Неведомые земли. Том 1

Глава 64. Сообщения Птолемея о лунных горах и истоках Нила (около 160 г.)

К западу [от людоедов в Эфиопии] простираются Лунные горы, снежные массы которых питают озера Нила.[1]

Конечно, и там есть какие-то горы, где выпадает снег, но они никак не больше, чем Альпы, чем хребты Фракии или Кавказа.[2]

В результате мое мужество привело соседние народы к миру и повиновению. Под моим руководством были подавлены племена семенов за Нилом в их диких, покрытых снегом горах, а также и другие народы.[3]

Истоки Нила имеют следующее происхождение. С высоких Лунных гор текут восемь рек — четыре с их западной и четыре с восточной части. Из западных рек самая западная называется Херболас, вторая — Хемзет, обе они соединяются у пункта Метис. Хиагорас — третья река, Гаубалас — четвертая. Все они впадают в озеро под названием Катархаклай. Из этого озера вытекают далее две реки, которые соединяются у пунктов Хиера и Хаза. Западная река на большом протяжении течет отдельно и только в Стране слоноедов соединяется, наконец, с восточной и получает название Большой реки. Из четырех стекающих с Лунных гор истоков восточной реки два первых не имеют названия, они сливаются. Название третьего также неизвестно, а четвертый — самый восточный — называется Харалас. Все они впадают в Крокодиловое озеро. Из него вытекают две реки, которые позднее сливаются у пунктов Сингос и Абас; образовавшаяся таким образом [428] река сливается с Западной и создает упомянутую выше Большую реку. Между двумя реками находится страна имов, населенная пигмеями. Большая река течет далее до Хамбизади.[4]

К самым удивительным сведениям, которыми располагал Птолемей, относятся и упоминаемые им Лунные горы (σελὴνηςὄρος), снега которых питают истоки Нила. На основании фактов, изложенных в гл. 59, можно допустить вероятность того, что упомянутый там Диоген во время своих сухопутных странствий получил от арабских торговцев или от коренных жителей кое-какие сведения о покрытых снегом огромных горах в глубинных областях тропической Африки. Название Лунные горы полно поэтического очарования и носит явные следы арабского происхождения. Партей указывал на то, что первоначально арабы, вероятно, назвали увенчанные снегами горы на верхнем течении Нила Джебель-Квомр, то есть Голубоватые (или беловатые) горы.[5] Позднее в результате изменения произношения получилось название Джебель-эль-Квамар, или Лунные горы. Во всяком случае, странно, что еще в наши дни целая местность и племя в Танганьике носят соответственно название Уньямвези и ваньямвези, что означает Лунная страна и лунные люди. Как возникло это удивительное название, не известно. Имеем ли мы здесь дело с обратным переводом с арабского на язык коренных жителей, должны решить лингвисты.

Откуда Птолемей получил известие о Лунных горах, он, к сожалению, не сообщает. По всей вероятности, оно исходило не от Марина Тирского, так как Птолемей обычно добросовестно ссылается на своего предшественника, когда использует его труды. Видимо, самому Птолемею не был известен определенный источник. Возможно, что он лишь передает устное предание, которое, однако, отличалось большой определенностью. Это предположение вполне допустимо, ибо охотники за слоновой костью в Эфиопии, как чужеземные, так и местные, вероятно, уже очень давно проникали в район озер Альберт, Эдуард и массива Рувензори, изобиловавших слонами. Массив Рувензори мы можем наверняка отождествить с Лунными горами.[6] До тех пор, пока ничего не было известно о покрытых снегом горах Центральной Африки — Рувензори и Килиманджаро, — считали, что под Лунными горами следует подразумевать Абиссинское нагорье. На этом нагорье зимой довольно часто можно наблюдать снег, это столь редкое для Африки явление.[7] Однако данное сообщение Птолемея никак нельзя отнести к Эфиопии, горы которой он упоминает совсем в другом месте под названием Гарбаты наряду с большим озером Тана (Псебо).[8] [429]

Необъяснимое для древних явление регулярных разливов Нила летом, в период самой сильной жары и засухи, послужило поводом для ряда самых причудливых толкований. Так, по сообщениям Плутарха, некто Эфор давал этому явлению природы не эстетичное, но вполне доступное для примитивных представлений древних объяснение.[9] Он считал, что уровень воды в Ниле поднимается в разгар лета из-за сильного потения крестьян. О другом, весьма остроумном, но, разумеется, совсем неверном объяснении сообщает Помпоний Мела:

