.[15] Он опроверг предположение Пеллио о том, что около 300 г. до н.э. не было и «следа судоходного сообщения» между Китаем и Индией и что Cina Каутильи могла быть горной областью Гималаев, через которую индийцы получали шелк из Китая.[16] Пеллио отстаивает безнадежную позицию. Синолог Лауфер прямо заявил, что Пеллио ошибается, а Якоби безусловно прав.[17] Итак, не остается места для сомнения в том, что непосредственно после эпохи Александра Македонского существовали морские связи между областью Ганга и Южным Китаем, откуда вывозился шелк. Спрашивается, какой же народ играл роль морского посредника? Вряд ли это были китайцы. Правда, по преданиям, китайцы начали заниматься мореплаванием еще около 2850 г. до н.э. Согласно одному сообщению, восходящему якобы к Конфуцию, Фу-си в это время построил первые корабли, а китайские ремесленники около 2000 г. изготовили первые якоря.[18] Однако для такой глубокой древности речь, видимо, могла идти лишь о речных ладьях или в лучшем случае о каботажных судах. Даже около 200 г. до н.э. китайские суда, хотя их насчитывалось и «немалое число»,[19] по сообщению одного китаиста, не плавали дальше полуострова Малакки или острова Явы.[20]

Едва ли китайцы были теми людьми, которые в столь отдаленные времена совершали дальние морские плавания. Такую возможность решительно отрицает не только Пеллио, но и Герман, который установил, что «вплоть [233] до императора У-ди, то есть примерно до 100 г. до н.э., морские связи продолжали осуществляться чужеземными народами».[21]

Об индийских путешествиях того времени в столь отдаленные страны тоже ничего не известно. Скорее можно предположить, что в качестве посредников выступали сабеи, которых Герман считает древнейшими посетителями побережья Восточной Азии.[22] Однако вероятнее всего, первыми, кто. установил морские связи, были малайцы. Согласно Рихтгофену, к началу нашей эры в Восточной Азии особенно ценились малайские лоцманы. Поэтому если на Ганге Страна шелка впервые стала известна под малайским названием, то тем самым необычайно усиливается вероятность того, что оно было сообщено малайскими моряками. Во всяком случае, едва ли можно еще сомневаться в том, что название Thinae могло проникнуть в Индию только по морю. В греческом мире это название раньше других стало известно Эратосфену, труды которого утеряны. Если принять во внимание, что Эратосфен жил ровно через 100 лет после Каутильи, то получается полное соответствие во времени, ибо тот факт, что название Thinae могло проникнуть в греческий мир только из Индии, никто не подвергает сомнению. Итак, можно прийти к следующему выводу: название «серы» не применялось нигде на побережье,[23] а название Thinae (Sina) никогда не было в употреблении в глубине страны.[24]

[Дополнения и поправки из 2-го издания III тома]

[480]

[…]

К гл. 23 (заключение о шелке)

Римляне впервые узнали о шелке, видимо, в то время, когда Помпей возглавил пиратский набег на Малую Азию,[25] то есть когда жемчуг и драгоценные камни тоже еще не были известны Риму. Ведь только открытие Помпеем Грузии позволило ему узнать о важных торговых путях, ведущих от Понта в Индию.[26]