Неведомые земли. Том 1

(IV, 20) Хотя лето уже подходило к концу и в этих местах ввиду северного положения Галлии зимы наступают рано, однако Цезарь решил предпринять поход в Британнию, так как знал, что почти во все войны с Галлией оттуда посылались подкрепления нашим врагам; если бы даже время года оказалось недостаточным для ведения войны, то он все-таки считал очень полезным для себя хотя бы только вступить на этот остров, познакомиться с его населением и добыть сведения о его местностях, гаванях и удобных для высадки пунктах. Все это галлам было почти неизвестно. И действительно, туда не заходит без крайней нужды никто, кроме купцов, да и они знакомы исключительно с морским побережьем и местностями, лежащими против Галлии. Поэтому хотя он (Цезарь) пригласил к себе отовсюду купцов, но не мог дознаться от них, ни какова величина острова, ни какие народности его населяют и насколько они многочисленны, какова их боевая опытность и каковы учреждения, ни, наконец, какие гавани в состоянии вместить более или менее значительный флот.

(21) Чтобы осведомиться обо всем этом до начала своего предприятия, он предварительно посылает туда с военным кораблем Гая Волузена, которого считал подходящим для этой цели. Ему он поручает произвести все необходимые разведки и затем как можно скорее вернуться. Сам же со всем войском отправляется в страну моринов, так как оттуда была кратчайшая переправа в Британнию. Здесь он назначил сбор всех кораблей из соседних местностей и флота, построенного им прошлым летом для войны с венетами… Волузен осмотрел все пункты, насколько это было для него возможно, так как он не решался сойти с корабля и довериться варварам. На пятый день он вернулся к Цезарю и доложил обо всех своих наблюдениях…

(23) Отдав эти распоряжения, Цезарь дождался подходящей для плавания погоды и около третьей ночной стражи снялся с якоря; при этом коннице он приказал отправиться к дальней гавани, сесть на корабли и следовать за ним… Сам он достиг с первыми кораблями около четвертого часа дня Британнии и заметил, что там на всех холмах расставлены вооруженные неприятельские отряды. [Короткий военный поход…] [302]

(28) Когда, таким образом, мир был упрочен, на четвертый день после прибытия в Британнию те восемнадцать кораблей, которые, как выше было указано, перевозили конницу, вышли при тихом ветре из верхней гавани. Когда они уже приближались к Британнии и были видны из лагеря, вдруг поднялась такая буря, что ни один из них не был в состоянии держаться курса, но одни были отнесены к месту своего выхода, а другие выбросились с большой для себя опасностью к нижней части острова, которая лежала ближе к западу. Но, когда они стали на якорь и их стало заливать водой, они по необходимости должны были, несмотря на темную ночь, выйти в открытое море и направиться к материку.

(29) В ту же ночь случилось полнолуние: а этот день обыкновенно вызывает в Океане сильнейшие приливы, что нашим не было известно. Таким образом, единовременно и военные корабли, на которых Цезарь организовал переправу войска и теперь приказал вытащить их на берег, заливало волнами, и стоявшие на якоре грузовые бросало в разные стороны бурей, так что у нас не было возможности ни управлять ими, ни подавать, где нужно, помощь. Значительное число кораблей разбилось, остальные же, лишившись канатов, якорей и прочих снастей, сделались непригодными к плаванию; а это, как и надо было ожидать, вызывало большую панику во всем войске. Действительно, других кораблей для обратного перевоза не было; равным образом совершенно недоставало нужных материалов для починки судов; и, наконец, так как все были уверены, что придется зимовать в Галлии, то в этой местности не заготовили провианта на зиму…

(31) …Дерево и медь с тех кораблей, которые получили особенно тяжелые повреждения, [Цезарь] приказал употребить на починку остальных, а другой необходимый материал привезти с материка. Таким образом, при чрезвычайно ревностной работе солдат он лишился только двенадцати кораблей, а остальные снова были приведены в достаточную пригодность…

(36) Ввиду приближения равноденствия и дурного состояния кораблей [Цезарь] не считал благоразумным подвергать свои войска опасностям плаванья в период зимних бурь. А сам он выждал подходящей погоды и вскоре после полуночи снялся со своим флотом с якоря. В общем все его суда благополучно достигли материка, и только два грузовых не дошли до тех же гаваней, что и остальные, они были отнесены несколько ниже…

(V, 1) В консульство Луция Домиция и Аппия Клавдия Цезарь уехал из зимнего лагеря в Италию, как он это делал ежегодно, предварительно приказав легатам, которых он поставил во главе легионов, озаботиться во время зимы постройкой возможно большего количества новых судов и ремонтом старых… [303]

(2) Похвалив солдат и руководителей работ, он дал им необходимые указания и приказал собраться всем к гавани Иции, откуда, как он знал по опыту, была самая удобная переправа в Британнию, находившуюся приблизительно в 30000 шагов от материка.