«На юге действительно существует другая земля, населенная антихтонами, но не слишком неправдоподобно и предположение, что река Нил начинается в земле антихтонов, проходит под морем подземным руслом и снова выходит наружу у нас. Поэтому Нил и выходит из берегов в период солнцестояния: как раз в это время у антихтонов зима».[10]

Можно, пожалуй, предположить, что гипотеза, упоминавшаяся Геродотом еще за 600 лет до Птолемея и оспаривавшаяся им как неправдоподобная и ошибочная, будто Нил «вытекает из тающих снегов», была связана с неясными сведениями о верхнем течении Голубого Нила, а следовательно, и об Абиссинском нагорье.[11] Во времена Геродота действительно еще не было никаких сведений о Рувензори и о верховьях Белого Нила. В этой связи заслуживает упоминания остроумное соображение Сенеки, что разливы Нила не могут быть следствием таяния снегов, которое происходит только весной, тогда как вода в реке поднимается лишь с августа по октябрь.[12] В своем рассуждении Сенека мимоходом делает замечание, приведенное в начале главы, которое определенно может относиться только к Абиссинскому нагорью. Ход мыслей Сенеки, безусловно, правилен, хотя разливы реки связаны главным образом с Голубым Нилом и тем самым с Эфиопией. Ведь причина главных разливов Нила заключается в выпадении на нагорье летних дождей, а не в таянии снегов. Однако, возвращаясь к Птолемею, мы приходим к выводу, что его сообщения вряд ли можно объяснить иначе, чем получением сведений о Рувензори.

Действительный исток Нила, подлинный «caput Nili», как известно, образует река Кагера. Исток этой реки был открыт Бауманом только в 1892 г. и более точно исследован в 1898 г. Кандтом.[13] Кагера берет начало в горах Вирунга, которые, однако, не достигают снеговой границы тропической Африки. Их высочайшая вершина Карисимби возвышается на 4478 м, тогда как снеговая граница в этих местах проходит на уровне 5400 м. Об этом истоке Нила Птолемей, несомненно, еще ничего не знал. Его Лунными горами, питающими озера Нила, мог быть только массив Рувензори, вершина которого достигает 5550 м, то есть поднимается выше снеговой границы. В районе [430] Рувензори берет начало река Како, один из многих притоков Белого Нила.

Для выяснения общей картины здесь, пожалуй, целесообразно кратко изложить, как в новое время, главным образом начиная с XIX в., хронологически протекало открытие в Африке гор со снежным покровом, и в частности массива Рувензори.

11 мая 1848 г. миссионер Ребман первым из европейцев нового времени открыл гору Килиманджаро. Вершина Килиманджаро покрыта вечными снегами, и Парфей поэтому сразу же отождествил ее с Лунными горами Птолемея, пренебрегая тем, что она находится не в области истоков Нила.[14] Киперт тоже разделял это заблуждение в своем «Античном атласе», так как тогда еще ничего не было известно о Рувензори.[15] Киперт даже показал на своей карте 3 несуществующие реки, спадающие с Килиманджаро в озеро Виктория, только для того, чтобы привести эту карту в соответствие с описанием Птолемея. Барт еще в 1863 г. высказал предположение, что одним из птолемеевых озер — истоков Нила могло быть большое озеро Виктория, открытое Спеком в 1858 г.[16] В 1864 г. Бейкер открыл озеро Альберт — еще один из истоков Нила, — на который мы должны обратить здесь большее внимание.

По вопросу об озерах — истоках Нила, которые мог иметь в виду Птолемей, возникла довольно значительная дискуссия. Партей (см. выше) предполагал, что упомянутым Птолемеем озером Псебо может быть только Виктория. Ведь великий географ древности помещает свое озеро на экваторе, а Виктория действительно простирается по обе стороны от него. Однако гипотеза Партея несостоятельна. Размещение географических объектов в Центральной Африке у Птолемея значительно сдвинуто к югу, в большинстве случаев на 10° широты и более. Струк не без основания усматривает причину этой ошибки в стремлении Птолемея значительно сблизить береговые линии Африки, исходя из ошибочного предположения о наличии суши, соединяющей Африку с Восточной Азией в южной части Индийского океана.[17] Маннерт высказал иное мнение, считая что Марин, на сведения которого опирался Птолемей, видимо, полагал, будто созвездие Малой Медведицы можно было наблюдать ночью продолжительное время только в 500 стадий (100 км) к северу от Окелиса (Юго-Западная Аравия). Птолемей воспринял эту ошибку, и поэтому все местности к югу от Окелиса попали у него в гораздо более низкие широты, чем это наблюдается в действительности. Так, например, Ароматы расположены у него у 4,5° с.ш. (вместо 12°), Лунные горы — у 12,5° ю.ш. вместо 1,5° с.ш. и т.д.[18] [431]