(5) Цезарь прибыл с легионами к гавани Иции. Здесь он, узнал, что шестьдесят судов, построенных в стране мельдов, были отброшены бурей и, не будучи в состоянии держаться курса, вернулись на место своего выхода; остальные суда он нашел готовыми к плаванью и вполне снаряженными…

(7) Он пробыл здесь около двадцати пяти дней, так как отплытие задерживалось северо-западным ветром, который обыкновенно дует здесь значительную часть года… Наконец, дождавшись подходящей погоды, он приказал пехоте и коннице садиться на корабли…

(8) А сам он с пятью легионами и с таким же количеством всадников, какое он оставил на материке, при заходе солнца снялся с якоря и вышел при легком юго-западном ветре. Но после полуночи ветер прекратился. Цезарь не мог поэтому держаться курса, но был очень далеко отнесен в сторону течением, так что на рассвете увидал Британнию далеко позади влево. Тогда, следуя снова в обратном направлении, он приказал усиленно грести, чтобы достигнуть той части острова, которая была, ему известна по прошлому лету как самая удобная для высадки. Солдаты обнаружили при этом весьма похвальную выдержку. Тяжелые грузовые суда при их неустанной гребле сравнялись ходом с военными кораблями. Все корабли достигли Британнии около полудня, но врага там пока еще не было видно…

(13) Остров имеет форму треугольника, одна сторона которого расположена против Галлии. Один ее угол, где лежит Кантий [Кент] и куда пристают почти все корабли, приходящие из Галлии, обращен на восток, а другой, нижний, — на юг. Эта сторона имеет в длину около пятисот миль. Другая, западная, сторона, обращена к Испании; в этом направлении лежит Иберния; как полагают, она вдвое меньше Британнии; она находится в таком же расстоянии от Британнии, как Британния от Галлии. На полпути лежит остров, по имени Мона [Англси]; полагают, что там же есть и еще несколько небольших островов; о некоторых из них многие писатели сообщают, что там во время зимнего солнцеворота тридцать суток продолжается ночь. Но мы в своих расспросах таких сведений не получали и только на основании точных измерений посредством водяных часов видели, что ночь там короче, чем на материке. Длина этой стороны, по мнению вышеупомянутых писателей, семьсот миль. Третья сторона обращена на север, но ее угол обращен главным образом к Германии. Она простирается будто бы на восемьсот миль в длину. [304] Таким образом, весь остров в окружности имеет две тысячи миль.

(14) Наиболее цивилизованные из всех этих народов — жители Кантия, местности целиком береговой, и их образ жизни немногим отличается от галльского. Жители внутренней части Британнии большей частью не засевают полей, а питаются молоком и мясом и одеваются в шкуры…

(18) Поняв план врагов, Цезарь двинулся со своим войском к реке Тамезису [Темза], в страну Кассивеллауна. Эту реку можно перейти вброд только в одном месте, и то с трудом… [Следует военный поход против Кассивеллауны.]

(23) По получении заложников он отвел войско назад к морю; там он нашел корабли отремонтированными и спустил их на воду. Так как у него было много пленных и несколько кораблей погибло от бури, то он решил перевозить войска на материк в два приема… но чтобы самое время года, именно близость равноденствия, не помешало ему отплыть, он по необходимости посадил солдат теснее, и когда наступило полное затишье, он в начале второй стражи снялся с якоря и на рассвете благополучно достиг суши со всей своей эскадрой…[1]

Цезарь был первым римлянином, перешедшим через Рейн. В консульство Помпея и Красса он даже переправился в Британию… Древним грекам и римлянам даже существование этой страны было неизвестно; более поздние сомневались, материк ли это или остров. [Он вернулся], не добившись никакой пользы ни для себя, ни для своего государства, кроме славы, что он совершил поход на этот остров…

Когда наступило время года, благоприятное для мореплавания, он снова переправился в Британию под предлогом, что жители не доставили обещанного числа заложников (ибо они не верили, что после неудавшейся первой попытки он предпримет вторую). В действительности же у него было серьезное намерение захватить остров, так что, не имея этого повода, он придумал бы другой. Он высадился в том же месте, что и в первый раз… [Два столкновения и победное шествие римлян к Темзе. Заключение мира.] Цезарь отплыл с острова, но оставив там своего войска, ибо ему казалось рискованным оставить его зимовать в чужой стране.[2]

Несмотря на подвиг Пифея (см. гл. 20), даже через 300 лет после его свершения Британия была очень мало известна народам Средиземноморья. На протяжении двух тысячелетий ирландские и британские месторождения олова [305] играли важнейшую роль в средиземноморских странах, особенно при выплавке бронзы. Однако к концу этих двух тысячелетий страна, где находились месторождения олова, была известна только по названию. О плавании Пифея либо забыли, либо, без всякого основания, относились к нему с недоверием. Беспримерно, что страна, имевшая столь большое значение для хозяйственной жизни Средиземноморья, так долго оставалась неизученной. Оловянные острова (см. гл. 33) были окружены такой же тайной, как Индия.[3] Мы сталкиваемся с различными удивительно нелепыми и искаженными сообщениями о Британии, например с утверждениями, что до Цезаря об этой стране ничего не было известно.[4]

Решившись дважды пересечь с войском зловещее для римлян Северное море, чтобы проникнуть в загадочную страну, Цезарь, бесспорно, совершил великое и отважное предприятие. Лишь благодаря походам Цезаря началось географическое освоение Британских островов и открылась новая важная эпоха географических исследований Западной Европы.

В трудах Цезаря военные события занимают, разумеется, главное место, тогда как географическим и этнографическим сведениям отводится второстепенная роль. Кроме того, сам Цезарь дошел только до Темзы. Все прочие сведения об острове и его жителях носят общий характер и основаны на слухах.

Странным представляется упоминание о том, будто даже на побережье Галлии у купцов нельзя было узнать ничего достоверного о Британии. Ведь между Британией и материком должны были издавна существовать значительные торговые связи. Сам Цезарь говорит о кораблях, совершавших регулярные плавания из Галлии в Кент. Об этих древних водных путях сообщения упоминает и Страбон.[5]

Следовательно, сведения, полученные Цезарем, не соответствовали действительности. Невероятно, чтобы, как это было рассказано Цезарю, в Западной Галлии в те времена так мало знали о стране, родственное население которой во время войны часто оказывало галлам вооруженную поддержку. Очевидно, галльские купцы не хотели слишком много рассказывать римлянам, подобно тому как за 80 лет до этого хитрые купцы из Массилии не пожелали ничего сообщить Сципиону и Полибию о своих доходных торговых связях со Страной олова, притворяясь, будто ничего о ней не знают.[6] Именно из-за высокой доходности торговли оловом занимавшиеся ею купцы держали свое дело в тайне и ко всем, кто пытался что-нибудь о нем проведать, относились весьма холодно. Все сведения, которые римляне хотели получить о Британии, они вынуждены были добывать на основе личных наблюдений. [306]

Поэтому поход Цезаря открыл перед географией новые пути и заложил основу для позднейших более подробных исследований, которыми занялся Агрикола (см. ниже, гл. 54). Хотя сам великий полководец, бесспорно, ставил перед собой только военные и политические цели, он все же был первым известным истории римлянином, который значительно расширил географические знания своего века, причем одновременно о двух областях земного шара — о нижнем Рейне и о Британских островах.

Первый поход в Британию продолжался лишь с конца августа до середины сентября 55 г. до н.э. и был, видимо, неудачным. Правда, этого не видно из изложения событий Цезарем, но такой вывод можно сделать из совершенно определенных признаний Диона Кассия. Второй поход поддержал славу римского оружия, но тоже не привел к желанной цели — покорению Британии. Он продолжался большую часть лета 54 г. до н.э.

По вопросу о пунктах отправления и высадки обеих военных экспедиций в Британию имеется обширная литература, в результате которой возникли самые различные точки зрения. Гавань Ицию, где начался поход, отождествляли то с Булонью, то с Виссаном, то с Кале или Сангатом. В своем тщательном исследовании Геллер[7] доказал, что самым вероятным пунктом отправления представляется Виссан, причем так называемый «portus ulterior» (отдаленнейшая гавань), где на корабли была посажена конница Цезаря, следует, видимо, отождествлять с Сангатом. Значительно больше разногласий вызывает место высадки римских войск в Англии. Камбден, Халлей, Ренпель и Гест указывают на Дил,[8] д’Анвилль высказывается в пользу Хайта,[9] Эйр[10] — в пользу Певенси, куда в 1066 г. пристали корабли Вильгельма Завоевателя, Левин называет Ромнимарш.[11] Геллер в своем подробном исследовании доказывал, что флот Цезаря 27 августа 55 г. до н.э. по юлианскому календарю, бесспорно, объехал мыс Южный Форленд у Дувра и пристал, очевидно, у Дила.[12] Доукер, однако, считал более вероятной высадку в Сандуиче или Ричборо.[13]

[Дополнения и поправки из 2-го издания II тома]

[470]

[…]

К гл. 36 (Цезарь в Британии)

Перевод фразы из Цезаря «были вскоре после этого разбиты в море» вызывает сомнение. В другой передаче этого места говорится «были унесены в море». В рукописях чередуются слова delatae и delelae [в русском переводе «были отнесены несколько ниже». — Ред.]