Птолемеево озеро Псебо — это, несомненно, озеро Тана, расположенное в Эфиопии у 12° с.ш., ибо Птолемей точно сообщает, что из него вытекает Астапус, то есть Голубой Нил. Лангенмайер высказал несколько натянутую догадку, якобы, помимо Виктории, Птолемей считал озером — истоком Нила также и Танганьику и что Лунные горы — это горы Ливингстона.[19] Для такого сложного толкования, которое к тому же ни в малейшей степени не подкрепляется данными Птолемея, нет никаких оснований. С тех пор как в 1889 г. Стенли открыл Рувензори и система его хребтов и водных путей выяснена благодаря исследованиям герцога Абруццского, проведенным в 1906 г., правильное толкование Птолемея уже не представляет проблемы. В приложении к описанию путешествия герцога[20] Хьюг ясно доказал, что Лунными горами может быть только массив Рувензори, а двумя озерами — истоками Нила — прежде всего Виктория, а затем озера Альберт или Эдуард.[21] Специальным исследованием Перро окончательно установлено, что по крайней мере озеро Эдуард нужно действительно считать одним из птолемеевых озер, так как в него с юга впадает река Семлики, которая в верхнем течении называется Како и действительно берет начало на Рувензори.[22] Итак, следует считать окончательно установленным, что Лунные горы Птолемея — это горы Центральной Африки между озерами Киву и Альберт, и в частности их северная часть, то есть массив Рувензори.

Согласно Птолемею, Лунные горы простираются у 12,5° ю.ш., то есть еще на 5,5° южнее Рапты и на 10,5° южнее нильских болот. В действительности же экватор пересекает массив Рувензори, а большие нильские болота находятся между 8 и 9° с.ш. Однако, как уже отмечалось, отклонения от действительности в таких масштабах по Центральной Африке типичны для Птолемея. Поэтому можно утверждать, что и при толковании, опирающемся на широты, показанные Птолемеем, нужно исходить из массива Рувензори.

Именно благодаря знакомству с Лунными горами и озерами Нила географические познания Птолемея выступили перед нами в самом блестящем свете. Спустя 1700 лет англичанин Кулли еще относился с несколько преждевременным высокомерием к сообщениям Птолемея, рассматривая их как сказки.[23] Он считал их ложными, полагая, что в тропической Африке не может быть покрытых снегом гор. Достаточно сопоставить эти два факта, чтобы проникнуться почтением к исследованиям Птолемея, которые после приговора, вынесенного Кулли, так блестяще подтвердились. Гумбольдт, впрочем, проявил большую осторожность, чем англичанин. Он также еще ничего не знал о покрытых снегом горах в Центральной Африке, и все же Гумбольдт с некоторым удивлением указывал на отрывок из надписи на Адулисском монументе, приведенном в начале главы. В ней также [432] упоминаются покрытые снегом африканские горы, что заставило Гумбольдта воздерживаться от окончательного решения.[24]

Интересно, что Ливингстон, первый исследователь нового времени, изучавший озера Нила, отдал должное достоверности сведений об этих областях, которыми располагал Птолемей за 1600 лет до него. В письме Ливингстона, написанном из Центральной Африки в октябре 1869 г. и опубликованном Королевским географическим обществом, высказана правильная точка зрения:

«Мне кажется, что эта местность определенно была известна предшественникам Птолемея, географа, жившего во II в.»[25] (см. гл. 50, стр. 361).

Как ни поражает нас осведомленность Птолемея о самых отдаленных местах Центральной Африки, ее затмевает сообщение об областях истоков Нила, которое дает нам Гелиодор, автор так называемого эфиопского романа. О Гелиодоре нам ничего неизвестно, не установлено даже точно, когда именно он жил. Предполагают, что примерно в III в. Несомненно, этот Гелиодор не тождественен христианскому епископу из Трикки, который носил то же имя, но жил в IV в. Приведенное выше описание области истоков Нила, сделанное Гелиодором, несомненно, самое совершенное и подробное из всего, что было написано об этих местах до конца XIX в. В так называемый роман вкраплены обширные страноведческие описания экваториальной Африки с многочисленными ценными географическими подробностями. Правда, трудно проверить достоверность этих деталей. Но сообщения о 8 истоках, западном и восточном главном руслах, о нескольких пересекаемых ими озерах и о племенах пигмеев, живущих у места слияния главных истоков, позволяют сделать вывод, что Гелиодор был хорошо осведомлен о действительных условиях.

Гелиодор различает 4 западных и 4 восточных основных истока Белого Нила, которые все спадают с одного и того же горного массива и объединяются в большом заболоченном озере. Возле этого озера и обитают пигмеи. Перро считала, что третьим западным истоком, который, впрочем, упоминает и Птолемей под названием Хиагорас или Хиагонас, была река Ручуру, то есть верхнее течение Семлики, носящее такое название между озерами Киву и Эдуард.[26] Давая такое толкование, Перро исходила из того, что все истоки действительно должны были брать начало на больших горных массивах между озерами Киву и Альберт, как это сказано в тексте Гелиодора. Но так как сколько-нибудь более близкое знакомство с этими горами в древности едва ли было возможным, автор полагает, что при толковании текста следует исходить из области пигмеев, которую нужно искать в районе огромного «озера Но», под 8–9° с.ш. Именно в этом месте должна начинаться Большая река, то есть собственно Белый Нил, и здесь должны сливаться главные истоки (западный и восточный).

Если иметь в виду эти соображения, то приходишь к иному толкованию, чем Тереза Перро. Тогда западной рекой может быть только Бахр-эль-Газаль (Река газелей), а восточной — Бахр-эль-Джебель. «Двумя реками, которые [433] позднее сливаются у пунктов Сингос и Абас», должны быть в этом случае два главных разветвления русла — реки Бахр-эль-Джебель и Бахр-эз-Зераф, которые на протяжении 500 км текут параллельно, прежде чем снова соединиться. Крокодиловым озером, в которое впадают четыре восточных истока, могло быть только озеро Альберт. Соответственно восточная река Харалас — это река Виктория-Нил, или Сомерсет, которая вытекает из озера Виктория. Это озеро вместе со своим «caput Nili», Кагерой, по всей вероятности, не попало в поле зрения Гелиодора.

Что же касается западного истока Нила, если он был действительно Рекой газелей, то его притоки, названные собственными именами, могут быть идентифицированы с еще большей точностью. Правда, область истоков Реки газелей необычайно запутана и даже в текущем веке известна лишь в общих чертах. Впрочем, не следует упускать из виду, что наряду с несколькими западными реками в нее впадают также южные притоки из области Лунных гор, но не с их склонов. Среди этих многочисленных полноводных рек самые значительные Джур, или Зух, Тонг, Мариди и Наам. Все они сливаются в огромном болоте, которое, возможно, и есть Катархаклай. Они текут затем далее по двум главным руслам и, наконец, окончательно сливаются у современного Собата, в устье восточной реки того же названия, и, приняв Бахр-эль-Джебель и Бахр-эз-Зераф, образуют основное русло нашего Белого Нила.

Автор совсем не претендует на то, что его толкование единственно возможное и единственно правильное. При необычайно большом числе истоков Нила и огромных территориях, разделяющих различные системы его притоков, едва ли можно дать исчерпывающее и абсолютно правильное толкование, а также выяснить, как далеко простиралось поле зрения Гелиодора. Главное заключается в том, что у Гелиодора было ясное представление об определенных географических фактах, что он был поразительно хорошо осведомлен о значительном числе истоков Нила, о нескольких больших озерах в области верхнего течения великой реки и о покрытых снегом горах, со склонов которых стекает часть самых отдаленных истоков.

Несомненно, что у Гелиодора были еще более точные сведения о действительных условиях, чем у Птолемея, знания которого не имели себе равных вплоть до последних 50 лет. Лунными горами Птолемея из-за их таинственного запоминающегося названия даже в период позднего средневековья часто занимались картографы и авторы географических трудов (см. гл. 144). Это название перешло даже в новую художественную литературу и встречается у Вильгельма Рабе.

Поразительно, что на португальских картах XVI в. и на французской карте Фрейре 1457 г. уже обозначены озера в верховьях Нила, которые были вновь открыты лишь после 1850 г. На этот факт обратил внимание португальский исследователь Сантарем еще до того, как последовали новые открытия.[27] Остается невыясненным, появились ли эти карты в результате сведений, полученных у мусульман, или, что более вероятно, были просто заимствованы у Птолемея.